Великорумынский синдром

Притязания Румынии на Молдову одновременно с прославлением фашистского режима Антонеску, можно сказать, — «генеральная» линия внешней политики Бухареста после прекращения действия Варшавского договора и деятельности Совета экономической взаимопомощи вследствие распада СССР. На днях это в очередной раз подтвердили румынские дипломаты, когда отмечался в Молдове День армии Румынии.

Череда мероприятий, посвященных празднику, стартовала в селе Мана Оргеевского района (село, заметим, молдавское). На почетное кладбище героев румынской армии прибыла весьма представительная делегация дипломатов и военных атташе во главе с послом Румынии в Кишиневе Даниелом Ионице. Молдавский министр обороны Александр Пынзарь обеспечил сие действо ротой почетного караула, венками и прочими необходимыми атрибутами.

Посол Ионице выдал откровенно антироссийский спич: «Румынские солдаты, павшие на этих землях, боролись за воссоединение страны, за справедливость и свободу, за эту пядь земли между Прутом и Днестром, которая принадлежала Румынии в результате великого события от 1 декабря 1918 года, и которая была оторвана от тела страны по одиозному пакту Молотова — Риббентропа».

А румынский военный атташе Кристи Ладанюк пошел ещё дальше, заявив, что «здесь покоятся румынские герои, павшие в ходе боев за освобождение Бессарабии от советской оккупации» (это он так назвал головорезов из армии диктатора Антонеску, бывшего прямым союзником Третьего рейха).

Характерно, что эти конфронтационные речи прозвучали в период переговоров о предоставлении Кишиневу российского кредита в 200 млн евро и, как сказал президент РФ Владимир Путин, «гуманитарной помощи в общем объеме до полумиллиарда рублей для того, чтобы поставить (…) для сельхозпредприятий, которые наиболее пострадали, дизельное топливо».

Предельно понятно, что высказывания румынских дипломатов были нацелены, прежде всего, на то, чтобы эти планы по развитию молдавско-российских отношений не были реализованы. Конституционный суд Молдовы уже запрещал правительству брать кредит у России.

Однако никаких заявлений со стороны руководства Молдовы на столь, мягко говоря, недипломатичное поведение представителей Румынии не последовало. Не комментирует оно и протестное заявление посольства РФ. А в нём достаточно четко сказано: «Деяния нацистского преступника Йона Антонеску были осуждены Нюрнбергским и Бухарестским трибуналами. Потомки десятков тысяч убитых и замученных агрессорами Антонеску жителей Молдавии — молдаван, русских, евреев, гагаузов, болгар — едва ли забудут преступления фашиствующих негодяев, оправдывавших свои бесчинства «борьбой за воссоединение». Сказано также и о массовых казнях русских и евреев в Приднестровье, об участии румынских войск, в союзе с германскими, в оккупации обширных советских территорий, в блокаде Ленинграда. В заявления российского посольства указано также: «Решительно осуждаем кощунственные реляции в оправдание фашистских преступников в священную дату 75-й годовщины победы антигитлеровской коалиции над нацизмом. В которой — хорошо бы напомнить румынским «партнерам», — храбро сражались их предки-антифашисты».

Отметим также, что на антироссийские инсинуации румынских дипломатов в Кишиневе посольства стран-участниц ОДКБ — Армении, Белоруссии, Казахстана, Киргизии и Таджикистана — тоже никак не отреагировали.

Что же касается пресловутой «советской оккупации в 1941-1944 гг.», то ряд показателей, в первую очередь, экономических опровергают это утверждение наших недругов, и не только в отношении Молдавии.

Так, валовой внутренний продукт (ВВП) оккупированной германо-румынскими войсками Молдавии не достигал даже половины и без того мизерного показателя в 1939-м, то есть в канун его воссоединения с СССР (1940 г.). Но уже в конце августа 1940-го со вступлением Молдавии в состав СССР Совнарком утвердил 15-летнюю программу экономического развития республики, причем с акцентом на ускоренную индустриализацию её экономики. А в полном объеме она стала реализовываться уже с ноября 1944-го, вскоре после завершения Ясско-Кишиневской наступательной операции Красной армии.

В документах Экономического и Социального совета ООН (ЭКОСОС, 1981-1983 гг.) отмечается, что Молдавская ССР среди 10 советских регионов — лидеров по темпам экономического роста. В том числе по темпам роста промышленного, и сельскохозяйственного производства и экспорта; по уровню электрификации региона и социальной обеспеченности его граждан; по размерам реальной зарплаты на одного работающего; по протяженности дорожной сети 1-го класса на единицу территории. Отмечалось также, что этот регион из сырьевого «хинтерланда» и поставщика дешевой рабочей силы за 1945-1965 гг. стал аграрно-индустриальным с высоким потенциалом развития отраслей различного профиля.

А к началу 1980-х Молдавия, по данным внешнеторговой статистики, экспортировала за пределы СССР разнообразные товары в 45 стран, причем до 40% стоимости экспорта составляли именно готовые промышленные изделия. Но в 2019-м — почти 90% стоимости экспорта Молдовы составили сельхозсырье и его полуфабрикаты. Доходность же молдавского экспорта за 1979-2019 гг. (с учетом динамики валютных курсов) сократилась минимум в 3,5 раза.

Достижения Молдавской ССР предопределялись колоссальным финансированием республики из советского госбюджета: за 1946-1985 гг. оно увеличилось более чем в 20 раз, составив не меньше 65 млрд долл. (в пересчете по ценам и средневзвешенному курсу доллара США во второй половине 2010-х).

В этой связи, весьма характерны данные доктора экономических наук Молдовы Вячеслава Ионицэ. Эксперт недавно проводил расчеты средней реальной зарплаты в Молдавской ССР и Республике Молдове в молдавских леях с учетом валютного курса и уровня инфляции. В 1990-м эта зарплата составляла 5872 лея, в 1993-м – 1215, в 2000-м – 1431. И только к концу 2010-х — 5084 лея — средняя зарплата в Молдове приблизилась к уровню в советской Молдавии (примерно на 80%). Притом что, как отмечает В. Ионицэ (и это бесспорный факт), жилье, образование, здравоохранение в МССР были бесплатными. Квартплата же составляла, самое большее, 3% от среднего семейного бюджета (ССБ), а вместе с расходами на коммунальные услуги — максимум 5% ССБ в советской Молдавии. Зато к настоящему времени эти совокупные расходы составляют минимум 60% средней зарплаты. Кроме того, уже к началу 2000-х гг. свыше 60% от общего числа тех, более чем 600 предприятий, что были построены в Молдавии в советское время (1940- 1941 и 1945-1989 гг.), перестали существовать.

Относительно румыно-молдавской идентичности, о чем напомнили румынские дипломаты в Кишиневе, например, в румынско-молдавском двухтомном исследовании (первая половина 1970-х) «Культура Молдавии за годы Советской власти» отмечено, что население Бессарабии «сопротивлялось насаждению националистической идеологии». Поэтому выпуск и распространение румынскими властями «в 30-х в этом крае газеты «Кувынт молдовенеск» («Молдавское слово») — это свидетельство неэффективности политики румынизации. Свидетельство того, что после 10 лет румынизации бессарабский молдаванин не понимает по-румынски и поэтому к нему нужно «подойти» на молдавском языке». Подчеркивается, что если, несмотря на румынизацию, на насаждаемую десятилетиями идею «несамостоятельности» молдавского языка и молдавской нации, «идеологи оккупантов вынуждены были издавать упомянутую газету («Кувынт молдовенеск»), значит, румынские политики были вынуждены признать существование именно молдавской нации».

Словом, навязываемый румынами тезис о «советской оккупации» Молдавии, которым пользуются и молдавские прорумынские политиканы, — это неприкрытая, циничная фальсификация истории.

А вот в отношении политики Бухареста в Бессарабии/Молдавии за годы её принадлежности Румынии (1918-1940, 1941-1944) тезис об оккупации вполне применим. Вот о чем, прежде всего, стоило бы задуматься в Кишиневе.