О чем не успел рассказать маршал Голиков

Однако впервые эти документы оказались на одном столе только через шестьдесят лет.

Их содержание уникально и значительно расширяет сложившееся представление о том, какие сведения о подготовке Германии к нападению на СССР удалось добыть советской разведке накануне Великой Отечественной войны.

Первый документ, подготовленный в НКГБ, называется «Календарь сообщений агентов берлинской резидентуры НКГБ СССР «Корсиканца» и «Старшины» о подготовке Германии к войне с СССР за период с сентября 1940 по 16 июня 1941 года»[1].

«Календарь…», судя по дате, имеющейся на нем, был составлен 20 июня, то есть приблизительно за 40 часов до нападения Германии на Советский Союз.

Документ военной разведки озаглавлен «Перечень донесений военной разведки о подготовке Германии к войне против СССР (январь—июнь 1941 года)»[2].

На «Перечне…» нет даты его исполнения, но по косвенным признакам можно предположить, что он разработан приблизительно в последних числах июня или в начале июля того же рокового для СССР 1941 года.

По форме и содержанию «Календарь…» и «Перечень…» похожи друг на друга. Составители этих документов, систематизируя данные разведслужб НКГБ и Наркомата обороны, зафиксировали даты поступления сообщений, псевдонимы источников и подробно изложили содержание их донесений.

Такое сходство не могло быть случайным. Вероятно, оба документа подготовлены по одному заданию. Заказчиком был руководитель, которому в одинаковой степени подчинялись и НКГБ, и РУ Красной Армии. Таким человеком мог быть только И.В. Сталин.

Только он мог дать указание начальнику внешней разведки НКГБ генерал-лейтенанту П. Фитину и руководителю военной разведки генерал-лейтенанту Ф. Голикову представить все разведданные, имевшиеся в их распоряжении, о подготовке Германии к нападению на СССР. Это предположение — лишь гипотеза, еще требующая доказательства, но она вполне может существовать, так же как уже существуют два документа, отвечающие на одни и те же предельно короткие и исключительно важные вопросы.

Возможно, что «Календарь…» и «Перечень…», суммировавшие сведения, добытые советскими разведслужбами о готовящейся агрессии против СССР, появились еще по одной причине. Учитывая особую ответственность за то, что произошло на рассвете 22 июня 1941 года, руководители НКГБ и РУ Красной Армии заранее готовились к серьезным объяснениям в Кремле. Чем такие «объяснения» могли закончиться, в то время было хорошо известно. С 1937 по 1941 год пятеро руководителей военной разведки были репрессированы.

Один из них — Герой Советского Союза генерал-лейтенант И.И. Проскуров, отважный советский летчик, отличившийся в годы гражданской войны в Испании. В 1939 году он был назначен начальником военной разведки, а в июне 1940 года снят с этой должности. 27 июня 1941 года, когда немецкая авиация бомбила советские города и села, арестован и приговорен к высшей мере наказания. Именно в это время в двух разведывательных ведомствах и готовились донесения о проделанной работе по вскрытию планов Гитлера против Советского Союза.

Данные, включенные в «Календарь…», принадлежат источникам берлинской резидентуры внешней разведки «Старшине» и «Корсиканцу». Под псевдонимом «Старшина» в резидентуре НКГБ числился обер-лейтенант Харро Шульце-Бойзен. Псевдоним «Корсиканец» принадлежал Арвиду Харнаку. Организация Шульце-Бойзена — Харнака[3], в которую входили антифашисты, боровшиеся против Гитлера и его нацистского правительства, неоднократно предупреждала сотрудников советского посольства в Берлине об опасности со стороны Германии. За период с 6 сентября 1940 по 16 июня 1941 года «Корсиканец» и «Старшина» 30 раз докладывали в Москву о том, что Германия готовится к войне против Советского Союза.

Обратимся к н жоторым примерам.

«Корсиканец», руководитель антифашистской организации в Берлине в 1939—1942 годах, активно информировал разведку НКГБ о подготовке Германии к нападению на СССР. Судя по «Календарю…», от «Корсиканца» поступило 21 донесение. 16 июня 1941 года «Корсиканец», например, передал своему советскому другу из русского посольства А.М. Короткову («Степанов»)[4] сведения, о выступлении Розенберга на закрытом собрании немецких хозяйственников, назначенных для управления районами СССР, которые должны были подвергнуться оккупации германскими войсками. «Понятие Советский Союз должно быть стерто с географической карты»[5], — заявил Розенберг на том совещании.

Коротков был сотрудником внешней разведки НКГБ в Германии, через него сведения «Корсиканца» попадали в Москву. Заявление Розенберга отражало мнение руководителей нацистского правительства Германии и по своей силе концентрированной угрозы не могло не привлечь внимание тех, кто отвечал за безопасность СССР.

«Старшина» тоже добывал для «Степанова» важные сведения. 30 апреля 1941 года он встретился с Грегором — офицером связи Геринга, который сообщил ему, что вопрос о выступлении Германии против Советского Союза решен окончательно и начало его следует ожидать со дня на день. Эти сведения «Старшина» сообщил «Степанову» и они тоже, как и многие другие, оказались в Москве.

Через десять дней, а точнее 9 мая 1941 года, «Старшина» еще раз предупредил «Степанова» о том, что в штабе германской авиации проводится усиленными темпами подготовка операции против СССР. По оценке «Старшины», данные говорили о том, что выступление намечено на ближайшее время.

«Старшина» обратил особое внимание на то, что в разговорах среди офицеров штаба часто называется дата 20 мая как дата начала войны. Вместе с тем он сообщил советскому разведчику, что некоторые офицеры штаба германских военно-воздушных сил полагают, что выступление Германии против СССР намечено на июнь 1941 года[6].

Сведения, поступавшие от «Корсиканца» и «Старшины», были устными сообщениями и не подтверждались документами. Им можно было либо верить, либо нет. Все зависело от степени доверия разведчиков «Корсиканцу» и «Старшине». Достоверность данных этих источников стала очевидной 22 июня 1941 года. Честность «Корсиканца» и «Старшины» в отношениях с советской разведкой получила еще одно подтверждение — в 1942 году Харро Шульце-Бойзен и Арвид Харнак были схвачены агентами государственной тайной полиции Германии и казнены[7].

Однако до нападения Германии на СССР эти события еще не произошли и поэтому они не могли использоваться в качестве доказательства достоверности сведений, которые поступали в Москву от этих источников.

Информация, включенная в «Календарь…», ограничена составителями этого документа лишь сведениями, поступившими от этих двух антифашистов.

О существовании «Перечня…» впервые стало известно в конце 2003 года. Этот уникальный исторический документ позволяет сделать вывод: донесения источников НКГБ получали неоднократное подтверждение поступавшими сведениями от источников военной разведки. Точнее, внешняя разведка НКГБ и Разведуправление Красной Армии располагали материалами, свидетельствовавшими о тревожной ситуации, складывавшейся на советско-германской границе.

Сведения, перечисленные в «Перечне…» Разведуправ- ления Красной Армии, поступали от кадровых офицеров военной разведки, действовавших за рубежом, и их источников. В связис этим «Перечень…» интересен с двух точек зрения.

Во-первых, данные «Перечня…» подтверждали правильность донесений «Корсиканца» и «Старшины». По существовавшей в 1941 году практике в НКГБ и РУ Красной Армии, наиболее важные донесения источников руководители двух разведок направляли И.В. Сталину, министру иностранных дел В. М. Молотову, народному комиссару обороны С.К. Тимошенко и начальнику Генерального штаба К.А. Мерецкову (1940 – конец января 1941 года)[8] и Г.К. Жукову (конец января – июль 1941 года)[9].

Кроме первых лиц государства разведывательные сведения часто направлялись и по второму списку, в который были включены еще шесть-семь человек, занимавших высокие должности в советском правительстве. Поэтому регулярные сведения, которые направлялись разведками НКГБ и РУ Красной Армии И.В. Сталину, В.М. Молотову, С.К. Тимошенко и Г.К. Жукову, должны были периодически оказываться на их служебных столах. Единого отдела, предназначенного для обобщения разведывательных сведений стратегического характера и выработки рекомендаций для руководства страны, в СССР в то время не было.

Министр иностранных дел, нарком внутренних дел и нарком обороны были главными ответственными лицами за безопасность страны, подотчетными Политбюро ЦК ВКП(б). Однако все судьбоносные для страны решения по этим и другим вопросам принимал только И. В. Сталин.

Маршал Советского Союза Г. К. Жуков в своих неопубликованных воспоминаниях писал: «Кто в то время из нас мог сомневаться в Сталине, его политических прогнозах? Таких не было даже среди старой большевистской гвардии… Сталина все привыкли считать дальновидным и осторожным государственным руководителем, мудрым вождем партии и советского народа»[10].

Второй важной особенностью «Перечня…» является то, что, как оказалось, среди указанных в нем источников кроме антифашистов и интернационалистов названы фамилии советских разведчиков — офицеров и генералов Разведуправления Красной Армии.

Находясь в специальных зарубежных командировках, они добывали сведения о подготовке фашистской Германии к нападению на Советский Союз, анализировали их, проверяли на местах и докладывали в Центр. Таким образом, изучение «Перечня…» впервые позволяет по-новому оценить количество, качество и своевременность сведений, поступавших в Москву в январе-июне 1941 года.

https://secrethistory.su/uploads/posts/2013-12/1388159732_golikov.jpg
Есть еще одна особенность этой проблемы. Многие годы после окончания Великой Отечественной войны научное изучение деятельности советской военной разведки в 1940 — первой половине 1941 года было закрыто. Первым преодолеть этот барьер попытался Маршал Советского Союза Филипп Иванович Голиков (на фото), который в 1940—1941 годах возглавлял военную разведку.

В начале 1964 года Ф. Голиков обратился к Первому секретарю Политбюро ЦК КПСС Н. Хрущеву с письмом, в котором сообщал, что он хотел бы «написать книгу о советской военной разведке перед Великой Отечественной войной» и просил Первого секретаря партии разрешить ему подготовку такой рукописи.

Бывший начальник Разведуправления Красной Армии писал Хрущеву о том, что он хотел бы рассказать «советским людям, что она (военная разведка. — В.Л.) сделала, что имела и что дала политическому и военному руководству нашей страны перед нападением гитлеровской Германии»[11].

Далее Голиков обещал, что из всех советских источников он будет «…пользоваться только документами военной разведки и своими личными воспоминаниями»[12], рассчитывал на активную помощь товарищей по разведке и планировал представить рукопись книги на рассмотрение в ЦК КПСС.

Не дожидаясь ответа Хрущева, Голиков приступил к работе над рукописью под условным названием: «Советская военная разведка накануне Великой Отечественной войны». Книга, по замыслу маршала, должна была состоять из введения и четырех глав. Первые три главы рассказывали о важнейших международных событиях, происходивших в 1939 году, то есть накануне Второй мировой войны.

Наибольший интерес представляла четвертая глава «Подготовка гитлеровской Германией нападения на СССР и советская военная разведка». В этой главе автор планировал «в полной степени рассказать о том, как усилия советской военной разведки были… сконцентрированы на выявлении и раскрытии военных планов гитлеровского командования против СССР, как по срокам эта задача осуществлялась, что конкретно было достигнуто и какие конкретные данные давались по времени политическому и военному руководству нашей страны…»[13].

В апреле 1964 года Ф. И. Голиков написал письма начальнику Генерального штаба Маршалу Советского Союза М.В. Захарову, начальнику ГРУ ГШ генералу армии П.И. Ивашутину и заместителю начальника ГРУ ГШ генерал-полковнику X.Д. Мамсурову, в которых рассказал о своих творческих планах и просил содействия.

Н.С. Хрущев, видимо, не одобрил замысла Ф. Голикова. Захаров, Ивашутин и Мамсуров также не поддержали предложение бывшего начальника военной разведки. Для такого решения у них были свои достаточно веские основания.

Замысел Голикова подготовить книгу о деятельности военной разведки накануне войны не удался.

Первая причина провала проекта Голикова состояла в том, что уже к 1960 году в СССР сформировалась официальная точка зрения на то, что произошло 22 июня 1941 года. Она была отражена в «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза», выпущенной Воениздатом.

В частности, в этом труде констатировалось, что внезапность нападения фашистской Германии на СССР объясняется тем, что «Сталин, единолично принимавший решения по важнейшим государственным и военным вопросам, считал, что Германия не решится в ближайшее время нарушить заключенный с СССР пакт о ненападении, поэтому поступавшие данные о подготовке немецко-фашистских войск к нападению на советскую страну рассматривал как провокационные»[14].

Аргумент внезапности нападения Германии на СССР позволял официальным историкам периода хрущевской «оттепели» возложить всю ответственность за трагедию начального периода войны на И. В. Сталина. Это нашло отражение в учебниках по истории военного искусства, в мемуарах и воспоминаниях советских маршалов, в работах отечественных и зарубежных историков.

В частности, в «Истории военного искусства», опубликованной Воен- издатом в 1966 году, говорилось, что «Великая Отечественная война началась внезапным нападением фашистской Германии на нашу страну. Эффект неожиданногонападения врага усугублялся тем обстоятельством что наши Вооруженные Силы были недостаточно готовы к отражению немецко-фашистской агрессии»[15].

Голиков в своей книге хотел сказать нечто иное. Его точка зрения, видимо, не совпадала с уже согласованной и утвержденной и могла бы поставить под сомнение истинность формулировок и аргументов, разработанных официальными историками. Более того, появление книги Голикова, знавшего, какие сведения о подготовке Германии к нападению на Советский Союз и кому он приказывал направлять их в первой половине 1941 года, могло пошатнуть авторитет тех политических и военных деятелей СССР, которые в предвоенные годы отвечали за решение вопросов укрепления безопасности страны, а в 1964 году продолжали руководить советским государством.

Официальная течка зрения об ответственности Сталина за трагедию на 1ального периода войны для многих была выгодной и удобной. Она позволяла скрыть недостатки в системе государственного управления СССР накануне нападения фашистской Германии на Советский Союз, вывести из-под критики тех политических и военных деятелей, которые в 1941 году вместе со Сталиным руководили страной.

Поэтому стремление маршала Ф. Голикова написать книгу о военной разведке и показать «краткое содержание основных информационных документов ГРУ за этот период»[16] не получило поддержки. Замысел маршала оказался нереализованным.

Тем временем отсутствие объективной информации о реальных действиях советской военной разведки в первой половине 1941 года привело к появлению искажений в серьезных научных трудах и исследованиях, посвященных начальному периоду Великой Отечественной войны.

Так, в «Истории военного искусства», в частности, указывалось, что подготовка Германии к нападению на Советский Союз сопровождалась широкой дезинформацией проводившейся германским командованием по строго выработанному плану. «Однако гитлеровцам не удалось ввести в заблуждение советских разведчиков, установивших подлинные намерения врага. Выдающаяся заслуга в этом принадлежала Зорге, Маневичу и другим разведчикам»[17].

Имена Рихарда Зорге и Льва Маневича в «Истории военного искусства» оказались рядом случайно.

В 1964 году Зорге было присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно). Естественно, его имя включили в «Историю военного искусства». Это оправдано и закономерно. Однако фамилия советского военного разведчика полковника Льва Ефимовича Маневича оказалась в данном конкретном случае рядом с фамилией Р. Зорге случайно.

Дело в том, что полковнику Л.Е. Маневичу в 1964 году тоже было присвоено звание Героя Советского Союза и его имя также стало известно в СССР. Однако этот замечательный военный разведчик был руководителем нелегальной резидентуры военно-технической разведки в Италии и к добыванию сведений о подготовке фашистской Германии к войне против СССР отношения не имел. В результате предательства Маневич был арестован 12 декабря 1936 года и в начале 1937 года был приговорен туринским судом к 15 годам тюремного заключения.

Фамилий других кадровых военных разведчиков, которые действительно занимались добыванием сведений о подготовке фашистской Германии к нападению на Советский Союз, в 70-х годах в нашей стране никто не знал. Их псевдонимы и реальные фамилии и сегодня все еще мало кому известны.

В 1970 году была опубликована краткая «История Великой Отечественной войны Советского Союза». В этом фундаментальном труде также отмечалось, что «…без объявления войны фашистские орды внезапно вторглись в пределы нашей страны…»[18]. В этом объемном труде также не было сказано ни одного слова о том, что же было сделано советской военной разведкой по предупреждению руководства СССР о грозящей опасности со стороны фашистской Германии.

Многие годы после окончания войны в исторической литературе нападение фашистской Германии на СССР называлось «внезапным», «неожиданным» и «вероломным». Эти характеристики не объясняли, почему же германское вторжение в пределы Советского Союза стало возможным.

Однако именно эти однозначные оценки решали важнейшую идеологическую задачу — они не давали возможности детально проанализировать причины трагического для СССР начала Великой Отечественной войны, снимали ответственность с военно-политического руководства СССР за провал первых оборонительных действий Красной Армии и прямо или косвенно возлагали вину за случив1 гееся на рассвете 22 июня 1941 года на советскую разведку, к которой относились внешняя разведка НКГБ, Разведуправления Красной Армии и ВМФ, разведка Министерства иностранных дел СССР, разведка Народного комиссариата внешней торговли и разведка погранвойск.

В последнее десятилетие XX века ветераны Службы внешней разведки Российской Федерации подготовили и опубликовали многотомное издание, которое получило название «Очерки истории российской внешней разведки»[19]. Авторский коллектив этих «Очерков…», похожих на энциклопедию Службы внешней разведки, убедительно доказал, что «Корсиканец», «Старшина» и другие источники СВР своевременно, точно и достаточно полно докладывали об опасности, которая грозила Советскому Союзу со стороны фашистской Германии.

Какие же сведения о подготовке Германией войны против СССР, в каком количестве, от кого и когда поступали в Разведуправление Красной Армии? Как начальник военной разведки генерал-лейтенант Ф. Голиков распоряжался этими сведениями? Все ли сведения о подготовке Германии к военному походу на Восток докладывались первым лицам советского государства?

В 1990 году впервые в истории военной разведки начальник ГРУ Герой Советского Союза генерал армии П.И. Ивашутин опубликовал в «Военно-историческом журнале» статью, которая называлась «Докладывала точно». Она начиналась с определения самой важной, как считал П.И. Ивашутин, проблемы. «Прошло много лет со времени окончания Великой Отечественной войны, однако до сих пор не потерял своей научной и практической значимости вопрос о том, было ли внезапным нападение фашистской Германии на Советский Союз…

…Тревожная информация о подготовке фашистской Германии к войне против СССР и о лицемерной политике правящих кругов других западных стран стала поступать в 1938-м и особенно с середины 1939 года. Ценность этой информации заключалась в том, что она добывалась в западных и восточных странах, что позволяло представить во всем объеме назревавшую для Советского Союза опасность… Вся поступавшая разведывательная информация своевременно докладывалась руководству партии, государства, Наркомата обороны и Генерального штаба…»[20].

Проблема добывания советской военной разведкой сведений о подготовке Германии к нападению на СССР составляла лишь часть журнальной статьи генерала армии П.И. Ивашутина, которая в основном посвящалась деятельности сотрудников Главного разведывательного управления.

Важным вкладом в разработку проблемы «внезапности нападения фашистской Германии на Советский Союз» и научное исследование результатов деятельности советской военной разведки в 1939—1941 годах является статья кандидата военных наук генерал-полковника А.Г. Павлова «Военная разведка накануне войны»[21]. В этой статье, богатой фактическим материалом, бывший первый заместитель начальника ГРУ делает вывод: «Разведуправление в начале 1940 года располагало данными о возможном развязывании Германией войны против СССР.

А с лета 1939 года, то есть со времени разработки и принятия немцами в июле 1940 года первоначального решения, — конкретными данными о практических мероприятиях немецкого командования в Восточной Пруссии и Польше, свидетельствующими о начале подготовки Германии к войне…»[22]

В статьях П.И. Ивашутина и А.Г. Павлова упоминается доклад бывшего начальника Разведывательного управления генерал-лейтенанта Ф. И. Голикова, подготовленный 20 марта 1941 года. Этот доклад в истории военной разведки предвоенного периода занимает особое место. Выводы, сделанные Голиковым в этом докладе, были ошибочными, что и стало, вероятно, второй причиной неудачной попытки бывшего начальника военной разведки подготовить в 1964—1966 годах рукопись о военной разведке.

Касаясь доклада Ф. Голикова, Маршал Советского Союза Г.К. Жуков в книге «Воспоминания и размышления», опубликованной в 1969 году, писал: «20 марта 1939 года начальник разведывательного управления генерал-лейтенант Ф. Голиков представил руководству доклад, содержащий сведения исключительной важности.

В этом документе излагались варианты возможных направлений ударов немецко-фашистских войск при нападении на Советский Союз. Как потом выяснилось, они последовательно отражали разработку гитлеровским командованием плана «Барбаросса», а в одном из вариантов, по существу, отражена была суть этого плана»[23].

В докладе Голикова действительно говорилось о возможных вариантах военных действий Германии против СССР. Военная разведка докладывала руководству страны о том, что «…для наступления на СССР создаются три армейские группы: 1-я группа под командованием генерал- фельдмаршала Бока наносит удар в направлении Петрограда; 2-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Рундштедта — в направлении Москвы и 3-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Лееба — в направлении Киева. Начало наступления на СССР — ориентировочно 20 мая».

В итоге Г.К. Жуков делает заключение, что «выводы из приведенных в докладе сведений, по существу, снима­ли все их значение»[24].

Действительно, в конце своего доклада генерал Ф.И. Голиков писал:

«1. На основании всех приведенных выше высказываний и возможных вариантов действий весною этого года считаю, что наиболее возможным сроком начала действий против СССР будет являться момент после победы над Англией или после заключения с ней почетного для Германии мира.

2. Слухи и документы, говорящие о неизбежности вес­ной этого года войны против СССР, необходимо расце­нивать как дезинформацию, исходящую от английской и даже, может быть, германской разведки»[25].

Выводы, сделанные Ф. Голиковым, до сих пор удивляют историков. Некоторые из них считают, что разведка не смогла добыть убедительных доказательств подготовки Германии к нападению на Советский Союз, что в немалой степени сказалось на подготовке страны и ее Красной Армии к отражению фашистской агрессии.

В частности, академик Академии военных наук, действительный член Академии военно-исторических наук В. Кирсанов считает, что данные разведки о сроках нападения фашистской Германии на Советский Союз «не были достоверны в том плане, что Германия непременно нападет на СССР в соответствии с относительно точно указанной датой»[26].

Со времени окончания Великой Отечественной войны прошло много лет. Тем не менее вопрос о том, было ли внезапным нападение фашистской Германии на Советский Союз, не теряет своей актуальности и сейчас. Некоторые отечественные историки и обществоведы идеологизировали эту сложную проблему.

Работы, направленные на объективное исследование сведений советской разведки о подготовке Германии к нападению на СССР, и выводы об игнорировании советским руководством этих данных оцениваются не иначе, как «подрыв авторитета советской власти и советского руководства». Считается, что через «критику И.В. Сталина был проложен путь к критике партии, к развенчанию достижений Советской власти и нашей победы в Великой Отечественной войне»[27].