“Смольный институт благородных девиц”.

"мы очень далеки от мысли образовать из них монашек; мы воспитываем их так, чтобы они могли украсить семейства, в которые вступят" Екатерина II

В 1764 году указом Екатерины II в Санкт-Петербурге создано при Воскресенском Смольном новодевичьем монастыре "Воспитательное общество благородных девиц", которое позже стало называться "Смольный институт благородных девиц".

По уставу девочек принимали в институт 5-6 лет. Обучаться они здесь должны были на протяжении 12 лет и родители обязывались до истечения срока "ни под каким видом" не требовать вернуть им детей обратно. Лишь в редких случаях, в особо назначенные дни, они могли навещать дочерей, но и эти встречи могли проходить лишь с разрешения начальницы института. Таким образом, Екатерина II хотела надолго изолировать детей от дурного влияния домашней обстановки. 

Обучение и воспитание шло "по возрастам" (по возрастным группам): вначале, когда обучение длилось 12 лет, было четыре возраста, потом, когда срок обучения уменьшился до 9 лет, стало три возраста. Девочки каждой возрастной группы носили платья определенного цвета: самые младшие (5-7 лет) - кофейного цвета, поэтому их часто называли "кофейницами", "кофульками" , 8 - 10 лет - голубые или синие, 11 - 13 лет - серые, старшие девочки ходили в белых платьях. По праздничным и воскресным дням полагались шелковые платья тех же цветов. Стипендиатки императрицы носили зеленые платья с белыми передниками. Выдавались девочкам также шпильки, булавки, гребни, пудра и перчатки - три пары кожаных в год и одна пара белых лайковых на три года для ассамблей. Довольно строгим был и распорядок дня: подъем в 6 часов утра, потом уроки, потом немного времени для гуляния под присмотром приставленной для этого дамы.            

 В первом, самом младшем возрасте, девочки учили Закон Божий, руский и иностранные языки, арифметику, рисование, танцы, музыку, рукоделие. Во втором возрасте - в программу добавлялись история и география. В третьем возрасте вводились "словесные науки" и опытная физика. Учили стихотворству, а также началам архитектуры. Знакомили даже с геральдикой. Курс последнего возраста состоял в повторении и углублении всего пройденного. Обращалось внимание и на физическое воспитание воспитанниц. "Всякая излишняя нега вовсе изгнана быть долженствует" - говорилось в уставе. 

Роскоши не было ни в чем - ни на столе, ни в дортуарах, ни в одежде. Свободное от занятий время воспитанницы посвящали чтению книг под надзором наставниц. Преимущественно это были книги исторического содержания и нравоучительные. 

Главенствующим Екатерина считала именно воспитание, она не жаловала "умничающих женщин". 

Смольный институт сыграл большую роль в жизни России. Его выпускницы во многом способствовали просвещению русского общества, именно они, создавая семьи или в силу обстоятельств вынужденные воспитывать чужих детей, сумели привить им любовь к культуре, книге, уважение к истории своей страны, жажду знаний. Воспитательное общество благородных девиц стало тем зерном, из которого выросли впоследствии не только женские институты и гимназии Ведомства учреждений императрицы Марии, но и женские заведения других ведомств России и даже учебные заведения за ее пределами. Сама Екатерина уделяла немало внимания своему детищу. Часто навещая Смольный, она знала по именам всех воспитанниц, а с некоторыми даже переписывалась. Ее любимицей несомненно была Александра Левшина.

Выпускные экзамены первых выпускниц состоялись в апреле 1776 года. 12 лучших учениц награждены Золотыми медалями и получили специальные императорские "шифры" (золотой вензель в виде инициала императрицы, который носили на белом банте с золотыми полосками), пожизненную пенсию и были определены ко Двору. Первый выпуск стал самым знаменитым в истории Смольного института. 

В 1802, в связи со значительным увеличением числа воспитанниц, был построен большой корпус с двумя столовыми залами и с дортуарами в верхнем этаже (архитектор А. Порто), а в 1809 заведение переехало в здание, возведенное к югу от монастыря Дж. Кваренги, с огромными дортуарами и классными комнатами. Старшие и младшие девочки жили и учились в разных концах огромного здания, не общались, имели разные рекреации, в разное время ходили в столовую, церковь и спальни. В 1812 тут же было создано бесплатное отделение для «военных сирот» на 100 вакансий с урезанным курсом обучения, затем в нем призревали жертв наводнения 1824 года. В 1848 при заведении был открыт педагогический класс, выпускницы которого становились уже не классными дамами, а учительницами. Многие пансионерки поступали по спискам и обеспечению военных и гражданских ведомств. На штатные вакансии принимали дочерей лиц, имеющих чины не ниже полковника и статского советника, пансионерками – только дворянок, вписанных в V и VI части дворянской книги. Плата за обучение в это время составляла 350 рублей в год, но за многих пансионерок платили министерства и ведомства, где служили их отцы. Ежегодно летом больных воспитанниц бесплатно отправляли на лечение в Старую Руссу, в санаторий доктора Вельса. Зимой, воспитанницы посещали Эрмитаж, Публичную библиотеку, выставки в Академии художеств, Ботанический сад, Таврический дворец, промышленные выставки. Десять лучших выпускниц, награждаемых шифрами, ездили с начальницей и классными дамами на специальную церемонию в Зимний дворец, где их представляли императору. Если ранее на первом плане стояло религиозное воспитание, физическое обучение, иностранные языки, экономика (домоводство), танцы, рисование, музыка, рукоделие, развитие педагогических способностей, то теперь основным предметом стал русский язык, был расширен курс географии, истории, физики, русской и зарубежной литературы.

Во главе Смольного стояла начальница, назначаемая Императрицей. Для каждого возраста была своя инспектриса, заботившаяся о воспитании, поведении, гигиене, платье девушек. Инспектрисе подчинялись классные дамы. 

​

Вот что пишет о Смольном Александра Степановна Ешевская "Я много читала и слышала много личных мнений довольно серьезных людей о том, что закрытые заведения портят детей и отбивают их от родных семей. Это, к несчастью, очень распространенное, как бы ходячее мнение вовсе несправедливо. Институт вовсе не есть всесословное заведение, в котором бы вместе с детьми из достаточных классов воспитывались бы дети среднего и низшего сословия и, следовательно, где бы один от других дети могли бы перенимать привычки, манеры и взгляды на жизнь и на семью, вовсе нежелательные для родителей высших сословий. Испорченные дети приходят из семьи и, надо правду сказать, их было, к счастью, очень немного. Я помню, за все мое пятилетнее пребывание в Смольном, только три или четыре случая, когда начальство института должно было предложить родителям взять их дочерей обратно. Надо заметить, что всех воспитанниц на Николаевской половине было 700 человек в то время. Все девочки моего класса были воспитаны ровно до такой степени одинаково, что я не помню никаких историй, никаких сует, никаких неприятностей, ни между нами, хотя нас всех учениц в обоих отделениях было 80 человек, ни между нами и начальством... Наказания были общеизвестные, и я об них скажу вкратце. Наказывали воспитанниц лишением обеда, снимали передник, и наказанная воспитанница должна была идти в столовую впереди класса, ставили за так называемый черный стол. Этих наказаний, по правде сказать никто не боялся и применялись они только в младших классах в большинстве случаев. Для воспитанниц старших классов наказаний не существовало никаких, мы старались не заслуживать даже замечаний классных дам. Говорю это исключительно про свой класс. Воспитанниц особо шаловливых у нас не было совсем. Шалили мы все как-то одинаково умеренно, и до серьезных столкновений никогда не доходило ни между воспитанницами, ни между воспитанницами и классными дамами. Досуги свои каждая из нас проводила как ей было угодно. Хорошие музыкантши играли, солистки разучивали новые романсы, художницы рисовали. " Из "Записок" Игуменьи Таисии, Смольнянки Марии Солоповой: "По мере приближения нашего к старшему, выпускному курсу, как-то более ощущалась самостоятельность, и словно бы ширились права нашей свободы, хотя, в сущности, мы до последней минуты своего пребывания в институте оставались всесторонне подвластными заключенницами его, обязанными строго хранить все его правила и предписания. Но в старшем курсе мы уже более предоставлялись самим себе, классные дамы наблюдали за нами как бы издали, лишь для порядка, а в более мелкие детали нашей жизни даже и не входили, но мы и не злоупотребляли этим, будучи всецело заняты приготовлением к последним, так называемым, "публичным экзаменам", на другой же день после которых мы готовились вступить на порог жизни самостоятельной, светской, свободной. Кто готовился сряду же по окончании курса взять на себя нелегкий труд преподавательницы и прямо с беззаботной скамьи института путем многозаботливой обязанности снискивать средства к жизни; иные, как дети более достаточных родителей, мечтали о предстоящих им удовольствиях "на свободе светской веселой жизни".

Вся институтская жизнь распределялась по звонку: звонком воспитанниц будили по утрам, по звонку шли к чаю, по звонку рассаживались по партам, звонок оповещал, что надо идти в столовую. С 1839 начальницей заведения была М. П. Леонтьева (вдова ген.-майора, выпускница 1809 года), которая поддерживала нововведения Ушинского в системе преподавания, а также организовала в Смольном первый в России специализированный детский лазарет. В 1864 за заслуги в воспитании она была пожалована в статс-дамы. В 1865 Александровское училище отделили и объявили самостоятельным Александровским институтом благородных девиц 2-й категории. После Леонтьевой должность начальницы заведения исполняли фрейлина О. А. Томилова (урожд. Энгельгардт), которая ввела курс истории изобразительного искусства и класс арфы, и А. Новосильцева, много сил отдавшая постановке врачебной помощи детям. В 1895–1917 начальницей была светл. кнж. фрейлина Е. А. Ливен. При ней большое внимание стало уделяться профессиональной подготовке девушек. Кроме общеобразовательных предметов, в старших классах они изучали педагогику, законоведение, гигиену, которые были необходимы многим из них как будущим учителям. Под председательством Е. А. Ливен при Обществе вспомоществования бывшим воспитанницам было организовано Общежитие бывших смолянок. В эти годы в Смольном царил образцовый порядок. 600 воспитанниц обслуживали 190 человек прислуги. Женскую прислугу набирали из сирот Воспитательного дома. Распорядок дня и питания строился по новейшим гигиеническим правилам. В Смольном институте воспитывались девушки различных сословий. А.И. Соколова вспоминает: " Тут были и дочери богатых степных помещиков, и гордые отпрыски остзейских баронов, и бледные анемичные петербургские аристократки. И рядом с этим блеском аксельбантов и сиятельных титулов внезапно появлялась неуклюжая полудикая девочка, словно волшебством занесенная сюда из глухого захолустья. Но воспитывались в Смольном институте и особы совсем иного, очень высокого ранга. К таковым относились "августейшие дочери" князя Черногории Николая Негоша - Любица, Милица, Анастасия, Мария, Елена и Анна. Они находились на особом попечении начальницы института, жили в отдельном помещении, имели собственную воспитательницу, но ходили в форменных платьях и классы посещали вместе с другими смольнянками. В 1914 году Смольный отмечал 150-летнюю годовщину своего существования. Вышли из печати первые тома большого труда, посвященного истории Воспитательного общества, печатались воспоминания, статьи. Торжественное празднование состоялось 20 мая в присутствии Императора и Императрицы. 

С.И. Лаврентьева, выпускница 1854 года писала:

А через два с половиной месяца началась война. Все чаще в подписях к фотографиям смольнянок появлялись подписи : " работает на раненых", "работает как сестра милосердия". Потом был 1917 год. В длинных коридорах Смольного вместо чинных классных дам и вежливых воспитанниц теперь загромыхали сапогами "братишки матросики". На смену благородным девицам пришли женщины-ораторы, трибунки, "женщины, переодетые мужчинами".