Предательство церкви в 1917 году

Среди СМИ сейчас активно насаждается информация о гонениях, которые претерпевала РПЦ в годы большевистской власти. Однако трудно где-то услышать, чтобы церковь признала и покаялась за свое предательство императора, который сейчас услужливо причислен РПЦ к лику святых.

Глава синодального отдела по взаимоотношениям Русской православной церкви и общества протоиерей Всеволод Чаплин заявил, что верующие не должны останавливаться ни перед чем для защиты святых для себя вещей, в том числе и перед убийством.

«Я на самом деле считаю, что наши верующие в 1920-е годы, когда Ленин инициировал репрессии против них, должны были отвечать иначе, чем они отвечали. Они должны были отвечать всей силой оружия и силой народного сопротивления против большевиков. Нравственное дело, достойное поведения христианина, – уничтожить как можно больше большевиков, чтобы отстоять вещи, которые для христианина являются святыми, и свергнуть большевистскую власть», – цитирует «Интерфакс» заявление Чаплина, выступавшего на встрече со студентами факультета телевидения МГУ.

Тут есть маааленький нюанс. Примерно в те же годы (с 1926 по 1929-ый) в Мексике происходили события, похожие на события в России. Пришедшее к власти социалистическое правительство запретило богослужения, закрыло церкви и начало попов немножко раскулачивать, бороться с опиумом для народа советскими методами. В то же самое время, замечу. Результат? Движение кристерос, когда с криками «Вставайте, добрые католики!» десятки тысяч крестьян стали собираться в огромные армии, со священниками во главе, с крестами, с молитвами, со слезами религиозной экзальтации. Плакали, но на правительственные пушки шли. «Умрем, а Христа в обиду не дадим!». Сто тысяч человек перебили, сто тысяч, социалистов под молитвы заживо жгли, толпами. В итоге социалисты от церкви отступили, поняв, что мексиканского католического человека лучше не трогать, что бог для мексиканцев реально важен.

В России же… в эти же годы… русские православные люди… сдавали попов еврейским чекистам с песнями и плясками. С хохотом. Храмы зачастую обносили еще до появления реквизиционных комиссий. Отдельным, особо выдающимся священникам благодарная паства вбивала гвозди в головы, без всяких чекистов. Глум стоял страшный. Как правильно сказал Розанов, «Святая Русь слиняла за три дня», никаких кристерос даже близко не было. Потому что к 1917-ому году православие находилось в страшнейшем идейном кризисе и нахрен никому не было нужно, включая даже самых простых и бесхитростных людей. Да и еще служило филиалом левых партий, активно участвуя в подрывной работе против Царя. Который, как бы, помазанник божий, на минуточку. Ни веры, ни идеи, ни элементарной совести у православия к 17-ому году не было, его ненавидели вот реально все. И это после трех лет мировой войны, обычно способствующей мыслям о боге. И 1917-ый год, со всеми его пытками, зверствами и всем таким прочим, на самом деле ПРАВОСЛАВИЕ СПАС, позволил не отвечать на давно назревший ВООБЩЕ У ВСЕХ вопрос «Ребята, а кто вы такие и нахрена вы нужны?». То, что писали церковники сразу после Февраля и восстановления Патриаршества — это такой верх бесстыдства, что даже последовавшие затем мучения от большевиков его не смыли.

Первое после свержения монархии заседание Святейшего Синода под председательством митрополита Киевского Владимира состоялось 4 марта. От лица Временного правительства Владимир Львов объявил на нем о предоставлении Церкви свободы от опеки государства. Члены Синода (за исключением отсутствовавшего митрополита Питирима) выразили искреннюю радость по поводу наступления новой эры в жизни Церкви. В частности, архиепископ Новгородский Арсений говорил о появлении перед Российской Церковью больших перспектив, открывшихся после того, как «революция дала нам (Церкви) свободу от цезарепапизма».

Таким образом, именно высшее российское духовенство внесло нововведения в содержание богослужебных книг, изменив церковно-монархическое учение о государственной власти. И это несмотря на то, что оно исторически утвердилось в богослужебных книгах Русской Церкви и до марта 1917 г. было созвучно державной триединой формуле «За Веру, Царя и Отечество».

То есть, никому ненужная пятая нога российского общества в критический момент повела себя еще и как сборище отпетых, отъетых сволочей, предав помазанника Божьего. Неудивительно, что про РПЦ все всё понимали, и в грандиозной Гражданской войне о попах предпочли забыть. Неудивительно, что оказавшись ненужными предателями, попы восприняли большевистские мучения с почти что радостью. Мучения сняли все вопросы. Спасли православие от бесчестия, в которое оно само себя ввергло. Оно на этих мучениях до сих пор живет, тыкая советскими мучениками в лицо всякому, кто пытается выяснить, а что здесь вообще делают все эти бородатые люди в золотых женских платьях. «Вы большевик! Такие как вы нас убивали! А весь народ на это безмолвно смотрел! Гм… да… ладно, неважно, проехали».

Хотите посмотреть на реальное всенародное христианское сопротивление — смотрите кристерос. Насмерть за Христа стояли. Насмерть. Хотите смешную, но поучительную историю спекулянтов, которые сначала проспекулировали Царя (пупсики вопрос начали поднимать аж с 1905-го года, «Дорогой Абрам, наконец-то я нашел время и место потребовать восстановления патриаршества. Государственная измена? Не, не слышал»), а затем и свои жизни — смотрите историю РПЦ. Чаплин может спекулировать что угодно, но к 20-ым годам РПЦ в России ненавидели ВСЕ, и только большевистские художества эту ненависть микшировали.

Но мы-то не большевики. Мы русские и мы, господин Чаплин, помним, как повела себя ваша церковь в критический для нации момент. И мы этого не забудем, и мы этого не простим.