Как и зачем ехать в зимнее велопутешествие
Петербуржец Александр Бочков и москвич Андрей Сердюк провели новогодние каникулы не самым тривиальным образом: они совершили путешествие на велосипедах по заснеженной Карелии, чем поразили всех местных.
24-летний Александр, по роду деятельности лаборант-триболог (исследует производство присадок для двигателя внутреннего сгорания и прочие сложные вещи) и 23-летний Андрей, работающий в столице фотографом, познакомились пару лет назад на почве любви к велосипедизму. Вместе они развивают проект «Цуклинг», посвящённый велотематике. В интервью The Village Александр и Андрей рассказали, как экипироваться, чтобы не замёрзнуть, общаться с местными, которые в глаза называют тебя идиотом, и заваривать чай из снега.
АЛЕКСАНДР: «Мы хотели съездить в город Орск в Оренбургской области, но я посмотрел прогнозы за предыдущие годы — минус 30, степь, постоянный ветер. Это было бы ужасное велопутешествие — кто-нибудь из нас точно бы замёрз насмерть. Подумали, что подрастём, наберёмся опыта, купим снаряжение получше — тогда и можно съездить, не сейчас.
Карелию выбрали, потому что до неё удобно добираться — и мне из Петербурга, и Андрею из Москвы. Решили стартовать оттуда, а там куда получится, туда и добираться. Например, до горы Воттоваара — самой высокой точки Западно-Карельской возвышенности. Она считается магической, туда ездят шаманы и съёмочные группы с „РЕН ТВ“ и „ТВ3“. Молятся, обнимаются, танцуют. Я во всё это не верю, но они так точно хорошо себя чувствуют».
Подготовка
АЛЕКСАНДР: «Я редко болею, мне везёт в плане здоровья, так что перед поездкой не тренировался. Я вообще не люблю собираться, читать обзоры — это наводит скуку. Взял то же, что обычно беру в путешествия. В том числе всякие забавные вещи типа рогатки — правда, мы ни разу ею не воспользовались, потому что не нашли камней, они все оказались глубоко под снегом. А так можно было бы стрелять из рогатки по бутылкам — надо же себя как-то развлекать вечерами: темнеет в 16:00, и ехать ты уже не можешь.
Из необходимого купил термобелье и куртку — последнюю у какого-то украинского барыги, по интернету. Это ношеная The North Face, стоила всего тысячу рублей. На Украине многие покупают шмотки в Евросоюзе и потом перепродают — а так чёрта с два ты найдёшь подобную вещь за те же деньги в Петербурге. Купил рыбацкие ботинки и специальные бахилы, чтобы снег не попадал в обувь. На аукционе eBay купил у польского продавца велик Kona Hahanna за семь тысяч рублей. Велосипед отличный, правда, у меня в первый же день сломался переключатель и я всю дорогу проехал практически на одной передаче.
АНДРЕЙ: «Я постоянно езжу на велосипеде по Москве, да и это велопутешествие у меня не первое. Почти всё снаряжение я купил ещё для прошлого, летнего по Норвегии. Оставалось приобрести только зимний спальник и запас флиса. До Нового года в Карелии было очень холодно, ночами до минус 25. После — уже теплее.
Всего я потратил девять тысяч рублей — с билетами и трансфером обратно в город из села Гимолы. Если покупать экипировку разово, то уйдёт около 60 тысяч. Из снаряжения с собой были сумки и гермомешок на велосипед, походная посуда. В эту поездку докупил специальные штаны — на форумах их называют виндстоперы, — четыре пары термоносков, зимние ботинки. Сам велосипед собирал ещё перед Норвегией с прицелом на велотуризм. Сумку в треугольник рамы и баул на руль я заказывал у одного хорошего человека в Мурманске. Так что всё пропитано духом севера».
Дорога
АНДРЕЙ: «27 декабря утром мы приехали каждый на своём поезде в Петрозаводск, остановились у друзей. 28-го в восемь утра выехали на велосипедах по маршруту, который можно посмотреть по ссылке».
АЛЕКСАНДР: «Мы ехали Старой дорогой — так её называют местные, она левее основной трассы Кола и на ней меньше трафика. Машины были только под Петрозаводском, а в остальное время мы занимали вдвоём практически всю полосу.
Летом по этой дороге было бы трудно проехать: она посыпана щебёнкой, машин гораздо больше — пришлось бы дышать пылью. Впрочем, и зимой местами дорога ужасна. На грейдерных дорогах почему-то образуются бугры, как на стиральной доске: ты едешь на велосипеде и постоянно трясёшься — через несколько километров начинают болеть плечи. Но дорогу чистили, поэтому мы хотя бы не застревали в сугробах».
Ночёвки в палатке
АЛЕКСАНДР: «Первые две ночи мы провели в палатках. Причём в самую лютую погоду: минус 25. Это был наш первый опыт зимней ночёвки. Андрюха купил себе хороший спальник, а у меня их было два — один летний, тонюсенький RedFox, второй — какой-то странный ноунейм. Я надевал шерстяные носки, укутывал ноги в шерстяную кофту, использовал нагревательный элемент, в инструкции к которому написано, что он работает семь часов, но на самом деле — всего три. Впрочем, в эти три часа как раз и можно было поспать. Но тоже с переменным успехом, потому что Андрюха в это время храпел. Я его постоянно будил: „Перевернись, пожалуйста, я больше так не могу“.
Во вторую ночь я проснулся от холода и услышал, что в лесу ломаются ветки, стоит громкий треск. Стал прислушиваться — и вдруг на палатку упал снег, как взрыв в голове. Я перевернулся на живот и начал кричать: „Андрюха, проснись“. А он лежит, храпит — мне от этого ещё хуже, весь ужас пришлось переживать в одиночестве. Единственный раз в жизни я испытал животный страх, побуждающий бежать прочь не оглядываясь. Я начал мысленно успокаивать себя тем, что очень крупная птица села на ветку, поэтому на палатку упал снег. И потом: ну выбегу я из палатки — и что? Долго я при таком морозе продержусь? Часа два.
По утрам мы обходились чашкой чая. С готовкой были проблемы: газовое оборудование отказывалось работатьуже при минус пяти
Несмотря на прерывистый сон, я всегда чувствовал себя очень бодрым. Просыпались без будильника в шесть утра, валялись до восьми, потому что спальник тёплый, в лютый минус из него вылезать не хочется. Ощущение, что тебе нужно сейчас обуть холоднющие ботинки, надеть штаны и куртку, клонило в сон. Но надо было себя заставлять вставать: световых часов мало, а ещё успеть бы приготовить поесть».
Еда и чай из снега
АЛЕКСАНДР: «По утрам мы обходились чашкой чая. С готовкой были проблемы: газовое оборудование отказывалось работать уже при минус пяти. Приходилось греть баллон либо в костре, либо под одеждой. И у нас не было воды, всё равно она бы мгновенно замерзала. Так что мы топили снег, а он — как будто пустая вода. Чай на ней был просто мерзость. Кроме того, в этом чае всегда попадались какие-то гнилые листья и еловые ветки.
Обычно ели булгур с овощами, чечевичный суп — еда вкусная, простая и при этом не бичпакет. Вода закипала очень долго. Пока кипит — танцуешь, разминаешь пальцы. Кстати, согреть пальцы — самая большая проблема: что на руках, что на ногах. У меня были перчатки-варежки: снимаешь откидную часть, и прямо видно — здесь ладонь обычного цвета, а дальше — красные несгибаемые холодные пальцы-обрубки. Вообще холод чувствуется на контрасте: выходишь из тёплого помещения, например из магазина, — и ощущаешь все эти минус 20. Когда мы зашли в первую тёплую ночёвку, у меня заболело почти всё: руки, ноги, стало сводить пальцы. В холоде было спокойнее.
Разводить костёр было проблематично: в Карелии, видимо, шли дожди, а потом резко ударили морозы — и деревья замёрзли мокрыми. Я начинал пилить какой-нибудь сушняк, а он внутри ледяной. Мы подбрасывали поленья в костёр, и они его тушили. На первой ночёвке сам костёр нас не грел — мы грелись только процессом его разведения. А вторая ночёвка была отличной: я нашёл куст с большим количеством сушняка и мы сожгли его. На этом костре даже получилось приготовить еду».
Местные жители
АЛЕКСАНДР: «По пути мы встречали местных жителей, со всеми здоровались — а на нас смотрели как на идиотов. Летом-то ладно, все ездят на велосипедах. А зимой… Вот представьте: идёт мужик в ватнике, и тут мы вдвоём проезжаем: „Здрасьте“, — ну он нас провожает взглядом, челюсть отвисла. От Карелии мы ожидали большего гостеприимства. Нам не задавали интересных вопросов, просто говорили, что мы того. В одном селе бабка вообще на нас наорала — как будто мы лично её обидели.
После двух холодных ночёвок мы приехали в посёлок Гирвас (местные очень обиделись, когда мы поначалу назвали его селом). Решили, что впишемся в тёплый дом — хоть в хлеву спать будем, но при плюсовой температуре. Начали шататься по магазинам и спрашивать про местных, которые за деньги могут предоставить ночлег. Думали: заплатим рублей 300 — и любой согласится хотя бы в какой-нибудь сарай вписать. Но почему-то они не соглашались.
Андрей даже в местную библиотеку зашёл и познакомился там с интересной женщиной. Библиотекарши же все добрые, как мамы: так вот, она его с распростёртыми объятиями приняла, звонила куда-то — но нас по телефону обозвали полоумными. Сказала: «Я бы вас приютила, но через пару часов уезжаю в Петрозаводск и не могу ничем помочь».
Мы уже стали было выезжать, привет, палатка и холодный спальник. Но поднялись на пригорок — и увидели, что есть вторая часть посёлка, с муниципальными зданиями. Попытались попасть в церковь, нам сказали нет — она закрыта и неотапливаема. Хотели вписаться на почту, там тоже отказали. В конце концов увидели женщину, которая закрывала местный клуб, — она спокойно к нам отнеслась, и когда в этот клуб зашёл кочегар, сказала: «Давай ты впишешь ребят» — «Давай».
Мы остались в смежном с кочегаркой помещении, оно не отапливалось, температура была плюс пять, но нам сразу стало жарко. Всего там, похоже, было три кочегара. Один, по рассказам, продал свою машину, год не курит, не пьёт, ездит только на велике, чему очень рад. Второй тоже не пьёт и не курит. А вот третий — как раз ночной — сразу же наквасился и забыл, что надо натапливать.
В общем, мы приготовили еду, сварили рис с тушёнкой, которая к тому времени замёрзла, с утра собрались и поехали дальше».
Новый год на кладбище
АЛЕКСАНДР: «Мы постоянно шутили о том, как умрём: „Сфоткай, когда меня будет есть медведь, и выложи в Instagram“. Но когда в одном из сёл нам рассказали о волках, на днях задравших собаку, нам стало не до смеха. Решили 31 декабря добраться до деревни Юстозеро, чтобы рядом с ней переночевать: так было бы безопаснее.
Часа в три мы как будто бы доехали до деревни, но на перекрёстке встретили мужика на машине и решили уточнить наше местоположение. Он отправил нас дальше, и спустя какое-то время мы поняли, что мужик был не прав, но до ближайшего села — километров 30 (а мы в день всего по 40 проезжали).
Смотрим на лес — он негостеприимен. Пришлось ехать вперёд, несколько часов в полной тьме и жуткой дороге. Доехали до села Совдозеро — увидели, что из 20 домов свет горит только в одном. Но стучаться мы не стали, люди уже начали справлять Новый год. Поблизости увидели съезд с дороги и полянку, расчистили её от снега, разбили палатки. Новый год встретили кружкой чая на двоих, съели пять конфет и остатки холодного риса с тушёнкой.
Выяснилось, что у нас пропала связь. Мы проехали огромное расстояние, устали, спим непонятно где — и не можем сказать родственникам „всё нормально, с Новым годом“. Уснули в ужасном настроении часов в девять вечера. Вот что я записал в своём дневнике в этот день: „Лес страшный. Связи нет. Всё, что раньше было замёрзшим в палатке, теперь тает и капает на нас. Ботинки полностью сырые. Новый год просплю. Родителей не поздравлю. Настроение так себе“.
В час ночи два с половиной землекопа, которые жили в Совдозере, начали запускать салют. Делали это метрах в 20 от нас: просыпаемся — а тент то в розовый цвет окрасится, то в красный. Была тёплая ночь, выспались мы отлично.
С утра я проснулся, решил сходить в туалет. И тут вижу, что на пригорке метрах в десяти от меня стоят кресты. Я даже не помню, что сказал Андрюхе, что-то вроде: „Мы спим на кладбище“. Мы офигели. Там были два креста рядом — видимо, муж и жена. Мы не стали ничего выяснять, просто вслух попросили прощения у покойных, собрались и уехали».
Борис, Сергей и Михаил
АЛЕКСАНДР: «Отъехали километров 10 от кладбища, поднялись на гору, поймали сеть, позвонили родителям. Я открыл страницу „ВКонтакте“ — а мне пишет некий Борис, который живёт в посёлке Поросозеро — он у нас как раз следующий по маршруту: „Если вам что-то нужно, я без проблем помогу“.
Борис — мужчина лет под 40 — отдал в наше распоряжение целый дом, в котором — самое главное — была печка. Свозил нас в магазин, где мы купили поесть и — наконец-то — пива. А так у нас с собой не было алкоголя: в холоде пить противопоказано. Борис уехал по своим делам — вернулся, привёз новогодние салаты, большую банку малинового варенья и лимон, который мы забыли. Рассказывал нам о своих байкерских делах — как по льду озера 120 километров выжимал.
Переночевали, погрелись, просушили вещи и отправились в финальную точку — посёлок Гимолы. На въезде нас встретила компания пьяных женщин: они увидели, что мы на велосипедах, и начали материть нас. Видимо, для них это было неожиданное зрелище.
На въезде нас встретила компания пьяных женщин: они увидели, что мы на велосипедах,и начали материть нас
На гору мы так и не попали из-за снегопада. Собрались в Петрозаводск, но выяснили, что в посёлке поезд останавливается на одну минуту — а так как перрона нет, то велосипеды и вещи закинуть внутрь было бы проблематично. Нашли через третьи руки ночёвку у некоего местного жителя Серёжи. Другой местный, Михаил, который летом водит шаманов на гору, за пять тысяч рублей повёз нас на машине до Петрозаводска. Через три минуты в нас врезался пьяный мужик на девятке, который ехал в соседний магазин за водкой. Впрочем, всё обошлось и дальше мы ехали без приключений. Было третье января, в дороге мы провели шесть суток».
P. S.
АЛЕКСАНДР: «Конечно, я бы снова отправился в подобное путешествие. Меня вообще не прельщает отдых на пляже или в отеле. Хотя у меня был шанс провести время именно так — со своей девушкой. В Карелию я её не смог бы взять: она боевая, мы три недели с ней путешествовали по Эстонии и ни разу не ночевали в отелях или кемпингах, но зимой на велосипеде — это слишком».
АНДРЕЙ: «На новое такое путешествие я бы решился, но многое зависит от того, с кем ехать. С Сашей Бочковым — да. Разве что сменить немного маршрут, чтобы увидеть что-то ещё: другую дорогу, других людей. Я испытываю счастье, когда кручу педали по незнакомым маршрутам».
