Для чего заставляют людей взвешивать на весах совести и права поступки публичных фигур российской власти

Какие-то глупые инциденты сопровождают в последнее время самые популярные фигуры российской власти. Вроде бы никаких нарушений никто не совершал. И руководствовались все исключительно благими и вполне объяснимыми побуждениями. Только вот у широкой общественности поступки официальных лиц почему-то в который раз не встречают должного понимания, на которое эти самые лица, видимо, рассчитывали.

Нет ничего противозаконного и просто дурного в том, что прокурор Крыма Наталья Поклонская прошла в колонне «Бессмертного полка» с иконой Николая II. Тем более что она объяснила это просьбой ветерана. Но, честно говоря, нет ничего странного и в последующей бурной реакции в СМИ. Ибо, как ни объясняй, к участникам Великой Отечественной Николая II отнести никак не получится. При всём желании и доброй воле. Поклонская может быть монархисткой, но «Бессмертный полк» в любом случае не был задуман как место для демонстрации политических убеждений. Если следовать этой логике, Зюганов должен был пройти с портретом Маркса, Энгельса или Владимира Ильича. Оснований столько же.

И сотрудничество с Финляндией нужно укреплять. Только, наверное, не за счёт Маннергейма, который, как ни крути, несмотря на все его заслуги перед Россией в Первую мировую, во Второй мировую воевал на стороне Гитлера и участвовал в блокаде Ленинграда. Можно подумать, за всю историю российско-финских отношений для такого акта не нашлось другой, менее дискуссионной фигуры. Реакция населения в этом случае была совершенно закономерной и предсказуемо негативной. По крайней мере, повесить мемориальную доску с именем Маннергейма именно в Санкт-Петербурге, а, скажем, не в Москве, – значит заведомо и осознанно провоцировать общественное недовольство. Вопрос только, зачем надо было это делать. Чтобы настоять на своём и продемонстрировать, кто в доме хозяин? Кому? Блокадникам, их детям и внукам?

Карла Густава Маннергейма можно понять как человека. Можно по-человечески оправдать его поступки. Тем более что и в судебном порядке он также был оправдан. Но принять его в качестве мемориальной доски на ленинградской улице очень трудно. Для чего заставлять людей взвешивать на весах совести и права его поступки? Зачем делить общество на его обвинителей и защитников? Тем более что в роли первых была главным образом безымянная общественность, а в роли последних пришлось выступать министру культуры и руководителю Администрации Президента.

Что же касается астаховского «как поплавали?», то, видимо, есть и такой, психологически объяснимый, вариант общения с пострадавшими детьми: не действовать им на нервы очередной порцией сочувствия, а постараться разрядить обстановку. Но как раз с точки зрения психологии стоило принять во внимание не только реакцию непосредственных участников, которые, судя по видеозаписи, всё же ждали от омбудсмена совсем не шуток. Следовало бы просчитать и резонанс в широкой публике, и без того шокированной происшедшим, возмущённой и разгневанной до глубины души именно поведением чиновников в этой трагедии. Есть ситуации, в которых юмор кажется оскорбительным, и гибель детей на Сямозере – одна из них.

Первое побуждение – увидеть за народным недоумением и бурным обсуждением подобных поступков официальных лиц происки «пятой колонны». Дескать, из мухи делают слона и раскачивают общество. Что ж, очень может быть. Внесистемная оппозиция, разумеется, с восторгом воспользовалась поводом, поданным ей прямо на блюде. Правда, непонятно, для чего же было давать ей этот повод.

С другой стороны, государственные деятели – тоже живые люди, со своими симпатиями и предпочтениями, которые, безусловно, определённое влияние на их действия всё-таки оказывают. Не могут не оказывать. К тому же после «демократии» 90-х, плавного подъёма 2000-х и «тучных» 2010-х сразу войти в политический режим «штопора» не у всех получается. Натура, привыкшая к свободе, боевую дисциплину воспринимает как нечто негативно-ограничительное и неосознанно может сопротивляться. Не все, к сожалению, понимают, что отныне каждое слово, решение и поступок могут стать искрой в пороховом погребе. И тогда будет неважно, был там этот порох изначально или его по-быстрому изготовили специально для подходящего случая.

В общем, ключевой вывод, который можно сделать из трёх вышеназванных происшествий (всё же не хочется считать их инцидентами), – тот, что в них получилось чересчур много сторон. Да, хотелось бы, чтобы российское общество было более единым. Но раз уж оно таковым не является, испытывать его на прочность правящим кругам, наверное, не обязательно, потому что за них это сделает противник. Собственно, он это практикует каждый день.

Иначе говоря, надо, извините, соображать, что поступки власть имущих всегда предполагают несколько трактовок: их собственную, «верхушечную»; публичную, или «народную»; наконец, оппозиционную. И чем оригинальнее поступок, тем шире будет «вилка» между версиями. Соответственно, будет шириться и непонимание, а вслед за ним и раскол. А наше общество, не так давно избавившееся от долго внушаемого нам чувства стыда за свою державу, пока ещё не консолидировано до той кондиции, когда нетривиальные поступки официальных лиц будут восприниматься без излишнего резонанса. Кстати, именно слово «раскол» употребил в своей статье Пётр Акопов, защищавший Поклонскую.

В условиях спокойного капитализма, толерантного постиндустриализма и даже знакомого нам развитого социализма такие акции, безусловно, воспринялись бы куда мягче. Однако на войне как на войне. Мир пока что, к сожалению, не столь дружествен к России, как того хотелось бы. Санкции, информационные атаки, бесконечные провокации, часто с невинными жертвами, – всё это однозначно действует на нервы населению. Возможно, шутливые реплики Астахова, икона в руках крымского прокурора и доска Маннергейма в Петербурге как раз и были задуманы – осознанно или подсознательно, – для того, чтобы общество перестало красить всё в чёрное, белое или красное. Но момент для обучения населения объективности, кажется, выбран не очень удачно. Неоднозначности нам и без того хватает выше крыши.

В общем, стоя на тонком политическом льду, не надо выделывать на нём «неловкие фигуры речи», так как можно запросто провалиться. А находясь на переднем крае фронта и принимая на себя шквальный огонь противника, не стоит демонстративно подставляться под пули. Могут подстрелить. 

Источник: https://cont.ws/post/308649