Власть превратила Москву в Древний Рим накануне падения

На Гайдаровском форуме-2019 вице-премьер Голиковав рамках пленарной сессии «Социальная триада: демография — занятость — доходы» сообщила, что в 2018 году достигнуты самые низкие показатели безработицы — 4,8%.

Казалось бы, нужно стоя аплодировать чиновникам, однако многие россияне с горечью говорят, что «пашут за хлеб» и называют свою жизнь беспросветной. Даже проблемы в соседней Украине, горячо обсуждаемые на федеральных каналах, уже не оказывают прежнего эффекта «патриотической мобилизации», как в 2014—2016 года. Народ перестал верить всяким «соловьевым» и «брилёвым», называя их кремлевскими пропагандистами.

Пессимизм в обществе вызван тем, что в стране нарастает массив низкооплачиваемых рабочих мест, которые характеризуются оплатой труда, меньше двух трети медианной зарплаты. Исследованияво многих странах показывают, что именно этот порог означает жалкое существование и вызывает в работниках скрытую агрессию. Более того, для властей такие люди намного опаснее, чем просто безработные. Закономерно, что получатели сверхнизких доходов готовы выйти на баррикады. Например, как «желтые жилеты» во Франции.

К слову, в США доход, менее 2/3 медианой зарплаты, справедливо называют «hardship» — тяжелым испытанием, которое не позволяет даже одному взрослому удовлетворить свои нужды в предметах первой необходимости. Фактически речь идет о работающей нищете, при которой нет денег для поддержания жилья в безопасном состоянии, не говоря уже о том, чтобы дать образование детям.

В Европейском союзе людей, получающих «hardship», примерно 17%. Столь высокие показатели, правда, вызваны проблемными рынками труда в таких странах, как Латвия, где указанный показатель превышает 26%. По большому счету, без Прибалтики, Болгарии и им подобных государств, Старый Свет имеет низкооплачиваемых рабочих мест в объеме, не более 7−10%. В принципе, не столь критично, так как зачастую второй супруг компенсирует более высокой зарплатой выпадающий доход домохозяйства.

Угроза социальной стабильности появляется тогда, когда оба члена семьи обречены на зарплату «hardship». Между тем, по оценкам Росстата, в 2017 г., порядка 30% рабочих в крупных и средних предприятиях получали 2/3 и меньше медианного значения зарплаты. А если к этому прибавить бюджетную сферу, и малый бизнес, то в России порядка половины трудоспособного населения находятся в состоянии жалкого существования.

Приведем достаточно типичный пример:

«Моя зарплата 15 тысяч. В нашем городке лучшего не найти. Безработица. 7 тысяч отдаю за съем комнаты. Тысяча уходит на дорогу до работы и обратно. Тысяча — оплата кредита, который выплачивать еще два года. Стараюсь экономить на всем. Кино — раз в месяц, театр — вообще молчу. В кафешку только по великим праздникам. Косметика самая дешевая. Латаю старые сапоги, радуюсь поношенным шмоткам, что отдают подруги. Копить на отпуск не получается. Денег не хватает. Последнюю неделю до зарплаты сижу на дошираках».

В 2018 году медианная зарплата подросла до 30 тысяч, но более существенно выросли и цены, а также всевозможные поборы. В итоге коэффициент Джини, который характеризует уровень разброса оплаты труда, достиг критически опасного значения 0,4. Кстати, в Римской империи накануне её падения было такое же неравенство доходов, как сегодня в России.

Сверхнизкие зарплаты сказываются на поведении бедных работников, которые чувствуют себя рабами на фоне высокооплачиваемых начальников и чиновников. Виталий Л., работник электросетей сравнивает свою работу с крепостным правом:

«Я понимаю, что не смогу найти другую работу, так как нормальных вакансий в нашем городке нет. Начальник (нецензурное слово) ведет себя как самый настоящий барин, а мы, подчиненные, согласились с ролью его холопов. А куда деваться, нужно кормить семью. В этой ситуации я чувствую себя крепостным крестьянином 21 века, даже уйти не могу».

Таким образом, сегодня мы живем в государстве, в котором жирует узкая группа привилегированных (точнее пригретых властью) людей, получающих сверхвысокие зарплаты, совершенно не адекватные их труду. И прозябает многомиллионный массив людей, вынужденных работать за гроши.

Самое ужасное заключается в том, что нынешняя массовая бедность в России порождает нищету в будущем, а это, в свою очередь, не стимулирует инвестиции и создание высокооплачиваемых высокотехнологических рабочих мест. Известные экономисты Конор д’Арси и Джеймс Планкетт в своей работе «Больше, чем минус» показали, что у таких стран нет шансов вырваться из замкнутого круга.

Особенность нашей страны заключается в том, что получатели низких и сверхнизких заплат не борются законными методами за достойную оплату труда. Объясняется это не столько харизмой красноречивого президента, сколько — личной ответственностью за судьбу страны. Опять-таки, хаос в соседней Украине, в качестве негативного примера, сдерживает очень многих людей от выхода на улицы. Свою лепту внес также менталитет терпеливого русского народа.

Нельзя сказать, что кабмин Медведева не видит перекоса на рынке труда и, само собой, традиционно обещает рост зарплат в будущем, на этот раз — за счет реализации новых проектов. Однако низкая зарплата и низкая безработица в России является результатом сговора большого бизнеса и Кремля по обеспечению общественной стабильности. Об этом написала британская газета The Daily Telegraph не без подсказки богатых российских граждан Её Величества. С учетом того, что доморощенный олигархат считает Лондон своим родным городом, такие публикации заслуживают, по крайней мере, пристального внимания.

В целом ситуация на рынке туда кремлевскими экспертами подается как дилемма: либо зарплата на уровне «hardship» (хоть что-то) и почти тотальное трудоустройство, либо высокие зарплаты, но очень большая безработица. Дескать, из двух зол «заботливая» власть выбрала меньшее. Иначе говоря, при нынешнем правительстве ждать каких-либо перемен с низкооплачиваемыми рабочими местами не приходится. Собственно, не для того Кремль выстраивал «русскую модель трудовых отношений», чтобы ломать её в угоду простых людей.

Между тем, в ЕС граждане лучше всего живут в странах «североевропейского социализма». Например, в Швеции только 3% рабочих мест относятся к низкооплачиваемым. Объясняется просто: там нет обласканных властью людей, входящих в «первый круг» — тех самых, которые забирают львиную долю зарплаты своих работников. Причем, исключительно на ярмарку тщеславия.