Летом 1945 года поражение милита­ристской Японии в развязанной ею войне уже было неминуемо. Однако «партия войны» в руководстве этой страны не желала сдаваться, готовя народ к решающему сражению на территории метрополии. Стремясь предотвратить бессмысленную ги­бель людей, главы противостоящих Японии государств — США, Велико­британии и Китая опубликовали 26 июля 1945 года Потсдамскую декла­рацию, в которой излагались условия безоговорочной капитуляции Японии. После объявления войны мили­таристской Японии к Потсдамской декларации присоединился и Совет­ский Союз. В 10-м пункте деклара­ции указывалось: «Мы не стремимся к тому, чтобы японцы были порабо­щены как раса или уничтожены как нация, но все военные преступники, включая тех, которые совершили зверства над нашими пленными, должны понести суровое наказание».

К моменту публикации Пот­сдамской декларации мир уже знал о решении союзников провести Международный военный трибунал над бывшими руководителями гитлеровской Германии. Это побуж­дало противников капитуляции из числа высокопоставленных япон­ских военных, страшась расплаты за совершенные военные престу­пления, поставить на карту судьбу всей нации. Был выдвинут лозунг «Итиоку гёкусай» — «Сто миллио­нов погибнут как один». Именно их оппозиция прекращению войны и угроза военного переворота за­ставили главу японского прави­тельства отвергнуть Потсдамскую декларацию.

Вопреки насаждаемому на За­паде и в Японии мнению японское военно-политическое руководство не собиралось капитулировать по­сле атомных американских ударов по Хиросиме и Нагасаки. К этому их вынудили не атомные бомбы, а вступление в войну одолевших мощнейшую военную машину Гер­мании Вооруженных сил Совет­ского Союза. В императорском ре­скрипте от 17 августа 1945 года «К солдатам и матросам» главнокоман­дующий японскими армией и фло­том генералиссимус Хирохито, не упоминая атомные бомбардировки, указал: «Теперь когда в войну про­тив нас вступил и Советский Союз, продолжать сопротивление… оз­начает поставить под угрозу саму основу существования нашей им­перии».

После объявления по радио им­ператорского решения о капитуля­ции на несколько дней и ночей не­бо над Токио заволокли тучи дыма и пепла. Дымили трубы японских министерств и ведомств, где по приказу правительства и командо­вания армии и флота в лихорадоч­ной спешке сжигались документы и другие свидетельства военных преступлений милитаристского ре­жима…

ПОВИННЫ В ГИБЕЛИ МИЛЛИОНОВ

3 мая 1946 года в столице Японии начал работу Международный воен­ный трибунал для Дальнего Восто­ка. Всего было 29 обвиняемых япон­ских военных преступников. Среди них бывшие премьер-министры, ми­нистры, военачальники, дипломаты, идеологи японского милитаризма и фашизма. Часть из них, дабы из­бежать кары за содеянное, совер­шили ритуальные самоубийства.

В результате была доказана ви­на большинства подвергнутых суду трибунала. Однако неоспоримые факты и свидетельства чудовищ­ного геноцида китайского и дру­гих восточноазиатских народов не вызвали у подсудимых раскаяния и покаяния. Они до последнего от­рицали свою вину, ссылаясь на не­знание изобличающих их фактов и документов или свою «забывчи­вость». Эту тактику всемерно под­держивали защитники подсудимых, среди которых было немало амери­канцев. Адвокаты прибегали к все­возможным уловкам и нечестным приемам: запугивали свидетелей, склоняли их к заведомо ложным показаниям в пользу своих клиен­тов, подтасовывали факты и доку­менты, давали им ложную интер­претацию.

Однако все уловки были тщетны и не могли ввести в заблуждение ни судей, ни мировую общественность. Приговор Токийского трибунала, в частности, гласил: «Массовые убийства военнопленных, граждан­ских интернированных лиц, боль­ных, раненых, медицинского пер­сонала госпиталей и гражданского населения были обычным явлением на всем протяжении Тихоокеанской войны… Избиения и пытки всех видов, убийства без суда захвачен­ных в плен летчиков, даже людоед­ство — все это только часть зверств, доказательства которых были пред­ставлены трибуналу. Эти убийства совершались по специальным при­казам высших инстанций, генераль­ного штаба армии, военного коман­дования…»

Чудовищные варварства, труд­носовместимые с утонченной культурой японской нации, были обыденными для шовинистически воспитанных японских вояк. В раз­деле приговора, озаглавленном «Вивисекция и каннибализм», чита­ем: «К концу Тихоокеанской войны японская армия и флот скатились до каннибализма, поедая части тел убитых ими союзных военноплен­ных. Японский военнопленный при допросе показал: «10 декабря 1944 г. штабом 18-й армии был издан при­каз, которым войскам разрешалось есть мясо умерших союзников, но не разрешалось поедать сво­их мертвецов.» Иногда людоед­ство обставлялось для офицеров торжественными церемониями, имело место во время празднеств. Даже офицеры в ранге генералов и контр-адмиралов принимали в этом участие (суп из мяса убитых пленных подавался к столу японцев рангом ниже офицера)… Эта ужас­ная практика применялась и тогда, когда имелся выбор, а не в силу не­обходимости».

Хотя развязанные Японией в Китае, Юго-Восточной Азии и на Тихом океане войны нередко рас­сматриваются как периферийные театры Второй мировой войны, в действительности по числу жертв они превосходили потери на Евро­пейском континенте. По китайским данным, по вине японских захват­чиков погибли, были замучены, умерли от ран, болезней и голода от 30 до 35 миллионов китайцев. В одной только Нанкинской рез­не за несколько дней были убиты около 300 тысяч жителей этого го­рода, в основном старики, женщины и дети. Сотнями тысяч гибли от японских бомб, снарядов, пуль и штыков безвинные жители стран Юго-Восточной Азии — вьетнамцы, филиппинцы, бирманцы, индонезий­цы и другие.

«СТРАТЕГИЯ СПЕЛОЙ ХУРМЫ»

Также трибуналом был доказан и агрессивный характер политики официального Токио в отношении Советского Союза. В приговоре констатировалось: «Трибунал счи­тает, что агрессивная война против СССР предусматривалась и плани­ровалась Японией в течение рас­сматриваемого периода, что она была одним из основных элементов японской национальной политики и что ее целью был захват террито­рии СССР на Дальнем Востоке». Не соглашаясь с этим, адвокаты подсу­димых утверждали, что Япония яко­бы выполняла условия заключен­ного в апреле 1941 года советско-японского Пакта о нейтралитете. При этом они пытались, отведя от­ветственность от Японии, обвинить Советский Союз в нарушении Пакта о нейтралитете, используя для этого факт объявления СССР по просьбе и согласованию с союзными США и Великобританией войны Японии. Однако трибунал не принял возра­жения защиты японской стороны и пришел к заключению: «Очевид­но, что Япония не была искренней при заключении Пакта о нейтрали­тете с Советским Союзом и, считая свои соглашения с Германией более выгодными, подписала Пакт о ней­тралитете с тем, чтобы облегчить себе осуществление планов нападе­ния на СССР. Доказательства, пред­ставленные трибуналу, указывают на то, что Япония, будучи далеко не нейтральной, оказывала значитель­ную помощь Германии».

Уже 22 июня 1941 года, в день начала гитлеровской агрессии про­тив СССР, подписавший лишь два месяца назад советско-японский Пакт о нейтралитете министр ино­странных дел Японии Ёсукэ Мацуока, срочно прибыв к императору Хирохито, стал настойчиво пред­лагать незамедлительно напасть на Советский Союз. Стремясь рассеять опасения микадо, он убеждал: «Надо начать с севера, а потом пойти на юг. Не войдя в пещеру тигра, не вы­тащишь тигренка. Нужно решиться».

Вопрос о нападении на СССР ле­том 1941 года детально обсуждался на состоявшемся 2 июля импера­торском совещании (годзэн кайги). Выступивший на совещании пред­седатель тайного совета (консуль­тативный орган при императоре) Кадо Хара заявил: «Война между Германией и Советским Союзом действительно является историче­ским шансом Японии… Я желаю, чтобы мы напали на Советский Со­юз. Кто-то может сказать, что в свя­зи с Пактом о нейтралитете это бы­ло бы неэтично. Если мы нападем на него, никто не сочтет это пре­дательством. Я с нетерпением жду возможности для нанесения удара по Советскому Союзу. Я прошу ар­мию и правительство сделать это как можно скорее. Советский Союз должен быть уничтожен».

Императорским совещанием бы­ла принята секретная Программа национальной политики империи, в которой закреплялось следую­щее решение: «Наше отношение к германо-советской войне будет определяться в соответствии с ду­хом Тройственного пакта (военный союз Германии, Японии и Италии). Однако пока мы не будем вмеши­ваться в этот конфликт. Мы будем скрытно усиливать нашу военную подготовку против Советского Союза, придерживаясь независимой политики… Если германо-советская война будет развиваться в направ­лении, благоприятном для империи, мы, прибегнув к вооруженной си­ле, разрешим северную проблему и обеспечим безопасность север­ных границ». Это решение напасть на СССР в момент его ослабления в борьбе с гитлеровской Германией получило в Японии название «стра­тегии спелой хурмы».

В июле-августе 1941 года груп­пировка выделенных для войны против СССР японских войск бы­ла доведена до одного миллиона человек, а генштабом армии бы­ла определена дата нападения на СССР — 29 августа 1941 года. Но это запланированное на 1941 год, а за­тем перенесенное на весну 1942 го­да вероломное нападение Японии на СССР не состоялось не потому, что, как утверждают японские про­пагандисты и их сторонники в на­шей стране, Япония честно выпол­няла условия Пакта о нейтралитете, а вследствие провала германского плана «молниеносной войны» и со­хранения высокой обороноспособ­ности Советского Союза в восточ­ных районах страны.

Сознательно проводимая в годы войны японским руководством по­литика сковывания угрозой войны крупных сил Красной армии в вос­точных районах СССР вела к затя­гиванию Великой Отечественной войны и Второй мировой войны в целом, увеличению жертв совет­ского и других народов. Эта полити­ка и стратегия расценивались гит­леровской Германией как важный вклад в совместную вооруженную борьбу с СССР.

В ночь с 22 на 23 декабря 1948 года во дворе тюрьмы Сугамо в Токио был приведен в исполнение при­говор Токийского трибунала над семью осужденными к смертной казни военными преступниками. В присутствии членов Союзного со­вета для Японии бывшие премьер-министры и генералы были лишены жизни через повешение. Приго­вор привел в исполнение профес­сиональный палач — американский сержант Джон Вуд, тот самый, кото­рый исполнял аналогичную миссию в отношении главных нацистских военных преступников, осужденных Международным военным трибуна­лом в Нюрнберге.

16 подсудимых были приговоре­ны к пожизненному заключению. Некоторые умерли в ходе процес­са. Кроме осужденных судом То­кийского трибунала главных япон­ских военных преступников, после войны наказанию были подверже­ны и многие другие обвиненные в преступлениях бывшие военно­служащие и чиновники. Среди них к смертной казни были приговоре­ны 973, к пожизненному заключе­нию — 338 человек. Всего же раз­личные сроки наказания отбывали три тысячи осужденных. Кроме то­го, насчитывалось свыше 200 тысяч человек, отстраненных от должно­стей чиновников различного ранга и педагогов, — носителей милита­ристской идеологии…

К сожалению, в нашей стране не опубликованы в должном объеме хранящиеся в архивах материалы Токийского трибунала и российская общественность может лишь частично с ними ознакомиться в изданных еще в Советском Союзе немногочисленных публикациях. Работа эта кропотливая и трудоемкая, но весьма важная в нашем современном мире, где история становится объектом ожесточенной борьбы за умы и сердца людей.

доктор исторических наук, профессор Института стран Востока, академик РАЕН