Госдума — не место для раздумий

Наш современный классик Александр Андреевич Проханов часто сравнивает большую историческую Россию с реактором, который то работает на полную мощность, подпитывается от самой русской земли и благодатного неба, то на время затихает и почти останавливается, но лишь для того, чтобы вновь дать свет и энергию для всего человечества на следующем витке. Если мы взглянем на наше государство под таким углом, то зададимся вопросом: где же должен быть главный мозговой и распределительный центр, управляющий всеми процессами, конвейерами, поставкой топлива и энергоснабжением? Этот мозговой штаб, конечно, в нашей российской элите: государственниках, художниках, генералах, промышленниках – словом, всех тех, кто пишет программы и генерирует смыслы. Это элитный многоядерный процессор последнего поколения, способный решать тысячи сложнейших и разноуровневых задач одновременно.

Таким по задумке должен быть главный представительный орган страны – собрание лучших людей отечества, высочайших специалистов и практиков в своих сферах: в образовании, медицине, обороне, хозяйстве, культуре и так далее. Государственная Дума – это собрание не только самых профессиональных и умных, но также волевых, хватких и в хорошем смысле честолюбивых людей России. Так ли это сейчас на самом деле – вопрос скорее риторический, поставив который, уже можно кого-то обидеть или даже оскорбить.

Русский генерал и начальник канцеля­рии Министерства императорского двора Александр Мосолов со скорбью говорил о предреволюционных временах: «Оскудение в России в эту эпоху государственно мыслящими и работоспособными людьми было прямо катастрофическим». Это было явным предвестием тяжелых потрясений, которые не смогла предотвратить ни первая законосовещательная Государственная Дума 1906 года, ни последующие три до 1917-го.

Большевистский ВЦИК, а позднее ЦИК был скорее собранием пламенных революционеров,  ленинской гвардии, с которой окончательно покончил Иосиф Сталин в 1936 году с принятием новой Конституции. Образованный вместо Центрального Исполнительного Комитета Верховный Совет стал до самого 1990-го года скорее ритуальным органом, который в условиях сверхмобилизационной и централистской системы выполнял представительские функции, не принимая серьезных решений. Последнюю волевую попытку утвердить свою политическую субъектность депутаты приняли в катастрофическом 1993-м, когда Ельцин подавил парламент прямым силовым образом.

Тема же современной российской Госдумы и, если смотреть шире, российского парламентаризма стала одной из самых обсуждаемых и спекулятивных в политическом обиходе. Все помнят и любят поговорить о том, как при Ельцине российская Госдума больше походила на современную Верховную Раду с драками, маскарадами и олигархами-лоббистами во главе. Потом все широко обсуждали и обсуждают до сих пор ставшее крылатым выражение «парламент – не место для дискуссий», отсутствующих на заседаниях депутатов и монотонные прения при парламентском большинстве одной партии.

В 2016 году председателем Государственной Думы стал Вячеслав Володин, изменивший и продолжающий менять не только имидж, но и содержательные аспекты российского парламента. Так, с его приходом в Думе ужесточилась дисциплина посещения заседаний, были введены санкции за немотивированное отсутствие во время голосований. При этом политический вес отдельного депутата скорее понизился, а парламента в целом – скорее повысился, но не столь значительно. Вспомнить только недавний разнос во время правительственного часа, когда спикер лично прервал министра экономики Максима Орешкина – и отправил как школьника заново готовиться к выступлению.

Со временем возобладали все те же позднесоветские кадровые стереотипы. Депутатами сейчас становятся люди не для того, чтобы решать судьбы страны, а как бы по разнарядке – за добрую службу, по старой дружбе или просто в качестве протеже вышестоящего начальства. При всем уважении ко всем достойным депутатам Государственной Думы, это не те люди, которые будут зажигать русский реактор и писать программное обеспечение для сложнейшего государственного процессора. При отборе в депутаты, начиная с низового уровня, действует отрицательная в политическом смысле селекция. Отбирают, одобряют и тысячекратно на всех уровнях визируют будущего нажимателя кнопки, который за полумиллионную зарплату, служебную машину и квартиру в Москве будет доволен своим статусом, исправно жать на кнопку, относительно складно говорить на темы регионального бытоустройства и не лезть в политику. Конечно, из всего 450-численного депутатского корпуса 50 – принимающие решения и лоббирующие «котлеты», а остальные 400 – заполняющий депутатские кресла «гарнир». Регулярно же на политические темы позволено говорить и вовсе одному-двум десяткам парламентариев. Остальные – как рыбки в аквариуме: умные, все понимают, но сказать ничего не могут.

Причины этому понятные – человеческие! Если ты не участвуешь в жесткой аппаратной борьбе, в ожесточенной партийной гонке, не отстаиваешь каждый день позицию в полемике с партийными конкурентами и избирателями, особо не думаешь перед выполнением главное своей функции по нажатию нужной кнопки, и тебя за выполнение этого минимума точно не разжалуют, то мыслительные процессы просто становятся ненужной функцией. Причем с жестким графиком и фактическими условиями госслужбы депутатам запрещено заниматься чем-то другим. Все вместе превращается в форменное издевательство над человеческой личностью.

Депутаты предреволюционного парламента хотя бы участвовали в дуэлях и войнах. Например, председатель III Думы Александр Гучков в 1910-м был отстранен Императором от должности на 4 месяца в связи с заключением под стражу за участие в дуэли с депутатом от Саратовской губернии Алексеем Уваровым, а до этого воевал в англо-бурской войне на стороне буров. Советские депутаты и вовсе участвовали в законотворчестве без отрыва от производства: служили, трудились и запускали ракеты в космос. Нынешние могут только перерезать ленточки и писать депутатские запросы, вес которых год от года снижается. Самое печальное, что в Думу приходят по принципу выгодного трудоустройства с практически невероятными шансами быть уволенным. Никто не приходит для осознанного выполнения одной из основных, если не основной, миссии в государстве.

Несмотря на все усилия, российский парламент до сих пор не обладает необходимой субъектностью, не является поэтому одной из опор власти и в целом больше похож на плохую копию любого западного парламента. Дело здесь не в полной управляемости системной оппозиции и согласованности действий с верховной властью – подобные системы контроля существуют во всех странах. Даже в самых демократических и либеральных режимах правящая элита так или иначе контролирует сферу публичной политики, опираясь одновременно на все ветви власти. Кроме того, некоторые публично-правовые образования (счетные палаты, избирательные комиссии, прокуратура) однозначно не относятся ни к одной ветви власти, как и та же «четвертая власть» средств массовой информации.

Изначально в либеральной политической философии Джоном Локком и Шарлем Монтескье разделение властей объяснялось предотвращением узурпации. В современном государстве они не столько ограничивают власть, сколько придают всей политической системе устойчивость – именно благодаря собственной субъектности и независимости. В целом власть, таким образом, не ослабляется, а только усиливается, прорастает в ткань социальных институтов.

С точки зрения теории элит парламент для сохранения стабильности и устойчивого развития должен выполнять две основные функции: представительскую и функцию разрядки. Это значит, во-первых, что нижняя палата должна представлять реальные политические силы, как бы выводя подковерные интриги в публичное поле – в законную партийную и идеологическую конкуренцию. Если в стране есть реальные промышленные, научные, военные и профессиональные элиты, то именно они должны в диалоге с правительством и президентом разрабатывать и принимать законы, устанавливать налогообложение, ратифицировать международные договоры и так далее. Другими словами, опереточное противостояние КПРФ и ЛДПР, в которое не верят уже даже деревенские бабушки, должно перейти в качественно иную конкуренцию. Парламент должен стать собранием лучших, деятельных, ответственных и амбициозных представителей, которые действительно принимают законы для всей страны и выдвинувших их групп.

Во-вторых, парламент должен реально смягчать и находить легальное поле для выплеска народного недовольства, воплощать его в здоровый диалог с властью. Ведь на улицу люди выходят, когда не видят себя через своих представителей в реальной политической игре. Это могут быть миноритарные группы и партии, но они должны легально высказывать мнение протестного электората. Самые крайние выступления всегда может купировать «четвертая власть». Так функционирует любая устойчивая политическая система – за счет сменяемости, самообновления и ротации элит. Самое главное – напряженная политическая борьба переносится в легальное конституционное поле.

Об этих необходимых функциях Государственной Думы нужно задуматься именно сейчас, когда до следующих парламентских выборов осталось меньше двух лет. Стратегически нижняя палата парламента и Совфед могут сыграть ключевую роль в ходе мирного транзита власти 2024 года, а для этого законодательная власть должна обладать не только полномочиями на бумаге, но и реальным авторитетом и весом. Тактически парламент в новой конфигурации мог бы быть площадкой для разрядки политической напряженности. В конце концов, в новой каденции он почти гарантированно станет объектом информационных атак и пристального внимания СМИ.

Из-за низкой значимости депутатов и Госдумы в целом ситуация на данный момент плачевная. Согласно августовским опросам «Левада-центра», Госдума имеет одни из самых низких рейтингов одобрения среди всех государственных институтов власти, 60% россиян не одобряют действия парламентариев. Более развернутые данные дает ВЦИОМ. По его данным, главными недостатками Госдумы граждане считают отсутствие самостоятельности (51%), невнимание к острым проблемам населения (59%) и принятие сырых законов (68%). Опрос ФОМ от августа 2017 года показал, что только 13% россиян знают, кто возглавляет Госдуму (9% дали неверный ответ, 78% затруднились ответить). При этом лишь 15% знают депутата своего округа. И это не следствие недостаточного освещения парламентской работы в СМИ, а скорее отсутствие интереса к депутатскому корпусу и Думе как таковой.

Еще значительнее на думский антирейтинг повлиял ряд непопулярных решений о повышении НДС и пенсионного возраста. Депутаты в большинстве своем даже не пытались объяснить своим избирателям логику принятия этих законов, как бы разводя руками: «Что нас попросили, то мы и приняли. Какие к нам вопросы? » Скорее наоборот – редкие высказывания депутатов стали ещё большим раздражителем.

О в целом пассивной роли народных избранников можно судить хотя бы по структуре голосования. По данным официального сайта Госдумы, в нынешнем созыве депутаты проголосовали по 3325 вопросам, отдав свой голос 1 484 995 раз. В подавляющем числе случаев парламентарии голосуют «за» – 1,08 млн. раз. Лишь 10,9 тыс. раз депутаты голосовали «против», 875 раз они воздерживались от голосования и, что примечательно, более 393 тыс. раз депутаты просто не голосовали. То есть в Госдуме присутствует, следуя логике голосования, редкое единогласие – всего лишь 0,73% раз депутаты высказываются против законов. Остальные либо поддерживают, либо не голосуют вовсе. В этом, опять же, виноваты не столько сами депутаты, сколько сложившаяся система отношений, в которой Госдума выполняет скорее обслуживающую функцию.

Итого, если первая Дума 1905 года была хотя бы законосовещательным органом, а сами совещания носили яркий и непримиримый характер, к ним были приковано внимание всего общества, то Государственная Дума образца 2019 года остается органом скорее законозаверительным, то есть выполняет сугубо техническую функцию. Ситуация складывается во всех смыслах нездоровая. В конце концов, для эффективной работы этого органа хватило бы от 50 до 100 депутатов, если мы не можем найти 450 самых умных и профессиональных. Пусть тогда эти 50-100 депутатов составят вместе тот самый многоядерный процессор, который без ошибок решает сложнейшие государственные задачи. Их бы в таком случае все знали в лицо, могли что-то с них требовать, и для федерального бюджета была бы весомая экономия, а просто заслуженные спортсмены, артисты и закадычные друзья губернаторов продолжили бы сниматься в кино, тренировать детей и просто помогать на месте по хозяйству.

Мы находимся не в том расслабленном положении, чтобы почивать на лаврах и наполнять главный законодательный орган почти полутысячею домохозяек, спортсменов на пенсии и чьих-то друзей с полумиллионной зарплатой, изображающих непонятно для кого демократические процессы. Одно только содержание здания на Охотном ряду, зарплаты аппарату Госдумы, депутатам и их помощникам обходятся госбюджету более чем в 10 млрд. рублей ежегодно – и это деньги из нашего с вами кармана. Для сравнения – это стоимость строительства 50 современных детских садов. Еще 3,4 млрд. уйдет на реконструкцию и ремонт зданий Совфеда и Госдумы.

Масштаб и сложность всего клубка переплетающихся проблем и исторических вызовов не позволяют нам содержать декоративный орган, наполненный депутатским «гарниром» за счет налогоплательщиков. Как и любой работающий в двоичной системе процессор, парламент не может опираться на 450 нулей – их совокупность даст тот же самый ноль, и суммарная эффективность тоже будет нулевой. Политическая составляющая ещё страшней. Правящие элиты в преддверии судьбоносного 2024 года продолжают балансировать на одной ноге, стягивая все полномочия и рычаги влияния в единый центр, подвергая риску не только себя, но и всю историческую Россию.