Человек, который сажает деревья. Три истории Гусмана Минлебаева

История первая. Сильный духом

Гусман Минлебаев стал одним из тех, кто работал на испытаниях первой в мире советской загоризонтной радиолокационной станции (РЛС), входящей в систему раннего обнаружения пусков американских межконтинентальных баллистических ракет. 26 апреля 1986 года на электростанции, находящейся в зоне прямой видимости и снабжавшей РЛС энергией, взорвался один из энергоблоков. Этой электростанцией была Чернобыльская АЭС…
Эвакуация с РЛС началась лишь к исходу вторых суток после катастрофы. Гусман месяц пролежал в гарнизонном госпитале – из-за полученной дозы радиации он по нескольку раз на дню стал терять сознание. Уже в этот период ему был поставлен диагноз «Лучевая болезнь» третьей степени. Но когда окончательно стало понятно, сколь серьёзна ситуация на ЧАЭС, его вновь вернули на объект. Там он провёл ещё 4 дня – занимался эвакуацией секретной документации и оборудования.

А потом… бесконечные больницы, врачи и лекарства. «Когда проходил лечение в Москве, – вспоминает Гусман, – нам разрешали гулять по городу. Но делать это поодиночке было нельзя – только группой по 4-5 человек. Потому что если один вдруг «вырубится», остальные четверо смогут его взять за´ руки- за´ ноги и дотащить до скорой помощи. Днём было хорошо, шумно, поэтому никакой боли ты не слышал. А ночью, когда тихо, она, оказывается, шумит. Ты её слышишь, она тебе спать не даёт». По заключениям специалистов, за дни пребывания в десятикилометровой зоне отчуждения Гусман получил порядка 350 годовых доз радиации.

Ему дали вторую группу инвалидности, с которой нельзя работать. В стране уже начинались тяжёлые времени, поэтому с таким положением дел Гусман не согласился: «Я собрал букеты, шампанское, к бабушкам-врачам ВТЭК пошёл. На колени встал – перед женщиной на колени вставать можно: «Выручайте, что мне теперь, зубы на полку класть?». Они точку после слов «не трудоспособен» исправили на запятую и дописали: «может исполнять работу на 0.5 ставки». Позже я узнал, что инвалидность с полной нетрудоспособностью все обычно просят, а я один, кто отказался».

Последствия лучевой болезни не заставили себя долго ждать. Постоянно болели мышцы, началась потеря чувствительности и онемение, потом стали беспокоить суставы. Через некоторое время обнаружили и самое главное – мышечную саркому. «Много чего я плохого видел, связанного с радиацией. Видел, как у ребят, с которыми лежал, кровоизлияния по всему телу начинались. Видел, каких детей после Чернобыля женщины рожали. Смертей много было, ребятам глаза приходилось закрывать. Потом врачи и мне говорили, что я умереть должен. Из моей грудины не один десяток раз пункции брали. Ток через ноги пропускали – кожа в этих местами обугливалась, до сих пор чёрные пятна остались. А некоторые участки тела боли не чувствуют – ткнёшь иголкой, а ощущений нет. Наши врачи сказали, что мне какие-то особенности организма помогли выжить, а китайцы – что у меня просто дух большой, сильный, поэтому и не загнулся».

Случайное знакомство с китайскими бизнесменами во время лечения в Московском рентгенологическом институте определило дальнейшую судьбу Гусмана. У китайцев возникли сложности с покупкой в Набережных Челнах партии КамАЗов, и в обмен на то, что они возьмут к себе на лечение нескольких чернобыльцев, Гусман свёл их со своими бывшими сокурсниками, которые к тому времени работали на автогиганте. Всё получилось удачно, и вскоре Гусман оказался в институте народной медицины в Харбине. Цикл лечения состоял из двух посещений. Первое длилось 3 месяца, 2 из которых китайские врачи выводили из почек и печени остатки таблеток, которыми Гусмана лечили в СССР. Состояние здоровья улучшалось: «Обмороки прекратились, и я стал нормально ходить, стал набирать вес. Мне делали иглоукалывание и давали выжимку из органов китайского оленя: еле-еле приходишь на укол, а после него минут через 20 ощущать начинаешь, как в тебя силу как будто насосом вкачивают».

Когда Гусмана выписывали, китайские врачи настойчиво рекомендовали ему продолжить лечение лекарственными растениями. Они сказали, что его иммунная система близка к нулю, и есть только одна надежда на её восстановление – растения-адаптогены. Это означало, что добываться они должны на той земле, где живёт Гусман – в Казани или её окрестностях. Оставалась одна проблема: рекомендованные женьшень, элеутерококк, аралия маньчжурская и т.п. здесь не растут. Их привычная среда – полог леса, дальневосточная тайга. Гусман не собирался сидеть сложа руки – он поверил китайцам, тем более что через некоторое время похожий подход ему был озвучен и в Германии.

И Гусман стал искать ближайшее к Казани место, где выращивали женьшень. Нашёл его в Башкирии. Познакомился с человеком, который занимался этим, и выяснил, как он это делает. Смущало использование удобрений, поэтому Гусман решил пойти по другому пути. Он поехал в Хабаровский край, в совхоз «Женьшень», где за хлеб и ночлег на месяц устроился на работу. Договорился с бригадиром, чтобы каждый день тот его ставил на новую специальность. Гусман хотел знать всё – как готовят почву, как хранят семена, как ухаживают за всходами, как и когда выкапывают выросшие растения.

По возвращению на родину Гусман определился с требованиями ГОСТов к территориям и расстояниям от городов, где можно выращивать лекарственные растения. Определил те районы Татарстана, где нельзя сажать не то что женьшень, но и плодовые деревья. В итоге втихаря высадил в ближайших к Казани марийских лесах партию саженцев и высеял семена женьшеня. На создание насаждений ушло 2 года. На двух тысячах подготовленных мест, в каждое из которых было “вложено” по 3 мешка подготовленной почвы, выросло 600 растений, которые сегодня позволяют поддерживать здоровье не ему одному. Это был первый шаг к реализации большого и сложного проекта, который уже тогда начал зарождаться в голове Гусмана Минлебаева – проекта частного лесоводства.

Удивительно, но когда мы впервые встретились с Гусманом Валеевичем, ничто, кроме трости, на которую он опирался во время ходьбы, не выдавало тех испытаний, через которые ему пришлось пройти. Перед нами был очень бодрый, активный и жизнерадостный человек. Человек, давно отказавшийся от таблеток и медикаментозного лечения, но выращивающий у себя в хозяйстве целый ряд уникальных для нашей полосы лекарственных растений.

История вторая. Сердце частного леса

К настоящему времени в разных регионах Гусманом Минлебаевым высажено более 80 гектаров насаждений из своих саженцев, которые станут началом первых в России новых частных лесов. При этом, по его словам, местные чиновники никакой помощи не оказывают, напротив всячески мешая: “Один из моих участков под надуманным предлогом отобрали. Два года я оттуда забирал и вывозил ценные саженцы. Теперь этот участок у Татарстана “отняли” и перевели в федеральные земли – Татарстан только проиграл”. “Из-за искусственно созданных необоснованных препятствий” Гусману пришлось отказаться и от мысли создать первый учебный центр по лесному фермерству рядом с “домом” – в Татарстане и делает его теперь в Кировской области. Сейчас там оформляется участок под лес из интродуцированных им за более чем 20 лет новых редких краснокнижных деревьев. Но первым шагом и сердцем всей этой системы является небольшой питомник – 4 дачные сотки, на которых в течение более чем 20 лет Гусман Валеевич проводит эксперименты по отбору наиболее ценных для нашей местности краснокнижных растений и выведению адаптированных под условия потепления климата в средней полосе сортов деревьев. Гусман Валеевич показал нам этот питомник и детально рассказал, чем он здесь занимается.



– Гусман Валеевич, какие растения Вы выращиваете в этом питомнике?

Почти всё, что я выращиваю, сегодня нехарактерно для нашей климатической зоны. Большинство растений являются ценными, исчезающими видами, занесены в Красную книгу и способны уже к 2050 году заменить погибающие местные виды деревьев. Но эту работу надо было начинать лет 10-15 тому назад: по прогнозам учёных и по данным Госдоклада для Правительства РФ, через 20-30 лет ряд местных древесных видов вымрет, а деревья не редиска – за пару недель их не вырастят ни госчиновники, ни гослесники. Но на моих землях к тому времени новые виды уже будут плодоносить и кормить лесного фермера. Эти земли будут оазисами по сравнению с редкими загибающими деревьями на землях лесного фонда.

В моей коллекции много ореховых. Некоторые из них засухоустойчивы, но самое важное для меня то, что все они быстро восстанавливают уничтоженное почвенное плодородие. В результате хищнического использования земли только в Татарстане за послевоенное время плодородие было уничтожено на 50 и более процентов. Такими темпами нашим внукам останется только пустыня. Ореховые имеют ценную древесину, дают питательные и вкусные плоды, обладают целебными свойствами. Не один десяток лет я испытываю и провожу интродукцию грецкого ореха, гибрида грецкого и маньчжурского ореха, чёрного ореха, серого ореха, ореха айлантолистного, четырёх видов птерокарии и карий, включая карию пекан – вот уже 9 ценных видов из семейства ореховых, которые у меня растут.

Мои грецкие орехи прошли очень жёсткий искусственный отбор. Вначале многие саженцы замерзали. А у тех, кто выживал, были плохие плоды: то кожура очень толстая, то ядрышко маленькое, то с низким содержанием жиров. Но 23 года экспериментов привели к тому, что я вывел новый сорт грецкого ореха, пригодный для нашего климата и наших почв. Очень сладкого и устойчивого к морозам. Старшему из деревьев сейчас 10 лет и плодоносит оно уже 5 лет. Но это дерево уже третьего поколения. Самые скороплодные ореховые деревья начинают давать плоды в пятилетнем возрасте. В возрасте 20 лет каждое дерево даёт 15-17 килограмм орехов, в 40 лет – 200 килограмм, и это предел. Урожай наращивается с каждым годом. Первый раз у меня было три ореха, потом – 17 штук, потом – 100, а сейчас – под 400 штук орехов с одного дерева. Это хорошая тенденция. Т.е. начиная с третьего урожая появилась возможность начинать создавать ценные ореховые насаждения гектарами. В старых книгах написано: семена с первого урожая получил – не сажай, слабые будут. Поэтому свои орехи я начинаю высевать только с третьего урожая. Но это не единственный способ вырастить дерево. Я заметил, что ветки у ореха растут очень быстро. Весной, когда листья ещё не распустились, я одеваю на ствол пластиковую бутылку с отрезанным дном – веточка начинает расти и в какой-то момент становится толще бутылочного горлышка. Поэтому выше уровня перетяжки внутри бутылки после распускания листьев начинают расти корешки. Осенью ветку можно отрезать ниже перетяжки и посадить с уже сформированной корневой системой. Так я получаю точные клоны дерева, имеющего нужные мне качества.


Грецкий орех.

Древесина чёрного ореха ценнее, чем грецкого. Чёрный орех лечит от рака, убивает паразитов и даже находящиеся в крови бактерии. Когда не было синтетических минеральных масел для техники, из чёрного ореха получали масло, и оно шло даже на гироскопы подводных лодок. В отличие от грецкого ореха, чёрный не прогоркает и может храниться по нескольку лет. Когда у меня выявили саркому, я отказался от предложенного лечения, сказав: «Диагноз поставили – спасибо, но дальше я буду лечиться сам». Спорить не стали, но велели прийти через год на анализы. Пришёл, а опухоли нет, и мышца меня уже не беспокоит. И всё это благодаря чёрному ореху и лечебным настойкам, которые я из него делаю. Так что врачи, говорившие, что «плохи мои дела», теперь ко мне своих больных направляют, и сами за моими саженцами приезжают.

Ну и вкратце расскажу ещё про три вида ореха. Первые два – кария сердцевидная и кария белая – ценны своей древесиной. Она прочнее, чем у дуба, и из неё делают биты. Третий вид – кария пекан, источник вкусных и дорогих орехов пекан. На Волге он растёт только у меня, даже километров на 600 южнее пекана нет ни у кого. В общей сложности я посадил 400 семян карии сердцевидной, а выжили и хорошо развиваются только два саженца. Но зато теперь я знаю, сколько семян этого вида надо приобрести, чтобы иметь возможность заниматься интродукцией в устойчивой лесной популяции для получения сортовых семян и саженцев. Кстати, только на поиски зарубежных питомников с самыми качественными по всхожести семенами для нашей зоны и проверку семян из них у меня ушло 8 лет.


Кария пекан.

– Расскажите про другие растения, которые выращиваете.

Бархат амурский. Плодоносит на 7-12-й год. Лечит от сахарного диабета. Мёд, получаемый с бархата амурского, лечит от туберкулёза. Эти заболевания уже приняли масштабы эпидемии. Имеет очень ценную древесину. Ягодки созрели, зёрнышко выдавил – мякоть ягодки положил в холодильник. Мякоть подсыхает, влага испаряется, а эфирные вещества остаются. Когда я эти ягодки даю детям, больным диабетом, через 3-4 недели сахар у них снижается до нормы. Уколы не надо делать, ребёнок в истерику не впадает. Ему говорят: «Укол делать будем или леденцы от дяди Гусмана кушать?». Угадайте, что выбирает ребёнок. Ягоды немного горьковаты, но действительно хрустят как леденцы.

Американский сахарный клён. Сахара даёт больше, чем сахарная свекла. Свеклу нужно каждый год сеять, собирать, обрабатывать землю – а это большие расходы. А клён посадил один раз – и меньше проблем. Фактически сахарный сироп из клёна начинают добывать с февраля, когда солнце по освещённости и теплу эквивалентно ноябрьскому. Получается почти круглогодичная работа с равномерной загрузкой. Этот сироп содержит очень много полезных минеральных веществ. Кроме того, клён даёт ценнейшую древесину, улучшает качество почвы и является кормовой базой для птиц, зверюшек и домашних животных.


Сахарный клён.

Ещё одно растение, богатое сахаром, – хурма. Из дикой американской хурмы я вывожу сортовую культуру для нашей зоны – это одно из моих главных достижений. Прививка прижилась только на двух подвоях, хотя семян я посадил очень много. Сахара в хурме больше, чем в винограде или финике, и он очень легко усваивается организмом, больным даже глюкозу в руку колоть не надо. Два дерева хурмы всю семью обеспечат сахаром на целый год – плоды хурмы хорошо вялятся и могут долго храниться в погребе.

Растут у меня и абрикосы – 8 сортов, которые выдерживают наши морозы. Основа выращена из семечка абрикоса маньчжурского дикого, который считается самым морозостойким, выдерживает холода до минус 46 градусов. Семена получаю напрямую с Дальнего Востока, родины этого абрикоса. Выращиваю из них саженцы, на которые делаю прививки культурных сортов. Морозоустойчивый корень даёт морозоустойчивость побегам. Теперь планирую абрикосовый лес сделать. Наверное, он будет первым в Волго-Вятском регионе.

За счёт разных сортов каштана (обыкновенный, павия и забытый) создал настоящий медоносный конвейер. Каштан «забытый» начинает раньше всех цвести и раньше всех давать мёд. Этот мёд очень хорош для мужского здоровья – за рубежом так и пишут: «мужской мёд».

А вот это моя гордость – гинкго билоба. Слышали, наверное, по телевизору сейчас много лекарств, сделанных из гинкго, рекламируют. Дерево действительно по своим целебным свойствам уникальное – благодаря ему у меня был снят вопрос об ампутации стопы. Многие его пытались здесь выращивать – вымерзает. У меня уже 7 лет растёт небольшая рощица.


Гингко билоба.

– А сколько всего видов растений выращиваете?

30 с лишним. Более половины из них уже адаптированы – получены минимум три поколения. Остальные – испытываются, т.е. проходят селекцию и интродукцию.

– Как проводите отбор растений – определяете, что в принципе стоит выращивать, а что – нет?

Есть несколько важных параметров. Во-первых, растения беру более засухоустойчивые и теплолюбивые, чем местные. Есть графики и прогнозы изменения климата, которые ложатся на стол Правительства РФ в виде Госдоклада. Они показывают, что температура воздуха будет расти. Те растения, которыми богата наша полоса, начали погибать. Уже сегодня мы наблюдаем массовое вымирание елей, на подходе – берёзы. Поэтому, сажая деревья сегодня, мы должны исходить из того, каким будет климат к моменту их созревания – через 40-80 лет. Во-вторых, желательно выбирать реликтовый, т.е. древний вид. Такие виды максимально устойчивы к идущим с юга, вслед за потеплением, вредителям леса. Т.е. местные виды убивает и потепление, и иссушение почв и воздуха, и новые вредители-”пришельцы”, против которых у местных видов нет “иммунитета”. За весь XX век в России появились лишь три “пришельца”, а за 14 лет XXI века – уже 18. Местным древесным видам уже не устоять, а реликты имеют шансы выжить и расти в условиях изменения климата. Например, у моих гинкго билоба не обнаружено природных вредителей. А значит, ради уничтожения вредителей-”пришельцев” не придётся травить лес и лесную живность, травиться самим. Почему об этом не думают учёные и лесники? Полагаю, что в большинстве своём делать этого просто не могут. Думать наперёд вообще мало кто способен. Третий ключевой, параметр – ценность. Ценность лекарственная, ценность пищевая, ценность самой древесины. Четвёртое – растения должны быть включены в Красную книгу. Законы в нашей стране граждан не защищают, и если ты посадишь обычные деревья – вынужден будешь потом их спилить. А краснокнижные пилить нельзя – они твоя защита от дрязг в экономике и чиновников, мыслящих лишь в пределах одного сельхозсезона; они восстанавливают плодородие почвы и уничтоженные родники, позволяя экономить на налогах. Назову, пожалуй, ещё один фактор – приспособляемость растений к разным рельефам. Ландшафт ведь у нас разнообразный – равнины, склоны, овраги, холмы. То, что хорошо растёт в низине, с большой вероятностью не подойдёт для облесения южных склонов. Например, метасеквойя и птерокария – деревья, которые могут расти в наших болотах. И я нашёл их – именно нашёл и испытываю не один год, потому что никто другой этим не занимался. А болота нам нужно сохранять, потому что они необходимы для наших биомов, поскольку являются источниками родников.

Конечно, самый лучший вариант – когда растение удовлетворяет сразу всем этим критериям.


Тис.

– Какое из растений оказалось самым сложным для адаптации? Грецкий орех, на который Вы потратили 23 года?

Грецкий орех был самым долгим, а самой сложной, с точки зрения вложенного труда, оказалась хурма. Для того чтобы получить всего два кустика, я потратил около 9 лет, посадил примерно 7 тысяч семян. Каждое зёрнышко, для лучшей всхожести, по периметру обработал пилочкой для ногтей. Все руки до крови изранил. И всё равно – взошла только одна треть. А из всего, что взошло, остались только два куста. Два куста, которые зацвели. Что ещё важно – я закончил подбор и испытание древесных видов под будущий лес, ведь лес – это сочетание не менее 6 видов деревьев. Теперь подбираю кустарниковые виды, тоже из орехоплодных и иных ценных видов.


Хурма.

– А насколько всё это дело может быть интересно с точки зрения бизнеса?

Бизнес может начинаться прямо с питомника, через три-четыре месяца после сева. Но я его запустил лишь на третий год, поскольку я не могу отвечать за саженец, который не прозимовал у меня две зимы. На четырёх сотках у меня растёт полторы тысячи саженцев. Люди не верят – приезжают, пересчитывают. Если их все продать, то можно выручить примерно полтора миллиона рублей. Если же брать количество саженцев, которые можно вырастить за сезон, то на них можно заработать около миллиона. Если продать в Москве – получится в 4 раза больше. Ко мне из Москвы оптовые продавцы хотели приехать, но я им отказал, поскольку продаю оставшиеся от посадок на ПМЖ саженцы в основном только своим семинаристам – людям, которые мои семинары посещают и которые так же как и я на своей земле лес посадить хотят из редких, исчезающих, краснокнижных видов, которые будут расти при продолжающемся потеплении климата. За саженцами приезжают даже за 2 тысячи километров – никому не хочется болеть онкологией. Да и сахарный диабет никого не щадит. А там, где растут мои виды деревьев, воздух чист даже от золотистого стафилококка и кишечной палочки. Чувствуете? – здесь и комаров нет. Большая часть саженцев уходит на мои фермерские земли, где идёт уже естественная жёсткая селекция и отбор, где положительным результатом для новых видов является выживание и цветение порядка 5% от высаженного – так и получаю новый приспособленный сорт.

– А если посмотреть с точки зрения фермера? Что, допустим, ему выгоднее посадить – пшеницу или Ваши деревья?

Фермер – вольный человек, который согласно закону, своему образованию, интеллекту и менталитету, и даже индивидуальной необходимости в конкретной продукции или предпочтения сам может определять направление экономической деятельности. Также, согласно закону, он волен быть товаропроизводителем, или не быть им. В этом случае важен факт использования земли по целевому назначению. Тот, кто использует землю для получения сельхозпродукции для личного потребления, для семьи или выводит новый сорт ценного редкого древесного вида – тоже фермер. Так что сколько фермеров, столько и мнений. Есть такие фермеры, которые лишь её, пшеницу, и могут выращивать с выгодой для себя. И здесь не всё просто. В пшеницу надо вкладываться каждый год, и немало: трактора, комбайны, солярка, удобрения. И вкладываются, а это при сегодняшнем менталитете хлеборобов лишь “заработать побольше”, ведёт к уничтожению почвенного плодородия и маловодью, иссушению территорий. Сегодня произошёл разрыв в понятиях “земледелец” и “хлебороб”, исчез баланс соответствия. Хлебороб перестал быть земледельцем, но стал “хищником” для земли, почвенного плодородия и водности на территории, где выращивает уже лишь товар, который полноценным хлебом-то и называть нельзя. И этому способствует современная система Росреестра. Ранее эта служба называлась землеустроительной и основной функцией была охрана земли, и лишь затем – система земледелия, приносящая урожай. И раньше эта служба искала баланс между урожаем и сохранением плодородия, давала соответствующие рекомендации агрономам. Это видно из старых отчётов этой службы по результатам проведения почвенных исследований. Теперь же Минземимущество РТ и Росреестр по РТ таким образом дают задания на исследование почв, что стало невозможным увидеть факт порчи земли: уничтожения плодородия, роста оврагов и пр. А значит ни о каком балансе между уровнем урожайности и степенью порчи земли говорить нельзя. Отсюда и такие ужасающие цифры: только в Татарстане ежегодно уничтожается до 1000 га сельхозугодий, которые становятся нарушенными землями – оврагами. Основной функцией Росреестра стал учёт с целью получения максимальных налогов, а это заставляет аграриев вкладываться в максимальные урожаи, попутно безнаказанно уничтожая плодородие и землю. За вторую половину XX века, по данным почвенных обследований на территории региона, почвенное плодородие уничтожено на 50% и более. А виновных никого нет? За рубежом, например, таких выявляют. В Германии за тот же период почвенное плодородие возросло вдвое, т.е. необходимый баланс с помощью контроля был достигнут. А у нас целых 5 госструктур, обязанных контролировать и охранять земли и почвы. Главные – Минприроды РФ, Минэкологии РТ и Природоохранная Прокуратура. Чем они занимаются? Отчёты пишут и зарплату как госслужащие получают, а овраги растут, плодородие уничтожается. Или другой пример. Известен такой факт: в конце XIX века на международную выставку из России в Париж был привезён чернозём – единым массивом глубиной в полтора метра, который был принят как эталон русских чернозёмов. Сегодня в этом же месте толщина чернозёма только 50 сантиметров. Другими словами, в течение одного сезона сельхоздеятельность уменьшает толщину чернозёма на 1 см. А этот сантиметр чернозёма создавался природой в течение 100 лет. Охрана земли перестала быть приоритетом. И что дальше? Мой вывод – такой ценой выращивать и продавать хлеб за рубеж – вредительство от безумия. Это противоправно и даже подло по отношению к потомкам. Хлеб нужен, но выход у нас только один. Это надо понять и принять как неизбежное: посевные площади необходимо сократить до размера, требуемого для обеспечения собственной продовольственной безопасности. И забыть о продаже хлеба за рубеж. Освободившиеся территории необходимо облесить, начиная с водоразделов и водоохранных зон, обязательно вернув им как минимум прежние размеры, установленные в 1937 году. Не сократив пашню, мы добъём почвенное плодородие, доуничтожим родники, ручьи, малые реки, а после этого даже оставшиеся ещё леса начнут ускоренно погибать. И пока одни фермеры способны освоить только знакомые и распространённые рожь и пшеницу, другие должны заниматься более редкими, ценными, полезными культурами, которые сегодня завозятся в основном из-за рубежа. Кому-то выращивать такие культуры может быть просто необходимо, кто-то видит в них экологическую и экономическую целесообразность. А мне ещё и по возрасту заниматься ими гораздо удобнее. Допустим, посадил грецкий орех один раз, и ухаживаешь за ним равномерно в течение года, а через много лет его ещё и по наследству своим потомкам передаёшь. А он и почву, ранее “убитую” восстанавливает, и воздух очищает, и семью кормить начинает, а с увеличением возраста, а, значит, и урожайности – даёт ценную пищевую и иную продукцию для реализации. Что важно для семьи фермера, появляются условия (время и средства) на воспитание детей. Не говоря уже о том, что это экологически абсолютно чистое производство, тут и скотину держать можно. Чтобы полностью прокормить одну семью (из расчёта – двое взрослых и трое детей), в нашей зоне достаточно иметь 160 деревьев на площади около 5 гектар. Плодоносить орех, конечно, начинает не сразу, но лет через 15 уже даёт неплохой урожай. Так что это хорошее вложение в будущее – для тебя, твоих детей и внуков.

А вот, допустим, груши уссурийской на одном гектаре можно вырастить до 1200 деревьев. Когда деревья посажены густо, ствол быстро освобождается от нижних веток и сучьев, и внутри ствола не формируются следы от ветки. Древесина хорошая: отрезок ствола в один метр от взрослого дерева стоит порядка 250 долларов. А его плоды устойчивы к гниению. Если обычные сорта груши, созрев, падают на землю, то уже через два дня они становятся чёрными. А груша уссурийская на земле может недели две-три пролежать, не испортившись. Т.е. спокойно, без фанатизма, можно весь урожай переработать в сок. Я из него делаю основу для своих лечебных препаратов – а это для меня (и других больных) важнее будущей древесины, до которой ещё дожить надо.

Сажаем бархат амурский. Его второе название – пробковое дерево. Начиная с 20 лет, с него можно снимать кору: снял с четверти окружности дерева длиной под 2 метра снизу от земли – через пять лет всё опять заросло. Толщина коры достигает 7 сантиметров. 120 взрослых деревьев могут давать ежегодный доход до 70 тысяч долларов в сегодняшних ценах. И с каждым годом пробка становится всё более дефицитной. Сейчас даже дорогие вина идут с пластиком. При этом как и ореховые, бархат амурский буквально с первого года начинает восстанавливать уничтоженное почвенное плодородие, восстанавливает пересохшие родники, ручьи и малые реки.


Магнолия падуболистная.

На западе в выращивание леса, кстати, очень активно вкладываются банки. Есть, допустим, у тебя земельный участок на 100 гектаров, который ты засаживаешь дубом. Когда дуб вырастет до высоты в метр–полтора, значит он достаточно укрепился и уже не погибнет. И хотя древесиной он ещё не является, ты уже можешь продать его как древесину. Лесники знают, сколько древесины можно получить с дуба, когда ему будет 120 лет. Эта древесина имеет стоимость, которая с нуля наращивалась из года в год. И вот эти твои метровые деревья (не землю – она остается у хозяина) покупает какой-то банк. Каждый год дуб прибавляет в росте и объёме, и его цена, соответственно, растёт. И прирост этот происходит быстрее, чем банк может заработать на процентах по кредитам. Через 10-15 лет банк может перепродать лес другому инвестору по более высокой цене, получив за это свою маржу.


Джунгли на четырёх дачных сотках.

– Всё очень логично. Но тогда не совсем понятно, почему у нас частное лесоводство до сих пор не развито.

Причин много. Прежде всего, у нас очень слабые преподаватели юридических, лесных и аграрных вузов. До сего дня они не заметили и не сообщили своим студентам о возможности, которая появилась в 1991 году, и за которую “уцепился” я. Это возможность на “убитых” землях создавать насаждения из ценных древесных видов и заниматься агролесоводством. А ведь сколько у нас леспромхозов разорились, сколько населения в лесных посёлках остались без дел и средств к существованию? Из этой проблемы вытекает и плохое законодательство, которое “сочиняют” бывшие студенты таких преподавателей, и неспособность работать, думая о будущем. Люди ведь в основном сегодняшним днём живут. Ну поставят в район какого-нибудь главу. Зачем ему лесом заниматься? Он не понимает что агролесоводство важно для населения вверенной ему территории и для людей на ней – преподаватели ему это не втолковали. Лес только через 40 лет вырастет, а на место главы через 10 лет уже кто-то другой придёт. Какой смысл ему напрягаться, что-то новое делать? А обычные люди вообще мало что в деревьях понимают, да их и не учит никто. Одна карельская берёза может как автомобиль стоить, а ей в некоторых деревнях печки топят. Сам видел. Просто не знают люди, что это такое, и всё.

История третья. Философия проекта

Беседу с Гусманом Минлебаевым мы продолжили на следующий день – по дороге в Кировскую область, где он планирует построить свой учебный центр и начать «делать» лес из новых ценных видов деревьев. И глава области, и руководители сельхозуправления оказались заинтересованы, чтобы в их регионе такой лес появился.

– Гусман Валеевич, как всё-таки родилась идея создания частного леса?

В первую очередь повлиял, конечно, Чернобыль. Выращивать лучшие лекарства, прописанные китайскими врачами, в государственном лесу оказалось не очень-то и удобно. Вот и закралась у меня идея иметь свой собственный лес. Да и хотелось очень, чтобы дети и внуки тоже в здоровых условиях расти могли, натуральные продукты и медикаменты имели.

Когда начал разбираться со всеми сопутствующими вопросами, в книжки углубился, много чего нового о лесе для себя открыл. Для большинства ведь как? Кого ни спроси, зачем лес нужен, – ответят, в лучшем случае, чтобы кислород был. Но там на несколько порядков всё сложнее. Поэтому первоначальная идея – просто владеть лесом и выращивать там лекарства – со временем изменилась. Так что если вы решите меня спросить, чем я сейчас занимаюсь, отвечу так: «Восстанавливаю уничтоженные плодородие земель и во´ды Отчизны и учу этому других».

– То есть проект приобрёл социальный аспект?

Это нормально. Знаете, в Советском Союзе к чернобыльцам относились очень хорошо, тепло. Уже очереди гигантские в магазины начались, а нас без разговоров всегда в самое начало пропускали. Черешню нам с рынка приносили, фрукты-овощи, которых в палатах госпиталей не было. Поэтому какой-то долг у меня перед людьми остался, и то, что я сейчас делаю – этот долг возвращаю. Я не знаю – тем ли людям, тому ли мальчику, который от тех родителей родился. А вдруг – тому?.. Такие вот у меня есть мысли и ощущения. К тому же я понимаю – если не буду сейчас этим заниматься, то у нас окончательно скоро всю землю угробят бестолковые и малограмотные чиновники и госслужащие. Не по каждой же проблеме ездить в Приёмную Генерального Прокурора РФ и в Приёмную Президента РФ. И без злорадства: доволен тем, что таким образом некоторые свои вопросы реально решил, а малограмотный и безответственный чиновник после представления Прокуратуры не прошёл очередной переаттестации.

– А чем всё-таки так важен лес? Кислород, древесина, ягоды-грибы, животные… Есть что-то ещё?

Есть, и оно очень важно. Леса ведь подземные воды формируют. Опавшие листья подстилку создают – губку, один кубометр которой в себя может впитать до 8-ми кубометров осадков. Вы когда-нибудь видели в лесу лужи после дождя? То-то и оно, что нет, потому что всё впитывается. А там, где нет леса, вода в овраги и реки скатывается, в моря уходит, да и овраги растут, уничтожая и плодородие, и сельхозугодья. В Татарстане ежегодно появляется порядка 1000 гектаров оврагов, т.е., начиная с 1950-х годов, в овраги превратились угодья, как минимум, целого района. В итоге вся вода зимних и летних осадков из Волжско-Камского региона сейчас просто бездарно скатывается в Каспий.

В одном из докладов Римского клуба – есть такая очень авторитетная в мире организация – содержится прогноз: к 2030 году самым дефицитным продуктом питания будет чистая питьевая вода. А оставить воду осадков там, где она выпала, и возродить пересохший родник или пруд может только лес площадью порядка 150 гектаров. Это для меня показатель – сколько земли нужно получить и сколько деревьев высадить, чтобы у тебя свой родник появился. Веками доказано – оазисов площадью менее 150 гектаров не бывает.

Я целенаправленно искал архивные документы, чтобы узнать, сколько у нас раньше родников было. Нашёл информацию, сохранившуюся с царских времён – сообразил, что в епархии список святых ключей быть должен. Увидел, что сейчас родников стало меньше на 25-30%. Решил проверить – стал искать информацию в современной светской литературе – цифра совпала. Если взять карту Генштаба, допустим, 30-40-х годов, развернуть на ней любой участок Татарстана и наложить на него современную карту того же масштаба, – вы своими глазами увидите, что почти половины ручьёв уже нет. И всё потому, что вырубили леса. Теперь вам надо объяснять, почему Волга так сильно обмелела? В этом году даже судоходство ограничивать пришлось. Впервые за всю историю корабли с осадкой больше 4-х метров не могли подняться от Казани вверх по Волге.


Великие русские реки быстро мелеют.

И это всё потому, что сначала советские, а потом и российские природоохранные структуры, включая природоохранную прокуратуру, не выделяли водоохранные зоны, установленные законами 1937 и 1991 годов соответственно. И это я называю не иначе как вредительством. Первые водоохранные зоны были установлены ещё в 1709 году Петром I, который запретил рубить лес вокруг рек. Если это были великие реки типа Вятки, Волги, длиной больше 500 вёрст, то рубка запрещалась на расстоянии 50 вёрст в одну сторону и 50 – в другую. Лесники это трактовали как лесоустроительный документ, но это не так, ведь там пять важнейших слов Петра есть: «дабы реки судоходные мочь могли». Т.е. 50 вёрст – это ширина водоохраной зоны, которая позволяла делать реки судоходными, полноводными, потому что в 50 вёрст укладывается основная длина всех ручьёв, родников и малых рек, которые питают данную великую реку. После 1861 года, когда было отменено крепостное право, исчезла помещичья строгость, и мужики взялись за топоры, Россия потеряла в Европейской части 40% лесов. Началось обмеление рек.

В петровские времена всё это у нас понимали, а сейчас не понимают. Пётр, кстати, европейский опыт использовал – там эти вещи ещё раньше осознали.

В архивах я ещё одну важную вещь обнаружил. До середины 19 века в России не было наводнений. Совсем. Да, весенние половодья с дедами Мазаями были, а наводнений не было. Потому что всю дождевую воду леса собирали, а потом равномерно в реки через ручьи отдавали. А начали леса вырубать – вся дождевая вода с голой земли разом в реку скатываться стала. Вот реки из берегов и выходят.

За первыми наводнениями последовал голод, и Александр I дал команду Российской академии наук разобраться в причинах. Было проведено несколько экспедиций, по результатам которых наш знаменитый почвовед Докучаев чётко показал, что обезлесивание привело к образованию оврагов, обезвоживанию и уничтожению плодородия почв. Талой и дождевой водой в эти овраги был смыт плодородный слой почвы и по ним ушёл в реки. Дальше – хуже: почвой стали забиваться зимовальные ямы на дне русел рек, в которых зимовала рыба, и где даже в самые трудные зимы хватало кислорода. Во-вторых, через ручьи и родники в реки попадала опавшая листва. Постепенно она разлагалась до фульфокислот, которые являются питательной базой для дафний и инфузорий, а те, в свою очередь, – кормом для рыб. Учёные долго не могли понять, почему Охотское море, несмотря на всё браконьерство, процветает. А секрет оказался в том, что в него впадает река Амур, которая к тому времени ещё не была освоена ни китайцами, ни нами. А вот когда по её берегам начали вырубаться леса, количество рыбы и в Амуре, и в Охотском море, начало снижаться. На Амуре ещё и такие наводнения начались, которых там сроду не было. Скоро мы допрыгаемся и до того, что без красной рыбы там останемся. Срок на это я даю 5-10 лет.

Европейцы и американцы в этом плане молодцы. Во многих странах там на выращивание леса по берегам выдают безвозмездные безвозвратные гранты. Не хочешь сам сажать – регион посадит. И от налогов освободят, а где-то даже денег дадут – исходя из того, сколько бы ты на этой земле заработал, если бы лес не посадил. То есть тебе потери компенсируют – понимают, что ты общественно-полезную работу выполнил.

В Российской империи к выводам Докучаева отнеслись очень серьёзно. Законы приняли: 55 гектаров лесом засадил – вот тебе освобождение земли от налогов, вот тебе большая золотая медаль и вот тебе 500 рублей золотом. В те времена корова, которая давала 9-10 литров молока в день, всего 3 рубля стоила. То есть 500 рублей на наши деньги – это что-то около 5-6 миллионов выходит. Сталин тоже понимал важность этого дела – велел полностью исполнить план Докучаева, засадить лесами водоохранные зоны и водоразделы. При нём водоохранные леса не лесниками, а войсками НКВД охранялись – вот насколько серьёзное значение им придавали. И всё бы у нас в шоколаде сейчас было, если бы не сворачивание плана Сталина и начавшееся с освоения целины при Хрущёве убивание земель при молчаливом согласии учёных.

Что удивительно, в царской России значение леса понимали даже экономисты, налоговики и юристы. Открываем, например, «Учебник финансового права» С.Иловайского за 1904: «…В ряду государственных имуществ совсем особое значение имеют леса. Происходит это от той роли, какую леса играют в народном хозяйстве: они доставляют строительные материалы и топливо; но то и другое может быть до известной степени заменено разными суррогатами. Самое же главное – это то влияние, какое леса оказывают на климат страны, на её плодородие, гигиенические условия и на правильное снабжение рек водою». Второй пример: «Старокрымское Государственное лесо-охотничье хозяйство было организовано в 1932 на базе лесных дач бывшего Судакского леспромхоза. В состав вновь созданного предприятия вошло Феодосийское лесничество, организованное еще в 1876 Лесным департаментом по просьбе городского управления для облесения окрестных гор, чтобы увеличить водный запас в фонтанах, питающих городское население водой».

Т.е. ещё начиная с Петра Великого и до последнего императора Николая II учёные, чиновники и Правительство было мудрее и ответственнее; роль леса они видели не как источника кубометров дров, а как источника кубометров воды и процветания государства и населения. А что написано о “смысле” леса в отечественных учебниках для лесоводов и агрономов? Там примитивно говорят о кубометрах досок и дров, и это, прошу заметить, пишут доктора наук! Именно так “шлепают” ремесленников, и именно так гробят основу государства – плодородие почв, родники и реки России. Как тут не вспомнить слова Булата Окуджавы о кухарках, их детях и управлении государством.

Я подсчитал, сколько воды осталось бы на землях Татарстана и попало бы в подводные горизонты, будь водоохранные зоны засажены лесом – гигантская цифра потерь получилась. А потом на докладе на Бассейновом совете, который проходил в Казани, чётко показал, что в потере воды, в потере урожая, в опустынивании земель республики виноваты Минэкологии Татарстана и природоохранные органы. По законодательству 1991 года, водоохранные зоны включили в число природоохранных. Но сделать это нужно было не только юридически, но и фактически – отмерить, составить проекты, не делить на паи. Сделали бы – и их уже нельзя было бы вернуть обратно в лоно сельхозугодий. Но не сделали. А в 2004 году законодательство поменялось, и статью, о которой мы сейчас говорим, отменили. Водоохранные зоны, не выведенные в состав природоохранных, снова стали считаться сельхозугодиями, которые стало легко перевести в частные земли и для застройки, что очень плохо для воды, биоразнообразия рек, почв, не позволяет создавать водоохранные леса и ограничивает доступ людей к водным объектам. Как теперь Татарстан выкручиваться будет – не знаю. Правда, есть один выход исправить разгильдяйство этих органов – выкупить земли по рыночной цене и засадить их лесом, но ведь опять – за счёт налогов, взятых с ни в чём не виновных граждан.



– С этой частью понятно: лес – это то, что обеспечивает нас чистой питьевой водой. Но говоря об идее проекта, Вы упомянули ещё и плодородие почвы.

Да, это важнейшая вещь, функция, которую мы сегодня можем на лес возложить.

Деревья мы вырубили, земли распахали. И теперь с каждым новым урожаем они истощаются. Посмотрите, сколько земель заброшено – их уже до предела выработали. И вот что ещё важно: в хорошем хлебе в значимых количествах содержится 59 микро- и макроэлементов. На плодородной земле, которую человек никогда не пахал, первые 5-6 лет родится зерно, в котором все 59 элементов будут присутствовать. А потом их количество резко сократится. Через удобрения мы можем фосфор, калий и азот прибавить. Но восстановить все 59, да ещё и в нужных пропорциях, не получится.

Зерном, где недостаёт 56 элементов, мы скотину кормим – значит мясо будет получаться неполноценным. Поэтому не стоит удивляться, что наша молодёжь у нас больной с самого младенчества растёт. Китайцы ведь мне не только женьшень прописали, но и мясо дичи есть велели. Знаете, почему дичи? Потому что в ней Омега-3 есть, а в анализах мяса домашних животных, даже выращенных в самых продвинутых колхозах-совхозах-фермах, обнаруживаются только её следы. Потому что дичь нормальную пищу ест, а скотину мы неполноценным зерном кормим.

Приближается время, когда вследствие изменения климата наши поля станут степью, над которой летом месяцами не будет осадков, а затем, естественно, и полупустыней – уже при наших внуках. Пятая часть Татарстана уже зоной нача´ла опустынивания считается – официально, по данным Росметео.

Но если сейчас на убитых землях начать сажать засухоустойчивые и широколиственные деревья, то через какое-то время сможем плодородие почвы восстановить и почву напитать водой. Корневая система у многих видов деревьев глубокая, значит снизу, через корни, питательные вещества будут подходить к листьям. Листья, осыпаясь, перепревают, и питательные вещества попадут в верхний слой. Передо мной такая задача стоит: с каждым годом увеличивать плодородие, чтобы потом я смог бы более ценные и требовательные к почвенному плодородию культуры сажать.

Повторюсь: гигантский ущерб Татарстану, впрочем, как и всем остальным регионам и людям в этих регионах, наносит Росреестр. Чтобы обследовать каждый гектар российской земли, людей там, естественно, не хватает, и по расчётам на это понадобится 200 лет. И было принято такое упрощённое законодательство: по плодородию все земли условно приравняли к уже известным и … наилучшим. Поэтому в итоге выходит так, что даже самые худшие земли сейчас оцениваются как самые лучшие. Если хочешь провести точную оценку – делай её за свой счёт. Ну а раз на бумаге с землёй у Росреестра по РТ всё хорошо, то разве там будут заниматься доказыванием наличия у себя недостоверных, фактически сфальсифицированных данных?

– Исходя из Ваших слов, ситуация рисуется достаточно сложная.

Именно! Чтоб вы знали, до того как территорию Татарстана начал осваивать человек, она была полностью покрыта лесами. К войне у нас сохранилось порядка 40% лесов, после войны осталось 15-16%. А ведь Татарстан в петровские времена позволил России империей стать. Петровский Черноморский, а затем и Балтийский флот были из дубов Булгарии построены. В Адмиралтейской слободе из дубов корабли собирали, а Раифский монастырь дубравы охранял. Я в Чувашии те прежние дубы номерные видел. Ветки у них на высоте 14-17 метров начинаются, ствол метр в диаметре имеет. Это фактически железобетонный столб. Доски дубовые, которые из таких столбов делали, от носа корабля и до самой кормы доходили.

Почти всё вырубили. А что не вырубили – само погибнет, потому что климат меняется.


Ели уже не справляются с изменением климата и начинают сохнуть. Граница Татарстана и Кировской области.

– Но ведь лесхозы какую-то работу проводят – новые насаждения-то появляются.

Сажают те же самые деревья, которые сажали и 50 лет назад. Но повторяюсь ещё раз: эти виды деревьев из-за изменения климата уже гибнуть начинают, и в будущем этот процесс только усилится. А наша наука ничего нового не говорит. Раньше ведь как было – учёные десятки лет эксперименты свои проводили, и только потом, получив результаты, диссертации защищали. В лесном хозяйстве по-другому и нельзя – ничего не сделаешь, если дерево только в 40-80 лет зрелым становится. А как сейчас принято? Диссертацию надо за год-два написать. Вот на цветочках с редиской и пишут, а деревьями никто не занимается. Поэтому все и опираются на то, что в 20-е и 30-е годы делалось. Не спорю – очень хорошо делалось, но климат тогда другой был. Среднегодовая температура в послереволюционном Татарстане составляла +1,7⁰С, а сейчас – +2,5⁰С. Для растений разница существенная. И никто под новые условия те опыты не повторяет. Нет научной школы, нет руководителей… Попробуйте найти у нас учёных по гинкго билоба или бархату амурскому – таких, чтобы они руководителями диссертаций выступить смогли. А нету их, и никто об этом не думает.


Массовая гибель берёз под Рязанью. Аналогичную картину мы наблюдали и в Самарской области.

Научные знания должны трансформироваться минимум каждые 5 лет, потому что точность климатических моделей в последнее время значительно возросла. И если раньше они были планетарного масштаба, то теперь спустились до уровня регионов и стран. То есть в перспективе у каждой страны сельхознаука будет своя. А у нас как? Месяц назад из Фонда дикой природы мне книжку прислали, содержащую крайне ценную статинформацию по климатическим изменениям. Вышла она только-только, хотя на русский язык была переведена ещё в 2009 году. То есть государство потеряло 5 лет времени, занимаясь выбрасыванием бюджетных денег на ветер просто потому, что оно взяло на госслужбу людей, у которых не было профессионализма специалистов – желания поиска новых знаний и фактов, как минимум – актуальных данных.

Но даже если наша лесная наука что-то хорошее и сделает, сейчас она ограничена рамками сельского хозяйства. Какой толк из того, что учёные ещё 100 лет тому назад выяснили оптимальную ширину лесополосы – она должна быть равна минимум двум-трём высотам дерева? Т.е. должно быть до 25 рядов деревьев. По факту ведь всё равно сажают 3-7 рядов, то есть в 3-8 раз меньше необходимого – боятся от поля с пшеницей кусок отхватить. В безграмотных учебниках по поводу нормативов на ширину лесополос так и пишут: “Однако оно нежелательно в агрономическом плане” или “Однако такое размещение лесов невыгодно с точки зрения сельского хозяйства, особенно в основных земледельческих районах, поскольку ровные водоразделы лучше занимать под возделывание зерновых и иных культур”. А узкие полосы не могут достаточно влаги сохранить и гибнут. Экономят 3 копейки, наклоняются, чтобы их поднять с земли, а из кармана рубль вываливается. Вот у нас как-то так и получается: метеорология – отдельно, климатология – отдельно, сельское хозяйство – отдельно, лесное хозяйство – отдельно, а комплекса нет, зато опустынивание наступает. А посмотрите требования экспедиции Докучаева к лесополосам и на созданные им лесополосы. Они шириной в 500 метров и существуют уже второе столетие. А лесопололы-фикции во многих регионах уже вовсю гибнут. В Татарстане, в условиях наступления степей и снижения водности, новые лесополосы вырасти уже не успеют. Вспомним опять слова Булата Окуджавы.


В обычном магазине такой инструмент не купишь.

– Но согласитесь – засадить всё лесами невозможно, хлеб тоже нужно выращивать.

Такое количество пашни, как у нас, недопустимо в принципе. Учёные об этом ещё в 18-19 веках говорить начали. Зерновые культуры ведь тоже на водный баланс влияют, и влияют очень плохо. Чтобы одну тонну зерна получить, требуется забрать у территории тысячу тонн воды. В республике есть регионы, которые получают 50 центнеров с гектара. Т.е. вся вода, которая сохранилась в земле – вытягивается. Каждый новый сорт – это более мощный водяной насос. Поэтому сейчас, я считаю, нужно запретить создание новых высокоурожайных, к тому же неполноценных сортов хлеба в принципе – такая примитивная агрономия стала вредить будущему региона. А когда я услышал о намерениях правительства создать здесь ещё и систему орошения полей, то пришлось публично возразить в защиту земли своих предков. И похоже услышали – бред прекратился. Пока не будет организован сбор достаточного количества воды с помощью новых лесных насаждений, делать этого нельзя – оставим население республики и без питьевой воды, и без хлеба. И ещё, продавая 1 тонну зерна, пусть даже за 300 баксов, мы в придачу фактически экономим покупателю и его территории 1000 тонн воды, на ту же самую 1000 тонн воды обезвоживая себя. Т.е. в наше время такая продажа уже себе в бешеный убыток выходит, а такая экономика ведёт к уничтожению будущего Отчизны. А готовя семинар для Киева, осенью 2013 года, – выяснил, что за тот год олигархами Украины был продан за рубеж 21 млн тонн зерна. Государство получило налоги с продаж, но вместе с зерном покупателям был “подарено” 21 млрд тонн воды осадков, а это практически годовой объём осадков на территорию всей Украины. Вывод: производя зерно на продажу за пределы региона, мы лишаем наших потомков будущего: воды, леса и хлеба. И куда им деваться?

В Калмыкии очень серьёзные проблемы. В Европе есть две рукотворные пустыни – это Калмыкия и Алёшковские пески – старое русло Днепра. Со мной разговаривали высшие чины из Калмыкии, предложили помочь региону смягчить последствия опустынивания и усиливающегося потепления климата. После звонка Главы Калмыкии данная тема стала продвигаться интенсивней с обеих сторон. Предложили подумать и о подобной работе и в Крыму, когда я был там со своими поездками. Аналогичная гигантская проблема “лезет” с приграничной территории Казахстана на Оренбуржье, Омскую, Новосибирскую области.

– Видно, что Вы учитываете очень много разных факторов. Как удалось во всём этом разобраться и сформировать целостное видение всего проекта?

К тому моменту, когда я начал им заниматься, за моими плечами уже было два образования. Первое – военное – позволяет мне правильно ставить задачи и искать пути их реализации. Второе, полученное в КАИ по направлению системотехника и системоаналитика, дало понимание того, как поднять лесную тематику в комплексе. Конечно, пришлось подтянуть знания по агрономии. Ещё когда лежал в больнице, начал ходить в находящуюся поблизости библиотеку, позже закончил финансово-экономический институт. Потом учился в Кубанской сельхозакадемии. Сейчас у меня дома очень хорошая библиотека по лесной тематике собрана – такая есть не в каждом институте. Наконец, чтобы разобраться в нашем законодательстве, пришлось заканчивать юридический факультет. То, что я могу лес выращивать, – интуитивно, по каким-то косвенным вещам я понимал, но имел ли на это юридическое право – никто мне сказать так и не смог. Спрашивал и преподавателей, и юристов, занимающихся лесным правом – так они элементарных вещей не знают. Кстати, моя дипломная работа была о противоправном бездействии прокуратуры при проведении земельной реформы и о бездействии с установлением водоохранных зон. Преподаватели КГУ не хотели меня даже допускать к защите дипломной работы, боялись. Завкафедры гражданского права отказывался рецензию дать – хорошо, что я сообразил рецензию из Москвы получить, от центрального прокурорского руководства юридического вуза. Теперь результаты этого бездействия видны чётко. Но то, что это именно результаты бездействия замалчивается, всё валят на климат и погодные условия. Но повторю ещё раз: это результат малограмотности и безответственности.

– Ну и последний вопрос. Ваш учебный центр в Кировской области… В чём замысел?

Замысел в наиболее эффективной передаче своего опыта. При получении результатов и выводов, которых не было и нет до сего дня в лесном научном сообществе, специально начал посещать научные лесные конференции – убедился, что результаты достойные, и выводы не могут опровергнуть нынешние учёные, работающие в очень узких направлениях. Понял, что можно и нужно сказать об этом людям, которые хотят жить в балансе и с законом, и с окружающей средой. Да и после публикации моих статей в сборниках конференций их заметили и стали обращаться за советами, консультациями, стали приглашать проводить семинары. Причём приглашают даже в другие страны. Семинары, на которых рассказываю о результатах своей деятельности, я веду уже достаточно давно. Но какой опыт можно передать за два дня, без практики на земле? Конечно, те, кого моя работа заинтересовывает, потом на мой питомник посмотреть приезжают, но опять-таки всех тонкостей ведь там не покажешь.

А учебный центр я представляю так: возьму земли гектаров 5 в загибающейся деревне и каждому семинаристу за символическую арендную плату (рубль в год) буду давать по 2-3 сотки. На этой земле, под моим присмотром, за два года они смогут вырастить достаточное количество саженцев, чтобы засадить ими те участки, которые они к тому времени смогут оформить в собственность с целью создания на них лесных фермерских хозяйств.

Пытался создать такой центр в Татарстане, но ничего не вышло. Считаю наш регион очень тяжелым для подобных новаций, которые идут вразрез с нынешним сельхоз и экологическим мышлением. Здесь я не встретил никакого понимания необходимости такого вида занятости для населения и возможности таким путём предпринимать превентивные меры по смягчению последствий потепления климата, восстанавливать уничтоженное почвенное плодородие и маловодье. Ко мне в питомник приезжали “специалисты” из Минэкологии и Минлесхоза РТ, так они только и смогли что два вида растений определить – тую и можжевельник. До сего дня отказывают землеустроительные документы привести в соответствие с требованиями инструкций и норм. А я хочу работать там, где действует закон, где чиновники и госслужащие работают, а не только отчёты переписывают. К счастью, желание начать работу, защищающую население и приносящую пользу на десятилетия и даже века вперёд, я увидел у глав Кировской области, грамотных начальников сельхозуправлений. Ничего такого я не видел ни в Татарстане, ни в Марий Эл, ни в Башкирии и некоторых других регионах.

Я не хочу быть единственным лесовладельцем, думающим наперёд на возраст спелости дерева. Хочу, чтобы толковыми хозяевами на земле были мои семинаристы и ваши читатели. Мои семинаристы сделали мне сайт (minlebaevforest.su), где мы отвечаем на вопросы новичков, рассказываем о проводимых семинарах, обмениваемся семенами и микоризой. Если из 20-30 человек, которые в среднем присутствуют на каждом семинаре, хотя бы двое пойдут по моим стопам – значит, я своё «чёрное» дело сделал. Они тоже двух-трёх человек на гражданскую позицию поставят. Самое главное – уже формируется понимание, что частный лес – это реальность. Да, нет такого понятия в Лесном кодексе. Но есть Конституция, а там написано, что любой природный ресурс может быть в частной собственности. Т.е. можно брать убитые земли и с целью восстановления почвенного плодородия сажать на них деревья. Но не сажай обычные, которые потом тебя спилить заставят. Сажай те, которые спилить нельзя – краснокнижные. И коль уж у нас такое государство и такие чиновники, то можно и нужно без них верно Конституцию толковать. Так почему бы нам этим не воспользоваться и “работу работать”, как говорит наш Президент уже не один год??

Источник: http://nashaplaneta.su/news/chelovek_kotoryj_sazhaet_derevja_tri_istorii_gusmana_minlebaeva/2018-02-25-26909