МЕХАНИК ЛЕОНИДА ХРУЩЕВА

Случайно в руки попали рукописные мемуары земляка, ветерана Великой Отечественной войны Фёдора Егоровича Рыжова, который, оказывается, проводил в последний полёт Леонида Хрущева, пропавшего затем без вести...

НЕПРОСТОЙ КОМАНДИР

В июле 1943 года мне выдали на заводе в Москве новенькую машину. Через неделю назначили мне и нового командира. Он подошёл, прихрамывая и с клюшкой в руке, к самолёту, я ему доложил, что машина готова к полёту. Стал расчехлять, тут идёт инженер полка А.З. Нестеров, я и ему доложил о готовности.

Но Нестеров почему-то решил сам всё проверить, залез в кабину, попробовал мотор на всех режимах. Выбрался из кабины и доложил моему новенькому:

- Товарищ старший лейтенант, машина к полёту готова!

Я тут же смекнул, что непростой у меня теперь лётчик, если майор лейтенанту докладывает. А это был Леонид Хрущёв. Что мне сразу же в нём не понравилось, он своими сапогами с обитыми гвоздями подошвами на обшивку самолёта вставал, портил плоскость – значит, самолёт не уважал.

С приходом Хрущёва ещё одним механиком звена был назначен младший лейтенант Павлов. Я тогда ещё удивился – в звене всего два самолёта и у нас уже был свой механик Заворыкин. Но такой вот был особый случай.

Впрочем, странности продолжились. Как-то проверял колёса, занялся задними – пыли там было много – вдруг чувствую машина тряхнулась. Пальцем по винту тронь и всё передаётся на колёса. Гляжу на шасси – ноги чьи-то видны, спрашиваю:

- Там кто?

- Ай видишь?! – мужской баритон.

Выхожу, тряпкой вытираю руки, беру самый здоровый гаечный ключ. Стоит незнакомец в комбинезоне.

- И чего ты здесь делаешь? – снова спрашиваю. – Сейчас по башке грохну, а потом уже будем разбираться кто ты и что ты! Давай-ка отсюда, тут тебе делать нечего.

Незнакомец показал документ – был человек из СМЕРШа, капитан…

ФЁДОР ЕГОРОВИЧ РЫЖОВ

Как говорил выше, главное для механика сохранить чистоту плоскости, для этого есть трап. У нас закон был, прежде чем залезть на крыло – положи половик. И то свою обувку протрёшь как следует и только потом залезешь.

У Леонида Хрущева правая нога была травмирована, он клюшкой цеплялся за открытую кабину, а другой рукой держался. Я ему говорю:

- У вас нога не гнётся, вы подождите когда я вам половик положу, а то поверхность покарябаете.

Он на меня как зыкнет:

- Не твоё дело!

Посмотрел, как волк, мол, что ты меня учишь.

Далее. Когда в кабину лётчик сел, то ты над ним командуешь – ремни поправишь, то, сё. Я же не успел ещё слезть, а он газ даёт. Сдул меня с плоскости раз, другой. Я ему:

- Ещё раз так сделаешь, я тебя из кабины вытащу и буду прав. Пусть потом судят!

Он мне смехом так:

- Ладно, договоримся.

Как-то пошли к машине, говорит – завтра в бой пойдём. Полетел он и не вернулся. Тоже странная история. Никогда такого не было, чтобы командир потерял ведомого, ведь он ему хвост бережёт, а тут потерял. То ли Хрущёв авторитет хотел завоевать, показать себя, то ли ещё что, но розыск пошёл после пропажи по все направлениям, всех партизан подняли. Но не нашли ни самолёта, ни лётчика.

ДОВЕРИЕ – ЛОЖЬ?!

Прошёл, может, месяц, машины у меня нет. Вдруг приходит механик Заворыкин, зовёт на КП. Опускаюсь вниз в землянку. У меня сразу всё отнялось – слева сидели наши лётчики, в углу небольшой стол, за ним – командир дивизии Г.Н. Захаров, командир полка А.Е. Голубов и третий, в гражданском. Справа сидят командиры другого полка, я их не знал.

Что делать, что говорить? Если бы меня хоть кто-то подбодрил, так, мол, и так, держись. Спрашиваю:

- Кому мне доложить о прибытии?

Командир полка Голубов говорит:

- Вот ему доложи, - показывает на Н.С. Хрущёва (это он в штатском был).

А как ему доложить я понятия не имел. Доложил как смог, они засмеялись, мол, ладно, пускай так будет. Хрущёв первый вопрос мне задал:

- Ты сегодня умывался?

К чему, зачем?

- А как же, - отвечаю.

А он:

- Почему в формуляре росписи лётчика нет?

Вот тогда я понял в чём дело. Леонид Хрущёв не имел обыкновения расписываться перед вылетом в формуляре, что машину принял и что у него к ней нет никаких претензий. А я что? Мне 20 лет, кругом война, какие могут быть бумажки. А оно вон как вышло.

- Мы на доверии, - отвечаю.

- А доверие – ложь! – сказал в свою очередь Н.С. Хрущёв.

- Он у меня не первый, а третий, и мы доверяли друг другу, - посмел возразить я.

- Как он себя вёл перед вылетом?

- Обыкновенно, как командир. Подошёл к самолёту, я ему доложил о готовности.

Спрашивают инженера полка:

- Так было?

- Как говорит, так и есть, - поддержал меня Нестеров. – Я лично два раза его машину опробовал, машина была исправна.

Ещё через месяц состоялся суд, меня отстранили от должности механика самолёта. Это время вспоминать тяжело.

                                                                                                 Ф.Е. Рыжов - передний ряд, третий справа                                                                        

ГЕРОИ БЫЛЫХ ВРЕМЁН

В 1956 году в городском ДК проходила партийная конференция. Сидел я в зале, потом вышел в фойе. Смотрю – стоит мой начальник штаба Гнездилов. Подхожу к нему:

- Здравствуйте, товарищ генерал.

Тот, конечно, меня не узнал.

- Здравствуй. Пойдём куда-нибудь присядем.

Мы сели на стулья прямо там, в фойе, нас сфотографировали.

- Вы меня, может, помните, я был механиком? Старшина Рыжов, - и перечислил всех моих командиров.

Он подумал, потом говорит:

- Это тебя я заставил писать письма родителям?

- Да, меня.

- Вот теперь вспомнил. Как поживаешь, старшина Рыжов?

Рассказал, что работаю на металлургическом заводе, делаю моторы для автомашин, семейный. Спрашиваю:

- В 1945 году после Голубова командиром полка стал С.А. Сибирин. Он сейчас где?

Отвечает с грустью:

- Погиб Сибирин.

- А мой командир Косиков?

- Погиб…

- А где сейчас находится 18-й гвардейский истребительный авиаполк?

Гнездилов тогда ответил, что где-то на севере, но он слукавил. 18-й гиап воевал в Корее…

ЛИТЕРАТУРНАЯ ОБРАБОТКА - СЕРГЕЙ КОЛОБАЕВ