О фильме «Черновик» (2018): Как очерняют историю и символы русского народа?

Об этом фильме (точнее, переработанном для большого экрана мини-сериале) можно писать много и подробно. Детально разобрать все моменты «творческого прочтения» командой сценаристов (зачем так много-то даже для сериала, ой!) незамысловатого и, скажем прямо, далеко не самого удачного произведения Сергея Лукьяненко. Поговорить о том, стоило ли лепить из разных женщин главного героя одну, но пламенную страсть и помещать эту страсть в смысловой центр картины — да еще и устраивать ради нее совершенно дикую для наших северных краев музыкальную паузу посреди действия. Порассуждать о красивостях «картинки» (которая действительно очень красива, но при том остается картинкой для обложки или артбука, задником для действия, не превращаясь в живые миры, хоть тресни). Можно все. Но это, по крайней мере, для меня, имеет не больше смысла, чем, например, подмечать, хорошо ли отглажен костюм палача во время казни и не стоит ли ему похудеть и вынуть из бороды капусту. То есть, все это детали, может быть, эстетически важные, но несущественные.

То, что уже при входе в кинотеатр зрителей кое-где встречает злобная, вооруженная до зубов киберматрешка, само по себе прекрасно. Похожих матрешек мы точно уже где-то видели. В основном там, где говорят о «российской угрозе» и «руке Кремля». Некоторым патриотичным гражданам матрешки с калашами и прочими убивалками тоже нравятся, но кому-то и орками себя нравится считать — дело вкуса. Может быть, фильм как-то пародирует пропагандистские штампы? Только вот если это пародия, то очень странная.

Я, в общем, могу даже предположить, откуда «прилетели» эти матрешки. Из эпизода книги, где некий посвященный «патриотический политик» Дима просит Кирилла открыть дверь в Аркан — не только для того, чтобы узнать о будущем, но и отыскать, наконец, для страны неуловимую «национальную идею». Вероятно, эту самую идею круглобокие игрушки и символизируют. Причем матрешечная тема начинается с самого начала — матрешкой по какой-то дикой причуде наряжается Кирилл в самом начале фильма, чтобы сделать сюрприз Анне. Вы представляете себе нормального мужика, объясняющегося женщине в любви из матрешки? Мое слишком старомодное воображение пасует.

https://whatisgood.ru/wp-content/uploads/2018/06/o-filme-chernovik-2.jpg

По ходу действия мирные сувениры превращаются в злобных терминаторов и гоняются за Кириллом по мирам — сперва, чтобы якобы проверить, а потом и прикончить. Такая вот национальная идея с пулеметами, лазерами и хищным оскалом. Бывает.

Еще один символ «российскости» — Кремль. Который бессмысленно и беспощадно возникает за каждой новой дверью, то ли как соглядатай-часовой, то ли как воздыхатель-сталкер. Даже там, где море, джунгли и огромные бутафорские апельсины на ветках. Причем торчит он прямо перед носом — нет бы таможенная башня «на выходе» оказалась стоящей где-нибудь в Мытищах, Южном Бутово или, упаси Боже, в Вологде. Нет, повсеместно — Москва, Кремль, не спрятаться от них и не скрыться.

Чего-то в этом наборе явно не хватает. То ли медведя с балалайкой, то ли птицы-тройки. На живность, реальную или компьютерную, по всей видимости, не хватило бюджета. А ведь были в оригинале роскошные экипажи в Кимгиме! И рыхлый снег, которые могли бы грациозно сбивать с каблучка румяные гимназисточки (раз уж в фильме Российская империя, а не условная Скандинавия, как в книге). Но не получилось…

Впрочем, весь этот туристически-клюквенный китч — еще цветочки. Самое главное начинается, когда авторы, лишь мимолетом мазнув по буколическому имперскому варианту российского пути в стимпанковском Кимгиме, дотягиваются до идеи коммунистической, помещенной в мир Нирвана. Несоразмерно громоздкая, оскорбительная как для первоисточника, так и для изрядного числа зрителей, которые пришли вовсе не смотреть на примитивную «перестроечную» агитку, эта сцена торчит из фильма, как лом вандала из раскуроченного памятника. От удушливой пошлости этого эпизода пробирает оторопь. Даже как-то странно ожидать, что в наши дни и в нашей стране кто-то может решиться на подобную выходку. Она именно что вандальская. Потому что ради ее осуществления совершенно изуродован и превращен в чудовище в целом положительный персонаж книги — кузнечиха Василиса.

Для тех, кто не читал книгу — Василиса простая женщина из Харькова, которая до превращения в функционала работала на тракторном заводе в кузнечном цеху. Была женой и матерью. Никакого отношения к коммунистическому активизму и тем более к репрессиям не имела. Обычный, здоровый, работящий человек. Двери в либо неуютные, либо странные миры у нее открывались вовсе не потому, что она была садисткой-маньячкой, а потому что впала в отчаяние от насильственного разрыва с близкими. Янус — то засушливый, то морозный — потому что Василисе не хотелось жить, а Нирвана — потому что хотелось забыться. В дилогии Василиса играет роль этакой благожелательной Бабы-яги, которая героя накормит, напоит и спать уложит, а утром дорогу покажет и всяким полезным в путь снабдит. Лагерь — точнее, поселение ссыльных — здесь существует, но никто не ставит людям клейма, не заставляет маршировать по кругу, не сгоняет на митинги и не называет товарищами. Василиса помогает этим несчастным чем может и пытается учить и развивать их детей. Да, она спокойно принимает то, что «ее» мир превращен в место ссылки. Не она же его строила… Тут можно посетовать разве что на конформизм и нежелание слишком вникать в окружающее.

В фильме Василиса сначала тоже предстает перед Кириллом кузнецом и почти колдуньей. Правда, трудится она не в уютной кузне, а в какой-то мрачной руине, куда изможденные люди притаскивают металлолом с разгромленных апокалиптической катастрофой улиц. Но вскоре из рабочего человека и радушной хозяйки она совершенно неожиданно превращается в туповатую, хамоватую, а потом и зверски жестокую начальницу концлагеря с коммунистическими лозунгами на языке. Она физически и психологически измывается над одурманенными заключенными, то ставя им насильно печати на шею (при этом с голов непокорных летят клочья волос), то толкая им речи о «радостном труде» с трибуны, украшенной серпом и молотом. Героя, пытающегося вызволить любимую, она преследует, как разъяренная фурия, тоже с огромным молотом наперевес (вооружиться еще и серпом она, видимо, не догадалась). Отделывается Кирилл от нее примерно как герои «Гарри Поттера» от Долорес Амбридж, на которую этот монстр чем-то сущностно похож.

https://whatisgood.ru/wp-content/uploads/2018/06/o-filme-chernovik-3.jpg

Что это все такое? Имеет ли Сергей Лукьяненко какое-то отношение к этому неприличному позорищу, которое мало того что представляет коммунистическую идеологию и жизнь в СССР абсолютно инфернальными, так еще и заставляет видеть потенциального монстра в каждом человеке труда? Среди сценаристов Лукьяненко указан всего лишь как автор первоисточника. Продав права на экранизацию, он не оставил за собой никакой возможности вмешиваться в процесс? Или ему это нравится? Похоже, что да. Вот что сказал Лукьяненко в интервью «Российской газете» в январе этого года:

«Передав право снимать режиссеру Сергею Мокрицкому, я это сделал достаточно легко, потому что мне нравятся его работы, пришелся по душе его подход, и я как бы согласился с тем, что он будет это делать так, как видит. Но, получив сценарий, я, честно говоря, боялся даже его читать. Посидел, подумал и решил не заглядывать — вдруг расстроюсь. Но потом уже, посмотрев фильм, я порадовался и признал, что фильм оказался даже ближе к книге, чем я надеялся. Там, конечно, есть изменения и отступления от книги, но это обязательно, иначе невозможно».

Нет, особой любовью к коммунизму мэтр российской фантастики никогда не отличался, придерживаясь хоть и имперских, но вовсе не красных убеждений. Но и в пещерном антикоммунизме он не был замечен. Нужно ли считать благожелательный отзыв о фильме, в котором Лукьяненко сам совершил эпизодическое камео, знаком радикализации взглядов или всего лишь нежеланием поднимать шум? Автор боялся расстроиться, но не боялся, что расстроятся и оскорбятся зрители. В конце концов, им не привыкать…

Между тем кино, выходящее в широкий прокат и демонстрируемое по телевизору, — это мощнейшее средство воздействия на народное сознание. Исподволь, под попкорн и смешки зритель впитывает взгляд сценариста и режиссера на жизнь страны и ее историю. Даже если это фантастика про альтернативные реальности. Тем даже прочнее, что исподволь и в ходе ненапряжного, ленивого развлекалова. Так ли необходимо, чтобы зритель проникался даже не непримиримой политизированностью, а политизированной пошлостью самого базарного разлива? Фильм сделан Мокрицким явно под вкусы зарубежного зрителя, привыкшего к «клюкве» и «знающего» Россию только по матрешкам, Кремлю, красным звездам на ушанках и нескольким пугающим аббревиатурам. Но пока что его смотрит зритель отечественный. Очень ли важно ему «знать» о том, что всяческое процветание начинается только после «запрещения коммунистической партии» (правда, при этом вокруг Кремля почему-то вырастают китайские пагоды, а москвичи начинают массово заниматься цигун, но это детали)? Вроде бы как дискуссия в обществе по этому поводу еще далека от однозначного завершения? Идут ли такие «вбросы» на пользу согласию в обществе, которое и так лихорадит, к примеру, от кампании по повсеместному переименованию улиц, площадей и городов или от возвеличивания Солженицына? Нужны ли сейчас России черновики смуты, пусть, может быть, сотворенные и не по злому умыслу, а всего лишь от желания выехать на «жарехе»?

А тем временем на экраны вышел голливудский «Красный воробей», который, несмотря на слово «красный» в заголовке, представляет в монструозном виде уже не СССР, а современную Россию. Развлечемся?

По материалам: ИА REGNUM

Наркотики

Алкоголь присутствует в 5 сценах в положительном контексте – герои озвучивают свои восторги в адрес пива и вина.

Секс

Присутствуют сцены в купальниках и с поцелуями.

Насилие

Есть эпизоды с драками, погонями и убийствами, отдельные сцены показаны с детализированной жестокостью.

Мораль