Есть ли такой экзистенциальный враг у России?

Известна фраза, что у России нет друзей (кроме флота и армии), но мало кто задаётся вопросом о враге, в том смысле, считает ли Россия кого-то из народов своим врагом? понятно, что враги у нас есть, но есть ли те, кого ненавидят русские так, что "кушать не могут"?

Так, как ненавидят друг друга арабы и евреи. Как ненавидят друг друга северные и южные корейцы, как считают себя врагами до конца времён Китай и Япония. Как ненавидят немцы поляков, а поляки ненавидят немцев и всех соседей.

Англия считает своим вечным врагом Францию, и наоборот. Эта ненависть скрывается за улыбками и торговым и военным сотрудничеством, но как только появилась бы возможность, каждый уничтожил бы своего врага не задумываясь.

Так вот, есть ли такой экзистенциальный враг у России? Очевидно, что нет. Им не стали даже немцы после агрессии Гитлера и жуткого геноцида. Им не стали французы после агрессии Наполеона. и уж тем более не стали всякие поляки и прибалты (хотя заруба с ними была в своё время страшная). Им не стали много веков назад кочевые племена "татаро-монгол" после ига Орды. И уж точно таким врагом не станут украинцы, даже с учётом сегодняшней катастрофы.

Если вдуматься, это феноменальное явление и качество русских. Мы не умеем ненавидеть тех, кто даже объективно является нашими врагами. Мы воспринимаем их как временные помехи. И регулярно вставая на пути у мировых агрессоров, русские не видят зло в тех народах, через которые пытается реализоваться всемирное зло. Правда, наша природная скромность не позволяет это озвучить и осмыслить, как философское и духовное явление.

РМ

Комментарий редакции

Основные тезисы:

1. Многие народы мира имеют "исторических врагов", к которым испытывают глубокую неприязнь (арабы-евреи, Китай-Япония, немцы-поляки и т.д.)
2. У России, несмотря на многочисленные конфликты в истории, нет такого "экзистенциального врага"
3. Россия не сохранила глубокой ненависти даже к тем, кто причинил ей серьезный ущерб:
   – к немцам после Второй мировой войны
   – к французам после нашествия Наполеона
   – к татаро-монголам после ига
   – к современным соседям, включая Украину

Вывод:

Автор описывает уникальную особенность русского национального характера – отсутствие длительной исторической обиды и ненависти к другим народам, даже после серьезных конфликтов. Это представляется как позитивная черта, свидетельствующая о духовной зрелости нации, способности видеть временный характер конфликтов и различать народы и политические действия их лидеров. При этом автор отмечает, что эта особенность недостаточно осмыслена самими русскими из-за присущей им скромности.

Дополнительный вывод:

Уникальная особенность русского народа не хранить исторических обид и не культивировать вековую ненависть к бывшим противникам, вероятно, сформировалась под глубоким влиянием христианского учения, но преломленного через особенности русской души. Если в дохристианский период славянские племена и княжества активно враждовали между собой, следуя языческой традиции кровной мести и племенной розни, то принятие христианства запустило процесс духовного и политического объединения русских земель.

Однако примечательно, что подобного результата не наблюдается в западноевропейских странах, несмотря на общую христианскую основу. Это говорит об особом синтезе православного христианства и русского национального характера, где христианские идеи всепрощения, соборности и примата духовного над материальным нашли особенно благодатную почву. Возможно, именно этот уникальный сплав породил способность русского народа смотреть на исторических противников не через призму вековой вражды, а через понимание временности любых конфликтов перед лицом вечных духовных ценностей.

Этот феномен можно рассматривать как один из важнейших аспектов русской цивилизационной идентичности, где православное мировоззрение не просто наложилось на национальный характер, а органично слилось с ним, породив особое качество души – способность к всепрощению и преодолению исторических обид во имя высших духовных идеалов.