О запретах

протоиерей Андрей Ткачев

Я хочу поговорить с вами сегодня о запретах. Современная жизнь очень революционная, люди бунтуют против запретов – религиозных, гражданских, всяких. Когда говоришь человеку «нельзя» – он говорит: почему нельзя, кто сказал, что нельзя, где написано, что нельзя? А вот я хочу!

Существует конфликт между «я хочу» и «нельзя». Как правило, мы часто хотим то, что нельзя. И в этом конфликте «нельзя» и «хочу» побеждает «хочу». Я говорю об этом вполне в конкретной привязке, потому что в ближайшее воскресенья 23 числа сего текущего месяца на Суворовской площади прошло стояние против абортов. Нельзя убивать детей, нельзя. Да, есть показания врачей, есть опасность жизни матери, есть факты беременности в случаи изнасилования. Есть ещё отягощенные психологические, религиозные ситуации, с личными событиями. Но в принципе правило очень простое: детей убивать нельзя. Не виноваты они ни в чём, за что их убивать? Убивайте грешников, которые во всем виноваты. Что же вы убиваете детей, которые не виноваты? Это очень простая тема на самом деле, которая осложнена и запутана, напущено очень много разными болтунами, духовными злодеями. Они кричат про права и свободу, наводя тень на плетень, чтобы продолжать Молохову жертву, чтобы выскоблить из материнских чрев детей, зачатых в разных ситуациях: по любви, по случайной встрече, по залёту – по всякому. Но, тем не менее, ни в чем не виноватых, невинных детей. Вот, нельзя. И говорят: что вы одними запретами с нами общаетесь, с нами нельзя так, мы такие – сякие, мы сами с усами.

Я хотел вам сказать, что запрет – это очень хорошая вещь, неприятная, но хорошая. Например, у нас в России запретили продавать алкоголь после 23 часов вечера. Вы знаете, статистика хулиганства и преступлений резко пошла на спад. Т.е. раньше можно было купить в наливайке – забегайке сколько хочешь, а водка – продукт такой, сколько не купи – её всё мало, всё равно два раза бежать. Те, которые под шофе, выбегают на улицу в ближайшую наливайку купить себе лишний пузырь и по дороге успевают побить друг другу морды, сунуть ножик под ребро кому-нибудь или ещё что – нибудь откаблучить, потому что люди не в себе. Вот запрет пришел – преступность упала. Потом – запрет продажи алкоголя на заправках, т.е. раньше можно было купить на заправке водку и коньяк, шампанское и пиво. Сейчас ничего не купишь, только минеральную воду. Вы знаете, это прекрасно.

Некоторые фантазеры говорят, понимаете, если я хочу выпить – то я себе куплю, где хочу, запретами ничего не сделаешь. Надо, чтобы я не хотел покупать. Нет, это иллюзии и фантазии. Вот здесь покупать нельзя, здесь заправляются водители и не зачем им перед собою созерцать брендовые разные напитки, выстроенные ряды бутылок. Они соблазняют человека, т.е. не показывай мне этого, я соблазняюсь. Так что можно сказать, что можно голыми ходить, а ты не блуди. Иди на пляж нудистов, там голые все ходят, а ты не распаляйся, смотри, но не распаляйся. Это же глупость, сумасшествие. Оно же есть в человеке, а человек невольно зажигается нехорошим огнем и потом совершает разные нехорошие дела. Потом жизнь вся портится, т.е. удалите соблазн с глаз человека. Запрет полезен в этом случае.

Потом была шумная история с казино и игральными клубами, когда сказали: надо закрыть, это гадость, сумасшедший народ творит, не поймешь что. Я когда-то смотрел документальный фильм, поразивший меня, когда доктор шел на ночное дежурство и по дороге зашел в игральный салон. А там хитро всё, там окон нет, т.е. там непонятно – за окном ночь или день, там искусственный свет, красные стены. Там непонятно, сколько сидишь – час или три, семь или десять. Часов нигде нет на стенах. Народ зашел вчера вечером, а вышел послезавтра утром. Он не знает, сколько там был день или полдня. Он, конечно, может узнать потом по часам, по телефону, но в принципе он не чувствует времени, оно летит, как пух от уст Эола. Вот, доктор зашел поиграть – и прилип к рулетке или к карточному столу. Играл-играл – а там обязательно разносят разное пойло, там они пьют. Денег массу оставляют, что-то выигрывают, что-то проигрывают. Он там сидел, ел, пил, играл, продул всё, что имел в карманах. Злой вышел оттуда спустя много часов и пошёл в больницу. Руки дрожат, душа не на месте. И привезли больного, срочная операция. Он его зарезал. Руки дрожат, ночь без сна, коньяк, виски, плюс проигрыш, расстройство – он зарезал человека. Потом исповедь: я убийца, я убил, но убил не потому, что я убийца, а потому, что я игрок.

И вот возник вопрос: закрывать эту гадость надо – не закрывать? Поднялся шум: слушайте, мы кормим бюджет, мы наполняем Пенсионный фонд, без нас вообще экономика загнется. Закрыли, экономика не сдохла, бюджет наполняется. Пенсионный фонд если страдает, то страдает по другим причинам, а не от отсутствия игрового капитала. Игроманы всё ушли в тень, их можно ловить, сажать, казнить, наказывать штрафами – но влияния на жизнь это закрытие не произвело. Можно закрывать – и ничего не будет, потому что все эти крики: мы нужны экономике – это всё чепуха. Публичные дома, игральные дома, казино, ночные клубы по интересам – это все точки распространения наркотиков. Они ничего не наполняют, кроме ада преисподней, куда сходят души людей, туда ходящих. Все остальное не наполняется – ни бюджет, ни национальная экономика.

В общем, крики за свободу могут быть самыми разными. Я хочу то – сё, хоти на здоровье, но есть вещи, которые нельзя делать, запрещается.

Недавно мне случилось быть в Краснодаре, там есть федеральная инициатива, там запрещают детям несовершеннолетним до 16 лет или до 14, может быть чуть ниже порог до паспортного возраста – быть на улице после 22 часов без взрослых. И сразу заговорили: как это, что это, почему это, что вы себе позволяете, это полицейское государство! – Нет, статистику проверили – упало количество драк, краж, похищений людей и исчезновений детей из семьи. Упало, была такая – а стала в два раза меньше.

В принципе запреты – это хорошо. Запрет – это нормальная вещь для любой культуры. Для того, чтобы эту ситуацию проиллюстрировать, подтвердить, закрепить божественными словами, я хотел бы напомнить, что заповеди есть повелительные и запретительные. Есть заповеди обязывающие. Например: помни день субботний, т.е. это приказ со знаком плюс, сделай это. Или: чти отца и матерь- это приказ. А есть запрет: не прелюбодействуй, не нарушай святыню брака. Не укради, не присваивай себе ничего чужого. Частица «не» отрицательная здесь, она очень важна. Прощу вас, всех слушающих нас сегодня и вообще слушающих в принципе и думающих о жизни, понять, что без запретов нет цивилизации. Любая цивилизация – это система приказов и запретов. Там, где запретов не будет, там жизнь закончится.

Написано же: «не влезай – убьёт» на любой трансформаторной будке. Это запрет. Ты скажешь: "да что за наглость такая, как можно мне запрещать лезть в трансформаторную будку? Я всю жизнь хотел залезть в трансформаторную будку. Эта мечта всей моей жизни. Я хочу залезть. Естественное право любого человека – залезть в трансформаторную будку". Можно снять табличку – ну, залазь. Потом будет видно, что с тобой случится.

Допустим, на вокзал приходишь, написано там: не ходите по путям, не переходите с пути на путь по рельсам, пользуйтесь переходами, берегись поезда. Такие вещи пишут. Зачем? Да потому, что каждый год поезда наматывают на колеса сотни идиотов, которые не умеют читать или читают, но не понимают, что они читают. Они бегут, чтобы было быстрее. Потом спотыкаются об эти рельсы, потому что ты думаешь, ты молодой – а ты уже старенький. Ты думаешь, что ты быстрее побежишь, а ты споткнулся. Думаешь: сейчас поднимусь – а не получается. Думаешь: сейчас перебегу, а там ещё сумка осталась, сумку заберу – и в это время тебя намотало на колеса, как в фильме ужасов. Всё, приехали.

А написано там было: не лезь сюда, не бегай через пути или не стой под стрелой, когда кран едет. Это запреты, зачем они нужны? Чтобы жить.

Вся песня этих злодеев, врагов и всего святого, которые кричат: перестаньте нами командовать, нам нельзя жить под гнетом запретов, мы делаем то, что хотим. Хочу делать аборт – делаю, хочу то, хочу это. Хочу сменить пол – меняю пол. Хочу – самоубьюсь, сбросившись с крыши – не мешайте мне.

Цивилизации стоят на запретах. Там, где нет запрета – нет цивилизации. Потому что наши любят: цивилизация, цивилизация – магическое слово. Под цивилизацией понимают ровные асфальтированные дороги, вежливых полицейских, свободное перемещение товаров, денег и людей, рабочей силы, но ведь эти все цивилизации живут на системе запретов. Вот это нельзя. Вот этим можно торговать, а этим нельзя. Надо понять, что слова «нет», «нельзя» – это основа цивилизации. И там, где люди бунтуют якобы за свободу против запретов – они бунтуют за грех и за самоубийство. Они хотят прыгать по проводам, совать пальцы в розетку, спать на проезжей части, плясать на железнодорожных путях и при этом хотят быть живы, здоровы, счастливы. Так не бывает, это всё будет наказываться.

У евреев, которые раньше нас получили Божий закон и дольше нас о нем думали, говорили, что люди, которые не знают слово «нет» – это вообще не люди. Например, есть критические вещи: нельзя матери спать с сыном, нельзя отцу спать с дочерью. Говорят: почему? Это без почему, это табу. Слово «табу» – это слово полинезийского происхождения. Это языческий термин, который обозначает строжайший запрет на некоторые действия, которые не объясняются. Говорит: почему нельзя? Это нельзя объяснять, это просто нельзя. Например, нельзя человеку есть человека. Вот умер, например, человек, его нельзя расчленить, сварить и съесть. Современные дураки спрашивают: почему нельзя? А табу предполагает – это не объясняется, это просто нельзя. Это нельзя, это касается кровосмешения, инцеста, т.е. нельзя спать с матерью, нельзя спать с дочерью. Сегодняшние люди совсем как бы отупели, они стали чудовищами. Они говорят: объясните, докажите. Им говорят: это не доказывают, это табу. Табу не доказывают, это аксиома. Как в математике есть геометрия, точка и прямая – это аксиомы. Параллельные прямые не пересекаются – это аксиомы, не нужно доказывать. Вот, исходя из этого, уже дальше поехали. А наши сегодняшние фокусники говорят: расскажите, докажите, объясните, убедите. В чём тебя убеждать? В том, что нельзя отгрызть палец у человека и сварить из него суп? В этом тебя надо убеждать?

Цивилизация есть там, где нельзя, т.е. не трогай это, это чужое. Уважай чужую собственность, покой. Например, после 11 музыку выключи, потому что за стеной спят люди. Это и есть цивилизация. Цивилизация есть там, где есть слово «нельзя». А нас убеждают в том, что цивилизация есть там, где вообще всё можно.

Хочешь – ходи голый? – Да, конечно, можно. Нет, нельзя. Он говорит: почему нельзя? Она природа, я природа, мы полюбили друг друга. Нам все время приходится доказывать некоторые вещи, которые в принципе недоказуемы. Я сегодня говорю об этом и в контексте и без контекста, как бы в принципе говорю об этом, потому что многим из нас это непонятно.

Считается, что мы абсолютно свободны. Ничего подобного, раз ты забеременела, ты не свободна. Ты должна выносить ребенка и родить его. Ты не должна превращать свою утробу в гроб. Утроба должна быть домиком, т.е. утроба – это первый домик человека, уютный, теплый, маленький домик, как монашеская келья. Ты один там, больше никого нет, ты там живешь. Нельзя утробу превращать в пыточную камеру. Тебя раскромсали, расчленили, вытащили, выскоблили, окровавили – и всё, до свиданья. А это нельзя.

Наши говорят: почему нельзя, что такое? Я хотел вам сегодня сказать, дорогие друзья, что религиозный закон, и нравственный закон, и государственный закон стоят на твердом основании повелений и запретов, т.е. есть вещи, которые нельзя. Если таких вещей нет – то это самоубийственное сообщество, которое не является цивилизацией. Таких обществ до сих пор не было. Они только начинают появляться. Это на наших глазах разрастающаяся раковая опухоль человечества, которая не знает слова «нельзя».

Нельзя плясать на могилах, нельзя смеяться над калекой, нельзя подставлять ножку слепому, нельзя бить слабого, нельзя бросать беременную женщину, а тем более от тебя забеременевшую, нельзя убивать детей во чреве и т.д. нельзя, нельзя – это цивилизация. Заберите слово «нельзя» – это будет собачатня, в которой все загрызут друг друга насмерть. Вот к этому и ведет нас эта пресловутая тема якобы свободы. Мы к свободе идем, к свободе. К какой свободе, болваны? Вы в концлагерь идете. Революционеры перед 17-м годом всех звали к свободе. Зашли болваны, и все – в концлагерь и там отдали Богу душу – в концлагере, а не на свободе. А звали всех на баррикады, на демонстрации: свобода, царизм нас замучил, так тяжело жить, свобода нужна. Вот тебе свобода – кайло в руки, телогреечка – и на Колыму! Годик помахал кайлом и упокоился. Вот такая свобода ждет всех любителей воевать с запретами.