В.Л. Авагян о „традиционном для рыночной экономики мотиве «завтра стало хуже, чем вчера»”

https://ic.pics.livejournal.com/ss69100/44650003/1682696/1682696_300.jpgЕсли уйти от множества тактических ошибок тех «элит», которые развалили СССР, сперва коварно его возглавив, к главной, стратегической ошибке (не самих элит, а поверивших им масс) – то вот что мы получим: в погоне за лучшей жизнью спутали качественные и географические показатели.

Уровень жизни населения стали считать не по качественным показателям потребления, а по географической локации.

Например – сверхпопулярное выражение «европейский уровень жизни». Но ведь это терминологическая амёба, которая не содержит в себе никаких конкретных величин или индикаторов!

Это просто географическая локация, которая не сообщает о себе ничего, кроме местоположения…

Разумный человек уровень жизни измеряет объёмами и удобствами. Из убеждения «я ем мало колбасы» – вырастает рациональное действие: увеличить производство колбаса. То же самое в случае нехватки жилья или автомобилей.

Очень важный вопрос – достаточны ли социальные гарантии всего необходимого в моей жизни? Если нет – то мне жить страшно, неспокойно, дискомфортно. Следовательно – нужно нарастить гарантии необходимого…

Правда в том, что уровень жизни не бывает европейским, азиатским или океаническим. Он измеряется доступом человека к благам совершенно независимо от географии.

В самых нищих африканских странах есть сказочно-завидные богачи, а в Париже – предостаточно клошаров. Реальный уровень жизни – это числа.

Когда те, кто ест 100 грамм колбасы в день хотят догнать тех, кто есть 300 – это понятно, почтенно и, кстати, никакого социального конфликта не порождает.

Против лозунга «давайте жить лучше, умнее, рациональнее» никто не будет выступать (кроме умалишённых – а вот их, к сожалению, всё больше и больше).

И если бы «горе-реформаторы» изначально сосредоточились бы на повышении уровня жизни, исход реформ был бы иным. Но они зловеще сместили акценты с величин на географию. Вместо количества и качества продуктов стали насаждать «институты», совершенно не соотнося (не умея, да и не желая) имплант с тканями среды.

В таком виде тема «институтов» сразу же стала иррациональной и даже сюрреалистической. Она превратилась в пересаживание слону сердца от кита – на том основании, что у кита сердце больше и мощнее.

А то, что, извините, каждое сердце и каждый орган сформированы под свою анатомию, никто не думал. Сердце кита – оно хорошо для кита, сформировавшегося как кит, а слона оно просто убьёт.

Институциональные реформы заменили вопрос о добре и зле вопросом о карго-сходстве. Была поставлена задача максимально-подобно имитировать внешние формы чужого бытия, безотносительно того, как это скажется на уровне жизни людей.

Так вопросы количества и качества жизни были подменены вопросами подобия и сходства с анатомически-чуждыми аналогами.

+++

Очень важно хотя бы профессиональным экономистам отличать генерирующие мощности благосостояния от конфигурационных.

Генерирующие вырабатывают благосостояние сами из себя. Конфигурационные несут деньги лишь потому, что оказались в нужном месте и в нужное время. Перенеси их на несколько километров или через несколько лет – и они окажутся сами по себе совершенно убыточными.

Например, текущий европейский уровень жизни сформирован вовсе не текущими европейскими практиками. Он сформирован всей многовековой конфигурацией истории и географии – а потому не может быть скопирован в другое место и в другое время, у других народов.

Чтобы было понятнее, приведу простой пример. Два человека имеют две совершенно одинаковых советских типовых квартиры. Совершенно одинаковым образом они их сдают в аренду.

Но одна квартира находится в центре Москвы, а другая – на окраине Алапаевска. Финансовый анализ двух арендодателей покажет безусловное превосходство московского арендодателя над алапаевским.

Но на самом-то деле алапаевскому нечему учиться у московского коллеги: никаких особых приёмов или технологий у того нет, а просто с местом повезло. Поменяй их местами – и ничего не изменится.

Не только в семейной экономике, но и в макроэкономике очень велики вкрапления конфигурационных преимуществ дохода, которые в принципе нельзя скопировать.

Этого и не понимал Хрущёв, когда выдумал кукурузу растить за полярным кругом: можно привезти в Воркуту семена кукурузы, но нельзя привезти в Воркуту климат Айовы!

Экономика Ниццы или Канн не может быть скопирована в Магадане или Могилёве, потому что в жизни Ниццы или Канн исторически и географически сплелось очень много уникальных факторов, не подлежащих копированию.

В то же время есть и генерирующие мощности благосостояния – которые можно и нужно скопировать, если они эффективны. Главное условие – сперва отделить их от конфигурационных!

Не искать архитектурных особенностей у московской хрущевки, которая позволяет ей быть настолько дороже магаданской. Ибо дороговизна московского жилья связана не с его архитектурой, а с его местоположением. С тем, что в Магадан не перевезёшь, в отличие от технологий…

Генерирующие мощности благосостояния отличаются от конфигурационных случайностей железной закономерностью: сразу после запуска они повышают уровень жизни тех, кто их запустил.

Этим они и отличаются от карго-подобий, институциональных зависимостей, которые пытаются имитировать Ниццу на море Лаптевых, дотошно, в мелких деталях воспроизводя пляжное оборудование Ниццы.

Есть то, что можно скопировать, а есть то, что скопировать нельзя. Экономиста, который не умеет это различать – надо в шею гнать из профессии.

Если мы движемся правильным путём, то никаких «переходных периодов» у нас не будет, а сразу же станет лучше. Если в доме установлен телефон – то он звонит сразу же, а не после 10 лет «переходного периода».

А если вместо телефонного аппарата некий Хоттабыч поставил у вас муляж, то никакой переходный период не поможет. Внешне похожий муляж не зазвонит ни через 10, ни через 40 лет.

Можно взять чужое искусство, но нельзя взять чужое естество. Ибо оно уникально. Птицефабрику можно возвести где угодно – были бы источники дешёвой энергии, а вот залежи руд, месторождения нефти, мягкий климат – вне сферы компетенции человека.

Равно как и исторический пролог текущей ситуации: страна, 200 лет не воевавшая, не может равнять себя с обескровленной страной, лежащей в руинах после страшной войны. Это всё равно, что профессиональному бегуну тягаться с человеком, у которого ноги загипсованы после перелома.

А ведь совет карго-имитаторов, вроде Е. Гайдара очевиден: посмотри, скажут они, бегун без костылей, а ты с костылями! Чтобы бегать как он – нужно отбросить костыли, вот и побежишь вперёд него! Уподобься его форме – и уподобишься его содержанию!

+++

Фундаментальная и роковая ошибка властей РФ в том, что они строили и пытаются строить (с упорством, достойным лучшего употребления) – жизнь неопределённых параметров. А это изначально обречённая долботня с очевидным изначально худым результатом.

Дело в том, что можно построить дом 4-этажный или 8-этажный. Для такого дома можно составить проект, рассчитать затраты, время, трудовые ресурсы и материалы. Почему? Потому что заранее заданы параметры!

Нельзя построить дом с неопределённым количеством этажей – так же, как нельзя построить «европейский уровень жизни» без уточнения ключевых индикаторов. Как вы сделаете проект для дома с неопределённым количеством этажей?

Как вы рассчитаете, сколько вам нужно материалов или рабочих, денег или дней на его постройку – если вы числа этажей не знаете?!

То же самое касается и «европейского уровня жизни». Допустим, мы взяли потребление среднего гражданина в европейской стране. Сразу вопрос: в какой? В ФРГ? В Португалии? В Албании?

Допустим, в ФРГ. И, допустим, за 1970 год. Это необходимо, потому что в 1969 оно было иным, и в 1971 тоже стало уже иным. А чтобы составить табличку точных цифр, нам нужен конкретный год в конкретной стране.

В табличке мы установили, сколько этот средний человек потреблял тканей, хлеба, мяса, сколько на него приходится жилплощади и т.п. Если это наш проект мечты, то мы начинаем воплощать его в нашей реальности: подтягивать существующее потребление до запланированного.

Это и только это придаёт смысл и рациональность все нашей деятельности. У нас появляются критерии оценки достижений, и критерии выявления ошибок!

Если потребление яиц вдруг сократилось, мы понимаем, что где-то маху дали. А если растёт, как планировали – значит, всё правильно делаем. Жизнь корректирует наши действия в соответствии с плановыми показателями. Мы точно, объективно знаем – какой руководитель хороший, а какой плохой: нам это говорят цифры.

А если цифры молчат – как тогда оценить руководителя? Как это делает современный PR, с помощью обаятельных улыбок, манипуляции, поглаживания кошечек на плакатах и прочей показухи?

Ну, мы пошли этим путём, и попали в зазеркалье тотального маразма, в котором ни назначение руководителя чего бы то ни было, ни его снятие с должности толком не могут объяснить даже те, кто ставит и снимает.

Субъективность оценок стремится к бесконечности, ибо попросту нет тех плановых заданий, за выполнение которых награждают, а за срыв – наказывают…

Если мы имеем цель, выраженную в числе, в количестве и качестве необходимого – то мы можем подобрать и средства, и материалы, и кадры. Если же нет такой цели-числа, то мы уподобляемся попугаям, разучивающим друг от друга слова, смысла которых они не понимают.

Можно измерить уровень жизни конкретным потреблением конкретного продукта. Но нельзя его измерить географией или карго-сходством!

Говоря «европейский уровень жизни», мы уже забыли, как жила Европа в XIX веке (а там были просто смерть и ужас), и мы не знаем, как она будет жить даже в ближайшем будущем. Мы пытаемся уподобиться неопределённости, бездумно повторяя все кривляния и зигзаги чужого пути.

Если бы мы вздумали уподобиться конкретной европейской стране Европы в конкретном 1980 или 1990 году – в этом было бы место рациональному началу. Но уподобляться географическому идеалу вне исторического времени и пространственного, даже включая и климатический, контекста – это безумие и Кафка.

Ибо нет никаких твёрдых ориентиров для себя самих, а есть подражательский экстаз, очень смутно понимающий, чему именно он так рьяно собрался подражать: то ли строителям собора Парижской Богоматери, то ли организаторам гей-парада?

+++

Подобие и внешнее бездумное сходство – не отражают ни количества, ни качества. Формально килограмм булыжника равен килограмму алмазов, потому что килограмм. А фактически… Сами понимаете. Внешнее сходство веса и формы свинцового слитка с золотым не делает их равными ни по количеству, ни по качеству содержимых благ.

А все эти институты, вроде европейского парламентаризма или судебной системы прецедентного права – именно вес и форма, но не количество и не качество жизни. Можно переплавить свинцовый куб в подобие золотого слитка, тюкнуть пробу на бок – но золотого слитка не получится.

Количество и качество жизни – отражаются в конкретных показателях и дружат с числом, а не с демагогией. Их можно и нужно улучшать – но для начала нужно поставить вопрос и ответить на него: в какую сторону и какими методами?

Первая заповедь врача «не навреди!» должна стать и первой заповедью экономиста. Ибо неправильное лечение любого недуга запросто становится (у нас и стало) в сто раз хуже самого недуга. Неограниченный запретом на ухудшение жизни, экономист превращается в «чудище обло, озорно, стозевно и лайяй!».

Мало ли чего ему взбредёт в голову поменять – если нет твёрдого запрета на снижение достатка населения?! Он таких реформ нагромоздит, радуясь перспективам «свободного художника», что всю планету с трудов его вытошнит…

+++

Не только плановая экономика, но и вообще рационализм весь, целиком, в любой сфере – настаивает на том, что у строго определённых следствий всегда есть только строго определённые причины.

Какой бы ни была поставленная цель – для того, чтобы её достичь, нужно делать вполне конкретные вещи, а не что угодно. А раз их имеется конкретный и весьма ограниченный набор для любой внятно выраженной цели – значит, их можно изучить и применять осмысленно. Понимая, что нельзя прийти в назначенный пункт – двигаясь вбок от него или в обратную сторону.

Если бы древний человек вместо изучения протыкающих свойств копья начал бы плескать в пещерных медведей водой, или посыпать их опавшей листвой, человечество бы исчезло давным-давно. Но уже первобытный человек знал: оружие не то, что я выдумаю считать оружием, а то, что действительно, объективно имеет свойства оружия.

Первобытный человек понимал это – а мы, свихнувшись на обилии жратвы в городах ХХ века – утратили это понимание. Мы разучились выделять в окружающей реальности полезное, вредное и пустое. Отсюда и теория свободного рынка, стремящаяся перечеркнуть научный подход к системе жизнеобеспечения человека.

+++

Рыночная совокупность саму себя выставляет неделимой и непостижимой, неприкосновенной. Это и не даёт разуму сделать его работу – то есть разделить совокупность факторов на позитивные, негативные и никчёмные, пустые.

Если разумное движение есть поступательное движение от худшего к лучшему, то рыночная стихия – движется по странной траектории, непредсказуемой и лишённой определяющего вектора. Даже многолетний рост в ней ни о чём не говорит, потому что запросто сменяется таким же многолетним обвалом и упадком. Поэтому общество не восходит, а шарахается.

Шаманы в этом обществе цепляются за недоработки современной науки, чтобы отрицать саму возможность научного, рационального познания в экономике. Недостаточная разработанность той или иной темы – выдаётся за принципиальную непостижимость житейского процесса.

Это шаманизм, и ничего больше. В любом механизме сперва неизбежны недостатки и сбои в работе, из этого не следует, что механизм принципиально невозможно построить.

+++

Понимая стратегическую ошибку «реформ» после СССР, мы понимаем и выход из неё. Уйти от смутных карго-культов сомнительных уподоблений в расчётное пространство.

В нём будет:

- Рационально поставленная цель (цели)
- Соответствие средств этим целям
- Объективная оценка функционеров, в зависимости от достижения цели или удаления от неё.
- Соответственно, и ротация кадров не кафкианская, как сегодня, а согласно объективным показателям достижений/провалов, которые понятны каждому и могут быть предъявлены всем.

Без ясно понятой цели нельзя выбрать ни инструмента, ни работника. Если вы не решили, сапоги вам нужны или пироги – вам не помогут ни хороший сапожник, ни хороший пирожник. Вне целеполагания нет понятия профессионализма: хороший «профи» в одном может быть очень плох в другом…

Как вы можете выбрать между лопатой и половником, если вы не решили для себя – суп ли собираетесь варить или яму копать?

Но ведь именно это и происходит со всеми правительствами пост-советских бантустанов: поскольку их цели не обозначены, любые инструменты и методы в их руках одинаково абсурдны.

Когда «борьбу с бедностью» ведут не выплатами, а вычетами – доводя не зарплаты, а цены и структуру платежей до европейской – это действительно уже театр абсурда. Или когда «экономическое развитие» видят в закрытии, банкротстве заводов…

В рамках карго-подобия иррационального подражательства всё это легко отыскивает видимость смысла.

В европейских истории и практике так много всего, на любой вкус, что подражатель практически любое своё действие может списывать на «иду в Европу». Но это всего лишь найти аналог и бездумно спрятаться под ним, вне контекста ситуации и живой жизни!

Но если мы хотим сделать былью добрую сказку, а не «рождены, чтобы Кафку сделать былью» – то нужно стремиться не к формальному подобию институтов, а к устойчивому развитию, исключающему традиционный для рыночной экономики мотив «завтра стало хуже, чем вчера».

Единожды достигнутый уровень жизни должен фиксироваться, превращаться в законное право человека, а его падение – рассматриваться как кража.

Иначе безумные «реформаторы», психи и воры, постоянно будут выдавать нам погром за прогресс. А мы, лишённые рациональных инструментов измерения, подменившие количественный и качественный уровень жизни географическим уподоблением – обречены будем принимать это за чистую монету.

А нужно ли нам так жить, и такой мир детям оставить?