Из благополучного Запада в русскую глубинку

Две истории, в которых можно разглядеть некоторые особенности жизни в русской деревне, которые мы часто просматриваем в повседневной городской суете. Что заставляет людей переезжать из казалось бы благополучного Запада в русскую глубинку? 

ВОСПИТАНИЕ ПО-РУССКИ: ВЗГЛЯД СО СТОРОНЫ

История американской семьи с двумя детьми 9 лет, поселившейся в русской деревне.

«Мы поселились в замечательной местности. Это сказка. Правда, сама деревня напоминала населённый пункт из фильма-катастрофы. Муж сказал, что здесь так почти везде и что на это не стоит обращать внимания – люди тут хорошие.

Я не очень поверила. А наши близнецы были, как мне казалось, немного напуганы происходящим.

Окончательно повергло меня в ужас то, что в первый же учебный день, когда я как раз собиралась подъехать за близнецами на нашей машине (до школы было около мили), их уже привёз прямо к дому какой-то не совсем трезвый мужик на жутком полуржавом джипе, похожем на старые форды.
Передо мной он долго и многословно извинялся за что-то, ссылался на какие-то праздники, рассыпался в похвалах моим детям, передал от кого-то привет и уехал.
Я обрушилась на моих невинных ангелочков, бурно и весело обсуждавших первый день учёбы, со строгими вопросами: разве мало я им говорила, чтобы они НИКОГДА НЕ СМЕЛИ ДАЖЕ БЛИЗКО ПОДХОДИТЬ К ЧУЖИМ ЛЮДЯМ?! Как они могли сесть в машину к этому человеку?!

В ответ я услышала, что это не чужой человек, а заведующий школьным хозяйством, у которого золотые руки и которого все очень любят, и у которого жена работает поваром в школьной столовой. Я обмерла от ужаса. Я отдала своих детей в притон!!! А так всё мило казалось с первого взгляда… У меня в голове крутились многочисленные истории из прессы о царящих в русской глубинке диких нравах…

…Не стану далее вас интриговать.
Жизнь здесь оказалась на самом деле замечательной, и особенно замечательной для наших детей. Хотя боюсь, что я получила немало седых волос из-за их поведения. Мне невероятно трудно было привыкнуть к самой мысли, что девятилетние (и десяти-, и так далее позже) мои дети по здешним обычаям считаются во-первых более чем самостоятельными.
Они уходят гулять со здешними ребятишками на пять, восемь, десять часов – за две, три, пять миль, в лес или на жуткий совершенно дикий пруд. Что в школу и из школы тут все ходят пешком, и они тоже вскоре начали поступать так же – я уже просто не упоминаю.

А во-вторых, тут дети во многом считаются общими. Они могут, например, зайти всей компанией к кому-нибудь в гости и тут же пообедать – не выпить чего-нибудь и съесть пару печений, а именно плотно пообедать, чисто по-русски. Кроме того, фактически каждая женщина, в поле зрения которой они попадают, тут же берёт на себя ответственность за чужих детей как-то совершенно автоматически; я, например, научилась так поступать только на третий год нашего тут пребывания.

С ДЕТЬМИ ЗДЕСЬ НИКОГДА НИЧЕГО НЕ СЛУЧАЕТСЯ.

Я имею в виду – им не грозит никакая опасность от людей. Ни от каких. В больших городах, насколько мне известно, ситуация больше похожа на американскую, но здесь это так и именно так. Конечно, дети сами могут нанести себе немалый вред, и я первое время пыталась это как-то контролировать, но это оказалось просто невозможно.

Меня сперва поражало, насколько бездушны наши соседи, которые на вопрос о том, где их ребёнок, отвечали совершенно спокойно “бегает где-то, к обеду прискачет!”
Господи, в Америке это – подсудное дело, такое отношение! Прошло немало времени, прежде чем я поняла, что эти женщины намного мудрее меня, а их дети куда приспособленней к жизни, чем мои – по крайней мере, какими они были в начале.

Мы, американцы, гордимся своими навыками, умениями и практичностью. Но, пожив здесь, я поняла с печалью, что это – сладкий самообман. Может быть – когда-то было так.
Сейчас мы – и особенно наши дети – рабы комфортабельной клетки, в прутья которой пропущен ток, совершенно не допускающий нормального, свободного развития человека в нашем обществе.

Если русских каким-то образом отучить пить – они легко и без единого выстрела покорят весь современный мир. Это я заявляю ответственно».

РУССКИЕ НЕМЦЫ ВОЗВРАЩАЮТСЯ ИЗ ГЕРМАНИИ В РОССИЮ

Назад, на свободу!

Причем целыми семьями. И не в богатые Москву или Петербург, а в… глухие деревеньки. Что же не устроило их на новой родине и почему жизнь без газа, Интернета и дорог нравится им больше, чем цивилизованная Европа?

- …Немцы-то? – почесывая живот, переспрашивает у нас мужичок, вызвавшийся показать, где в воронежском хуторе Атамановка живут переселенцы. – Чего их искать-то: вон дом, там дальше еще… Нормальные они, но… странные какие-то: не пьют, не курят, мяса не едят…

«ПРОМЕНЯЛИ ЦИВИЛИЗАЦИЮ НА СВОБОДУ»

39-летнего Александра Винка застаем за работой: тот у своего дома заполняет гравием бетономешалку. По всем строительным признакам грядет увеличение площади старенького дома.

- Купили его, как только переехали сюда, – отставляет он лопату и отряхивает джинсовый комбинезон. – Смотри: земля, садик, козочки прыгают, овощи со своего огорода, до пруда триста метров, детишки и жена счастливы.

Он с гордостью оглядывает новую родину и добавляет:

- Почему мы в Россию перебрались? Все просто: здесь я по-настоящему свободен!

…Заявление Винка немного ошарашивает. Особенно на фоне вновь вошедших ныне в моду стенаний московских либералов о том, что прелести истинной свободы – только в Европе. Ну и в США немножко. А «бесчеловечная Рашка» – прямая противоположность западным демократиям. Действительно, странный какой-то этот Винк…

- Про нас и местные как про ненормальных думают, – словно угадывая мысли, продолжает Винк. – Просто однажды мы для себя обнаружили, что материальные ценности, которые в Германии, безусловно, были, не приносят счастья. Нам давно хотелось на земле жить, прудик выкопать, деревья посадить… Но там это нереально – сотка земли за 100 тысяч евро переваливает! И потом, даже купив все это, ты не сможешь быть там хозяином!

- Как это?

- А вот так! В Европе нельзя что-то делать без разрешения властей. Трава не так подстрижена – штраф, дерево выросло больше, чем нормами предусмотрено, – штраф… Видишь, здесь я свой дом могу переделать как хочу, а там за это – штраф! И соседи. Говорят, это вам не Россия, у нас дети после восьми вечера на улицах не кричат. Там суды с соседями из-за такой ерунды, все судятся со всеми… Вы хотите такую жизнь?

- А здесь? – спрашиваю, прищурясь. И семейство Винков тяжко вздыхает… Не все так радужно, как им представлялось вначале.

«ПОЧЕМУ В РОССИИ НЕ ТАК, КАК В ГЕРМАНИИ?»

На столе Винков лежит Конституция России, текст которой Александр выучил уже назубок. Начиная говорить о своих правах, он как икону воздевает книжицу над головой. Немного пообжившись, переселенцы с ходу стали проявлять невиданную доселе в этих местах гражданскую активность, беспрестанно ссылаясь на Основной закон и доставляя местным властям немало головной боли: то дорогу давай требовать, то газ, то Интернет… Однажды даже задумали главу поселкового совета снять – «за неисполнение обязанностей».

Александр достает чемоданчик с документами, показывая кучу бумаг.

- Индивидуальное предпринимательство хотел оформить, – разводит руками он. – Станки из Германии привез, пилораму купил, я же столяр… Понадобилось третью фазу подвести, и началось: 20 тысяч рублей запросили! А линия-то вон она, чего тут тянуть-то? Думал программой помощи предпринимателям воспользоваться, там 300 тысяч дают. Начальники мне и говорят: ты вот получишь деньги и заплатишь за третью фазу. То есть тут заплачу, там заплачу, вот все 300 тысяч и уйдут, а работать с чем? Почему в России не так, как в Германии? Там идешь к чиновнику и точно знаешь: 5 минут – и проблема будет решена.

- А на выборах за кого голосовали? – почувствовав оппозиционные нотки в голосах Винков, интересуюсь у Ирины, получившей паспорт РФ. И женщина снова удивляет.

- За Путина, конечно! – отвечает она тоном, который подразумевает абсурдность вопроса. – Видно же, что правительство поворачивается лицом к народу, старается что-то для людей сделать, но вот на местном уровне все это уничтожается… Если так пойдет и дальше, – вернемся, наверное, обратно…

«ДОЧКЕ ШКОЛА НРАВИТСЯ»

Всего в Атамановку приехали на ПМЖ пять семей из Германии. Местные из такой переселенческой активности тотчас же извлекли выгоду: цены на полузаброшенные дома вмиг подорожали в 10 раз, и Ирэн Шмунк, появившейся здесь летом этого года, избенка обошлась уже в 95 тысяч рублей. Ирэн тоже из наших, советских немцев: в 1994 году она вместе с русским мужем уехала из Казахстана в Нижнюю Саксонию.

Подобно другим уставшим от Германии немцам Ирэн перечисляет опостылевшие немецкие правила: предупреждения от властей идут друг за другом – трава на газоне выше, чем надо (нарушает принятые нормы эстетики), почтовый ящик на 10 сантиметров ниже утвержденных норм (почтальон может перетрудиться), под овощи отвели больше четверти участка (нельзя, и все тут!)… Не устранишь – штраф.

- Вот все это и подтолкнуло к переезду, – объясняет она. – Сначала думали, это только мы одни такие, выросшие в СССР. А потом по местным каналам друг за другом пошли сюжеты о немцах, родившихся в Германии, но не желающих жить в таком «порядке». Эмигрируют в США, Аргентину, Португалию, Австралию…

Сидя в своем дворе, Ирэн строит планы на будущее, признается, что из прежних благ в Атамановке ей не хватает лишь нормального санузла (удобства здесь, как и полагается, во дворе), и ждет приезда мужа-дальнобойщика, который пока что-то там дооформляет в Германии. Он снесет эту хибару и на ее месте соорудит настоящий дом, в котором все будут счастливы. Ее 13-летняя дочка Эрика ходит в школу за несколько километров и уверяет, что ей все нравится… Посреди деревенской тишины, органично прерываемой иногда кукареканьем петуха, женщина кажется довольной.

«МАШИНУ ПРЕДЛОЖИЛИ БРОСИТЬ НА УКРАИНЕ»

Еще одни новые атамановцы, супруги Сартисон, когда-то познакомились в Липецке, где казахский немец Яков проходил срочную службу. Однажды ему понадобилась серьезная операция на позвоночнике, и в 1996-м Сартисоны уехали в немецкий Оберхаузен.

- Терпение кончилось, когда муж любимого гаража лишился, – с улыбкой вспоминает Валентина Николаевна. – Он его арендовал и решил сам починить машину. Вот соседи тут же и заложили: стучит, мол, средь бела дня. Он и взорвался: «Не могу больше!»

По уже заведенной традиции каждый здешний немец рассказывает свою историю непростых взаимоотношений с новым-старым государством. Сартисоны не исключение. Едва Валентина пригнала из Германии свою машину и получила штамп о ПМЖ в России, как ей выставили счет за растаможку авто аж на… 400 тысяч рублей! Смешно, но машина развалилась, едва достигла Атамановки, а потому чиновникам было предложено забрать ее безвозмездно. Но все тщетно: оплатите, и все тут!

- Они и сами понимают абсурдность ситуации, но пеняют на букву закона, – смеется женщина. – Предлагали даже тайком вывезти ее на территорию Украины – до нее отсюда 40 километров – и бросить. Или отогнать в лес и спалить. Преступницей быть я отказалась. Так и судимся уже второй год…

Свой русский выбор сделал и их 26-летний сын Александр. Ему пришлось посражаться с военкоматом, который первым делом пытался забрить его в солдаты.

- Еле отбился, – вспоминает Валентина. – Поклялся, что второй раз присягать ни за что не будет: он уже отслужил в бундесвере.

- А если завтра война, на чью сторону встанет? – волнуюсь я.

С ответом она не раздумывает:

- За Россию, конечно! Чувствовал бы себя немцем – остался бы там…

«КАКАЯ ЖЕ МЫ СЕКТА?»

- Это позор по местным поверьям: осень, а у меня еще зелень на огороде, – набирая помидоры для салата, говорит Ольга Александрова. Когда-то она с пятью детьми перебралась сюда из Подмосковья и быстро нашла общий язык с немцами. – Местные же как: собрали урожай и тут же все перекопали. А мы до морозов с этой земли питаемся.

У Ольги тоже есть свой весомый аргумент в пользу глуши.

- Вот приехала недавно туда (в Московской области дом остался, который сдаем), иду с ребенком на руках средь бела дня, а навстречу – три узбека и меня глазами раздевают, – объясняет она свое отшельничество. – Это что же будет вечером, думаю? А с детьми?

Ольга, не отвлекаясь от ведения домашнего хозяйства, рубит овощи и одновременно показывает, как ловко можно обмануть цивилизацию, задействуя стиральную машину при полном отсутствии водопровода («сверху ставится ведро с водой, оттуда трубка опускается в отсек для порошка, чуть подсасывается, и можно запускать машинку»).

А потом, накормив детей, поет песни собственного сочинения: про казаков, Атамановку, дождик…

Немцам ее песни нравятся, они уже давно сбились вокруг Ольги в хор, который гастролирует по окрестностям. Принимают на ура. После садятся и все вместе мечтают: о гектаре земли, который должен взять каждый, о том, как посадят на нем кедры, создадут родовое поместье…

- Где-то я уже это слышал, – напрягаюсь я, вспоминая, что идея «взять гектар» и забабахать на нем «родовое поместье», засадив его кедрами, принадлежит некоему Мегре, который пишет книжки про сибирскую девушку Анастасию, а фанатов сего труда, анастасиевцев, многие считают экологической сектой.

- Да какая же мы секта? – смеются переселенцы. – В сектах все ждут конца света и жесткая иерархия подчинения, у нас такого нет, и молений с идолами никаких нет. Да, книжки читали, но нам очень идея родового поместья нравится. Есть Анастасия или это литературная выдумка Мегре – какая разница! Толкиен вон тоже книжку написал, и все ринулись в эльфов записываться, тоже, что ли, сектанты? Так что считайте, что это у нас жизнь-игра такая: растить детей на чистом воздухе, питаться со своего огорода, баньку опять же построить, чтобы из нее голышом да в свой же прудик… Красота, правда?..

Как типичный городской житель, которого в последнее время все чаще стало тянуть в родную деревню, я соглашаюсь. А они снова улыбаются, когда интересуюсь, отважился бы коренной уроженец ФРГ на такое же житье-бытье в воронежской глубине?

- Нет, настоящий немец такого точно не выдержал бы. Он ничего бы здесь не понял.

Нет, всё-таки они странные…