В бой пойдут одни слабаки

Почему в России почти не осталось настоящих мужчин
https://ic.pics.livejournal.com/matveychev_oleg/27303223/16627346/16627346_900.jpg

Глава патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства протоиерей Димитрий Смирнов назвал современных мужчин национальной трагедией. Он указал на их слабость и объяснил ее "женским воспитанием". Протоиерей Всеволод Чаплин, продолжая мысль, предложил увеличить зарплату российским мужчинам в три раза. Платон Беседин размышляет о слабости сильного пола и ее причинах.

Димитрий Смирнов, чьи заявления зачастую неоднозначны, на сей раз почти прав. С одной лишь поправкой: ослабли не только российские мужчины, но и мужчины во всем мире в целом. Они отдают власть женщинам и при этом сопротивляются то вяло, то, наоборот, агониально резко. Итог, правда, всегда неубедителен.


В чем сила мужчины? Применительно к женщине, например. В том, что он способен показать свое — истинно мужское. Галантностью или ухаживаниями. Умом, наконец. Способностью вести за собой. Умением дать ощущение того, что он главный. Всего этого стало меньше.

И дело даже не в том, что мужчина сознательно отдал лидерство. Нет, и в этом тоже, конечно, но беда в том, что мужчина в принципе не способен быть главным. И попытки его самоутверждения подчас выглядят особенно жалко, если учесть, что сводятся они к традиционным "фишкам" — откупиться деньгами или взять силой. Отсюда культ богатеньких или странных ребят из организаций вроде "Мужское государство". Предел их представлений о мужественности — толстый кошелек или пара затрещин.

При этом наши мужики ходят и стонут: мол, женщины стали невыносимы — им деньги подавай, меркантильным и глупым. Это вообще черта современного мужчины — нытье, иногда сочетающееся со слабоумием и необразованностью. Меж тем рядом с сильным, ведущим, а не ведомым, меняется любая женщина. Изучите на досуге диалоги мужчин на форумах и в социальных сетях — плач и стон, обиды и жалость. К тому же позднее болезнь прогрессирует, и обида перерастает в тотальное разочарование и даже ненависть. Женоненавистничество — серьезная беда нового общества. Так же, впрочем, как и мужененавистничество.

Я говорю столь много об отношении мужчин к женщинам потому, что во многом именно оно является маркером мужественности. Мы же наблюдаем патологическое неумение мужчин обращаться с женщинами. У них в принципе пропало такое желание. Это, к слову, отразилось и на сексуальных предпочтениях: появилось слишком много мужчин, которых пользуют как женщин, в том числе и сами женщины.

А главное, мужчина перестал нести ответственность за близких рядом. Не только за женщин, но и за собственных детей. Сколько людей в России не платит алименты? Более 80%. Миллионы детей по стране растут в сложных финансовых условиях, с одними лишь матерями, потому что их отцы жалеют деньги на них. Это ли не бегство от ответственности…

Меж тем именно ответственность — то, что определяет мужчину более всего. Ответственность за семью, а от нее — и за Родину. Неслучайно Смирнов приводит в пример Никиту Белянкина, защищавшего девушку от нападения. Дело ведь не в том, что воин полез в драку. Речь о том, что Никита постарался отстоять принципы, честь — вот что важно. У многих же современных мужчин вместо ответственности и решимости равнодушие. Они пребывают в мире инфантильной апатии, деградируя настолько, что предпочитают реальной жизни мир виртуальных игр и алкоголизм.

Современные мужчины боятся отношений, они патологически не способны к ним. Женщины для них — чужое и непонятное, опасное и исключительно потребительское, потому что пугают как все, с чем не умеешь обращаться. Но признать это трудно, а потому необходимо искать оправдания.

Тайлер Дерден, которого блестяще сыграл Брэд Питт, спрашивает рассказчика, блестяще сыгранного Эдвардом Нортоном: "Мы из поколения, воспитанного матерями. Сможет ли нам помочь другая женщина?". Это я цитирую "Бойцовский клуб". Собственно, один из ключевых пластов данной книги — размышление о взрослении как таковом и о том, что значит быть мужчиной.

Ответ частично найден. Персонажи долго мутузят друг друга, упражняются в насилии и философии, рыдают и очищаются, но катарсис — мужской катарсис — происходит тогда, когда герой Нортона решается нести личную ответственность за прошлое, будущее и настоящее. "Мы встретились в странный момент моей жизни", — говорит он, держа Марлу за руку под песню Pixies. В момент, когда я пытался быть мужчиной, — добавлю уже от себя, расшифровывая.

Выходит, корень зла в "поколении, воспитанном матерями"? Вот и Смирнов утверждает нечто похожее: мол, женское воспитание вредит. Отчасти это верно, конечно. Но тут вновь некое обвинение женщин. Однако им за многое надо сказать спасибо. Ведь на деле война отняла у нашей стране миллионы мужчин. Именно женщины после нее не только воспитывали детей, но и вкалывали на заводах, прокладывали рельсы и убивались в шахтах. Именно женщины обеспечили великий советский прорыв. Заодно государство отдало им те сферы, которые отвечают за становление и воспитание детей и подростков, — в педагогике и медицине прежде всего.

Так а где были мужчины? Где они есть? Многие из них выпилились из жизни близких. "Твой отец бросил тебя", — говорит все тот же Дерден. В таком случае чего грешить на женское воспитание, если оно во многом есть следствие и необходимость? Промежуточное звено в штамповке слабых мужчин и продажных женщин — часть системы по уничтожению цельного общества, потому что там, где нет семьи, ее института, по сути не существует ничего по-настоящему важного — ни социума, ни государства. Слабые мужчины — одновременно и следствие, и причина порочной системы.

Как предлагают решать проблему? Всеволод Чаплин, вторя Смирнову, говорит, мол, давайте поднимем мужчинам зарплату в три раза, дабы они могли содержать женщин, которые станут сидеть дома и воспитывать детей. Только согласятся ли сами женщины? Кто убедит их сделать это? Станут ли мужчины тратить свою повышенную зарплату на семьи или спустят ее на себя? Такие предложения не решают проблемы, а лишь усугубляют ее.

Беда начинается там, где нам являют слабый образ мужчины. А он повсюду. Беда продолжается в семьях, где мужчина наблюдает за слабым отцом или его отсутствием и вывозящей многое, а в последнее время, впрочем, не вывозящей женщиной. И далее – шествие в слабость по всем инстанциям, этапам и институтам.

Потому, когда начнется война, в бой, как в том фильме, пойдут одни старики — те, кто еще сохранил в себе подлинно мужское. А еще пойдут в бой слабаки — дети нового времени, того, где нет места сильным мужчинам, да они и сами того не хотят.

И тут, конечно, должна присутствовать некоторая мораль-панацея. Но ее не будет, простите. Спасение утопающих — дело рук сами знаете кого. И мужчины в итоге должны вытянуть себя из болота слабости за уши сами. Если, конечно, хотят остаться в истории, а не переродиться в нечто аморфно-женоподобное, всячески бегущее от ответственности к тотальному вымиранию.

Государство, впрочем, тоже может помочь. Если оно не отражение мужской слабости. Той, которую не скрыть, сколько бороду не отращивай. Впрочем, именно повальное стремление выглядеть мужественно, брутально лучше всего характеризует утрату внутренней энергетики и скатывание в вяжущую слабость.