«Почему нам нужна русская классика».

Статья публициста Юрия Емельянова в газете «Правда»

Из окна нашей квартиры в доме по проезду Карамзина видны здания на проезде Одоевского. Чтобы добраться до них, надо миновать улицу Паустовского. Кроме них, в Москве имеется немало улиц, бульваров и аллей, названных в честь выдающихся писателей и поэтов России. Их имена запечатлены в наименованиях семи станций столичного метрополитена.

По страницам газеты «Правда», Юрий Емельянов
2017-01-12 14:59 (обновление: 2017-01-12 16:53)

Москвичи и гости столицы могут увидеть многочисленные памятники и мемориальные доски, посвящённые творцам отечественной литературы, посетить более 20 музеев, в которых собраны свидетельства их жизни и деятельности. А ведь, помимо Москвы, в городах и других поселениях на просторах нашей державы можно найти множество подобных материальных свидетельств уважения к мастерам русского художественного слова, на произведениях которых многие поколения народов России учились воспринимать окружающий мир и осмысливать его.

Открытие в природе источника животворной энергии

Влияние русских литераторов на формирование сознания отечественных и зарубежных читателей объясняется прежде всего выдающимися открытиями, которые они совершили в познании мира, отразив их в превосходной художественной форме. Уже в чудесных стихотворениях, которые мы заучивали в школе, русские поэты знакомили нас со своими тонкими наблюдениями, где не оставались без внимания малейшие детали природной среды. Казалось, их поэтический взор обладал высокой разрешающей способностью самых совершенных оптических приборов. Рассказывая об опустевшем поле, Ф.И. Тютчев заметил даже «паутины тонкий волос», который «блестит на праздной борозде». Отметив «пристальность Тургенева», литературовед М.П. Громов писал, что для него была характерна «различимость пейзажных чёрточек и подробностей, до отдельных травинок, до крапа на птичьем пере». Русские поэты находили необычные образы для того, чтобы как можно выразительнее изобразить жизнь природы. Так, описывая движение снежных потоков во время позёмки, А.А. Фет написал: «Опять серебряные змеи через сугробы поползли».

Создание таких картин требовало тщательного и долгого изучения природы. Своё стихотворение «Болото» А.Н. Майков открывал словами: «Я целый час болотом занялся…» За это время поэт заметил «старый пень, торчащий из воды», «тощие цветы», покрытые «белым пушком», бирюзу незабудок, «порханье белой бабочки залётной», «хлопоты стрекозок голубых вокруг тростинок тощих и сухих» и другие не слишком выразительные предметы, которые «оживляют бедный мир болотный».

Майков восклицал: «Ах! Прелесть есть и в этом запустенье!» Поэт замечал: если раньше его внимание могли захватить лишь виды заснеженных гор и низвергающиеся с них водопады, старинные монастыри и виллы, покрытые плющом и виноградом, то, научившись изучать природу, поэт обнаружил, что родной лес не менее интересен, чем заграничные красоты. Майков делал ещё один вывод: его общение с природой не является односторонним. В последних строках стихотворения он писал, что и в альпийских горах, и в русском лесу с ним «заманчиво… беседует природа».

Да, многие творцы русской литературы, пристально наблюдая за природой, сближались с ней, одушевляли её, по-дружески общались с ней. Они восторженно приветствовали весенние ручьи, «грозу в начале мая» и приход «матушки-зимы». Они восхищались наступлением летнего утра и красотой лунной ночи. Они объяснялись в своей любви к ранней и поздней осени. На лоне природы русские поэты и писатели ощущали прилив свежих сил. Опираясь на личный опыт, они доказывали читателям, что природа способна вооружать человека позитивными эмоциями и возвышенными мыслями. В романе «Война и мир» Л.Н. Толстой рассказал, как покрывшийся листвой старый дуб неожиданно передал погружённому в невесёлые думы Болконскому «весеннее чувство радости и обновления». Излагая в пьесе «Дядя Ваня» взгляды страстного защитника лесов Астрова, Соня убеждённо говорила: «Леса… учат человека понимать прекрасное и внушают ему величавое настроение».

Правоту этих мыслей, запечатлённых в русской литературе, подтверждало свидетельство учёного Н.Н. Миклухо-Маклая. В далёкой Новой Гвинее русскому антропологу было нелегко. После трёх месяцев пребывания там многие продукты у него кончились и остались лишь рис с кэрри и бобы с солью. И вот 3 декабря 1871 года он записал в своём дневнике: «Дождь барабанит по крыше, крыша протекает во многих местах, и вода течёт даже на стол и на кровать… Делать чай… в такие тёмные дождливые ночи, как сегодня, не так просто. Пришлось при сильном дожде пройти в шалаш, набрать там, по возможности, сухих ветвей, зажечь потухнувший от дождя костёр и долго раздувать его; потом, так как в чайнике не оказалось достаточно воды, надо было в темноте и под дождём спуститься к ручью… Ноги скользят, то и дело оступаешься; дождь, уже проникший через две фланелевые рубашки, течёт по спине, делается холодно; снова оступаешься; хватаешься за куст, колешься. Вдруг сверкает молния, освещает своим голубоватым блеском и далёкий горизонт, и белый прибой, капли дождя, весь лес, каждый листок, даже шип, который сейчас уколол руку; только одна секунда — и опять всё черно, мокро и неудобно; но этой секунды достаточно, чтобы красотой окружающего возвратить мне хорошее расположение духа, которое редко покидает меня, если я нахожусь в красивой местности».

Прекрасная природа оказывала на Миклухо-Маклая такое же воздействие, как Гея на Антея из древнегреческого мифа. Достаточно было Антею во время тяжёлого боя с Гераклом дотронуться до земной поверхности, как богиня Земли давала своему сыну мощный заряд новых сил.

Так же влияли на читателей произведения русских поэтов и писателей, в которых они изображали природу. Щедро делясь своими открытиями, которые они сделали в ходе своего общения с природой, русские писатели помогали читателям обрести мощный источник жизненной энергии, из которого те могли черпать силы для преодоления житейских невзгод и трудностей.

Просвечивание человеческих душ открыло губительные недуги

Хотя описания природы занимали немало места в произведениях русской литературы, они, как правило, переходили в размышления о людских судьбах. Стихотворение, которое С.А. Есенин открывал словами «Клён ты мой опавший, клён заледенелый», было посвящено личным переживаниям поэта. «Колокольчики мои, цветики степные», которые грустили «головой качая», служили А.К. Толстому фоном для его рассуждений о прошлом русского народа и его будущем. В центре внимания романов, повестей, пьес и рассказов, сочинённых классиками русской литературы, был человек, которого они изучали с таким же вниманием, как и природу. Поэты и писатели были не только замечательными пейзажистами, но и непревзойдёнными портретистами-психологами. Они оставили нам в наследство огромные собрания реалистических изображений человеческих характеров.

Одна из подобных портретных галерей размещена на страницах чеховской повести «Степь». Запечатлев образы людей, которых Егорушка встретил во время своего путешествия, А.П. Чехов одной или несколькими деталями в облике или поведении человека раскрывает наиболее характерные его черты. Счастливый молодожён Константин Звоныка, забредший к костру путников, улыбался так, «как будто хотел сказать: «Поглядите, какая у меня улыбка». Сознание Варламовым своей «силы и привычной власти над степью» проявлялось «во всём, даже в манере держать нагайку».

Изучение внешнего вида и поведения человека позволяло Чехову раскрыть его внутреннюю противоречивость. Красивый, сильный и жалующийся на скуку Дымов «имел такой вид, как будто он собирался поднять рукой очень тяжёлое и удивить этим весь мир. Его шальной насмешливый взгляд скользил по дороге, по обозу и по небу, ни на чём не останавливался и, казалось, искал, кого бы убить от нечего делать и над чем бы посмеяться». Озлобленный на весь свет Соломон, «судя по его глазам и улыбке, … презирал и ненавидел серьёзно, но это так не шло к его ощипанной фигурке».

Чехов словно просвечивал человеческие души, выявляя их сильные и слабые стороны. Однако не только этому профессиональному врачу, но и многим другим его коллегам по литературному цеху, не имевшим медицинского образования и опыта врачебной работы, удалось поставить точные диагнозы душевного нездоровья, обнаружив его даже у внешне благополучных людей. Ведь А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь и М.Ю. Лермонтов, а затем И.С. Тургенев, Ф.М. Достоевский, Л.Н. Толстой установили наличие опасных недугов в душах главных героев своих романов.

Порой обнаруженные русскими писателями отклонения от духовного здоровья не укладывались в привычные представления о нарушениях норм общественного поведения или морали, но они были не менее губительны для носителей таких болезней и вредны для окружающих. Рассказ Н.В. Гоголя о ссоре между Иваном Ивановичем и Иваном Никифоровичем позволил ему показать процесс измельчания человеческих натур и прийти к печальному выводу: «Скучно на этом свете, господа!»

На примере Манилова Гоголь показал, что деградация личности может дойти до полного опустошения, хотя этот болезненный процесс искусно прикрывался изящными светскими манерами. Диагноз, поставленный Гоголем Манилову и подобным ему носителям опасного заболевания, звучал так: «Люди так себе, ни то ни сё, ни в городе Богдан ни в селе Селифан». Подробно разобрав характер Манилова на протяжении целой главы в «Мёртвых душах», автор описал «маниловщину», проявления которой сохранились и в последующие столетия.

Открыв в «Ревизоре» другое общественное заболевание — «хлестаковщину», Гоголь не только высмеял пустого человека, но и показал, как и почему первые люди провинциального городка приняли «фитюльку, тряпку… за важного человека». Посвятив целый роман погружению в беспробудную лень милейшего Ильи Ильича, И.А. Гончаров установил ещё одно опасное заболевание — «обломовщину». Некоторые аномалии человеческого духа стали известны по фамилиям или прозвищам персонажей рассказов А.П. Чехова: «Унтер Пришибеев», «Хамелеон», «Человек в футляре». Катастрофические отклонения от здорового состояния сильных мира сего описал М.Е. Салтыков-Щедрин в своих сатирических изображениях градоначальников, помпадуров и помпадурш. Ещё раньше деформации человеческих натур, в том числе среди гражданских и военных служащих, заметил А.С. Грибоедов.

Открытие бедствий народа и его духовных богатств

Обратив внимание на имевшиеся в обществе людские пороки, русские писатели не ограничивались объективными диагнозами. Они страстно переживали за тех, кто стал жертвами общественной несправедливости и душевной глухоты власть имущих. Рассказ Гоголя о несчастьях Акакия Акакиевича так повлиял на последующих писателей России, что, объясняя своё творчество, они говорили: «Мы все вышли из гоголевской «Шинели». Они не просто подробно, а с душевной болью описывали подлинную жизнь бедных, униженных и оскорблённых.

Именно так Д.В. Григорович знакомил читателей с печальными судьбами Антона-Горемыки, сироты Акулины, Бобыля и других крестьян, составлявших подавляющее большинство населения страны. В своём очерке «После урожая» Г.И. Успенский замечал: «Какая масса затруднений наваливается на крестьянскую женщину из-за одного только гроша, на который можно купить иголку, необходимую в семье постоянно! И оказывается, что бывают моменты, когда невозможно купить иголку, нет гроша, нужно идти в люди, просить, кланяться!» Или вот И.А. Бунин в повести «Деревня» устами своего героя Тихона Ильича размышлял: «Господи Боже, что за край! Чернозём на полтора аршина, да какой! А пяти лет не проходит без голода. Город на всю Россию славен хлебной торговлей — ест же этот хлеб досыта сто человек во всём городе». Обрисовывая в той же повести ужасающую антисанитарию деревенской жизни, Бунин писал, что зимой в деревне неизбежно начинались «повальные болезни: оспа, горячка, скарлатина». В своей повести «Молох» А.И. Куприн сравнил смертность рабочих Донбасса, вызванную тяжёлыми условиями труда и авариями, с массовыми человеческими жертвоприношениями финикийским богам.

Заучивая стихи Н.А. Некрасова, дети со второй половины XIX века повторяли в школьных классах: «Где народ, там и стон…» Хотя многие авторы стояли вроде бы в стороне от политики, они учили своих читателей умению ставить себя на место бедных и угнетённых, разделять их страдания. Реалистические произведения русских писателей, подкреплённые точными фактами, готовили почву для грядущих революционных перемен во имя построения общества социальной справедливости.

Привлекая симпатии к бедствующему народу, создатели русской литературы помогали читателям преодолевать социальные барьеры и ломать сложившиеся предрассудки. Одновременно они обучали своих читателей народному языку и приобщали их к народной мудрости. На примере беседы Базарова с крестьянами Тургенев показал нелепость высокомерного снобизма горожан, вздорность их стереотипных представлений о крестьянах. Герой рассказа Куприна «Болото» студент Николай Сердюков возмущается примитивными суждениями землемера Жмакина о крестьянах: «Вы сегодня утром говорили, что мужик глуп, что мужик ленив, мужика надо драть, мужик раздурачился. Говорили вы это с ненавистью… Сказать, что мужик глуп! Послушайте, как он говорит о погоде, о лошади, о сенокосе. Чудесно: просто, метко, выразительно, каждое слово взвешено и прилажено… У народа своя медицина, своя поэзия, своя житейская мудрость, свой великолепный язык».

Как Н.В. Гоголь восхищался выразительностью народной речи, а А.Н. Островский и Н.С. Лесков вводили её в свои произведения! Городской мальчик из рассказа Чехова «День в деревне» изумлялся тому, сколько могут рассказать о растениях, животных, природных явлениях и как точно могут предсказывать перемены в погоде простые крестьяне.

Провозглашая веру в интеллектуальную одарённость людей из народа, Некрасов утверждал: «Не бездарна та природа,/ Не погиб ещё тот край, / Что выводит из народа / Столько славных, то и знай».

В этом стихотворении поэт напоминал о превращении «архангельского мужика» в великого учёного. За сто с лишним лет до этого сын поморского рыбака М.В. Ломоносов высказал убеждённость в том, что «может собственных Платонов / И быстрых разумом Невтонов / Российская земля рождать».

В то время, когда немало учёных мужей появилось в России, Чехов обратил внимание не только на их научные достижения, но и на их «высшую нравственную силу». В своём очерке, посвящённом памяти Н.М. Пржевальского, Чехов писал: «Недаром Пржевальского и Миклухо-Маклая… знает каждый школьник и недаром по тем путям, где проходили они, народы составляют о них легенды… Их личности — это живые документы, указывающие обществу, что, кроме людей, пишущих… дешёвые диссертации, развратничающих во имя отрицания жизни и лгущих ради куска хлеба, что, кроме скептиков, мистиков, психопатов, иезуитов, философов, либералов и консерваторов, есть ещё люди иного порядка, люди подвига, веры и ясно сознанной цели… Такие люди, как Пржевальский, дороги особенно тем, что смысл их жизни, подвиги, цели и нравственная физиономия доступны для понимания даже ребёнка. Всегда так было, что чем ближе человек стоит к истине, тем он проще и понятнее».

Русские писатели указывали, что «высшей нравственной силой» обладали не только выдающиеся исследователи, но также люди, простые и незаметные. В вагоне поезда Некрасов рассказал сыну генерала о том, как терпеливо долбили мёрзлую землю безымянные строители первой железной дороги в России. Поэт советовал Ване: «Эту привычку к труду благородную / Нам бы не худо с тобой перенять…/ Благослови же работу народную / И научись мужика уважать». На ярких примерах Лев Толстой показал, как терпеливо и самоотверженно выполняли свой воинский долг обычные солдаты и офицеры русской армии. Во множестве своих произведений Некрасов раскрыл необыкновенную духовную силу простых русских женщин, терпеливо справлявшихся с тяготами повседневной жизни и преодолевавших внезапно возникшие тяжёлые испытания.

«Напыщенные собой» представители «верхов общества» вызывали насмешку или возмущение русских писателей. Им была глубоко чужда идея «сверхчеловека», воплощённая в их время в культе Наполеона. Поэтому Толстой раскрывал пустоту и обречённость французского претендента на мировое господство, а Достоевский на примере Раскольникова доказывал гибельность тех, кто увидел в деяниях Бонапарта обоснование для проповеди вседозволенности. Русские классики убедительно показывали, что победу часто одерживали скромные люди, готовые пойти на жертвы и поступиться своими интересами, но не принципами, в которые они твёрдо поверили. Подчинив свои чувства нравственному долгу, Татьяна Ларина оказалась выше блистательного светского льва Евгения Онегина. Научившись беречь «честь смолоду», Петруша Гринёв не сробел перед грозным Пугачёвым, а невеста Петруши, скромная Маша, не побоялась перечить императрице Екатерине, сумев переубедить всевластную самодержицу.

Когда забывают русскую литературу

Стремясь помочь своим читателям достичь вершин умственного и духовного совершенства, авторы русских романов, повестей, пьес и рассказов нередко показывали, как их герои блуждали в поисках идеала и спотыкались на трудном пути. В своём рассказе «Огни» Чехов показал, как инженер Ананьев после мучительных размышлений вынужден был признать «свою ненормальность и круглое невежество». Инженер осознал, что он «ещё не начал мыслить и даже понятия не имел о том, что значит серьёзная мысль», что у него «не было ни убеждений, ни определённого нравственного кодекса, ни сердца, ни рассудка; всё умственное и нравственное богатство моё состояло из специальных знаний, обрывков, ненужных воспоминаний, а психические движения мои были несложны, просты и азбучны…»

С такого самокритичного признания инженер начал постигать духовные и умственные принципы, которые ему были прежде неведомы. Такая самокритичность характерна для лучших представителей русской мысли. Великий учёный И.П. Павлов руководствовался следующим принципом: «Никогда не стыдись признать себе, что ты — невежда».

Но готовы ли повторить самокритичные суждения инженера Ананьева и прославленного Павлова многие современные люди, обладающие аттестатами и дипломами об окончании разных учебных заведений, вооружённые смартфонами, с помощью которых можно немедленно получить разнообразную информацию, и нередко стремящиеся облагодетельствовать миллионы пользователей Интернета своими соображениями по самому широкому кругу актуальных проблем человечества? Нужны ли им советы русских классиков и методы, которые те успешно применяли для изучения человеческой души и познания мира? Все или хотя бы большинство наших современников испытывают неодолимую потребность в произведениях великих русских писателей и поэтов?

Нет сомнения, что подавляющее число нынешних жителей нашей страны сдавали в школах экзамены по русской литературе, ходили по улицам с именами русских писателей и видели памятники и мемориальные доски в их честь. Однако о том, что многие из этих современников наших, включая высших законодателей России и журналистов из ведущих новостных каналов, обладают лишь приблизительными сведениями о русских классиках и их творениях, свидетельствовала широко растиражированная беседа депутата Госдумы Наталии Поклонской с ведущей радио «Вести FM» Анной Шафран. Оказалось, что обе дамы не могут отличить пьесу Грибоедова от стихотворений Лермонтова, а также от высказываний генералиссимуса А.В. Суворова. Это не мешает средствам массовой информации вовсю популяризировать суждения Поклонской об истории, о которой она имеет столь же туманное представление, как и о русской литературе.

Забвение классической литературы началось, увы, задолго до появления на свет указанных выше дам, и это происходило постепенно, по мере того, как в произведениях, выученных на уроках литературы, перестали видеть ценность для современной жизни. После призыва ЦК на XIX съезде КПСС: «Нам нужны советские гоголи и щедрины» в «Крокодиле» была опубликована эпиграмма Ю.Н. Благова на анонимного бюрократа, который говорил: «Нам нужны подобрее щедрины / И такие гоголи, чтобы нас не трогали». О том, что такую позицию занимали не отдельные чиновники, свидетельствовало явное нежелание многих людей, в том числе весьма влиятельных, замечать рост заболеваний, которые в своё время были тщательно изучены русскими писателями.

Разрушению великой Советской державы во многом способствовали широкое распространение «маниловщины» и превращение миллионов «хамелеонов» в новых смердяковых, готовых приветствовать победу зарубежных держав над Россией. Новые ноздрёвы сочиняли фантастические версии о прошлом страны, по сравнению с которыми бледными казались байки вруна-помещика про Чичикова. Новые хлестаковы возглавили влиятельные политические партии. В заболевшем обществе миллионы людей слепо верили патологическим лгунам и не замечали повсеместного обмана. Отчасти по этой причине число ворующих чиновников, описанных Гоголем, и масштабы их хищений возросли многократно. Измельчание человеческих натур под влиянием широко пропагандируемых заземлённых ценностей и назойливой коммерческой рекламы приняло характер эпидемического бедствия!

«Мистики, психопаты, либералы и консерваторы», засилье которых в российском обществе конца XIX века отмечал Чехов, получили неограниченные возможности для манипуляции общественным сознанием. Через средства массовой информации они с яростью отвергали идеи социальной справедливости, объявив их пропагандой жестокости и насилия. Память о великих свершениях страны всё более опошлялась и очернялась. Вместо сострадания к миллионам бедных и униженных, появившихся в «обществе свободного предпринимательства», теперь широко распространяется презрение к «лузерам», как стали именовать «неудачников». Ориентация на порядки других стран, зарубежные ценности и заграничный стиль общения сопровождалась безудержным вторжением иностранной лексики, которая чуть ли не совсем вытесняет родную речь…

Возвеличивание русской литературой скромного и высоконравственного человека сменилось разнузданной рекламой самодовольных бахвалов и людей, занимающихся эпатажем. Поражаясь последним сообщениям о жестоких преступлениях подростков и об их садистских деяниях, нельзя закрывать глаза на то, какие глубокие корни в общественном сознании обрели крайний эгоизм, наглая спесь, культ вседозволенности.

Хотя по-прежнему произведения русских классиков читают, особенно после их экранизации, но многие читатели и телезрители видят в них лишь творения ушедшего времени, не имеющие отношения к современности. По мере того, как шедевры русской литературы стали казаться старомодными, утрачивались поучения, которые преподали нам их творцы, и мышление людей понесло существенные потери. Пристальная наблюдательность ко всем проявлениям жизни и умение разглядеть глубокие противоречия в человеческих натурах заменяются упрощёнными суждениями и шаблонными ярлыками. В публикациях и комментариях к ним пользователей Интернета, написанных в развязном тоне, в выступлениях политических деятелей на телефорумах преобладают оценки, по сравнению с которыми характеристики, выданные Собакевичем своим знакомым, выглядят образцами хорошего тона и изящной словесности. Популяризация же малограмотных или просто глупых, но безапелляционных оценок, которые изрекают разрекламированные авторитеты, оглупляет людей, атрофирует у них способность к самостоятельному мышлению.

Пострадала даже опоэтизированная русской литературой родная природа. Чехов, оплакивавший устами Астрова судьбу русского леса, ужаснулся бы, узнав об ущербе, нанесённом пожарами лесам страны в последние годы. Небывалый масштаб этих бедствий стал результатом катастрофического разрушения лесного хозяйства. Общение с природой затруднилось, а то и стало недоступным для многих по мере бешеного роста цен на транспортные услуги и жильё для летнего отдыха. Непрекращающийся захват угодий новыми богачами сократил размеры земель, которые были любимыми местами для прогулок миллионов людей. Даже любование природой стало предметом эксплуатации, что видно из содержания рекламных роликов, прославляющих достоинства автомашин и машинного масла на фоне прекрасных пейзажей.

По этим причинам методы восприятия мира и его познания, которые были открыты и применены мастерами русского художественного слова, как никогда востребованы в борьбе за истинное возрождение нашей страны. Я думаю, эту борьбу надо начинать с самого себя. Каждая книга классика русской литературы, внимательно прочитанная и прочувствованная, может стать бесценным подспорьем для любого из нас. Надо по-честному признаться самому себе, что какие-то произведения русских классиков оказались нами не прочитанными. Такое признание лишь откроет нам возможность впервые познакомиться с замечательными творениями художественной литературы. Также не следует поддаваться иллюзии, будто мы прочно запомнили то, что было заучено в школе или прочитано в юности. Память человеческая не надёжна и перечитывание великих произведений поможет нам вернуть их нашему сознанию. Кроме того, накопление жизненного опыта позволит обнаружить новые ценности даже в, казалось бы, знакомом произведении.

Не стоит откладывать возвращение к русской классической литературе. Когда же надо взять в руки книгу русского классика? Думаю, что это можно сделать уже сегодня.