Игорь Додон: Россия — наш стратегический партнёр

— В этом году мы все отмечаем юбилей Великой Победы. Скажите, как эта страшная война затронула Вашу семью?

— В Республике Молдова подавляющее большинство граждан каждый год празднует День Победы. И это касается каждой семьи. Даже те, которые не хотят это признавать. Но в каждой семье есть люди, которые воевали, либо родственники которых погибли, либо как-то их затронула эта страшная война. В моей семье мы каждый год с моими сыновьями выходим на «Бессмертный полк». Мы были в прошлом году и в позапрошлом, будем и в этом году. Ну, сыновья здесь, я, наверное, буду в Москве. Получил приглашение.

— А сыновья поедут с вами на Парад Победы?

— Три года назад средний поехал. В этом году все трое поедут обязательно. Все трое хотят поехать.

— Вы упомянули количество тысяч уничтоженных пленных из Молдовы, которых убили оккупанты и среди них есть те, кто попал в мировую летопись Холокоста. Как Вы относитесь, вот Вы уже сказали о попытках переписать историю той войны, как относитесь к таким попыткам?

— Знаете, выступая с трибуны Парламентской ассамблеи стран Европы, где были депутаты из разных стран, члены Совета Европы, я специально так акцентировал и сделал паузу, что 27 января 75 лет назад печально знаменитый лагерь Освенцим в Польше освободила именно Красная армия. Я повторил и сделал паузу и посмотрел на реакцию. Чтобы видели, что некоторые пытаются это ставить под вопрос. Как можно относиться к Холокосту и ко всему, что произошло? Я уже сказал, что 300-350 тысяч жителей Молдовы — евреи — были уничтожены. И на правом берегу — у нас здесь — было несколько гетто, но и на левом их свозили, где сегодня Приднестровье, там 200-250 тысяч уничтожили.

— Я знаю, что даже из Румынии сюда привозили.

— Из Румынии сюда приводили именно в эти гетто, чтобы здесь уничтожали. Как к этому можно относиться? Понятно, что это великая боль всего человечества. В Молдове приняли официальное постановление парламента еще в 2015-16 году. И у нас 27 января официально считается Днем памяти жертв Холокоста. Но это не просто дать оценку. Что самое важное — оценку нужно давать правильную. Но для того, чтобы это не повторялось, нужно принимать законы. И у нас в Молдове есть несколько инициатив, для того чтобы привлекать к уголовной ответственности тех, кто пытается героизировать и поднимать вот опять эти движения. У нас в Молдове нет, мы не чувствуем это так остро, как в других странах. Мы знаем, что в других странах есть такие более массовые движения, которые поддерживаются и некоторыми политическими партиями и так далее. У нас не на том уровне, но, в любом случае, законодательные инициативы в этом направлении есть. Есть некоторые изменения закона, которые были приняты. И мы будем дальше именно такую позицию продвигать.

— Давайте вернемся к внутриполитической обстановке. Еще осенью прошлого года вся власть и все деньги в Молдове принадлежали одному человеку — Владимиру Плахотнику. После его бегства всю ответственность за страну взяла Ваша партия — Партия социалистов. Что удалось к этому моменту сделать?

— Давайте напомним, что до июня прошлого года Молдову считали захваченным государством. Все структуры власти, кроме института президента, были под влиянием беглого олигарха Плахотнюка, который на тот момент был уже в розыске в Российской Федерации по ряду уголовных дел, но здесь в Молдове, где-то с поддержкой Запада, он ещё был. В июне мы приняли решение. Президент вышел с инициативой, и мы объединись — две партии разных геополитических взглядов, идеологии, — против Плахотнюка. И тогда задача социалистов — это пропрезидентская Партия социалистов — и правых наших партнеров по коалиции на том этапе была простая: быстренько очистить власть Республики Молдовы, государственные структуры от Плахотнюка и его людей. Нам это удалось за 3-4 месяца. Работа практически по деолигархизации большинства структур — нам это удалось. После этого начались трения внутри этой коалиции, потому что, знаете, легче объединяться против кого-то, тяжелее работать для чего-то. Так вот, объединиться против Плахотнюка, против олигарха, вот эти разные политические партии смогли. А когда нужно было начинать работать, наводить порядок, дружить и с Россией, и с Европой, кому-то из наших партнеров это не понравилось. Поэтому пришлось в ноябре назначить другое правительство, во главе которой экономист, профессионал, бывший мой советник, господин Кику. И мы создали правительство технократов. Удалось стабилизировать ситуацию в экономике, удалось пойти на внедрение серьезных социальных президентских инициатив: это и увеличение пенсий и зарплат, и многое другое, за что мы выступили ещё в конце прошлого года и с начала этого года. Все эти изменения, социальные, касаются миллиона граждан из трех миллионов, то есть треть населения получила дополнительные какие-то денежные средства благодаря этой инициативе. Удалось стабилизировать внешнюю политику. Я выступаю за взвешенную внешнюю политику. И не хочу, чтобы нас использовали в геополитических битвах против кого-то. Так вот, новому правительству удалось практически на всех уровнях возобновить стратегическое партнерство с Российской Федерацией. Потому что раньше было только на уровне президентов, сейчас у нас отличные отношения на уровне парламентов, на уровне премьеров. Уже были две встречи с премьер-министром Медведевым до нового года и с новым премьер-министром после нового года. Поэтому я считаю, что за сравнительно маленький период — потому что этому правительству ещё не исполнилось даже ста дней, в конце февраля будет сто дней — было сделано очень много вещей и во внутренней политике, социальной, и внешней политике.

— Что удалось сделать по борьбе с коррупцией?

— Это один из основных вопросов, которые есть в нашей повестке дня. Нам удалось в прошлом году назначить нового генерального прокурора. Было очень много баталий вокруг этого. Потому что нужно признать, что за последние 4-5 лет, несмотря на то, что у нас были громкие уголовные дела — это и кража миллиарда из банковской системы, это и другие громкие процессы, которые шли — но практически никакой работы там не велось. Поэтому в декабре мы назначили генпрокурора нового в результате открытого конкурса, и уже с нового года он начал наводить порядок сначала в прокуратуре, и сейчас идет по цепочке, по всем этим уголовным делам. Это один элемент. Есть второй важный элемент — это несколько направлений реформ. Мы договорились с нашими партнерами (с Советом Европы, с Венецианской комиссией). Все эти реформы мы проводим вместе, они касаются оценки действий всех прокуроров и всех судей в Республике Молдова. Мы сейчас устанавливаем, разрабатываем и принимаем вот эти фильтры, через которые все судьи и прокуроры пройдут в ближайший месяц. Я думаю, что многие их них, как минимум 20-30 процентов, эти фильтры не пройдут. Это жесткая реформа, но нельзя делать новый шаг, делать новые реформы со старыми людьми. Поэтому мы приняли решение, взяли на себя эту ответственность и идем именно по этим шагам. Я думаю, что в течение этого года, несмотря на то, что он избирательный (у нас выборы президента в этом году, несмотря на все политические дебаты, которые будут), мы с реформой юстиции, по этим шагам (с одной стороны прокурор работает новый, с другой стороны оценка судей и прокуроров, с третьей стороны будет некоторая институциональная реформа), с этим багажом будем идти.

— Какими Вы видите пути выхода из Приднестровского конфликта сейчас?

— Это, я думаю, должно быть одним из приоритетов руководства Республики Молдова. Да, у нас очень много проблем, внутренних, внешняя политика и так далее. Но объединение страны, политическое урегулирование приднестровской проблемы (его называют конфликтом) для нас — приоритет. В течение последних трех лет было сделано очень много. Мы решили некоторые проблемы, которые не решались за последние два десятилетия. Это проблемы, которые касаются жизни любого гражданина с левого, с правого берега. Я могу некоторые из них перечислить. Мы договорились, чтобы дать нейтральные номера транспорту из Приднестровья. Чтобы было понятно, на приднестровском транспорте ехать в Европейский союз невозможно, их там просто не принимают. До сих пор они ещё могут приезжать на Украину, но Украина сказала, что тоже перекроет. Для того, чтобы они не были в блокаде, мы вышли с инициативой и дали, разработали нейтральные номера, потому что они говорят: «Ну, молдавские мы не примем». Есть у них позиция, мы говорим: «Хорошо, мы понимаем». Нейтральные номера для приднестровцев. И у них около ста тысяч  автомобилей, и несколько тысяч за последние месяцы — они начали получать нейтральные номера. Была другая проблема, которая касалась молодежи. Те, которые учились, выпускники приднестровских вузов —  никто не признавал их диплом. Только в России. А молодой человек, который закончил вуз Приднестровья, хотел работать в Кишиневе, к примеру, в той же Беларуси, в той же Румынии. Никто не признавал. Мы нашли формулу, как признать вот эти дипломы. Теперь до 1 марта мы должны решить проблему GSM. Сейчас у нас нет совместного роуминга, если можно так сказать. Если вы звоните…

— То есть, если я звоню из Приднестровья, у меня не срабатывает номер?

— Если вы будете в Приднестровье и там не будут ловить операторы правого берега, вы переходите на их GSM, для того чтобы звонить в Молдову, на правый берег, у вас стоимость будет такая, будто вы звоните в Соединенные Штаты, либо на другую часть планеты. Так вот эти технические, но важные вопросы — они не решались. Мы в прошлом году договорились, сделали дорожную карту и к 1 марта мы эту проблему должны решить. Есть ещё несколько важных вопросов, малые шаги, мы их так называем, по улучшению именно качества жизни и проблемам, решение проблем людей с левого и правого берега. Но концептуальный вопрос — это, конечно, политическое урегулирование. Мы считаем, что мы должны двигаться быстрее. Но это должно быть политическое согласие руководства Приднестровья и руководства Молдовы. У нас есть видение. Мы все должны понимать, и мы это понимаем, что мы все в единой лодке. Не будет Приднестровья, не может Приднестровье существовать отдельно как государство. И это нужно признать. Чем быстрее, тем лучше. Потому что между Украиной и Молдовой, ну, никто не признает. Поэтому нужно понимать, что мы в единой лодке. И мы, Молдова, тоже нуждаемся в том, чтобы побыстрее де-юре и де-факто объединить нашу страну, потому что де-юре все признают, что Приднестровье — часть Молдовы, но де-факто мы эту проблему не решили. Как? Нужно, конечно, создать широкую отдельную автономию для Приднестровья. У нас есть опыт Гагаузии, у которых свой башкан, свой президент и парламент, свой флаг, свой гимн, свои законы. Но мы должны договориться, что у нас будет общее с Приднестровьем, и остальное оставить на уровне местных властей. И об этом можно договориться и к этому нужно идти, потому что интеграция по некоторым направлениям у нас очень серьезная. У нас общаются люди открыто с левого и правого берега. Хорошо, что мы сейчас сделали некоторые шаги по свободному передвижению. У нас экономически практически интеграция на уровне 60-70%. Все, что производится Приднестровьем, через Кишинев благодаря льготам, которые мы получили на Европейский союз, из Приднестровья 35-40% уходит на рынок ЕС, а 30% покупаем мы — жители правого берега. То есть около 60-70% производства напрямую либо через Кишинев, это зависит от правого берега. По общественным мероприятиям, по гуманитарной сфере сейчас мы очень близки. Я приводил этот пример, футбольная команда из Приднестровья играет в нашем чемпионате и выигрывает, и представляет Молдову в европейских кубках. Я — президент шахматной федерации и на правом берегу и на левом. У нас единая церковь, православная церковь и части Русской православной церкви. Поэтому у нас очень много общего. Нету вот того, что разделяет народы, как в других замороженных конфликтах. У нас есть общение: я с Красносельским встречался семь раз за последние три года. Нужно уже после всех этих шагов признать, что мы должны жить вместе, оставить на столе — на основе каких принципов — и начинать об этом говорить, начинать серьезные переговоры. И я уверен, что чем быстрее мы это сделаем, тем лучше. И это будет хорошо не только для нашей страны, потому что мы будем сильнее, мы укрепим нашу государственность, но это будет и хороший пример для всех, как можно решать такие проблемы. И это будет хороший пример для международного сообщества, как Россия, Европа, все в формате «5+2» могут договариваться. Мне кажется, это может быть история успеха не только в этой части Европы, но и на уровне более большом. Его можно использовать и дальше, а для этого нужно двигаться. Мы со своей стороны готовы двигаться. Наконец-то в Кишиневе, потому что этого не было раньше, не было единой позиции. В Кишиневе последние 10 лет у президента, премьера и спикера парламента были разные позиции, у трех ветвей. Сейчас у нас единая позиция, сейчас мы работаем в единой команде. И вот на основании этой позиции, которая у нас появилась сейчас, нужно садиться с приднестровцами и начинать переговоры. Мы готовы к этому.

— Раздел ведь в Молдове идет не только по линии Днестра. Вы как-то сказали в интервью нашему каналу, что Молдова — разделенное общество. Одна его часть смотрит на Восток, другая часть смотрит на  Запад.  Есть ли такая идея, которая сможет объединить молдавское общество?  

— Я думаю, что такая идея появляется. И мы видим это и в общественном мнении, в вопросах последние два с половиной — три года.  Начиная с 2017 года я начал проводить концепции взвешенной внешней политики. Понимаете, когда общество разделено на две части, любое однобокое движение либо попытка ставить перед выбором «или-или» приводят к тому, что появляются какая-то дестабилизация и конфликты. У нас часть Севера, Юга, Приднестровья —  они ориентированы на Россию, большинство: 70-80-90%. Центр страны — больше смотрит в сторону Европы. Если мы начинаем давать приоритет только одной из сторон, начинается  проблема. Поэтому с 2017 года мы начали проводить взвешенную внешнюю политику. Несмотря на то, что тогда правительство и парламент пытались меня блокировать. Но мы получили статус наблюдателя ЕАЭС. Я уверен, что нейтралитет Молдовы, который является основой вот этой взвешенной внешней политики, позволит нам проводить эффективную экономическую политику с нашими партнерами на Западе и на Востоке. Большие игроки всегда пытаются маленькие страны затягивать на свою сторону и использовать против своего геополитического оппонента. Мы не должны никому давать эту возможность. Раньше очень часто это происходило, но что мы от этого выиграли, мы — народ Республики Молдова? Мы от этого ничего не выиграли. Поэтому нужно исходить из наших национальных интересов. Помнить о наших исторических, стратегических партнерах, таких, как Российская Федерация.  Дружить не против кого-то. Дружить и с одними, и с другими. Но исходя из наших национальных интересов. И тогда нас поймут, тогда нас будут уважать. Австрия, к примеру, член Европейского союза, но это нейтральная страна. И она никогда не присоединилась к санкциям против Российской Федерации. А два года назад, когда нужно было каких-то дипломатов, персон нон грата из страны вывозить, после того, что произошло в Англии, Молдова почему-то приняла это решение. И тогда, будучи в оппозиции, сказать, зачем нам это? Пусть они между собой разбираются, мы нейтральная страна. Поэтому будем проводить именно такую политику. И я очень рад, что последнее время в молдавском обществе все больше людей  это понимают и это поддерживают.

— Не могли бы Вы сказать как президент, какая выгода Молдове (от членства или участия) быть наблюдателем Евразийского экономического союза?

— Это новые направления для нас, для нашей страны. Мы первая страна, которая получила статус наблюдателя в ЕАЭС. Для нас очень интересен и рынок, и те процессы, которые там происходят. В миграционной политике и в энергетической сфере. В конце прошлого года мы подали документы, вышли с инициативой, чтобы стать членами Евразийского банка. Членами Евразийского банка могут стать не только члены Евразийского союза. Кстати, мы подали одновременно с Венгрией, которая является членом Европейского союза. Это все дополнительные возможности для Республики Молдова. Я думаю, это интересно и для наших экономических агентов, это интересно и для наших граждан. Я думаю, это интересно  для стран Евразийского экономического союза, потому что они могут использовать Молдову как площадку, для того чтобы двигаться в другие части мира. Потому что у Молдовы эксклюзивная ситуация. У нас режим свободной торговли со странами СНГ, у нас режим свободной торговли с Европейским союзом. У нас режим свободной торговли с Турцией, с Балканскими странами. Практически все страны вокруг — у нас свободный режим. Что это означает? Отсюда можно без пошлин экспортировать любой товар. Также со всеми этими странами у нас безвизовый режим. Гражданин Молдовы может двигаться без виз во всех этих направлениях. Последнее время очень активно проявляют интерес наши китайские партнеры, чтобы мы заключали такие же соглашения с ними. Мы ведем очень серьезные переговоры и в этом направлении.

— Игорь Николаевич, а нет ли здесь противоречия: Евразийский союз и соглашение об ассоциации Молдовы с Европейским союзом?

— Я на этом акцентировал внимание, нельзя ставить перед маленькими странами вот эту позицию — выбирайте, ты с нами или против нас. Это ошибочная позиция. Со стороны всех. Вот попытались поставить такую позицию, так вопрос, и мы видим, что происходит у наших соседей. Поэтому я всегда говорил и нашим партнерам внешним, и коллегам из Российской Федерации, и коллегам из Брюсселя: не пройдет эта ситуация с Молдовой. Если вы хотите, чтобы там было спокойно, чтобы не было дестабилизации, нужно принять во внимание вот эту вот позицию. Есть или нет противоречий — противоречий нету. Вообще я сторонник  (я об этом говорил публично, и с трибуны ООН, и в ПАСЕ, и в Москве) большой Европы — от Лиссабона до Владивостока. И неминуемо на каком-то этапе это произойдет. Потому что мы знаем, что Евразийский союз уже ведет какие-то предварительные переговоры о подписании соглашения о свободной торговле с Европейским союзом.  То есть все эти границы, все эти ограничения со временем исчезнут. И из-за каких-то геополитических амбиций какого-то большого игрока, может быть, с другого континента начинать здесь все дестабилизировать — я думаю, что от этого мы ничего не выиграем. Поэтому будем исходить из наших национальных интересов, будем дружить со всеми.

— Вы упомянули Китай и я, наверное, не был бы журналистом, если бы не сказал, что в сводке новостей тема номер один сейчас — борьба с коронавирусом. Что делает Молдова для того, чтобы защититься от этой пандемии?

— Конечно, нас это очень волнует. У нас принят план мероприятий на уровне правительства по проверке всего, что происходит на наших границах. Проверяем жителей, которые приезжают из зон риска. Но очень надеюсь, что все это уже пойдет на спад. Очень на это надеюсь. И я вчера написал письмо руководителю Китая Си Цзиньпину с поддержкой. Мы все понимаем, через что они проходят, и понимаем, что это очень непросто. Но я уверен, что человечество, и Китай в частности, пройдет через это и мы будем вместе только сильнее.

— Итак, осенью этого года в Молдове президентские выборы. Вы будете в них участвовать?

— Этот вопрос задают мне очень часто. У нас задача за 7 месяцев показать, что в Молдове можно поменять ситуацию к лучшему. И мы уже начали её менять. Не только важными социальными инициативами, но большими инфраструктурными проектами, наводим порядок в государственном администрировании и так далее. Поэтому, я думаю, основная задача — работа в этом направлении: отвечать нуждам людей за эти 6-7 месяцев. Показать, что можно сделать. А через 6-7 месяцев, ближе к выборам, мы посмотрим, какой результат. Если люди оценят, что мы идем в правильном направлении… Но наша задача, чтобы каждый человек почувствовал на себе. Задача президента, премьера, каждого министра, я попросил каждого депутата из нашей фракции и, желательно, оппозиция — чтобы каждый день думали, что можно сделать для тех, кто платит налоги и их содержит. Потому что если человек не чувствует, что у него жизнь как-то повернулась в лучшую сторону, тогда мы зря находимся на своих постах. Поэтому, если к сентябрю-октябрю мы увидим, что нам это удалось, конечно, мы примем решение, и я не исключаю, что буду баллотироваться. Но сейчас задача не баллотироваться, и задача не президентские выборы, задача — использовать весь этот потенциал, который есть, для того чтобы люди почувствовали, что они живут лучше.

— Как вы сейчас оцениваете уровень взаимодействия СНГ?

— Конечно, после того как появился ЕАЭС, некоторые вопросы более актуальные там обсуждаются. Это нужно признать. И неслучайно я слышал от своих коллег по СНГ, что и другие думают стать наблюдателями либо членами ЕАЭС. Взять наш пример, когда мы сделали первый шаг. Думаю, что в любом случае, даже если большинство стран СНГ станут наблюдателями или членами ЕАЭС, такую структуру — СНГ — можно и нужно развивать дальше и мы будем дальше участвовать во всех этих процессах.

— А с кем из глав государств СНГ у вас сложились наиболее доверительные отношения?

— Кого-то не назову — обидятся. Я думаю, что со всеми. Но более активно мы, конечно, встречаемся с Владимиром Владимировичем. Это наш стратегический партнер. Кстати, в этом году мы отмечаем Год Молдовы в России. У нас очень серьезный план мероприятий. Поэтому, конечно, с Россией у нас отдельное стратегическое направление и у нас очень серьезные проекты по всем позициям. У нас в этом году в мае будет очень серьезный региональный форум. Два десятка губернаторов приедут из России вместе с госпожой Матвиенко. Мы проведем большой региональный, межрегиональный форум. Поэтому я думаю, что Российская Федерация, конечно. Но и с другими коллегами мы очень часто общаемся. С президентом Беларуси, премьер-министром Армении, с Казахстаном. Многие из них приедут с официальным визитом в ближайшее время, ближайшие месяцы в Республику Молдова. Поэтому у нас дружеские отношения со всеми.

— Игорь Николаевич, у вас трое сыновей. 

— Да.

— Вот как вам удается находить время для общения с ними?

— Это очень тяжело и это самая болезненная тема. Вот вчера вечером вернулся, и младший сын, Николай 5 лет, взял меня за руку — давай играть в шахматы. Он каждое утро в 7:30 утра выезжает из дома, едет на тренировку по шахматам. Старший занимается водным поло, играет на пианино и сейчас учит японский язык. А средний у меня играет в настольный теннис. Причем профессионально. Исходя из этих направлений с младшим хотя бы иногда, раз в неделю, стараемся играть в шахматы. С средним играем в настольный теннис, когда-то в детстве я тоже играл, поэтому такое общение активное. А со старшим — на пианино я не играю, в водное поло тоже, но ему уже 17 лет, старшему. Он уже думает, куда пойти учиться в Молдове. Я пытаюсь убедить его, чтобы здесь остался. Но делаю все возможное, чтобы найти хотя бы полдня в неделю, чтобы общаться только с ним. Я хочу поблагодарить, что они меня понимают, семья. И супруга понимает. И, несмотря на весь этот прессинг политической борьбы — большинство моих политических оппонентов понимают, что самые большие шансы в конце года на президентских выборах именно у меня, они уже начали грязную избирательную кампанию буквально с января. И, конечно, все это видит семья. Я уже в этих делах битый. Меня били столько, что мы удар держим, но для них немножко тяжелее. То, что они меня поддерживают и понимают, я думаю, это самое важное.

— Наша телекомпания работает по всему СНГ. Вы смотрите наш телеканал?

— Иногда смотрю, говорю честно. У себя в кабинете, когда включаю телевизор, смотрю именно ваш телеканал.

— Игорь Николаевич, что бы Вы могли пожелать нашим телезрителям ко Дню Великой Победы?

— Помнить. Самое важное — это помнить. И очень важно, чтобы молодежь и следующие поколения об этом не забывали. Для этого нужно нам — родителям — всегда это показывать своим детям. Руководители стран, не только СНГ, все руководители — должны понимать, что нельзя интерпретировать, исходя из каких-то узкополитических партийных интересов, историю. Нельзя забывать, через что прошли те, кто 75 лет назад, 80 лет назад воевали, отдали свою жизнь. Поэтому всем жителям стран СНГ, да и не только СНГ, хочу пожелать в этом году стойкости, уверенности. Мы все потомки победителей. Мы должны об этом помнить и передавать следующим поколениям.

Додон Игорь Николаевич (род. 18 февраля 1975 года) — всенародно избранный Президент Молдовы. Доктор экономических наук.