«Чума» возвращается?
Большинство литературоведов ставят французского писателя Альбера Камю в топ-10 величайших писателей ХХ века. Личность очень яркая и разносторонняя. Он не только писатель, но также театральный деятель и философ. Жизнь его довольно короткая: 1913-1960 гг. Но за это время он успел создать множество литературных произведений, которые сразу же становились мировой классикой.
Трудно сказать, кто превалировал во французе: писатель или философ. Камю считают одним из наиболее ярких представителей экзистенциализма (хотя свою причастность к этому направлению, равно как и к философии, не признавал). В центре его внимания были вопросы абсурдности бытия, смерти и самоубийства. Его считают основоположником «философии абсурдизма» и «философии суицида». А некоторые называют взгляды Камю «философией бунта». Камю и сам постоянно бунтовал. В частности, бунтовал против религии, не замечающей якобы абсурда жизни и не дающей человеку выхода из этой бессмыслицы. Альбера Камю обычно называют атеистом, представителем атеистического крыла экзистенциализма. В некоторых фрагментах его произведений звучит мотив Фридриха Ницше: «Бог умер». Впрочем, Камю действительно можно упрекнуть в непоследовательности.
Можно найти фрагменты его произведений, где он (иногда через своих героев) говорит об абсурдности жизни без Бога. Да и себя Камю не считал атеистом. Видимо, он хотел религию «подправить» или «улучшить», а не упразднить.
Он один из основоположников так называемой литературной (художественной) философии, в которой средством постижения тайн мира является не немецкое «ratio», а чувства, не примитивная логика, а интуиция. Считал себя продолжателем исканий Фридриха Ницше и Федора Достоевского.
В 1957 году Альбер Камю был удостоен Нобелевской премии по литературе. Из всего обилия произведений Камю на первое место, как правило, ставят роман «Чума». Некоторые восторженные почитатели писателя называли это произведение «Евангелием ХХ века». В этом году исполняется 75 лет со времени его первого опубликования. Есть повод вспомнить этот роман. Тем более что актуальность его сегодня крайне высока.
Примечательно, что, когда весной 2020 года во многих странах мира было объявлено о начале «пандемии ковида», интерес к книге Камю резко возрос. Так, во Франции и Италии роман «Чума» попал на длительное время в топ-10 самых востребованных книг.
Видимо, читатели искали в произведении какие-то параллели между современными событиями вокруг «пандемии ковида» и событиями, описанными в романе. Но произведение французского писателя – не только о природной катастрофе в виде неожиданно откуда-то появившейся эпидемии чумы. Это роман-притча, в котором чума не столько эпидемиологическое явление, сколько символ зла.
О чуме многократно говорится в Священном Писании (особенно Ветхом Завете). Кроме того, историки задокументировали несколько пандемий уже после Рождества Христова. Первая — «Чума Юстиниана» началась в Египте, опустошила почти все страны Средиземноморья и держалась около 60 лет. В разгар эпидемии в 542 году только в Константинополе ежедневно умирали тысячи человек. Всего погибло около 100 миллионов, Византия потеряла примерно половину населения. Вторая пандемия — «Чёрная смерть» — зародилась в Азии и в 1346-1348 годах бушевала в Европе, где её жертвами стали 25 миллионов человек. Третья пандемия началась в 1855 году в китайской провинции Юньнань, затем появилось много очагов чумы в Центральном и Юго-Восточном Китае. Зараза достигла побережья, суда с паровыми двигателями, быстро разнесли чуму по всем частям света. Было много вспышек в портовых городах разных стран. Больше, чем Китай, тогда пострадала соседняя Индия (по некоторым оценкам, там погибло около 6 миллионов человек).
В то время, когда жил и творил Камю, массовых пандемий и эпидемий чумы уже не было. Имели место лишь отдельные очаговые вспышки. Были и другие инфекции, более распространенные, но чума стала уже экзотикой.
Роман начинается со следующих слов: «Любопытные события, послужившие сюжетом этой хроники, произошли в Оране в 194… году». Далее становится понятным, что все события хроники вращаются вокруг одного: эпидемии чумы. Ситуация надуманная, почти фантастическая. Какая может быть эпидемия чумы в середине ХХ века? В это время фиксировались лишь единичные случаи чумы в некоторых странах. Думаю, что такая абсурдность специально предусмотрена автором, который намекает читателю: не надо буквально понимать то, что описано на страницах романа. Это аллегория, намек на что-то другое. Недаром писатель предварят роман эпиграфом из Даниэля Дефо: «Если позволительно изобразить тюремное заключение через другое тюремное заключение, то позволительно также изобразить любой действительно существующий в реальности предмет через нечто вообще несуществующее».
Вот строчки, которые следуют за вышеприведенным первым предложением романа: «По общему мнению, они, эти события, были просто неуместны в данном городе, ибо некоторым образом выходили за рамки обычного. И в самом деле, на первый взгляд Оран — обычный город, типичная французская префектура на алжирском берегу». Знатоки говорят, что в 1857 году упомянутый город Алжира действительно пережил серьезную вспышку чумы, и воображение Камю перенесло почти на век тогдашние события в Оран 40-х годов ХХ века.
Даже не очень искушенный читатель понимает, что под алжирским Ораном скрывается Европа 30-40-х годов ХХ века. А под чумой понимается не эпидемия хорошо известного с незапамятных времен патогена («чумная палочка»), а фашизм, который принято называть «коричневой чумой».
По словам самого Камю, «явное содержание «Чумы» — это борьба европейского Сопротивления против нацизма». Впрочем, более вдумчивый читатель может воспринять чуму в Оране как образ зла, имеющего бесконечное число различных форм проявления.
Кстати, об истории написания романа. Первые наброски Камю стал делать за десять лет до его публикации, в 1938 году. Уже было понятно, что «коричневая чума» выходит из своего логова — Германии Третьего рейха. Войны еще нет, а происходит «мирная» аннексия Австрии и Чехословакии. С 1 сентября 1939 года начинается Вторая мировая война, и «коричневая чума» распространяется на всю Европу, и даже выходит за ее пределы. Камю пишет и переписывает роман, взирая на динамичные события в мире: с одной стороны, наступление «коричневой чумы» повсюду; с другой стороны, сопротивление этому наступлению (кстати, сам писатель был в рядах французского «сопротивления»). Камю отразил в своем романе и победу над «чумой» фашизма в 1945 году. Но на этом в своих хрониках точку не поставил. Заключительная часть — размышления о природе чумы и о почти фатальной неизбежности возвращения ее вспышек.
Повествование ведётся от лица доктора Бернара Риэ — одного из главных героев романа. Доктор, выходя из дома, наталкивается на дохлую крысу. Его охватывает какое-то недоброе предчувствие. Он его отгоняет. Но предчувствие возвращается через несколько дней, когда в домах и на улицах города обнаруживаются уже тысячи дохлых крыс. Власти города на это не реагируют, лишь организуя сбор дохлятины. Городская власть (как, впрочем, и любая власть) не хочет сеять панику. «Общественное мнение — это святая святых, никакой паники», — читаем мы ироничный комментарий на это бездействие. Крыса в романе — такой же символ, как и чума. Крыса как предвестник чумы.
Сам Камю говорил, что любой масштабной катастрофе неизбежно предшествую тысячи и тысячи различных нарушений и прегрешений, отступлений и преступлений, которые совершают люди и которых не замечают (или делают вид, что не замечают) окружающие. Этакая толерантность или безразличие к преступлениям и нарушениям.
Вслед за крысами на сцену выходит чума. В романе умирает привратник из дома Бернара Риэ. Ему ставят диагноз: «чума». Затем происходят другие смерти с таким же диагнозом. Все развивается по нарастающей. Это уже эпидемия. Город закрывают, никто не может ни выехать, ни въехать. Вводятся жесточайшие карантинные меры. Прозрачный намек на тот режим, который нацисты установили и в самой Германии, и во всех оккупированных странах. Включая концентрационные лагеря.
Власти города Орана оказываются абсолютно беспомощными перед эпидемией чумы, она продолжает косить жителей. Народ пытается самоорганизоваться. Во главе этого самостийного сопротивления оказывается доктор Бернар Риэ. Доктор — человек долга. Как профессиональный медик он не погружается в глубокие размышления о происходящем, а начинает действовать: «сейчас есть больные, и их нужно лечить». Конечно, дело не только в отработанном годами чувстве ответственности. Бернар Риэ, заявляющий себя атеистом, оказывается лучше некоторых тех, кто называют себя «верующими» и «христианами»: «Следуя законам душевной честности, он сознательно встал на сторону жертв и хотел быть вместе с людьми, своими согражданами — в любви, муках, изгнании».
В романе достаточно много героев. И у каждого свой взгляд на происходящую трагедию, свое поведение в этой неординарной обстановке. Так, в городе оказались два человека, которые приехали сюда на время, а оказались в центре знаковых для себя событий.
Один из них — Жан Тарру. Это довольно молодой, спокойный, атлетического сложения человек. Еще до начала эпидемии он ведет наблюдения за городом и его жителями и делает интересные заметки в своей записной книжке. Тарру — образ этакого отстраненного созерцателя-философа. Когда начинается первые смерти, он еще некоторое время продолжает заносить в записную книжку свои наблюдения за развитием эпидемии чумы. Но Жан Тарру на глазах преображается из наблюдателя в деятеля. Он остается в городе, становится помощником доктора Бернара Риэ, организует санитарные бригады для борьбы с эпидемией.
Другой человек — приехавший из Франции журналист Раймон Рамбер. Он хочет как можно быстрее вырваться из города-тюрьмы. Тем более что дома, в Париже, его ждет любимая жена. Левыми путями, действуя через контрабандистов, он получает возможность вырваться из города. Но неожиданно отказывается от предоставившейся возможности, присоединяется к санитарным дружинам Тарру. Он признается самому себе: «стыдно быть счастливым в одиночку». Дистанцировавшийся поначалу от «чужой беды», он вдруг осознал, она не «чужая»: «Это история касается равно нас всех».
Несмотря на жертвенность многих героев, победы над чумой не просматривается. Так, доктор Риэ заказывает в Париже сыворотку, которая помогает больным, но незначительно, а вскоре и она заканчивается. Чума в городе свирепствует с весны. Умирающих поначалу хоронят на кладбище с соблюдением всех норм и ритуалов. Однако с ростом количества жертв эпидемии их уже хоронить привычным способом не получается, да и кладбища переполнены. Осенью умерших уже начинают бросать в ров. Потом стали вывозить за город и сжигать.
Здесь Камю явно дает понять, что за хрониками Оранской эпидемии, когда половина населения, «сваленная в жерло мусоросжигательной печи, вылетала в воздух жирным липким дымом, в то время как другая, закованная в цепи бессилия и страха, ждала своей очереди», скрываются бесчинства фашистов во Франции.
В октябре доктор Кастель создаёт сыворотку в самом Оране из того же вируса, который убивает жителей города. Препарат испытывают на больном ребенке, но тот умирает. Атмосфера безысходности продолжает нарастать. Разные герои по-разному переживают эту атмосферу.
Так, доктор Бернар Риэ трудится по двадцать часов в сутки, пытаясь спасать людей. И ему некогда погружаться в эту безысходность. Диаметрально противоположной доктору фигурой является герой по имени Коттар. Это контрабандист. Для него эпидемия чумы и закрытие города — подарок судьбы. В изолированном от мира городе кончаются запасы продуктов, они становятся на вес золота. Коттар со своими контрабандными товарами на этом наживается. Еще до начала эпидемии этот достаточно закрытый, нелюдимый человек пытался покончить жизнь самоубийством. Во время эпидемии лицо его стало сиять, его как подменили. Настал звездный час Коттара: «И всё же в Оране оставался один житель, который не испытывал ни усталости, ни уныния и являл собой олицетворённый образ довольства. И человеком этим был Коттар. Он по-прежнему держался особняком, но отношений с людьми не разрывал».
Кстати, в городе было немало состоятельных граждан, которые пользовались услугами контрабандистов типа Коттара. На фоне голодающих жизнь богатеев выглядела просто неприлично. Они могли покупать продукты и выпивку втридорога, и этой возможностью пользовались.
Особенно злоупотребляли выпивкой. Пили и дома, и в кафе. Это можно назвать «пир во время чумы». Таким образом, богатые хотели забыться от ужасов чумы. Впрочем, не все неимущие были готовы голодать. Все чаше стали происходить случаи мародерства.
Яркой, запоминающейся фигурой является священник отец Панлю. Он призывает жителей города воспринимать эпидемию как Божие наказание за их грехи. Однако отец Панлю видит, что наряду с закоренелыми грешниками гибнут и невинные дети. Он начинает терять самообладание. В первоначальном варианте романа отец Панлю теряет веру. Но Камю решил изменить судьбу священника. В окончательной версии произведения отец Панлю со смирением принимает происходящее. Он становится помощником доктора Риэ (называвшего себя атеистом). Не жалея себя, трудится как с атеистами, так и верующими в санитарных дружинах. В конце концов священник заболевает, отказывается от лечения и принимает смерть с распятием в руках.
А вот Жозеф Гран — мелкий 50-летний сотрудник мэрии. Этот герой в обычной жизни совсем не герой, а самый настоящий неудачник. Беден, брошен своей супругой. Однако в момент общей беды этот маленький человек неожиданно для всех действительно становится героем. Он обретает смысл жизни, присоединившись к санитарным дружинам и спасая людей. Чума не обходит и его стороной. И, о чудо! Он становится первым, кто выживает. С этого момента эпидемия начинает отступать. Выздоравливающих становится все больше.
Чума временно отступила, иссякла. Можно себе представить, какую радость переживали граждане города. Единственным, кто не радовался, был Коттар. Он впал в состояние депрессии и отчаяния, стал безумствовать и открыл огонь из своего окна по веселящимся прохожим. Конец этого героя предсказуем.
Главный герой, доктор Риэ, выжил. Но пережил много тяжелых моментов. Незадолго до завершения эпидемии скончался его единомышленник Тарру, умерла жена. Оглядываясь назад, Риэ трезво оценивает свои усилия по борьбе с чумой как сизифов труд. Доктор приходит к чудовищному заключению: если бы он и его сотоварищи умыли руки, количество жертв эпидемии было бы примерно таким же. Стоило ли сопротивляться? И интуитивно дает себе ответ: стоило. Иначе разве можно оставаться человеком? Доктор прекрасно понимает, что микроб чумы неистребим. И при этом он не может с этой вечной угрозой примириться: «надо быть сумасшедшим, слепцом или просто мерзавцем, чтоб примириться с чумой». Глядя на ликующие улицы Орана, доктор отдает отчет, что победа над чумой временна, что всегда может быть возвращение эпидемии.
Что ж, можно согласиться с тем, что угроза чумы постоянна, существует на протяжении всей жизни человека. Особенно, если воспринимать чуму как символ зла. Зло в этом мире неистребимо и его не победишь. Но вот согласиться с тем, что это «сизифов труд» никак нельзя.
Увы, при всей гениальности Камю он действительно как атеист загоняет себя в ловушку. Он исходит из материалистического представления о том, что человеческая жизнь ограничивается максимум лишь 70 или 80 годами пребывания на этой земле. Камю не верит в бессмертие души, не верит в жизнь вечную. Соответственно, не может постичь, что труд (и физический, и умственный, и духовный) не бессмыслен, не может не оставлять следов в вечности. И при всем при этом роман «Чума» гениален. Он предельно ясно показывает абсурдность, бессмысленность человеческого бытия на Земле без веры и Бога. Но гениальность писателя, увы, сосуществует со слепотой и беспомощностью.
Своей парадоксальностью Альбер Камю чем-то напоминает Ивана Карамазова. Тот умел задавать острые и правильные вопросы (чаще всего в беседах с братом Алексеем). Они, казалось бы, должны были подвигать этого героя Достоевского к вере. Но Иван почему-то последнего шага сделать не мог. Также не сумел перейти Рубикон и французский писатель.
В книге Камю есть еще одна сильная сторона. Она является напоминанием о той самой «коричневой чуме», которая явно просматривается через воображаемую эпидемию города Орана.
Микробы этой чумы, выражаясь языком Камю, несколько десятилетий прятались в «подвалах» (закрытых собраниях), «бумагах» (секретных документах), «чемоданах» (тайных организациях) и т.п. После того, как произошел развал Советского Союза, который был главным препятствием для «коричневой чумы», она попёрла из всех «подвалов» и «чемоданов».
Сегодня возрождение фашизма происходит стремительно в США, Европе, Австралии, Канаде, многих других странах мира, в том числе на постсоветском пространстве (бывшие прибалтийские республики, Украина). Да и в самой России, следует честно признать, мы видим признаки того, что «микробы» «коричневой чумы» кое-где оживают.
Два года назад в мире начался новый виток эпидемии «коричневой чумы». Для многих оказалась неожиданностью так называемая пандемия COVID-19, объявленная в марте 2020 года. А ведь ей предшествовало большое количество «дохлых крыс», которые никто не желал замечать. И вот ныне эта «пандемия» используется как средство установления тоталитарного режима в мире. Об этом откровенно заявляет президент Клаус Шваб в книге «COVID-19: Великая перезагрузка». Если переводить эзотерические тексты этого программного документа на русский язык, то речь идет, увы, о глобальном фашистском перевороте. Сможем ли противостоять?
«Единственным средством борьбы с чумой является честность!» — подсказывает Альбер Камю.
Валентин Юрьевич Катасонов – профессор, д.э.н., председатель Русского экономического общества им. С.Ф. Шарапова
