Владимир Григорьевич Шухов. „Первый инженер России” – ч.2

Американскими «изобретателями» такой установки называли себя некие Бартон, Даббс, Кларк, Холл, Ритман, Эбил, Грей, Гринстит, Макком, Айсом. О патентах Шухова Америка «не вспоминала». Вот так цивилизованные страны поступают с русскими изобретателями, когда им очень нужно. Но все-таки потрясли Шухова в этом смысле американцы. И не какие-то заокеанские прохиндеи, а вполне солидные богатейшие люди.

В 1923 голодном году в Россию к Шухову приехала комиссия Синклера – конкурента Рокфеллера (знакомая фамилия) по нефтяному бизнесу. Официальная цель комиссии – выяснить действительный приоритет изобретения крекинга, то есть той самой нефтеперегонки. Синклер был недоволен, что Рокфеллер присвоил право им пользоваться только для своей компании. Шухов в беседе, как говорится, на пальцах, с документами доказал свой приоритет.

Знаете, что сделали «уважаемые» американцы? Они в конце беседы вынули из портфеля пачки своих долларов и положили перед Шуховым сумму в $50000. В общем, решили, что русский гениальный инженер тут же распластается перед их деньгами. Шухов побагровел и ледяным голосом сказал, что его устраивает зарплата, которую он получает от российского государства, и господа могут забрать деньги.

Вторыми, кто украл его изобретения, были немцы. А когда Шухов, возмущенный бесцеремонным воровством его уже реализованных в России идей нефтяных резервуаров, написал некому немецкому инженеру Штиглицу письмо, то получил милый ответ: «Вряд ли известному инженеру Шухову будет особенно важно признание за ним и этого вопроса».

Вот так цивилизованные страны поступают с русскими изобретателями, когда им очень нужно стянуть и присвоить…

Промышленное развитие страны, постройки множества водонапорных башен требовало и развитие сети железных дорог. В 1892 году Шухов соорудил свои первые железнодорожные мосты. В дальнейшем он спроектировал несколько типов мостов с пролётами от 25 до 100 м. На основе этих типовых решений под его руководством было построено 417 мостов через Оку, Волгу, Енисей и другие реки. Почти все они стоят и сейчас

Мы обязаны Шухову и современной системой водоснабжения. Специально для неё он сконструировал новый водотрубный котёл, который начали серийно производить в 1896 году.

Используя собственный опыт в сооружении нефтяных резервуаров и трубопроводов и применив новые модификации своих насосов, он проложил водопровод в Тамбове. На основе обширных геологических исследований Шухов с сотрудниками за три года составил новый проект водоснабжения Москвы

Шухов является основателем нефтеналивного флота России. В Москве по его проектам создавали чертежи, а в Саратове и Царицыне (Волгограде) по этим чертежам собирали стальные баржи длиной от 50 до 170 метров, грузоподъемностью до 1 6000 тонн. В то время в Норвегии по заказу Нобеля уже строили танкеры, но российские были более надежными.

Вместе с сыном Карла Кнорре, Евгением Кнорре и Константином Лембке Шухов работал над универсальной методикой расчета водопроводов. Методику опробовали во время реконструкции московского водопровода, и затем по ней прокладывали водопровод в Воронеже, Тамбове, Харькове и других городах.

За 15 лет работы в «Строительной конторе А.В. Бари» Шухов получил девять патентов: горизонтальный и вертикальный паровые котлы, нефтеналивная баржа, стальной цилиндрический резервуар, висячее сетчатое покрытие для зданий, арочное покрытие, нефтепровод, промышленная крекинг-установка, ажурная гиперболоидная башня.

Что касается башни, то на Всероссийской выставке, которая в 1896 году проходила в Нижнем Новгороде, 32-метровая водонапорная шуховская башня произвела настоящий фурор. В то время подобные выставки были очень важными событиями в промышленно-технической и культурной жизни страны.

Шухов принимал непосредственное участие в создании выставки. Владимир Григорьевич запроектировал для мероприятия восемь павильонов общей площадью около 27 000 кв.м. Половина павильонов имели висячее покрытие, а половина – новаторское сетчатое. Этот уникальный принцип опередил время почти на полвека.

Подобные конструкции за рубежом появились лишь в 1930-х годах (Висячая кровля элеватора в Олбани – 1932 год, Французский павильон на выставке в Загребе – в 1937 году). Висячие и арочные конструкции Шухова положили начало новому направлению в строительстве, поэтому Шухова по праву причисляют к выдающимся архитекторам.

В течение всей жизни основным «любовным объектом» Шухова всегда оставалась работа. «В 1891—1893 годах на Красной площади в Москве было построено новое здание Верхних торговых рядов с шуховскими покрытиями, столь изящными и лёгкими, что снизу они казались паутиной с врезанными в неё стёклами, — рассказывает правнучка В. Г. Шухова Елена Шухова.

— Такой эффект давала изобретённая Шуховым арочная ферма, в которой традиционные достаточно массивные раскосы и стойки были заменены тонкими лучевыми затяжками диаметром около сантиметра, работающими только на растяжение — самый выгодный для металла вид усилий».

В 1895 году Шухов подал заявку на получение патента по сетчатым покрытиям в виде оболочек. Это был прообраз сконструированной им башни-гиперболоида, вскоре перевернувшей всю мировую архитектуру.

«Столкнувшись с вопросом о наиболее лёгком покрытии, Владимир Григорьевич изобрёл особую систему арочных ферм, которые работают на растяжение и сжатие благодаря присоединённым к ним тягам из проволоки. Изыскание расположения тяг и размеров ферм ведётся исследователем под условием наименьшего веса сооружения.

…Эта идея об изыскании наивыгоднейших конструкций лежит в основании почти всех технических работ Владимира Григорьевича. Он проводит её в стройной и простой математической форме, иллюстрируя свою мысль таблицами и графиками.

На эту идею опирается сочинение Владимира Григорьевича о наивыгоднейшей форме резервуаров», — отмечал Николай Егорович Жуковский. «Что красиво смотрится, то прочно», — говорил он, всегда считавший, что технические новинки рождаются при внимательном наблюдении за жизнью и природой.

В январе 1896 года Владимир Григорьевич подал заявку на привилегию "Ажурная башня". Водонапорная башня, построенная по этой системе на Всероссийской выставке 1896 года, стала настоящей сенсацией для специалистов и, как писали тогда, "одним из главных магнитов для публики".

Удачно выбранные пропорции сооружения (высота 25 м, соотношение диаметров нижнего и верхнего колец 2,6) делали конструкцию очень изящной.

Башня – "гиперболоид инженера Шухова", для последующих поколений ставший символом творчества инженера и заслонивший собой другие его не менее выдающиеся творения.

Еще в Техническом училище на лекциях по аналитической геометрии Шухов обратил внимание на свойство однополостного гиперболоида, имеющее большую конструктивную ценность: возможность образования его криволинейной поверхности из прямолинейных образующих.

С тех пор идея гиперболоида запала в его душу. "О гиперболоиде я думал давно, – рассказывал он. – Шла какая-то глубинная, видимо, подсознательная работа, но всё как-то вплотную я к нему не приступал… И вот однажды прихожу раньше обычного в свой кабинет и вижу: моя ивовая корзинка для бумаг перевернута вверх дном, а на ней стоит довольно тяжёлый горшок с фикусом.

И так ясно встала передо мной будущая конструкция башни. Уж очень выразительно на этой корзинке было показано образование кривой поверхности из прямых прутков".

В короткий срок Шухов детально разработал всю конструкцию башни вплоть до мельчайших частей, установил принципы расчёта, что при тогдашнем состоянии строительной механики в отношении таких многократно статически неопределимых систем, как сетчатые башни, сделать было далеко не просто, определил простой и наглядный способ оформления проектной документации, а вслед за тем – способ монтажа.

Первые образцы, ознаменовавшие создание совершенно нового типа несущей конструкции, Шухов представил на суд общественности во время Всероссийской выставки 1896 года в Нижнем Новгороде. Это были восемь выставочных павильонов: четыре — с висячими покрытиями, четыре — с цилиндрическими сетчатыми сводами.

Один из них имел в центре висячее покрытие из тонкой жести (мембрану), чего никогда раньше в строительстве не применялось. Так же возведена водонапорная башня, в которой Шухов перенёс свою сетку на вертикальную решётчатую конструкцию гиперболоидной формы.

«Вес шуховских “крыш без стропил”, как называли их современники, оказался в два-три раза ниже, а прочность значительно выше, чем у традиционных типов покрытий, — рассказывает Елена Шухова. — Их можно было собирать из простейших однотипных элементов: полосового железа в 50—60 мм или тонких уголков; простым было устройство утепления и освещения: в нужных местах на сетку вместо кровельного железа укладывались деревянные рамы со стёклами, а в случае арочного покрытия для освещения очень удачно могли быть использованы перепады высот различных частей здания.

Все конструкции предусматривали возможность лёгкого и быстрого монтажа с использованием самого элементарного оборудования вроде небольших ручных лебёдок». Сетки из полосовой и уголковой стали с ромбовидными ячейками стали прекрасным и лёгким материалом для изготовления большепролётных висячих покрытий и сетчатых сводов.

Сооружения получили широкую известность. О них писали все газеты. Высокое техническое совершенство, внешняя простота и простор внутренних помещений под взметнувшейся ввысь сетью висячих перекрытий — всё это произвело настоящий фурор. Оболочка в форме гиперболоида вращения стала совершенно новой, никогда раньше не применявшейся строительной формой. Она позволила создать пространственно изогнутую сетчатую поверхность из наклонно установленных прямых стержней.

В итоге получилась лёгкая, изящная и жёсткая конструкция, которую просто рассчитать и построить. Нижегородская водонапорная башня несла на высоте 25,6 м бак вместимостью 114 000 л для снабжения водой всей выставки. Эта первая гиперболоидная башня осталась одним из самых красивых строительных сооружений Шухова.

После завершения выставки её купил богатый помещик Нечаев-Мальцев и установил в своём поместье Полибино под Липецком. Башня стоит там и сегодня.

«Произведения В. Г. Шухова можно считать вершиной в этой области архитектуры, — свидетельствует Елена Шухова. — Их ни на что прежнее не похожий внешний облик органично вытекает из свойств материала и до конца исчерпывает его возможности в построении формы, и эта “чистая” инженерная идея никак не маскируется и не декорируется “лишними” элементами».

На фирму Бари посыпались заказы. Первым стал заказ для металлургического завода в Выксе под Нижним Новгородом, где требовалось построить цех с применением гиперболоидных конструкций. Шухов блестяще его выполнил: пространственно изогнутые сетчатые оболочки значительно улучшили привычную конструкцию. Сооружение сохранилось в этом маленьком провинциальном городке до сих пор.

"Поверхность башни представляется совершенно сквозной, поражающей зрителя своей удивительной простотой и легкостью , " – так сформулировал общее мнение профессор Худяков. (Эта башня сохранилась. Ныне находится в с. Полибино Липецкой области.) Гиперболоидные башни сразу получили широкое распространение.

За сравнительно короткое время они стали заметной деталью промышленного ландшафта России и архитектурного облика многих городов и вместе со строившимися в те же годы больше-пролётными мостами явились зримым присутствием в жизненной среде новой, технической, эстетики.

Имеющиеся в архиве перечни водонапорных башен Шухова, построенных в 1896–1929 годах, позволяют установить, что конструкции эти были возведены фирмой А.В.Бари (после национализации – строительной конторой "Мосмашинотреста") в Москве, Ярославле, Воронеже, Тамбове, Коломне, Подольске, Туле, Царицыне, Самаре, Прилуках, Кашине, Вологде, Иваново-Вознесенске, Орехово-Зуеве, Гусь-Хрустальном, Казани, Феодосии, Баку, Грозном, Самарканде, Андижане, Бухаре, Ашхабаде. Краснодаре, Черкассах, Минске и т.д., и т.д. вплоть до острова Сахалин.

За несколько лет Шухов спроектировал и построил их более 2000, что привело к частичной типизации самой конструкции и её отдельных элементов — лестниц и резервуаров. При этом башен-близнецов у Шухова не было. Демонстрируя удивительное разнообразие форм, он доказал всему миру, что инженер, как и полагали древние греки, — настоящий творец.

В оборудование водонапорных башен входил паровой поршневой насос. Специально для него Шухов разработал оригинальную транспортабельную конструкцию котла самоварного типа. Владимир Григорьевич рассказывал, что котёл неслучайно имеет вид самовара: «Жена жаловалась на даче, что самовар долго не закипает.

Пришлось сделать ей самовар с кипятильными трубами. Вот он-то и стал прообразом вертикального котла». Его теперь называют паротрубным.

Начиная с 1905 года сетчатые башни системы Шухова стали использоваться в качестве корабельных мачт. Они были установлены на двух русских броненосцах: "Андрей Первозванный" и "Император Павел I". а так же на большинстве линкоров ВМФ США , которые ещё воевали во второй мировой войне .

Что касается его политических убеждений : при всей близости своих убеждений к кадетским, В.Г.Шухов никогда не состоял ни в партии народной свободы, ни тем более в какой-либо иной. Никогда публично он не выступал по политическим вопросам. Исключением в этом отношении явились события русско-японской войны.

14 мая 1905 года в сражении под Цусимой погибли шесть инженеров – выпускников Технического училища.

"Считаю нужным сделать существенную оговорку о любви к Родине, – писал тогда Шухов, – Христианская мораль, по которой воспитаны народы Европы, не допускает истребления других народов ради любви к родине.

Война ведь есть проявление зверской природы людей, не достигших умения решить вопрос мирным путем. Как бы победоносна ни была война, но Отечество от нее всегда проигрывает. Она выдвигает героев, порождает лжепатриотические рассказы; но народ в общем долго ещё продолжает нести бремя подвигов своих воинственных представителей, а иногда от победоносной войны впадает прямо в одичание…"

В 1910–1911 годах по заказу Морского ведомства Шухов спроектировал два гиперболоидных маяка для Херсонского порта: Аджигольский, высотой 68 м до огня, и Станиславский, высотой 26,8 м. (Оба сооружения сохранились.)

Для московского Главного почтамта, построенного в 1912 году, Шухов спроектировал стеклянное покрытие операционного зала. Специально для него он изобрёл ровную горизонтальную ферму, ставшую прообразом пространственных конструкций из бесшовных труб, которые широко применялись в строительстве спустя несколько десятилетий.

В 1913 году А. В. Бари скончался. Его сыновья не унаследовали административных качеств отца, и теперь вообще всё держалось на Шухове.

До 1914 года семья Шуховых жила очень счастливо. Все изменили Первая мировая война и перевернувший Россию 1917 год.

Но – и это одно из трагических противоречий жизни – Владимиру Григорьевичу всё – таки пришлось участвовать в войне. Наступил 1914 год. Остаться в стороне он не смог ни как инженер, ни как гражданин. В 1914 году Шухов спроектировал для Севастополя батопорт – плавучие ворота для закрытия сухого судоремонтного дока – ставший образцом сооружений подобного рода.

С января 1915-го до лета 1917 года он был занят выполнением ещё одного чрезвычайно ответственного заказа Морского ведомства.

В этот период инженером были разработаны конструкции более 40 оригинальных типов подводных мин для различных глубин: цепных, отдельно стоящих, с гидравлическим взрывателем и т.д., а также решён весь комплекс вопросов, связанных с их изготовлением, транспортировкой и установкой. Выполняя этот заказ, Владимир Григорьевич тесно сотрудничал с адмиралом А.В.Колчаком, с которым у него установились исполненные глубокого взаимного уважения отношения.

В 1916 году к Шухову обратились представители Артиллерийского
ведомства с просьбой усовершенствовать тяжёлую и громоздкую конструкцию платформы под тяжелые орудия, используемые осадными батареями.

Найденное решение, остроумное и очень простое, как нельзя лучше характеризует черты шуховского гения. "Платформу вообще не нужно куда-либо нагружать.

Пусть сама она будет и перевозочным устройством. Нельзя забывать одно из величайших изобретений человечества – колесо ", – так сформулировал он свою идею. Основой конструкции стал круглый окованный железом диск. Во время перевозки два таких диска, поставленные на ребро, служили колёсами повозки, на которую грузились все прочие необходимые принадлежности.

В таком виде сразу две платформы доставлялись к месту назначения, и на это требовалось в 4–5 раз меньше лошадей, чем прежде. Собиралась платформа в течение 30 минут, её конструкция позволяла производить поворот орудия на полный круг силами одного человека. Отзывы артиллеристов свидетельствовали: "Платформы Шухова вполне оправдали возложенные на них надежды".

За два месяца военного 1915 года был смонтирован дебаркадер Брянского (ныне – Киевского) вокзала в Москве, причём каждая из его арок пролётом в 47 метров и высотой в 27 метров возводилась в течение одного рабочего дня!

После начала мировой войны сыновья Владимира Григорьевича, Сергей и Флавий, оставили учебу и поступили в юнкерские училища, а «Строительная контора» стала работать на войну.

Несмотря на свою активную работу на нужды военного ведомства Шухов был уверен, что война закончится крахом и резней — где нам тягаться с Германией, страной инженеров и техников!

Но то, что случилось в октябре 1917 года, превзошло все его ожидания.

1 ноября 1917 года Владимир Григорьевич записал в рабочей тетради: "Трехдюймовый снаряд разрушил фисгармонию, аквариум, вылетели стекла. После зала через стену снаряд пролетел (с деревом стены) в гостиную и из передней вкатился в большой кабинет. Семья спряталась в подвале. В комнатах оставался я один. Бои шли до третьего ноября, когда большевики завоевали Москву".

Если идеи, провозглашенные Февральской революцией, В.Г.Шухов во многом разделял, то Октябрьскую, посягавшую на главные для него ценности – свободу и человеческое достоинство, – принять никак не мог. И всё же, несмотря на настойчивые приглашения из Америки и Германии, уехать за границу наотрез отказался.

Мысль, двигавшая им, как и многими его коллегами, оставшимися на родине, была простой и ясной, хотя утопической, как показала дальнейшая история. Большевизм возник на развале страны и этим развалом держится, полагали они.

Поэтому, чтобы победить большевизм, нужно прежде всего ликвидировать развал. Творческую, культурную работу в России нужно сохранить во что бы то ни стало. "Мы должны работать, и работать независимо от политики. Башни, котлы и стропила нужны, и мы будем нужны", – записал Владимир Григорьевич в дневнике.

Первое, что сделала новая власть – выгнала изобретателя из собственного дома на Смоленском бульваре. Вот запись Шухова в дневнике: "Сентябрь, 11, 1918 г. получил приказ выехать из дома к 20 сентября нового стиля. Переехал в помещение «Строительной конторы» (в дом № 11/13 по Кривоколенному переулку. – Е.Ш.) 19 сентября.

При разборке старых документов уничтожил черновики по разработке ряда проектов по ранее осуществленным работам конторы Бари, форсунки Шухова и т.д." При этом и последующих переездах-уплотнениях погибла значительная часть архива инженера. Хранящиеся в семейном архиве документы – дневники, рабочие тетради, записные книжки Шухова показывают, как тяжело ему было в атмосфере тех лет.

Происходившее вокруг ужасало: рабочие брали управление заводами и фабриками в свои руки, а потом заводы закрывались, не было ни еды, ни топлива, Россия на глазах откатывалась назад — к деревянной сохе.

Шухов отправил сына Сергея к Колчаку, Флавий в это время уже служил у Деникина. «Строительная контора», после смерти Бари перешедшая к его наследникам, была жива и изо всех сил отбивалась от Государственного объединения металлургических заводов. Шухова пытались вывести из правления, потом ему выдали мандат на управление заводом.

Фирму и завод между тем национализировали, семью выселили из особняка на Смоленском бульваре. Пришлось переселиться в тесную контору в Кривоколенном переулке. Шухов, которому было уже за шестьдесят, оказался в совершенно новой ситуации.

Строительная контора Бари была преобразована в организацию «Стальмост» (в настоящее время это научно-исследовательский проектный институт ЦНИИ Проектстальконструкция).

Завод паровых котлов Бари переименовали в «Парострой» (ныне его территория и сохранившиеся конструкции Шухова входят в состав завода «Динамо»). Шухова назначили их директором.

Сын Шухова Сергей вспоминал: «Отец жил при советской власти несладко. Он был противник одновластия и не мирился с ним в сталинскую эпоху, которую предвидел задолго до её начала. С Лениным близко знаком не был, но любви к нему не имел. Мне он не раз говорил: “Пойми, всё, что мы делаем, никому и ни для чего не нужно. Нашими действиями управляют невежественные люди с красными книжками, преследующие непонятные цели”. Несколько раз отец был на волоске от уничтожения».

И только творческая энергия и воля позволили ему выжить в таких условиях, создать и реализовать множество выдающихся проектов, главным из которых, безусловно, была знаменитая радиобашня.

В июле 1919 года, после того как Деникин и Колчак перешли в наступление и вышел знаменитый большевистский декрет «Социалистическое отечество в опасности!», он получил заказ, который в конце концов его прославил.

Совет рабочей и крестьянской обороны постановил: «установить в чрезвычайно срочном порядке в г. Москве радиостанцию, оборудованную приборами и машинами, обладающими мощностью, достаточной для обеспечения надёжной и постоянной связи центра республики с зарубежными государствами и окраинами республики».

Плохая радиосвязь могла стоить молодой советской республике поражения в войне, и Ленин хорошо это понимал. Первоначально планировалось построить пять радиобашен: три — высотой по 350 м и две — по 275. Но денег на них не нашлось, пять башен превратились в одну, место для неё выделили на Шаболовской улице и «урезали» до 160м.

Шухов занимался монтажом целых три года: инфляция сжирала деньги, выделенные на зарплату рабочим, и ему приходилось тратить свои, не хватало качественного металла, постоянно лезли в его дела приставленные комиссары.

Реальность позволила возвести шестисекционную башню высотой 160 м с нижним основанием 42 м в диаметре и весом 240 тонн. Владимир Григорьевич записал в дневнике: "Работы по башне 150 м: решение предварительное 12 августа 1919 года. 22 августа подписан договор с Государственным объединением радиотелеграфных заводов на постройку башни.

Начало работ (земляные работы) 29 августа. Окончание 29 марта 1920 года". Итак, башня должна была быть построена за 8 месяцев, включая зиму. Но срок этот выдержать не удалось.

Теперь даже трудно представить, в каких условиях шло проектирование и строительство этого шедевра инженерной мысли.

Возвести столь уникальное по масштабам и смелое по замыслу сооружение в стране с подорванной экономикой и разрушенным хозяйством , с населением , деморализованным голодом и разрухой, и только недавно закончившейся гражданской войной, было настоящим организаторским подвигом "30 августа. Железа нет, и проекта башни (имеются в виду рабочие чертежи. – Е.Ш.) пока составить нельзя", – записывает Шухов в дневнике.

Наконец по личному указанию Ленина металл был выдан из запасов Военного ведомства.

***