Российская цивилизация в поисках восстановления проектной преемственности

Российская цивилизация в поисках восстановления проектной преемственности.

Месяц остается до 100-летия Великой Октябрьской социалистической революции – всемирно-исторического события, повернувшего ход мировой истории.

К сожалению, еще в советскую эпоху из него сделали черно-белую картинку. Например, по Валентину Фалину, никакого штурма Зимнего в реальности не было, его придумал Эйзенштейн в фильме «Ленин в Октябре», который вышел к 10-й годовщине.

В постсоветские времена «ниспровергатели» развернулись «по полной». Позабыв заодно, что когда мы сами фальсифицируем собственную историю, то не вправе требовать, чтобы этим не занимались другие.

Почему НАМ можно драпировать Мавзолей на 9 мая, а ИМ нельзя считать СВОЕЙ победу над нацизмом? Хотя нацизм – англосаксонский продукт, его идеология двойственная и вместе с расовой версией, включает «космополитически-интернационалистскую», которую исповедовали в Черном ордене СС.

И именно эта версия нацизма воплотилась в европейской интеграции и Европейском союзе, что я мог бы доказать с цифрами и фактами, на конкретных документах и примерах.

Вот лишь один из них.

Обратите внимание на преемственность – от Шелленберга и Гиммлера к ХДС/ХСС.

Что касается Великого Октября, то при всей монументальности советской науки в ней наблюдался явный изъян – абсолютизация классового подхода в ущерб цивилизационному. Или, точнее, их противопоставление, хотя друг без друга они просто не работают – ни один, ни второй. С этим можно было бы мириться, если бы именно это не стало впоследствии главной причиной всех нападок на коммунизм, советский опыт и великий Красный проект в целом.

Возможно, в начале прошлого века это было не совсем видно. Но после появления мир-системной теории неразрывность цивилизационного и классового подходов должна была стать очевидной, но к сожалению не стала. Хотя в Советской России это было осознано раньше, чем на Западе.

Например, явно недооцененная глобально-стадиальная концепция Ю.И. Семенова, которая еще на рубеже 20-х и 30-х годов позволила уточнить знаменитую теорию общественно-экономических формаций. Если бы идеи Семенова признал идеологический официоз, то могли получить надежный инструмент марксистского исторического анализа.

Поэтому вначале остановлюсь на методологии цивилизационных исследований, в которой ведущую роль отвожу проектному подходу – рассмотрению всемирно-исторического процесса через призму конкуренции цивилизационных проектов.

Не буду пересказывать Михаила Хазина, Владимира Коллонтая (из МГУ), а также собственную докторскую диссертацию 10-летней давности. Выведу лишь общую логику, остановившись на ключевых категориях. И оговорюсь, что ЦИВИЛИЗАЦИЯ, по Данилевскому, Шпенглеру, Тойнби, по идеологам евразийства, это не либероидный «уход от варварства», что поощряет колониально-фашистскую концепцию «бремени белого человека».

Цивилизация – это КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ТИП или ЛИЧНОСТЬ; по Семенову, – СОЦИОР, социально-исторический организм, развитие которого по лестнице общественно-экономических формаций происходит в форме ПАРАФОРМАЦИЙ, конкретно-исторических воплощений в этих формациях тех или иных цивилизаций и стран.

Это определение цивилизационного ПРОЕКТА. Ключевое слово здесь – ЭКСПАНСИЯ, внутренняя и внешняя. На проектный статус претендуют только те цивилизации, которые имеют или могут иметь глобальную модель мироустройства.

Это:

- государства-цивилизации (Россия, Китай, возможно Индия и Япония);

- субцивилизационные центры (Иран, Турция, Египет, Мексика, Бразилия, Аргентина);

- и те, кто консолидировал свою цивилизацию, став проектным ядром (двуединство Великобритании и США, еще Ватикан и Израиль), а также связанный с ними сплав глобальных партий-интернационалов во главе с Социнтерном, выстроенный вокруг ООН.

Остальные – статисты, следующие в фарватере. Это нужно понимать, не ухмыляясь и не жонглируя демократической демагогией. Это вечный выбор между жестокостью Realpolitik и бесчеловечностью либерального глобализма. Методологически – между миропроектной конкуренцией, по Сергею Кургиняну, и так называемым «“демократическим” глобализмом» (термин из Хартии об основных правах Европейского союза 2000 года).

И по «гамбургскому счету» – это выбор между ПРОДОЛЖЕНИЕМ истории и ее ЗАВЕРШЕНИЕМ. Ибо за глобализмом скрывается план создания экстерриториального нацистского государства – по формуле: фашизм – это либерализм минус демократия.

Концептуальным центром такого государства является Ватикан и теневые нацистские структуры, а финансовым – совокупность олигархических интересов, воплощенная в системе «коллективного мирового Центробанка». Ядро этой системы включает МВФ, группу Всемирного банка и базельский Банк международных расчетов (БМР), а также резервные эмиссионные центры, которые контролируются крупнейшими олигархическими кланами.

Заблуждение китайских товарищей, которое они навязывают партнерам по ШОС и БРИКС, в том, что выиграть по чужим правилам нельзя. Невозможно с периферии капиталистической мир-системы перебраться в ее ядро – не пустят. Победив в экономической конкуренции, потребуется еще и выиграть мировую войну.

А что можно сделать без войны? Создать рядом с капиталистической мир-системой другую, некапиталистическую, с направленной против капитализма «мягкой силой». Ядром такой системы и был Советский Союз.

Понимание этого сегодня растет, и именно поэтому мы наблюдаем встречный всплеск квазимонархической истерии. Кому-то очень хочется, чтобы перед лицом всплывающей нацистской «подводной лодки» оказалась не победившая ее советская, «всплывшая» в ответ.

А симулякр псевдомонархии под внешним управлением, которая под словесным прикрытием «патриотизма» и «традиционализма» ввергает страну в сословный феодализм. И даже не отбрасывает ее на глубокую периферию всемирно-исторического развития, а завершает это развитие, вызывая к жизни новое издание «Генерального плана “Ост”». Вот конкретные примеры – как это прописано в «теории» и как реализуется на практике:

Я это вчера уже показывал, но оно того стоит!

В типологии Тойнби числится 21 цивилизация, и только 7 из них действующие; остальные – бывшие. Так называемая «монархия» – путь именно в этот, последний список. Нужно учиться совмещать теоретические рассуждения с жизнью и видеть последствия их практической реализации.

Но выбор между коммунизмом и капитализмом, то есть между цивилизационной самодостаточностью и подчинением глобализму, – это внешняя система координат проектного подхода.

Есть и внутренняя – структура цивилизационного проекта, включающая идеальную и материальную базу, которая соединяет духовно-культурные факторы, то есть систему ценностей и смыслов, с материальными, которые формируют систему разделения труда, – валютную, торговую, финансовую системы и базовые технологии. Ценности и смыслы, то есть ИДЕЯ цивилизационного проекта, на бытовом уровне воплощается в НОРМЕ.

Отсюда под большое сомнение берется принцип экономического детерминизма. «Экономика – целостный взгляд на мир, но только с одной из сторон», – учил основоположник мир-экономической теории Фернан Бродель.

Цивилизационные проекты имеют стадии эволюции. Они связаны с зарождением проектной идеи, появлением проектной элиты, выбором опорной страны. А также с последующей проектной экспансией, сначала внутренней, затем внешней.

Уже выявлены основные сферы проектной конкуренции, причем, как в узком формате (экономика, идеология, демография), так и в широком, включающем иерархию конкурентных пространств: от физического к ментальному и от него – к высшему, духовному. Советский Союз рухнул, не распознав ликвидационного характера «перестройки», потому, что готовился к вооруженной борьбе в физическом пространстве, упустив ментальное и проигнорировав духовное.

Самое главное: проекты могут самовоспроизводиться. Внутри завершающегося проекта зарождается новый, который его сменяет, обеспечивая непрерывность. Процесс такого перехода от проекта к проекту я называю ПРОЕКТНОЙ ТРАНСФОРМАЦИЕЙ. Две или более трансформации порождают ПРОЕКТНУЮ ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ.

В ходе трансформации постепенной коррекции через НОРМУ подвергается и проектная ИДЕЯ, пример советского проекта. Но ИДЕЯ воспринимает такие НОРМАтивные инновации только при сохранении связи с предыдущими проектами.

Если они отбрасываются, то ИДЕЯ обрушивается, а проект вместе с ПРОЕКТНОЙ ПРЕЕМСТВЕННОСТЬЮ – завершается, пополняя список «бывших». Именно в этом дилемма ленинизма и троцкизма: В.И. Ленин такую связь нащупал, сохранив преемственность, Троцкий ее отвергал и не принимал в принципе.

Не буду углубляться в дальнейшие детали, скажу только, что продолжительные цепочки проектных преемственностей смогли создать лишь две цивилизации – Россия и Запад. Поэтому именно их конкуренция и представляет собой ГЛАВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ всемирно-исторического процесса во второй половине второго тысячелетия от Р.Х.

Схематически это выглядит так:

Кратко по другим проектам.

Ислам. Единственная трансформация с перерывом в полтысячелетия – от Халифата к Османской империи. Это не проектная преемственность, а оторванные друг от друга проекты.

Как и нынешний экстремистский «халифатизм», происхождением из тех же «пробирок», что и нацизм. У них даже «общий знаменатель» имеется – идеи великого муфтия Иерусалима Хаджи-Амина аль-Хуссейни, что с 1940-го по 1944 годы жил в Берлине и консультировал Гитлера, Гиммлера и других бонз нацистского режима.

Китай (конфуцианский проект на буддистской матрице). Циклическое движение по замкнутому кругу: собирание империи – разрушение – опять собирание, и так по количеству династий. Это не проектная преемственность, а проектное возобновление. Отсюда – заигрывания с глобализмом.

С буддизмом также связаны индуистский и синтоистский проекты – Индия и Япония. Но сегодня те и другие, сохраняя собственный проектный потенциал, прочно встроены в Запад. И применительно к Индии, такая зависимость усиливается.

В целом, для представлений о проектном подходе сказано достаточно. Как и для понимания, что его можно и нужно адаптировать к марксизму, а марксизм – к нему. Но для этого необходимо творчески подходить к политическому анализу.

Так, как это делал В.И. Ленин, когда формулировал триаду вытекающих друг из друга учений, которые формально противоречили догматам классического марксизма, но на деле стали в нем гигантским шагом вперед.

Речь идет о теориях империализма, социалистической революции и государства. Это все – с 1915-го по 1917 годы. И именно эти уникальные разработки вывели учение Маркса из оппортунистического болота, в которое его загнали лидеры западной социал-демократии и российские меньшевики. Красный проект, соединив вопреки догматике эти ленинские учения с жизнью, поставил нашу страну в центр коммунистической мир-системы, противопоставив ее мировому капитализму.

А разрушился Красный проект тогда, когда уподобившись западным левым, окостенел в догматизме: после И.В. Сталина теорию не только никто не обновлял, не адаптировал к реалиям второй половины XX века, но лишь вносили в нее путаницу.

В чем всемирно-историческая роль В.И. Ленина?

Он связал между собой теорию «ультраимпериализма» Каутского (напомню, что это формирование глобального империализма путем подчинения национальных империализмов сильнейшему из них) с оппортунистической и меньшевистской идеей медленного вырастания социализма в капитализме, она же – теория «классового мира» с буржуазией. Она же – «исчерпанность лимита на революции».

И Ленин понял, что вхождение марксистских партий в западный проект левым флангом двухпартийных систем – это подчинение внешнему управлению. Ибо двухпартийные системы Запада – это масонский принцип «партнерства в буржуазной конкуренции». Это воплощение принципа «двух рук, управляемых одной головой».

И еще Ленин понял, что крах II Интернационала связан с его превращением в глобальную партию внешнего управления, в младшего партнера либерализма в формирующемся транснациональном, либерально-оппортунистическом, антинародном консенсусе элит. В его рамках России место если и было, то лишь на глубокой периферии «зависимого капитализма».

И Ленин поспорил с теорией «ультраимпериализма» не потому, что ее не понимал, а потому, что не желал видеть в ней Россию. Нашу страну он вывел на другой, самостоятельный путь, свободный от внешнего управления. И отвел ей роль ядра новой, альтернативной мир-системы, не связанной с империализмом и его трансформацией в «ультраимпериализм».

Обращу внимание: это не классовая, это чисто ЦИВИЛИЗАЦИОННАЯ трактовка ленинизма как «марксизма эпохи империализма и пролетарских революций» (определение И.В. Сталина).

Ленин, не желая «дразнить» догматиков внутри партии, обмолвился об этом один раз: в 1923 году, в одной из последних работ «О нашей революции». И связал выживание СССР с подъемом национализма на Востоке. Почти через 30 лет то же самое повторил Сталин на XIX съезде КПСС.

Но именно цивилизационный, а не классовый характер ленинского видения ясно вытекал из советских предложений Генуэзской конференции (1922 г.), которые Запад не принял именно потому, что они составляли альтернативу западному внешнему управлению, всей его системе, выстроенной на «14-ти принципах» Вильсона и Уставе Лиги Наций. И целью Запада было вернуть Россию в капитализм ради возвращения контроля над ней, отнятого большевиками.

Если говорить шире, то в мировом коммунистическом движении всегда было два центра: один в Москве, другой – в западных столицах, прежде всего в Лондоне, Вашингтоне и Париже. Это внутренняя драма раскола и в коммунизме, и в РСДРП, и в большевистской фракции, а затем партии.

Это описывает Черчилль в предвоенных статьях «Коммунистический раскол» и «Враги левых», сам не до конца, впрочем, понимая эти коллизии.

И это связано с генезисом троцкизма, смысл которого в замене либерального глобализма коммунистическим: даже на «мировую революцию» у Троцкого и у Ленина были совсем разные взгляды. Точнее, у Троцкого их не было, а были разработки британских спецслужб для Ближнего Востока, переданные ему Парвусом для использования в России. Это о «перманентной революции».

Сам же Троцкий – агент внешнего управления, внедренный в большевистскую партию в канун Октября, чтобы перехватить власть. И эта внутренняя борьба продлилась даже не до 1937 года; она пережила его, и троцкизм взял у ленинизма реванш в образе Хрущева, и именно отсюда пошла потом «перестройка».

В этом нужно отдавать себе отчет. Февраль – продукт заговора внутренней и внешней буржуазии, включение России в западный проект. Великий Октябрь – переигровка этой игры; на протяжении всего октября 1917 года шла почти открытая борьба за власть Ленина с Троцким.

На создание троцкистского Военно-революционного комитета (ВРК) большевистский ЦК отвечал созданием в нем Военно-революционного центра (ВРЦ), без троцкистов, во главе со Сталиным и т.д. На II съезде Советов стало ясно, что Ленин победил. Россия освободилась от системы внешнего управления.

Поражение троцкизма в Октябре автоматически привело его к буржуазной деградации. И в итоге к IV антисоветскому Интернационалу, к сговору с Гессом за спиной Сталина. Уже в Испании троцкистские группировки финансировались нацистами; об этом тоже писал Черчилль.

Только тогда и только поэтому потребовался знаменитый ледоруб. Сегодня реинкарнацией троцкизма является концепция «глобальной демократической революции» (она же – «арабская весна»), выдвинутая Бушем-младшим в ноябре 2003 года. Ведь троцкизм – часть неоконсерватизма, идеологи которого входили в IV Интернационал.

А по большому счету Октябрь – это убедительный реванш, который русская военная разведка взяла у британской за Февраль.

Деникин, уже в эмиграции, признал его следующими словами.

«Я слышал, что в Совдепии создано новое государство – СССР. Господа офицеры, я слагаю с себя полномочия командующего РОВС и считаю дальнейшее сопротивление бессмысленным и безнравственным.

Большевикам удалось то, что не получилось у нас: они воссоздали Российскую Империю в ее исторических границах».

Реакция на Октябрь на Западе:

- Фош и Черчилль (не сговариваясь): «Версаль – не мир, а перемирие на 20 лет»;

- американский Сенат дважды отклоняет его ратификацию, и США не вступают в Лигу Наций. При еще живом, хотя и парализованном, Вильсоне в Белом доме.

Великий Октябрь – системный сбой в планах глобального управления, которое собирались установить по итогам Первой мировой войны, развязанной после создания ФРС. Империи разрушали для того, чтобы перенести династический принцип вместе с властью в бизнес. И сделать эту власть глобальной с помощью наднациональных институтов.

Что сегодня – разве не та же самая ситуация? И случайно ли сейчас некие люди от имени ЦК КПРФ созывают экспертные совещания на тему «вырастания социализма в капитализме», отказываясь от большевизма и переходя на меньшевистские позиции?

Август 1991 года – это Февраль 1917-го. Но не в чистом виде: Горбачев первоначально планировал Союзный договор без РСФСР, по формуле «14 республик + субъекты России». Но Россия – ядро Союза – сохранилась и выжила.

И сейчас либо новый Февраль, и развал дойдет до конца, либо новый Октябрь, и пойдет обратный процесс. Может случиться и так, что Октябрь вновь последует за Февралем.

Что в этой ситуации делать? Снова – по стопам Ленина выходить из внешнего управления. Объективный фактор на подходе; вопрос – в субъективном: кто его составит. На мой взгляд, либо здоровые силы, что остались во власти, либо внесистемные – те, кто не рвутся к думским мандатам, а занимаются формированием контрэлиты.

В первом случае сложится альянс тех и других, во втором – брошенную власть придется, как в 1917 году, подбирать. И чтобы предвосхитить вопросы на этот счет, приведу собственный ответ на комментарий по своей же статье на портале газеты «Завтра», где у меня авторский блог.

Пожалуйста, обсуждайте. За жесткую лексику здесь прошу извинить, то был мужской разговор.

Благодарю за внимание.

*

Доклад на научной конференции в рамках международного конгресса «Глобалистика» (27 сентября 2017 г., МГУ)

Владимир Павленко

http://zavtra.ru/blogs/rossijs…