Украинизация в армии. 1917-1918
https://dic.academic.ru/pictures/wiki/files/80/Petr_Skoropadsky_i_nemzy.jpg
Украинизация в армии, 1917-18 годы.
Как уже говорилось, первым украинскую автономию признало Временное правительство, еще в июне 1917 года. Это решение вызвало серьезный правительственный кризис, и из «Временного» вышли представители партии кадетов.
Никакие большевики к этому решению Временного правительства причастны не были.
О том, что творилось тогда на Украине, вспоминал в своих мемуарах великий князь Александр Михайлович (он был двоюродным братом и зятем Николая Второго).
Его "Книга воспоминаний" была издана в эмиграции, в 1932 году. Александр Михайлович сам жил тогда в Киеве и подробно описывал свои впечатления от увиденного:
"На знаменах, которые несли полные революционного энтузиазма манифестанты в Киеве, четкими буквами были написаны новые политические лозунги:
«Мы требуем немедленного мира!»
«Мы требуем возвращения наших мужей и сыновей с фронта!»
«Долой правительство капиталистов!»
«Нам нужен мир, а не проливы!»
«Мы требуем самостоятельной Украины».
Последний лозунг — мастерской удар германской стратегии, нуждается в пояснении.
Понятие «Украина» охватывало колоссальную территорию юго-запада Poccии, граничившей на западе с Австрией, центральными губерниями Великороссии на севере и Донецким бассейном на востоке. Столицей Украины должен был быть Киев, а Одесса — главным портом, который вывозил бы пшеницу и сахар.
Четыре века тому назад Украина была территорией, на которой ожесточенно боролись между собою поляки и свободное казачество, называвшее себя «украинцами». В 1649 г. Царь Алексей Михайлович, по просьбе гетмана Богдана Хмельницкого, взял Малороссию под «свою высокую руку». В составе Российской Империи Украина процветала, и русские монархи приложили все усилия, чтобы развить ее сельское хозяйство и промышленность.
99% процентов населения «Украины» говорило, читало и писало по-русски, и лишь небольшая группа фанатиков, получавших материальную поддержку из Галиции, вела пропаганду на украинском языке о пользу отторжения Украины.
Вильгельм II часто дразнил своих русских кузенов на тему о сепаратистских стремлениях украинцев, но то, что казалось до революции невинной шуткой, в марте 1917 года приобретало размеры подлинной катастрофы.
Лидеры украинского сепаратистского движения были приглашены в немецкий генеральный штаб, где им обещали полную независимость Украины, если им удастся разложить русский фронт. И вот миллионы прокламаций наводнили Киев и другие крупные населенные пункты Малороссии.
Их лейтмотивом было: полное отделение Украины от Poсcии. Русские должны оставить территорию Украины. Если они хотят продолжать войну, то пусть борются на собственной земле.
Делегация украинских самостийников отправилась в С. Петербург и просила Временное Правительство отдать распоряжение о создании украинской армии из всех уроженцев Украины, состоявших в рядах русской армии. Даже наиболее левые члены Временного Правительства признали этот план изменническим, но украинцы нашли поддержку у большевиков.
Домогательства украинцев были удовлетворены…
Воодушевленные своим первым успехом, банды немецких агентов, провокаторов и украинских сепаратистов удвоили свои усилия…"
Как видим, великий князь возлагает вину за сотрудничество с германским генеральным штабом и развал русской армии вовсе не на одних большевиков, как это принято сейчас делать, а на тогдашних украинских националистов, которые исполнили в этом деянии роль «первой скрипки» на Украине.
Справедливости ради, надо сказать, что первыми начали пытаться «украинизировать» целые дивизии и корпуса (!!!) русской армии тоже не пресловутые большевики, а прославленные и «пропиаренные» тогда во всех СМИ царские полководцы Брусилов и Корнилов. В Феврале 1917 года, после отречения Николая Второго, они очень быстро сориентировались в ситуации и поддержали Временное правительство (присягнув ему в первых рядах).
Весной 1917 года они занимали ключевые должности в «самой демократической армии мира».
После оглушительного провала попытки наступления войск Юго-Западного фронта (в июне 1917 года, т.н. «наступление Керенского»), деморализованные толпы этой «самой демократической армии мира» бежали с фронта в тыловые районы страны, попутно совершая жуткие насилия, грабежи и убийства собственного населения.
Казачий генерал Петр Краснов, впоследствии, так описывал тогдашнюю ситуацию:
"Пехота, сменившая нас, шла по белорусским деревням, как татары шли по покоренной Руси. Огнем и мечом.
Солдаты отнимали у жителей все съестное, для потехи расстреливали из винтовок коров, насиловали женщин, отнимали деньги.
Офицеры были запуганы и молчали. Были и такие, которые сами, ища популярности у солдат, становились во главе насильнических шаек.
Ясно было, что армии нет, что она пропала, что надо как можно скорее, пока можно, заключить мир и уводить и распределять по своим деревням эту сошедшую с ума массу».
Подчеркнем, что этот вывод о том, что армия, в массе своей, разложилась и необходимо СРОЧНО заключать мир, делает не какой-нибудь «большевистский агитатор», а известнейший тогда генерал, который САМ видел все эти жуткие преступления и безобразия.
В этой обстановке всеобщего развала и разложения русской армии, стали возникать различные фантастические проекты по ее спасению.
Предполагалось, что в условиях отсутствия дисциплины и вседозволенности, распущенных и потерявших всякое уважение к своим командирам солдат, вдруг «вдохновят на подвиги» батальоны ударников, женские «ударные батальоны смерти» и т.п. революционные нововведения. 22 мая (4 июня) 1917 года генерал А.А. Брусилов, назначенный Верховным главнокомандующим, отдаёт приказ № 561, в котором говорилось:
«Для поднятия революционного наступательного духа армии является необходимым сформирование особых ударных революционных батальонов, навербованных из волонтёров в центре России, чтобы этим вселить в армии веру, что весь русский народ идёт за нею во имя скорого мира и братства народов с тем, чтобы при наступлении революционные батальоны, поставленные на важнейших боевых участках, своим порывом могли бы увлечь за собой колеблющихся».
Не правда ли, любопытнейший документ?!
Во-первых, Брусилов в боевом приказе (!) умудрился в одном предложении ТРИЖДЫ применить термин «революционные» по отношению к своим войскам.
Во-вторых, целью войны названа отнюдь не победа над «коварными тевтонами» и их союзниками, а… достижение какого-то «скорого мира и братства народов»!!!
Это вам не напоминает слегка переиначенный знаменитый лозунг «мира без аннексий и контрибуций»?!
Итогом этой затеи стало классическое «хотели как лучше, а получилось – как всегда».
В результате лучшие (сохранившие желание драться и привычку к повиновению) солдаты и офицеры уходили в эти немногочисленные «ударные батальоны», а оставшаяся масса войск становилась и вовсе совершенно неуправляемой.
Одними из таких спорадических нововведений и стали попытки сформировать «национальные» части.
Дурной пример латышских полков, сформированных с разрешения еще Николая Второго, в 1915 -16 годах, сыграл тут свою роковую (для русской армии) роль.
Полки эти, сформированные по национальному признаку, действительно неплохо воевали с германскими войсками и сохранили в своих рядах дисциплину и боеспособность.
Наши политические горе-стратеги, видимо, решили (на их примере) что и другие «национальные» части тоже покажут остальным, стремительно разлагающимся, войскам пример того, как надо воевать.
О том, что латышским частям, в годы ПМВ, помогала воевать старинная ненависть латышей к немецким баронам и то, что латышские части на тогда воевали на СВОЕЙ, латышской земле, во внимание почему-то не принималось.
Как не подумали и о том, что на смену германофобии, у латышских частей, при определенных условиях, запросто может прийти и самая оголтелая русофобия…
Постепенно шло формирование латышских, чехословацких, польских и сербских национальных частей.
Дошла очередь и до украинских национальных формирований. Только тут была одна важная особенность: если все остальные части формировались «с нуля», то украинские части стратеги Временного правительства решили создать путем «перекрещивания» обычных русских дивизий и корпусов в украинские. Так и производилась их «украинизация».
Очень любопытны подробности появления на свет первого украинского армейского корпуса.
Его создавали на основе 34-го армейского корпуса, по прямому приказу Верховного главнокомандующего русской армией Л.Г. Корнилова.
Об этой истории рассказывал сослуживец и однополчанин генерала П.Г. Скоропадского (будущего гетмана оккупированной немцами Украины) В. Кочубей на страницах белоэмигрантского журнала «Военная Мысль» (№№95 и 96 за 1969 год).
Вот что он рассказывает:
«34-й армейский корпус, был формирован только летом 1915 года, в состав которого входили второочередная 56-я пехотная дивизия, прозванная за свои постоянные бегства с фронта «орловскими рысаками», и другая, 104-я пехотная дивизия, сформированная из ополченских дружин…
Около нового года (1917-го) части одной из дивизий нашего корпуса взбунтовались. Штаб фронта отозвал командира корпуса, генерала Ш., и назначил на его место Скоропадского, приказав ему подавить бунт самыми радикальными мерами, не исключая и массовых расстрелов, и не допустить, чтобы беспорядки перебросились бы на соседние части. Надо признать, что задача была не из приятных.
Когда Скоропадский прибыл в Углы, своего предшественника, генерала Ш., он там уже не застал. Прежде всего он потребовал от начальника штаба корпуса и от начальника дивизии доклада о причинах бунта. Причина эта оказалась отнюдь не политического, а чисто экономического характера, — скажем точнее — «вопросы желудка».
Зима 1916-17 гг. была холодная и многоснежная, до железнодорожной станции (если не ошибаюсь — Манкевичи), на которую базировался наш корпус, было около 35 верст скверными лесными, засыпанными снегом дорогами. Начальство, по-видимому, не особенно энергично следило за подвозом продуктов, и люди стали голодать.
Это и вызвало бунт: «Держите нас в окопах, гоните в атаку, а жрать не даете!» Скоропадский приказал выстроить бунтовавшие части, обошел их, объяснил, почему произошла задержка с подвозом, и обещал, что примет самые энергичные меры к тому, чтобы подобное больше не повторялось. Полки, видя молодого, энергичного генерала, ответили веселым: «Рады стараться, Ваше Превосходительство!» и бунт был окончен…»
Как видим, еще ДО событий Февраля 1917 года, в Действующей армии случались бунты целых дивизий (!!!) .
Командование Юго-Западного фронта (в лице А.А. Брусилова) не было намерено «миндальничать» со смутьянами, и приказало новому командующему армейским корпусом «подавить бунт самыми радикальными мерами, не исключая и массовых расстрелов».
(Это к сведению тех, кто любит рассуждать о суровости приказов советского командования в годы Великой Отечественной войны).
Скоропадский оказался умным человеком и вместо применения «массовых расстрелов» сумел вникнуть в ситуацию и устранить причину бунта (организовать питание своих бойцов на передовой).
Непонятно, что же помешало это сделать предыдущему комкору?!
«Наш 34-й корпус считался в то время одним из лучших во всей нашей армии…
Тот факт, что ко времени начала революции и ее первых месяцев корпус стоял на позиции в глуши Пинских болот и лесов, спас его от быстрого разложения, которому подверглись иные корпуса и дивизии нашей армии. Суровая, многоснежная зима, отдаление от железной дороги и т. д. отбили у агитаторов охоту отдаляться от городов и железнодорожных станций и ввязываться в полесскую трущобу. С другой стороны, во главе корпуса стоял теперь молодой генерал, пользовавшийся уважением, любовью и полным доверием своих подчиненных, которые верили ему и знали, что он не потребует от них чего-нибудь невозможного…
Поэтому на наш корпус была возложена самая трудная задача: атаковать именно тот, единственный, участок фронта против нашей 7-й армии, который занимали теперь исключительно германские войска. Все остальные участки фронта были заняты австро-венгерскими войсками и 20-й турецкой дивизией».
Обратите внимание на то, что участник Первой мировой офицер В. Кочубей, в своей статье, особенно подчеркивает то, обстоятельство, что его корпус атаковал участок фронта занятый «исключительно германскими войсками». Слишком велика была разница в боеспособности германских и австрийских войск и наши войска это прекрасно понимали.
И вот, уже в ходе начавшихся боев, в штаб 34-го арм. корпуса неожиданно прибыла делегация «Центральной рады». Прислали ее к нему отнюдь не большевики с Лениным, и даже не Петлюра, а Верховный главнокомандующий русской армией генерал А.А. Брусилов ЛИЧНО:
«В то время как части корпуса стягивались в район м. Бурканува, а генерал Скоропадский совещался с начальниками дивизий о дальнейшей судьбе корпуса, к нам в штаб прибыла вдруг делегация украинской Центральной Рады, этого самовольно возникшего псевдоправительства Украины, направленная к нам самим Верховным Главнокомандующим, тогда — генералом Брусиловым. Делегация состояла из капитана Удовидченко 1-го, кадрового офицера-топографа, и поручика запаса Скрипчинского, по профессии — преподавателя гимназии, и настаивала на том, чтобы ее принял генерал Скоропадский лично. Ввиду того, что прислал делегацию к нему сам Верховный, генерал Брусилов, с которым генерал Скоропадский был знаком лично по Петербургу, он ее принял…
В некоторых наших армиях самовольно образовались небольшие соединения из украинцев. Ввиду того, что они были вполне дисциплинированы и боеспособны, их там терпели. Существование таких небольших украинских формирований навело комиссара по военным делам Центральной Рады Петлюру на мысль предложить нашему Верховному Командованию увеличить число украинских частей, уже существующих в рядах нашей армии, с расчетом, конечно, на то, что впоследствии такие части полностью перейдут в подчинение Центральной Раде и помогут укреплению таковой. С этой целью и была образована делегация, которая была послана с этим предложением в Ставку…»
Мне всегда было интересно узнать, откуда на политическом горизонте нашей страны взялся Симон Петлюра, ставший «знаменем» украинского национализма в годы Гражданской войны?!
Оказывается, он был «комиссаром по военным делам украинской Центральной Рады» (!!!) и в этой должности встречался и с Верховным главнокомандующим Брусиловым, и с делегацией Временного правительства России.
«Разговор Скоропадского с делегацией отнял у него два часа времени, но никакого решения он не принял, желая прежде всего познакомиться с теми, кто эту делегацию вообще выслал, то есть — с Центральной Радой. Кроме того, хотел он и вообще ознакомиться с еще чуждым и незнакомым ему украинским национальным движением и его вождями. Поэтому, захватив меня с собою, выехал он в ближайшие же дни в Киев на автомобиле.
Поездка произвела на него самое удручающее впечатление. Картина, которую мы увидели в Киеве, ничем не отличалась от того, что в то же самое время происходило в Петербурге, в самом Временном правительстве. Люди произносили бесконечные, но малосодержательные речи, совершенно не ориентируясь в обстановке, и сами, видимо, мало понимали то, о чем так долго и пространно говорили…
После всего увиденного и услышанного Скоропадский решил отказаться от украинизации своего корпуса, в силу которой ему пришлось бы, к тому же, удалить из рядов последнего столько заслуженных и достойных людей только потому, что они не были сынами Украины и не собирались «сделаться» ими, а на их место получить из других корпусов и дивизий совершенно чужих ему людей, качества которых могли быть весьма проблематичны…
Поэтому Скоропадский решил немедленно же ехать в Каменец-Подольск, где находился штаб Юго-Западного фронта, для того чтобы доложить Главнокомандующему о своих киевских впечатлениях и отказаться от украинизации 34-го армейского корпуса.
К несчастью, вся эта поездка в Каменец-Подольск оказалась напрасной: в то время как мы ездили в Киев и вели там разговоры и переговоры, австро-германцы перешли в наступление на всем Юго-Западном фронте, и наши совершенно деморализованные войска, не оказывая никакого сопротивления, просто обратились в бегство.
Момент для разговоров с Главнокомандующим об украинизации корпуса был совершенно неподходящий, и вместо этого, передав свой отказ и объяснив причины такового начальнику штаба фронта, Скоропадский поспешил на фронт в розысках своего корпуса, о месте нахождения которого в Каменец-Подольске ничего известно не было…»
Тут хорошо видно, в КАКОМ состоянии находились войска «самой демократической армии мира» летом 1917 года: после перехода войск Центральных держав в контрнаступление, начался всеобщий «драп» в таком темпе, что командование фронта даже не знало, где находятся дивизии 34-го (лучшего в составе фронта) армейского корпуса и Скоропадский довольно долго самостоятельно их разыскивал.
Тем временем генерал Лавр Корнилов (который тогда еще был Главкомом ЮЗФ) НА ДЕЛЕ приступил к «украинизации» подчиненных ему соединений русской армии:
«…совершенно неожиданно пришел приказ Главнокомандующего фронтом генерала Корнилова от отводе корпуса в резерв фронта в район Межибужья, где корпус немедленно должен был приступить к украинизации своих частей. Причем нужно заметить, что не Скоропадский захотел украинизировать свой корпус, как мне не раз приходилось потом слышать, а приказ об этом, без запроса, согласен ли он на это, поступил прямо из штаба фронта. Мне до сих пор так и не удалось узнать, доложил ли начальник штаба фронта Главнокомандующему о посещении штаба Скоропадским в печальные дни бегства наших армий из Галиции, доложил ли он ему об отказе Скоропадского украинизировать свой корпус и о причинах такого отказа.
Но теперь выбора больше не было, приказ об украинизации был получен, и надо было его исполнить. Со свойственной ему добросовестностью приступил Скоропадский к предписанной ему свыше украинизации корпуса, переименованного теперь в «1-й украинский», который однако, оставался подчиненным русским высшим военным властям.
Украинизация продвигалась чрезвычайно медленно, и корпус вместо того, чтобы обрести снова свою прежнюю боеспособность, наоборот, медленно терял все те боевые качества, которые еще оставались в нем после героических боев на Диких Ланах в Галиции в июне 1917 года.
Многие очень дельные люди среди офицеров и старого кадрового состава, великороссы по происхождению, не захотели «делаться» украинцами и покинули нас. Так, например, ушел выдающийся офицер Генерального штаба подполковник Ермолин, на котором зиждилась вся основная работа в штабе корпуса и в оперативной части штаба, если не считать уроженца Екатеринославской губернии, начальника штаба корпуса, генерала Сафонова.
Остался только я, уроженец Полтавской губернии. Покинули корпус и многие другие старшие офицеры. Из прибывающих на пополнение свободных должностей украинцев были, к сожалению, главным образом неудачники, и во всяком случае хороших офицеров, кроме разных категорий прапорщиков, к нам не поступало.
То же было и с нижними чинами.
Русские выбывали массами, ссылаясь, конечно, на то, что они — не украинцы. Эти же последние поступали в корпус очень вяло, предпочитая под предлогом украинизации просто ехать домой.
Таким образом, корпус таял с недели на неделю. Среди прибывших в корпус украинцев было, между прочим, два старика, в своей ранней молодости знавших украинского поэта Тараса Шевченко (1814-1861). Один из них был военный врач в высоком генеральском чине, Луценко, другой — старенький штабс-капитан инженерных войск, фамилию которого я уже забыл, призванный, вероятно, из отставки. Оба они оказались очень полезными при украинизации и были близкими советникам Скоропадского по чисто национальным вопросам.
Насколько сама идея украинизации крупных войсковых соединений не имела никакого успеха, видно по примеру украинизации 17-го армейского корпуса. Штаб фронта сообщил нам, что этот корпус также украинизируется под наименованием «2-го украинского корпуса» и вместе с нашим составит украинскую оперативную группу (впоследствии предполагалось образовать из украинизированных частей украинскую армию).
Если не ошибаюсь, этот 17-й армейский корпус находился на Северном фронте и должен был быть перевезен куда-то по соседству с нами.
Однако он никогда не прибыл и вообще исчез бесследно, так как все эшелоны этого корпуса разбежались по домам во время перевозки.
Когда в октябре власть перешла к большевикам, наш 1-й украинский армейский корпус перестал подчиняться русскому командованию. Но он не подчинялся также и Центральной Раде, объявившей независимость Украины, по той простой причине, что Рада не признавала Скоропадского, опасаясь его диктатуры на Украине…
Таким образом, корпус наш перестал теперь подчиняться какой-либо власти, но прекратилось и получение средств на его содержание, которые до перехода власти в руки большевиков получались от Юго-Западного фронта. Вследствие этого было решено приступить к расформированию корпуса, каковое и было поручено начальнику 104-й пехотной дивизии (теперь — 1-й украинской) генералу Гандзюку, а генерал Скоропадский выехал из Белой Церкви, где в течение последних месяцев находился штаб корпуса».
Как видим, единственным РЕАЛЬНЫМ результатом «украинизации» 34-го армейского корпуса, была полная потеря им боеспособности и его расформирование. Не лучше обстояли дела и с другими «украинизировавшимися» соединениями.
По состоянию на октябрь 1917 года, в результате полустихийной «украинизации» среди частей «демократической» русской армии украинскими себя объявили:
на Румынском фронте – 10-й и 26-й армейские корпуса в составе пяти пехотных дивизий;
на Юго-Западном фронте – 31-й, 32-й, 34-й, 51-й армейские корпуса, три отдельные кавалерийские дивизии, и 74-я пехотная дивизия;
на Западном фронте – две украинские дивизии в 11-м армейском корпусе и 137-й дивизия;
на Северном фронте – 21-й армейский корпус;
на Кавказском фронте – 5-й Кавказский корпус в составе двух дивизий.
Казалось бы, «на бумаге» это было огромной боевой силой, но на деле эти формирования, носившие громкие названия армейских корпусов и дивизий, в основном представляли из себя скопища полуанархических толп, совершенно не желавших воевать, и в бою против регулярных частей имевших нулевую боеспособность.
Кроме того, во главе украинской Центральной Рады, оказались националисты придерживавшиеся «социалистических» взглядов о «замене армии всеобщим вооружением народа», и т.п. фантазиям, которые и попытались претворить их в жизнь, несмотря на бушевавшую тогда Первую мировую войну.
По словам члена Генерального Войскового комитета поручика П. Скрипчинского, в Раде сидели «фантазеры и демагоги», лозунг которых был: «геть милитаризм, хай живе народня милиция!» (Государственный архив Российской Федерации. — Ф. Р-5881. — Оп. 1. — Д. 583/584. — Л. 31.)
Немудрено что «украинизация» Русской армии в 1917 году, проводимая различными солдатскими комитетами и «Всеукраинскими Войсковыми съездами», вела лишь к окончательной потере боеспособности и повальному дезертирству.
Верхом всего этого идиотизма было введение «выборного начала», при котором разнообразные Рады и советы заправляли всеми «делами» в развалившихся остатках армии.
Генерал от кавалерии А.А. Брусилов заявил по данному вопросу следующее: «украинизация не может быть средством для создания украинской национальной армии, так как она (украинизация) на мой взгляд, является какой-то мешаниной национализма и социализмом. Всякие социалистические платформы в армии — дело пропащее: они разрушают самую сильную армию и могут послужить поводом к гражданской внутренней войне, что собственно и случилось в Украине в январе 1918 года.
Лидеры Центральной Рады М.С. Грушевский, В.К. Винниченко, С.В. Петлюра и военный министр Н. Порш, относились с недоверием к генералитету (в частности, к командующему 1-м украинским корпусом генерал-лейтенанту П.П. Скоропадскому и его начальнику штаба генерал-майору Я.Г. Гандзюку), опасаясь контрреволюции со стороны военных, которых В.К. Винниченко презрительно называл «офицернёй», и наивно полагая, что армию могут возглавить атаманы, бывшие штабс-капитаны.
С.В. Петлюра вызывал украинизированные части с других фронтов на Украину, но при этом даже не думал об их размещении и довольствии. На деле это приводило лишь к массовому дезертирству из «украинизированных» дивизий и корпусов.
За период 1917 года личный состав украинизированных частей «на бумаге» был доведён до полмиллиона солдат однако к на моменту наступления красных войск на Киев УНР не располагала силами для защиты своей столицы, многие украинизированные части либо объявили нейтралитет, либо и вовсе перешли на сторону большевиков.
http://www.proza.ru/2015/07/09/577 – полностью здесь
Плюс из творчества Маяковского.
https://cs.pikabu.ru/post_img/2013/08/30/8/1377867496_1455484531.jpg
Украинизация в армии, 1917-18 годы.
Как уже говорилось, первым украинскую автономию признало Временное правительство, еще в июне 1917 года. Это решение вызвало серьезный правительственный кризис, и из «Временного» вышли представители партии кадетов.
Никакие большевики к этому решению Временного правительства причастны не были.
О том, что творилось тогда на Украине, вспоминал в своих мемуарах великий князь Александр Михайлович (он был двоюродным братом и зятем Николая Второго).
Его "Книга воспоминаний" была издана в эмиграции, в 1932 году. Александр Михайлович сам жил тогда в Киеве и подробно описывал свои впечатления от увиденного:
"На знаменах, которые несли полные революционного энтузиазма манифестанты в Киеве, четкими буквами были написаны новые политические лозунги:
«Мы требуем немедленного мира!»
«Мы требуем возвращения наших мужей и сыновей с фронта!»
«Долой правительство капиталистов!»
«Нам нужен мир, а не проливы!»
«Мы требуем самостоятельной Украины».
Последний лозунг — мастерской удар германской стратегии, нуждается в пояснении.
Понятие «Украина» охватывало колоссальную территорию юго-запада Poccии, граничившей на западе с Австрией, центральными губерниями Великороссии на севере и Донецким бассейном на востоке. Столицей Украины должен был быть Киев, а Одесса — главным портом, который вывозил бы пшеницу и сахар.
Четыре века тому назад Украина была территорией, на которой ожесточенно боролись между собою поляки и свободное казачество, называвшее себя «украинцами». В 1649 г. Царь Алексей Михайлович, по просьбе гетмана Богдана Хмельницкого, взял Малороссию под «свою высокую руку». В составе Российской Империи Украина процветала, и русские монархи приложили все усилия, чтобы развить ее сельское хозяйство и промышленность.
99% процентов населения «Украины» говорило, читало и писало по-русски, и лишь небольшая группа фанатиков, получавших материальную поддержку из Галиции, вела пропаганду на украинском языке о пользу отторжения Украины.
Вильгельм II часто дразнил своих русских кузенов на тему о сепаратистских стремлениях украинцев, но то, что казалось до революции невинной шуткой, в марте 1917 года приобретало размеры подлинной катастрофы.
Лидеры украинского сепаратистского движения были приглашены в немецкий генеральный штаб, где им обещали полную независимость Украины, если им удастся разложить русский фронт. И вот миллионы прокламаций наводнили Киев и другие крупные населенные пункты Малороссии.
Их лейтмотивом было: полное отделение Украины от Poсcии. Русские должны оставить территорию Украины. Если они хотят продолжать войну, то пусть борются на собственной земле.
Делегация украинских самостийников отправилась в С. Петербург и просила Временное Правительство отдать распоряжение о создании украинской армии из всех уроженцев Украины, состоявших в рядах русской армии. Даже наиболее левые члены Временного Правительства признали этот план изменническим, но украинцы нашли поддержку у большевиков.
Домогательства украинцев были удовлетворены…
Воодушевленные своим первым успехом, банды немецких агентов, провокаторов и украинских сепаратистов удвоили свои усилия…"
Как видим, великий князь возлагает вину за сотрудничество с германским генеральным штабом и развал русской армии вовсе не на одних большевиков, как это принято сейчас делать, а на тогдашних украинских националистов, которые исполнили в этом деянии роль «первой скрипки» на Украине.
Справедливости ради, надо сказать, что первыми начали пытаться «украинизировать» целые дивизии и корпуса (!!!) русской армии тоже не пресловутые большевики, а прославленные и «пропиаренные» тогда во всех СМИ царские полководцы Брусилов и Корнилов. В Феврале 1917 года, после отречения Николая Второго, они очень быстро сориентировались в ситуации и поддержали Временное правительство (присягнув ему в первых рядах).
Весной 1917 года они занимали ключевые должности в «самой демократической армии мира».
После оглушительного провала попытки наступления войск Юго-Западного фронта (в июне 1917 года, т.н. «наступление Керенского»), деморализованные толпы этой «самой демократической армии мира» бежали с фронта в тыловые районы страны, попутно совершая жуткие насилия, грабежи и убийства собственного населения.
Казачий генерал Петр Краснов, впоследствии, так описывал тогдашнюю ситуацию:
"Пехота, сменившая нас, шла по белорусским деревням, как татары шли по покоренной Руси. Огнем и мечом.
Солдаты отнимали у жителей все съестное, для потехи расстреливали из винтовок коров, насиловали женщин, отнимали деньги.
Офицеры были запуганы и молчали. Были и такие, которые сами, ища популярности у солдат, становились во главе насильнических шаек.
Ясно было, что армии нет, что она пропала, что надо как можно скорее, пока можно, заключить мир и уводить и распределять по своим деревням эту сошедшую с ума массу».
Подчеркнем, что этот вывод о том, что армия, в массе своей, разложилась и необходимо СРОЧНО заключать мир, делает не какой-нибудь «большевистский агитатор», а известнейший тогда генерал, который САМ видел все эти жуткие преступления и безобразия.
В этой обстановке всеобщего развала и разложения русской армии, стали возникать различные фантастические проекты по ее спасению.
Предполагалось, что в условиях отсутствия дисциплины и вседозволенности, распущенных и потерявших всякое уважение к своим командирам солдат, вдруг «вдохновят на подвиги» батальоны ударников, женские «ударные батальоны смерти» и т.п. революционные нововведения. 22 мая (4 июня) 1917 года генерал А.А. Брусилов, назначенный Верховным главнокомандующим, отдаёт приказ № 561, в котором говорилось:
«Для поднятия революционного наступательного духа армии является необходимым сформирование особых ударных революционных батальонов, навербованных из волонтёров в центре России, чтобы этим вселить в армии веру, что весь русский народ идёт за нею во имя скорого мира и братства народов с тем, чтобы при наступлении революционные батальоны, поставленные на важнейших боевых участках, своим порывом могли бы увлечь за собой колеблющихся».
Не правда ли, любопытнейший документ?!
Во-первых, Брусилов в боевом приказе (!) умудрился в одном предложении ТРИЖДЫ применить термин «революционные» по отношению к своим войскам.
Во-вторых, целью войны названа отнюдь не победа над «коварными тевтонами» и их союзниками, а… достижение какого-то «скорого мира и братства народов»!!!
Это вам не напоминает слегка переиначенный знаменитый лозунг «мира без аннексий и контрибуций»?!
Итогом этой затеи стало классическое «хотели как лучше, а получилось – как всегда».
В результате лучшие (сохранившие желание драться и привычку к повиновению) солдаты и офицеры уходили в эти немногочисленные «ударные батальоны», а оставшаяся масса войск становилась и вовсе совершенно неуправляемой.
Одними из таких спорадических нововведений и стали попытки сформировать «национальные» части.
Дурной пример латышских полков, сформированных с разрешения еще Николая Второго, в 1915 -16 годах, сыграл тут свою роковую (для русской армии) роль.
Полки эти, сформированные по национальному признаку, действительно неплохо воевали с германскими войсками и сохранили в своих рядах дисциплину и боеспособность.
Наши политические горе-стратеги, видимо, решили (на их примере) что и другие «национальные» части тоже покажут остальным, стремительно разлагающимся, войскам пример того, как надо воевать.
О том, что латышским частям, в годы ПМВ, помогала воевать старинная ненависть латышей к немецким баронам и то, что латышские части на тогда воевали на СВОЕЙ, латышской земле, во внимание почему-то не принималось.
Как не подумали и о том, что на смену германофобии, у латышских частей, при определенных условиях, запросто может прийти и самая оголтелая русофобия…
Постепенно шло формирование латышских, чехословацких, польских и сербских национальных частей.
Дошла очередь и до украинских национальных формирований. Только тут была одна важная особенность: если все остальные части формировались «с нуля», то украинские части стратеги Временного правительства решили создать путем «перекрещивания» обычных русских дивизий и корпусов в украинские. Так и производилась их «украинизация».
Очень любопытны подробности появления на свет первого украинского армейского корпуса.
Его создавали на основе 34-го армейского корпуса, по прямому приказу Верховного главнокомандующего русской армией Л.Г. Корнилова.
Об этой истории рассказывал сослуживец и однополчанин генерала П.Г. Скоропадского (будущего гетмана оккупированной немцами Украины) В. Кочубей на страницах белоэмигрантского журнала «Военная Мысль» (№№95 и 96 за 1969 год).
Вот что он рассказывает:
«34-й армейский корпус, был формирован только летом 1915 года, в состав которого входили второочередная 56-я пехотная дивизия, прозванная за свои постоянные бегства с фронта «орловскими рысаками», и другая, 104-я пехотная дивизия, сформированная из ополченских дружин…
Около нового года (1917-го) части одной из дивизий нашего корпуса взбунтовались. Штаб фронта отозвал командира корпуса, генерала Ш., и назначил на его место Скоропадского, приказав ему подавить бунт самыми радикальными мерами, не исключая и массовых расстрелов, и не допустить, чтобы беспорядки перебросились бы на соседние части. Надо признать, что задача была не из приятных.
Когда Скоропадский прибыл в Углы, своего предшественника, генерала Ш., он там уже не застал. Прежде всего он потребовал от начальника штаба корпуса и от начальника дивизии доклада о причинах бунта. Причина эта оказалась отнюдь не политического, а чисто экономического характера, — скажем точнее — «вопросы желудка».
Зима 1916-17 гг. была холодная и многоснежная, до железнодорожной станции (если не ошибаюсь — Манкевичи), на которую базировался наш корпус, было около 35 верст скверными лесными, засыпанными снегом дорогами. Начальство, по-видимому, не особенно энергично следило за подвозом продуктов, и люди стали голодать.
Это и вызвало бунт: «Держите нас в окопах, гоните в атаку, а жрать не даете!» Скоропадский приказал выстроить бунтовавшие части, обошел их, объяснил, почему произошла задержка с подвозом, и обещал, что примет самые энергичные меры к тому, чтобы подобное больше не повторялось. Полки, видя молодого, энергичного генерала, ответили веселым: «Рады стараться, Ваше Превосходительство!» и бунт был окончен…»
Как видим, еще ДО событий Февраля 1917 года, в Действующей армии случались бунты целых дивизий (!!!) .
Командование Юго-Западного фронта (в лице А.А. Брусилова) не было намерено «миндальничать» со смутьянами, и приказало новому командующему армейским корпусом «подавить бунт самыми радикальными мерами, не исключая и массовых расстрелов».
(Это к сведению тех, кто любит рассуждать о суровости приказов советского командования в годы Великой Отечественной войны).
Скоропадский оказался умным человеком и вместо применения «массовых расстрелов» сумел вникнуть в ситуацию и устранить причину бунта (организовать питание своих бойцов на передовой).
Непонятно, что же помешало это сделать предыдущему комкору?!
«Наш 34-й корпус считался в то время одним из лучших во всей нашей армии…
Тот факт, что ко времени начала революции и ее первых месяцев корпус стоял на позиции в глуши Пинских болот и лесов, спас его от быстрого разложения, которому подверглись иные корпуса и дивизии нашей армии. Суровая, многоснежная зима, отдаление от железной дороги и т. д. отбили у агитаторов охоту отдаляться от городов и железнодорожных станций и ввязываться в полесскую трущобу. С другой стороны, во главе корпуса стоял теперь молодой генерал, пользовавшийся уважением, любовью и полным доверием своих подчиненных, которые верили ему и знали, что он не потребует от них чего-нибудь невозможного…
Поэтому на наш корпус была возложена самая трудная задача: атаковать именно тот, единственный, участок фронта против нашей 7-й армии, который занимали теперь исключительно германские войска. Все остальные участки фронта были заняты австро-венгерскими войсками и 20-й турецкой дивизией».
Обратите внимание на то, что участник Первой мировой офицер В. Кочубей, в своей статье, особенно подчеркивает то, обстоятельство, что его корпус атаковал участок фронта занятый «исключительно германскими войсками». Слишком велика была разница в боеспособности германских и австрийских войск и наши войска это прекрасно понимали.
И вот, уже в ходе начавшихся боев, в штаб 34-го арм. корпуса неожиданно прибыла делегация «Центральной рады». Прислали ее к нему отнюдь не большевики с Лениным, и даже не Петлюра, а Верховный главнокомандующий русской армией генерал А.А. Брусилов ЛИЧНО:
«В то время как части корпуса стягивались в район м. Бурканува, а генерал Скоропадский совещался с начальниками дивизий о дальнейшей судьбе корпуса, к нам в штаб прибыла вдруг делегация украинской Центральной Рады, этого самовольно возникшего псевдоправительства Украины, направленная к нам самим Верховным Главнокомандующим, тогда — генералом Брусиловым. Делегация состояла из капитана Удовидченко 1-го, кадрового офицера-топографа, и поручика запаса Скрипчинского, по профессии — преподавателя гимназии, и настаивала на том, чтобы ее принял генерал Скоропадский лично. Ввиду того, что прислал делегацию к нему сам Верховный, генерал Брусилов, с которым генерал Скоропадский был знаком лично по Петербургу, он ее принял…
В некоторых наших армиях самовольно образовались небольшие соединения из украинцев. Ввиду того, что они были вполне дисциплинированы и боеспособны, их там терпели. Существование таких небольших украинских формирований навело комиссара по военным делам Центральной Рады Петлюру на мысль предложить нашему Верховному Командованию увеличить число украинских частей, уже существующих в рядах нашей армии, с расчетом, конечно, на то, что впоследствии такие части полностью перейдут в подчинение Центральной Раде и помогут укреплению таковой. С этой целью и была образована делегация, которая была послана с этим предложением в Ставку…»
Мне всегда было интересно узнать, откуда на политическом горизонте нашей страны взялся Симон Петлюра, ставший «знаменем» украинского национализма в годы Гражданской войны?!
Оказывается, он был «комиссаром по военным делам украинской Центральной Рады» (!!!) и в этой должности встречался и с Верховным главнокомандующим Брусиловым, и с делегацией Временного правительства России.
«Разговор Скоропадского с делегацией отнял у него два часа времени, но никакого решения он не принял, желая прежде всего познакомиться с теми, кто эту делегацию вообще выслал, то есть — с Центральной Радой. Кроме того, хотел он и вообще ознакомиться с еще чуждым и незнакомым ему украинским национальным движением и его вождями. Поэтому, захватив меня с собою, выехал он в ближайшие же дни в Киев на автомобиле.
Поездка произвела на него самое удручающее впечатление. Картина, которую мы увидели в Киеве, ничем не отличалась от того, что в то же самое время происходило в Петербурге, в самом Временном правительстве. Люди произносили бесконечные, но малосодержательные речи, совершенно не ориентируясь в обстановке, и сами, видимо, мало понимали то, о чем так долго и пространно говорили…
После всего увиденного и услышанного Скоропадский решил отказаться от украинизации своего корпуса, в силу которой ему пришлось бы, к тому же, удалить из рядов последнего столько заслуженных и достойных людей только потому, что они не были сынами Украины и не собирались «сделаться» ими, а на их место получить из других корпусов и дивизий совершенно чужих ему людей, качества которых могли быть весьма проблематичны…
Поэтому Скоропадский решил немедленно же ехать в Каменец-Подольск, где находился штаб Юго-Западного фронта, для того чтобы доложить Главнокомандующему о своих киевских впечатлениях и отказаться от украинизации 34-го армейского корпуса.
К несчастью, вся эта поездка в Каменец-Подольск оказалась напрасной: в то время как мы ездили в Киев и вели там разговоры и переговоры, австро-германцы перешли в наступление на всем Юго-Западном фронте, и наши совершенно деморализованные войска, не оказывая никакого сопротивления, просто обратились в бегство.
Момент для разговоров с Главнокомандующим об украинизации корпуса был совершенно неподходящий, и вместо этого, передав свой отказ и объяснив причины такового начальнику штаба фронта, Скоропадский поспешил на фронт в розысках своего корпуса, о месте нахождения которого в Каменец-Подольске ничего известно не было…»
Тут хорошо видно, в КАКОМ состоянии находились войска «самой демократической армии мира» летом 1917 года: после перехода войск Центральных держав в контрнаступление, начался всеобщий «драп» в таком темпе, что командование фронта даже не знало, где находятся дивизии 34-го (лучшего в составе фронта) армейского корпуса и Скоропадский довольно долго самостоятельно их разыскивал.
Тем временем генерал Лавр Корнилов (который тогда еще был Главкомом ЮЗФ) НА ДЕЛЕ приступил к «украинизации» подчиненных ему соединений русской армии:
«…совершенно неожиданно пришел приказ Главнокомандующего фронтом генерала Корнилова от отводе корпуса в резерв фронта в район Межибужья, где корпус немедленно должен был приступить к украинизации своих частей. Причем нужно заметить, что не Скоропадский захотел украинизировать свой корпус, как мне не раз приходилось потом слышать, а приказ об этом, без запроса, согласен ли он на это, поступил прямо из штаба фронта. Мне до сих пор так и не удалось узнать, доложил ли начальник штаба фронта Главнокомандующему о посещении штаба Скоропадским в печальные дни бегства наших армий из Галиции, доложил ли он ему об отказе Скоропадского украинизировать свой корпус и о причинах такого отказа.
Но теперь выбора больше не было, приказ об украинизации был получен, и надо было его исполнить. Со свойственной ему добросовестностью приступил Скоропадский к предписанной ему свыше украинизации корпуса, переименованного теперь в «1-й украинский», который однако, оставался подчиненным русским высшим военным властям.
Украинизация продвигалась чрезвычайно медленно, и корпус вместо того, чтобы обрести снова свою прежнюю боеспособность, наоборот, медленно терял все те боевые качества, которые еще оставались в нем после героических боев на Диких Ланах в Галиции в июне 1917 года.
Многие очень дельные люди среди офицеров и старого кадрового состава, великороссы по происхождению, не захотели «делаться» украинцами и покинули нас. Так, например, ушел выдающийся офицер Генерального штаба подполковник Ермолин, на котором зиждилась вся основная работа в штабе корпуса и в оперативной части штаба, если не считать уроженца Екатеринославской губернии, начальника штаба корпуса, генерала Сафонова.
Остался только я, уроженец Полтавской губернии. Покинули корпус и многие другие старшие офицеры. Из прибывающих на пополнение свободных должностей украинцев были, к сожалению, главным образом неудачники, и во всяком случае хороших офицеров, кроме разных категорий прапорщиков, к нам не поступало.
То же было и с нижними чинами.
Русские выбывали массами, ссылаясь, конечно, на то, что они — не украинцы. Эти же последние поступали в корпус очень вяло, предпочитая под предлогом украинизации просто ехать домой.
Таким образом, корпус таял с недели на неделю. Среди прибывших в корпус украинцев было, между прочим, два старика, в своей ранней молодости знавших украинского поэта Тараса Шевченко (1814-1861). Один из них был военный врач в высоком генеральском чине, Луценко, другой — старенький штабс-капитан инженерных войск, фамилию которого я уже забыл, призванный, вероятно, из отставки. Оба они оказались очень полезными при украинизации и были близкими советникам Скоропадского по чисто национальным вопросам.
Насколько сама идея украинизации крупных войсковых соединений не имела никакого успеха, видно по примеру украинизации 17-го армейского корпуса. Штаб фронта сообщил нам, что этот корпус также украинизируется под наименованием «2-го украинского корпуса» и вместе с нашим составит украинскую оперативную группу (впоследствии предполагалось образовать из украинизированных частей украинскую армию).
Если не ошибаюсь, этот 17-й армейский корпус находился на Северном фронте и должен был быть перевезен куда-то по соседству с нами.
Однако он никогда не прибыл и вообще исчез бесследно, так как все эшелоны этого корпуса разбежались по домам во время перевозки.
Когда в октябре власть перешла к большевикам, наш 1-й украинский армейский корпус перестал подчиняться русскому командованию. Но он не подчинялся также и Центральной Раде, объявившей независимость Украины, по той простой причине, что Рада не признавала Скоропадского, опасаясь его диктатуры на Украине…
Таким образом, корпус наш перестал теперь подчиняться какой-либо власти, но прекратилось и получение средств на его содержание, которые до перехода власти в руки большевиков получались от Юго-Западного фронта. Вследствие этого было решено приступить к расформированию корпуса, каковое и было поручено начальнику 104-й пехотной дивизии (теперь — 1-й украинской) генералу Гандзюку, а генерал Скоропадский выехал из Белой Церкви, где в течение последних месяцев находился штаб корпуса».
Как видим, единственным РЕАЛЬНЫМ результатом «украинизации» 34-го армейского корпуса, была полная потеря им боеспособности и его расформирование. Не лучше обстояли дела и с другими «украинизировавшимися» соединениями.
По состоянию на октябрь 1917 года, в результате полустихийной «украинизации» среди частей «демократической» русской армии украинскими себя объявили:
на Румынском фронте – 10-й и 26-й армейские корпуса в составе пяти пехотных дивизий;
на Юго-Западном фронте – 31-й, 32-й, 34-й, 51-й армейские корпуса, три отдельные кавалерийские дивизии, и 74-я пехотная дивизия;
на Западном фронте – две украинские дивизии в 11-м армейском корпусе и 137-й дивизия;
на Северном фронте – 21-й армейский корпус;
на Кавказском фронте – 5-й Кавказский корпус в составе двух дивизий.
Казалось бы, «на бумаге» это было огромной боевой силой, но на деле эти формирования, носившие громкие названия армейских корпусов и дивизий, в основном представляли из себя скопища полуанархических толп, совершенно не желавших воевать, и в бою против регулярных частей имевших нулевую боеспособность.
Кроме того, во главе украинской Центральной Рады, оказались националисты придерживавшиеся «социалистических» взглядов о «замене армии всеобщим вооружением народа», и т.п. фантазиям, которые и попытались претворить их в жизнь, несмотря на бушевавшую тогда Первую мировую войну.
По словам члена Генерального Войскового комитета поручика П. Скрипчинского, в Раде сидели «фантазеры и демагоги», лозунг которых был: «геть милитаризм, хай живе народня милиция!» (Государственный архив Российской Федерации. — Ф. Р-5881. — Оп. 1. — Д. 583/584. — Л. 31.)
Немудрено что «украинизация» Русской армии в 1917 году, проводимая различными солдатскими комитетами и «Всеукраинскими Войсковыми съездами», вела лишь к окончательной потере боеспособности и повальному дезертирству.
Верхом всего этого идиотизма было введение «выборного начала», при котором разнообразные Рады и советы заправляли всеми «делами» в развалившихся остатках армии.
Генерал от кавалерии А.А. Брусилов заявил по данному вопросу следующее: «украинизация не может быть средством для создания украинской национальной армии, так как она (украинизация) на мой взгляд, является какой-то мешаниной национализма и социализмом. Всякие социалистические платформы в армии — дело пропащее: они разрушают самую сильную армию и могут послужить поводом к гражданской внутренней войне, что собственно и случилось в Украине в январе 1918 года.
Лидеры Центральной Рады М.С. Грушевский, В.К. Винниченко, С.В. Петлюра и военный министр Н. Порш, относились с недоверием к генералитету (в частности, к командующему 1-м украинским корпусом генерал-лейтенанту П.П. Скоропадскому и его начальнику штаба генерал-майору Я.Г. Гандзюку), опасаясь контрреволюции со стороны военных, которых В.К. Винниченко презрительно называл «офицернёй», и наивно полагая, что армию могут возглавить атаманы, бывшие штабс-капитаны.
С.В. Петлюра вызывал украинизированные части с других фронтов на Украину, но при этом даже не думал об их размещении и довольствии. На деле это приводило лишь к массовому дезертирству из «украинизированных» дивизий и корпусов.
За период 1917 года личный состав украинизированных частей «на бумаге» был доведён до полмиллиона солдат однако к на моменту наступления красных войск на Киев УНР не располагала силами для защиты своей столицы, многие украинизированные части либо объявили нейтралитет, либо и вовсе перешли на сторону большевиков.
http://www.proza.ru/2015/07/09/577 – полностью здесь
Плюс из творчества Маяковского.
https://cs.pikabu.ru/post_img/2013/08/30/8/1377867496_1455484531.jpg
Поделиться:
