Об издержках культурного обрезания. К 50-летию фильма «Четыре танкиста и собака»

Уважаемые читатели!
Пятьдесят лет назад, в 1966 году, на экраны Польской Народной Республики вышел телефильм «Четыре танкиста и собака». Десять лет назад, в 2006 году, его демонстрация на польском телевидении была запрещена.
О том, почему данный польский опыт культурно-исторической политики представляется крайне полезным и поучительным для нас – ниже.

…Собственно фильм, если коротко, представляет собой польский развёрнутый в сериал аналог отечественного «В бой идут одни старики». Вместо эскадрильи танковое соединение, вместо «Смуглянки» и «Нiч яка мiсячна» – «Deszcze niespokojne», но суть та же. На войне люди, хорошие и нормальные человеческие люди, остаются людьми. То есть шутят, поют, мечтают, влюбляются. При этом – и погибая, и скорбя, и сражаясь.
Экипаж танка Т-34-85 «Рыжий» – трое поляков, один грузин по фамилии Саакашвили (что сегодня выглядит особенно горько в свете перемен в дружбе народов) и немецкая овчарка Шарик – в течение трёх серий и 21 эпизода переживают то, что можно назвать «военным бытом» вперемежку с военными приключениями, освобождая свою страну и доходя до Германии.
В Польше в течение двадцати с лишним лет фильм имел такой же безусловный статус, как «старики» или Штирлиц у нас: обычно его показывали в начале учебного года или во время осенних каникул по центральному телевидению.
У нас этот сериал тоже полюбили. Больше того – его полюбили даже в ГДР, где он шёл с большим успехом, потому что все нацисты там были изображены схематичнее и абстрактнее, чем положительный пацифист обер-ефрейтор Кугель.
Однако между «Танкистами» и «Стариками» есть и ещё одна, может быть главная разница. В отличие от «Стариков», записать «Танкистов» в золотой фонд мировой масс-культуры на сегодня невозможно. Причина проста: «Танкистов» оттуда выбросили на мороз сами держатели польской ячейки в данном фонде. После десятилетий любви Польша решила, что это плохой, негодный фильм.
Как это было: после наступления «новых времён» поначалу было не до любимого фильма. Новые, резко антисоветские и по факту антироссийские культурные власти Польши занимались более важными вещами – отлавливали и люстрировали агентов социалистических спецслужб в своей среде, создавали Институт Национальной Памяти и вообще были заняты оргвопросами.
До танкистов с собакой их руки дотянулись только спустя полтора десятка лет. Опираясь на два письма от возмущённой антисоветской общественности, руководство польского телевидения объявило, что сериал «Четыре танкиста и собака» перевирает и очерняет историю Польши. И выбросило его из осенней сетки вещания.
Кстати, менее известен факт, что вместе с танкистами тогда вылетел и польский аналог «Семнадцати мгновений весны» – тоже отлично известный нашему зрителю «Ставка больше чем жизнь».
Картина вернулась на экраны два года спустя – причём в потрясающем виде, примерно как «Майн Кампф» в Германии, новое издание которого на три четверти состоит из разоблачающих примечаний. К каждому из двух десятков эпизодов опасных лживых «Танкистов» Институт Национальной Памяти пририсовал по разъяснительному и разоблачительному ролику. Так теперь и крутят время от времени.
…А теперь – собственно о том, почему нам это интересно, уважаемые читатели.
Вспомним, что нечто похожее десятки, сотни, тысячи раз призывали произвести над советским героическим военным кинематографом и у нас. Но, несмотря ни на что, даже когда на дворе была самая густая тьма 90-х, а призывающих были сотни и тысячи, и многие даже при должностях – ни у кого из них в итоге руки до запрета Штирлица и музыкальной эскадрильи капитана Титаренко.
Произошло это, надо думать, по очень простой причине.
Вырезание из народного сознания Победы в Великой Отечественной войне было не под силу не только тысячам «колониальных медиа-чиновников», которые друг на друга лезли, добиваясь права чабанить быдло и промывать ему мозги через ТВ. Вырезать Победу было не под силу вообще кому-либо – разве что вместе с самим народом.
Штука вся в том, что именно Победа была и остаётся «точкой сборки» нынешней версии нашего народа (причём существующей сегодня сразу в нескольких вариантах – от белорусской до казахстанской). И вырезать её значило бы подрубить народу «причины существования».
Правоту данной мысли доказывает, кстати, с безжалостной ясностью пример Украины, где Победу себе отрезали.
Ну вот. А у поляков выбор был. Польский народ мог существовать и как народ-победитель, и как народ-жертва (в этой роли у него тоже многовековой опыт). И Польша, выбирая, быть ей победителем Второй Мировой или проигравшей, свой выбор сделала в пользу последнего варианта. Рассудив – возможно, тактически очень даже неглупо – что быть проигравшими в нынешнюю эпоху выигрышнее.
Собственно, флаг в руки.
Мы, в общем, не можем ругать польское общество за этот выбор – потому что у нас, слава Богу, другая история и другая судьба. И наша судьба не ставит нас перед необходимостью валить памятники тем, кто освобождал когда-то нашу землю от фашистов, чтобы как-то «свести внутренний баланс».
Это полякам, а не нам теперь иметь дело с тенями солдат Войска Польского, а также с тенями шестисот тысяч советских солдат, погибших при освобождении их страны.
И это им, а не нам, кстати, иметь дело с теми последствиями своего выбора, которые ещё не просматриваются сегодня, но без сомнения ждут их впереди.
Ведь история-то, как ни странно, не кончилась.