День гибели СССР

"Я думаю, что поступил правильно, я не мог поставить весь народ под гражданскую войну. Страна молчала. Пресса молчала, это удивительно! А сейчас люди высказывают сожаления, что не стало союза"

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Михаил Сергеевич, почему Вы не дали распоряжения сразу арестовать участников-подписантов Беловежского соглашения?

М. ГОРБАЧЁВ: История такая. Если бы она была изолирована от других моментов, то ещё можно было говорить и о силовом решении. Но выглядело всё так. Во-первых, российское руководство, Борис Ельцин лично, заканчивало новый закон о реформировании нашего застаревшего государства. Тут всё было понятно. Выросли республики, взрослая экономика, сформировались кадры, надо было давать свободу им, но я был за то, что, если большинство из руководителей республик были за то, чтобы создать какой-нибудь союз, то надо сохранять государство. Это была такая острая борьба, в конце концов, они под давлением союзного руководства согласились. Уже документ готов был для завизирования. Они сказали, что они могут завизировать его только с согласия их Верховных Советов, в конце концов, это тоже была игра, чтобы уйти от визирования. Мы предпринимали все меры, чтобы документ был согласован для рассылки. Мы вышли через тяжёлую борьбу на этот этап. И во всех этих делах российское руководство в лице Бориса Николаевича Ельцина выступало за сохранение союза. Я чувствовал, что здесь какой-то подвох. Однажды в ноябре, закончилось одно из заседаний, и я попросил всех при выходе высказаться телевизионным компаниям, чем закончилось. Все высказались – за союз, союз сохранить, за союзное государство. И в это же время, за спиной, велась тайная хитрая работа, как в обход от союзного руководства подготовиться к тому, чтобы развалить союз. Вот Борис Ельцин перед тем, как уехать в Белоруссию, зашёл ко мне и говорит: «Я поеду туда, в командировки, по делам двухсторонних отношений, я решил туда пригласить украинского президента, чтобы с ним окончательно договориться по поводу того, что у них в декабре должен быть плебисцит, где будет только один вопрос – о независимости Украины. Я хочу с ним поговорить». Я сказал ему: «Правильно, без Украины это уже не союз». Ельцин: «А если он не будет соглашаться». «Если вы не договоритесь, то ты его бери и привози в Москву, будем здесь решать вопрос, которые украинцы затягивают». Ничего этого. Приехал туда. Украинцы категорически высказались за независимость. В тайне они втроём пришли к выводу, что надо принять решение, мы – белорусы, украинцы и русские – родоначальники союза, как государства, мы должны высказаться, что союз исчерпал себя. Вот они тайно всё это сделали и сначала они позвонили Бушу, доложили. Оказывается, центр у них там оказался, а потом мне. Ну я решительно высказался, что вы не можете это втроём решить, это дело народа. В результате ни белорусы, ни украинцы в Москву не приехали. Приехал только Назарбаев. Был острый разговор. Дело сводилось, что это дело народов. Надо сказать, что в этом случае всё было сделано так, чтобы говорить, что Россия: быстрее, в течение нескольких дней провела у себя, на Верховном Совете. Мне не дали высказаться. Севастьянов, депутат, космонавт, коммунист, сказал: «Что вы тут поднимаете? Все ясно! Завтра не будет Горбачёва в Кремле». Всё дело в том, чтобы развалить союз. Это было грубое нарушение. Но самое главное, что во всех республиках депутаты единогласно проголосовали. В России только 6 человек высказались против. По просьбе Хасбулатова, Зюганов ходил и уламывал, чтобы все депутаты-коммунисты проголосовали за Беловежское соглашение. В общем, все проголосовали, потом пошли азиатские республики, все проголосовали. Все прошло в обход, вопреки мнению людей, референдума. Я высказывался в прессе, мое мнение: не могут три человека закрыть союз, нужно обсуждение. Короче говоря, никто не высказался. Это поразительно просто. При этом руководители областей и других республик молчат. А до этого предшествовал путч и это сильно сказалось на настроении общества. В этих условиях я обдумывал вопрос. Тогда и армия подключилась. Шапошников сказал, что он на стороне Беловежского соглашения. Все молчат. Пресса молчит. Теперь меня мучают несколько дней, надо, почему я не сделал ничего. В этой обстановке я подумал, что все может вылиться в гражданскую войну, кровопролитие, оно бы так и было, потому что ситуация была накалена, слишком много произошло плохого. А в это время мы приняли постановление о выходе из кризиса, антикризисную программу с участием республик. Даже прибалтийские республики сказали, что они будут участвовать. Подписались. Было закончен договор с Украиной и даже опубликован, 3 августа, подписание 20 августа. Был оговорен съезд партии и решение вопрос о реформе партии. Все было сделано. Все их попытки были видны на Верховном Совете, на съезде, чтобы свалить Горбачева. Они собрали в Туле руководителей городов-героев, они обсуждали главный вопрос, как скинуть Горбачёва. Они видели, что дело идёт трудно, но выбирается и выйдем на объединённое решение – на конфедеративное государство. Номенклатура, когда в 1989 году, потерпела поражение на выборах, много депутатов не прошли, народ начал делать своё дело, так как народ носитель суверенитета. И они пошли на путч, на развал союза. Я думаю, и я думал об этом и позже, что поступил, конечно, правильно, я не мог рисковать, не мог поставить весь народ под гражданскую войну, особенно, в нашей стране, переполненной оружием, ядерным в том числе. Состояние было такое в руководящих кругах, не только в центре, но и в республиках, областях. Страна молчала. Пресса молчала, это удивительно! А сейчас люди высказывают сожаления, что не стало союза. При ответе на другой вопрос: Хотите ли вы возрождения СССР? Только 9%.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: А как Вы отвечаете на вопрос о Советском союзе?

М. ГОРБАЧЁВ: Я вот поддерживаю идею создать общее экономическое пространство: трёх славянских государств и Казахстана. Было разработано до 70 документов, чтобы это всё сделать. Я уверен, что к этому присоединялись бы и другие.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Возможна ли такая реализация сейчас?

М. ГОРБАЧЁВ: Сейчас трудно. Но идти по этому пути надо. Таможенный союз – это начало. Надо идти по пути интеграции, наращивать эту интеграцию и не только в масштабе, но и в качестве.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Осталось только Украину уговорить.

М. ГОРБАЧЁВ: Украина сейчас в тяжёлом положении. Украину ждут тяжёлые испытания уже в ближайшее время.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Это было предсказуемо? Украина одна из первых выступала за независимость.

М. ГОРБАЧЁВ: Ну, конечно. Когда они открыто выступали на съезде комиссии, которую я возглавлял, которая рассматривала вопрос реформирования союза. Всё, что касалось жизни республик, там должно было решаться. Одни объединяются, чтобы выиграть от этого и к этому стремятся, а у нас номенклатура пошла на то, чтобы развалить союз, готовое государство. И развалили, развалилась Россия. И Ельцин.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Говорят, что хотели убрать Горбачёва, что Вы им мешали. Чем Вы им мешали?

М. ГОРБАЧЁВ: Я был против, чтобы союз создавать, не государство союзное.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Вы имеете ввиду СНГ?

М. ГОРБАЧЁВ: Да, СНГ. Вы знаете, как расшифровывается СНГ? Способ Насолить Горбачёву. Конечно, я должен был принять решение и прекратил президентские полномочия. Я отказался идти на переговоры. Вот я сегодня ночью закончил редактирование большой книги, которую составили сотрудники фонда. Это был проект. Это всё, то, что к нашему времени мы успели создать – 1600 страниц. Это потрясающая книга, уплотнили её страниц на 300-400. Там всё есть, в том числе те события. Я уже прочитал её.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Вы до сих пор это с болью переживаете?

М. ГОРБАЧЁВ: Да. Это была большая утрата нашей страны.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Но вариантов все равно не было: либо гражданская война, либо добровольно отпустить.

М. ГОРБАЧЁВ: Как не было? Всё было подготовлено. В том числе и Россия согласовала, и Белоруссия, и Украина. А за спиной готовили развал.