«США надо свыкнуться с мыслью, что на первом месте будем мы»

Основатель ведущей китайской бизнес-школы Сян Бин рассказал о том, почему за КНР будущее

Китайская экономика, несмотря на слухи о возможном кризисе в обозримом будущем, остается лидером по росту ВВП среди всех крупных стран. Внешние и внутренние проблемы лишь немногим снизили темпы ее развития. «Лента.ру» выясняла у Сян Бина, основателя одной из крупнейших бизнес-школ Китая, глобальные экономические перспективы и стоит ли миру готовиться к открытию банковских счетов в юанях.

«Лента.ру»: Когда экономический рост Китая замедлится до уровня соседних государств? Будут ли приняты меры по модернизации экономики?

Сян Бин: В некотором смысле схема развития китайской экономики такая же, как в Японии или Корее: рост стимулируется экспортом, мировая торговля — важнейший инструмент экономического прогресса. Но есть и различия. 50 процентов нашего экспорта осуществляется иностранными компаниями. Так было до 2012 года, затем этот показатель снизился до 47 процентов. Подобного больше нет нигде в мире. Обычно компании экспортируют из своих стран: американские — из Америки, японские — из Японии. За счет экспорта из Китая Samsung получает более 30 миллиардов долларов. Cisco контролировала более 70 процентов нашего рынка сетевого оборудования, а доля китайских доходов компании Qualcomm превышает 45 процентов.

В Китае процветают американские, японские, европейские компании. И наши, конечно, тоже процветают. На нашем рынке могут действовать компании со всего мира. Зайдите в любой магазин в Китае: зарубежных торговых марок не меньше, чем наших. У нас товары отовсюду. Мы так успешно развиваемся именно благодаря открытости многих отраслей экономики. Но не все это понимают. Пять, десять, пятнадцать, двадцать лет назад — всегда существовало два противоположных мнения по этому вопросу: одни говорили, что у Китая нет будущего, экономику ждет крах, Китай превратится в руины; другие были настроены более оптимистично. Я всегда придерживался второй точки зрения и все же в полной мере не представлял, до какой степени сильна наша экономика.

Так что мы все равно надеемся на лучшее, несмотря на множество трудностей, связанных с недостаточным качеством продукции и загрязнением окружающей среды, переходом от экспортоориентированности к ориентации на массового потребителя, с так называемой «ловушкой среднего дохода» и «экономическим пузырем», теневой банковской деятельностью. Я верю в успех нашей экономической реформы и вот почему. Уровень урбанизации в Китае не превышает 53 процента, а, например, в Америке этот показатель — 82 процента, в Бразилии — 85 процентов. 20 процентов китайских граждан могут перебраться в города в ближайшие десять лет. Это примерно столько же, сколько все население США. Доля сферы услуг в китайской экономике — менее 50 процентов, что намного меньше, чем в среднем у стран-членов Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), намного меньше, чем в США. Даже меньше, чем в Индии.

В Китае необходимо ослабить государственное регулирование множества сфер: финансовой, образовательной, спортивной. Также стоит заняться СМИ, здравоохранением, на которое в США, кстати, уходит 16-19 процентов ВВП, а в Китае — всего 4-5 процентов. Правительство может с легкостью стимулировать экономический рост, не изобретая при этом велосипед. Просто, повторюсь, нужно ослаблять государственное регулирование.

Да, в какой-то момент темпы роста пойдут на убыль. Раньше в наши стратегические планы входило увеличение объема ВВП на восемь процентов в год, восемь было заветным числом. Считалось, что восьми процентов достаточно для создания восьми миллионов рабочих мест в год и сохранения стабильной экономической ситуации. Но за последнее десятилетие мы поняли, что чем быстрее развивается экономика, тем сильнее в обществе ощущается неравенство.

Да, мы создаем восемь миллионов рабочих мест, но из-за разницы в доходах даже больше, чем восемь миллионов людей остаются недовольными. Разница в доходах — такая же серьезная проблема, как загрязнение окружающей среды. Только посмотрите, что творится в Пекине и других городах! Найти верное решение все сложнее. Нужно увеличивать ВВП, создавать больше рабочих мест, но мы не хотим усиливать социальное неравенство. Нельзя забывать про усиливающуюся социальную напряженность. Я уверен, что наше правительство взвесит все за и против и определит оптимальный темп экономического роста. Думаю, наша экономика в состоянии расти и на 6,5, и на 12 процентов. У нас к этому есть все предпосылки.

В целом, Китай знает, как вести себя в условиях глобализации. Наша экономика вообще лучше, чем любая другая, понимает, что такое глобализация. Если сравнить нас с нашими соседями, мы любому дадим фору по степени открытости. Мы не боимся глобализации, готовы окунуться в нее с головой. Кроме того, китайцы в большинстве своем любят трудиться, и мы верим в принцип «помоги себе сам». Китай так успешен во многом благодаря частным предпринимателям, которые, начав с нуля, создали свою торговую марку и добились признания. Собственно, в Америке все было точно так же. Типичная история успеха частного предпринимателя. И я, и мое поколение до сих пор верим в такие истории. 19 процентов населения Земли — китайцы. Так что если мы внесем соответствующий вклад в мировую экономику, то мы обязательно потесним Америку. Это лишь вопрос времени. США надо свыкнуться с мыслью, что на первом месте будем мы.

Сейчас ключевая тема в разговорах об экономике Китая — это юань. Когда он станет свободно конвертируемым?

Не берусь предсказывать, когда юань станет полностью конвертируемой валютой. Но китайским компаниям тяжело выходить на мировой рынок — это факт. Юань уже резервная валюта многих стран. В последнее время международные сделки мы стараемся заключать именно в нашей валюте. И мы развиваем эту тенденцию. В частности, в сделках между Китаем и Россией. Кстати, нам поступило аналогичное предложение и от японской стороны.

И все же вернемся к свободной конвертируемости юаня. Дайте свою оценку — когда это произойдет? Навскидку… пять, десять лет?

Десяти лет должно хватить. Получится через пять — прекрасно. Планируется эксперимент с Шанхаем — открыть зону беспошлинной торговли. Мы не собираемся переворачивать всю систему с ног на голову, нам это не нужно. Будем двигаться постепенно, шаг за шагом. А когда поймем, что дела идут хорошо, то с полной отдачей приступим к работе над этим вопросом.

Существует вероятность, что юань поднимется в цене, когда станет полностью конвертируемым. Это может негативно сказаться на некоторых компаниях и целых отраслях...

Но, с другой стороны, плюс в том, что китайские компании выйдут на мировой рынок. И, возможно, именно этот процесс и станет определяющим для мировой экономики в ближайшие десять-двенадцать лет. Многие небольшие компании хотят быть как IBM, GE, Siemens, Toyota или Samsung. Так что, как нам кажется, следующее десятилетие окажется очень значимым для наших компаний. Они выйдут на мировой рынок и ускорят свое развитие.

Китайское правительство все еще контролирует значительную часть промышленности и финансового сектора в стране. В России же сейчас ведется дискуссия о приватизации ключевых государственных активов. Как вы думаете, следует ли развивающимся странам сокращать долю государственного сектора в экономике? Или лучше оставить предприятия некоторых отраслей промышленности в руках государства?

В Китае сильны элементы государственного капитализма, у государства есть доступ к большому количеству ресурсов, как, скажем, и в Индии. В экономике велика роль государственных предприятий — в семи отраслях они являются монополистами, в двадцати-тридцати отраслях составляют большинство. Если взглянуть на список компаний, получающих самый высокий доход, то увидим, что большинство из них — государственные предприятия. Фактически, вся первая десятка.

Но при этом 60 процентов ВВП Китая генерируется исключительно частным сектором. Им же создается 80 процентов всех рабочих мест и более 90 процентов новых рабочих мест. Можно даже подумать, что Китай преуспел не благодаря, а вопреки государственному капитализму — по крайней мере, это достаточно интересная теория. Мы осознаем все ограничения, связанные с государственными предприятиями. Но, по-моему, достаточно рискованно рассчитывать только на два вида компаний — полностью частные семейные и государственные.

Чего нам не хватает — так это крупных частных корпораций типа IBM или GE. Именно они в основе экономического успеха Великобритании, США, Японии и Германии. Компании такого типа могут возникнуть в Китае двумя путями — некоторые из государственных предприятий будут преобразованы в компании, не контролируемые ни государством, ни кем-то другим. С другой стороны, некоторые семейные компании могут постепенно эволюционировать в современные корпорации. В Китае к этому виду фирм относится, например, Huawei Technologies. В 2008 году я включил ее в список номинантов на титул одной из десяти самых влиятельных компаний мира по версии журнала Businessweek. Главная причина, по которой я это сделал, следующая — ее президент и основатель господин Жэнь владеет лишь 1,47 процента акций компании. Не 75 процентами, не 80, не 60 и не 50. Жэнь не самый богатый в Китае. Но он создал сотни тысяч хорошо оплачиваемых рабочих мест для представителей среднего класса.

Очевидно, что из-за текущего политического кризиса западные инвестиции в Россию значительно сократятся. Может ли Китай возместить эту долю? Какие из китайских инвесторов наиболее заинтересованы в инвестировании в Россию?

Если вы посмотрите на ситуацию глобально, то увидите, что с 2008 года вклад Китая в развитие мировой экономики огромен. Можно даже сказать, что без китайского вклада давно бы развернулась глобальная депрессия. Это всегда недооценивали. Фактически экономики, активно торгующие с Китаем, относительно неплохо справились с возникшими трудностями. Скорее всего, в ближайшие десятилетия доля Китая в темпе роста мировой экономики будет самой большой. Обратите внимание на то, что произошло в этом году, — впервые уровень инвестиций Китая в другие страны превысил уровень инвестиций в Китай. Внезапно Китай стал нетто-экспортером капитала.

Так что, как я уже сказал, «китаизация» мировой экономики — один из главных элементов грядущих перемен. Я вижу большую заинтересованность китайских компаний в инвестициях по всему миру, в том числе в России. Думаю, есть много возможностей для взаимного сотрудничества. И не только в энергетическом секторе. Россия все еще опережает Китай в сфере фундаментальных исследований. И это прекрасная возможность для сотрудничества. Кроме того, многим китайским предпринимателям, наверное, намного проще сотрудничать с российскими коллегами, чем с американскими. Потому что США — это совершенно другой уровень. Да, есть такие компании, как Google и Facebook. Но далеко не все в состоянии сотрудничать с подобными гигантами. Многие обычные китайские компании больше похожи на компании в России. Схожий уровень экономического развития, переходное состояние от плановой к рыночной экономике, аналогичные стимулы к развитию. В США таким компаниям, как Google, Facebook и Starbucks, для развития приходится прибегать к разработке новых технологий. Все, что необходимо для развития в Китае, — это снижение государственного контроля. Наверное, Россия и Китай похожи больше, чем кажется. Так что есть большой потенциал для сотрудничества между нашими странами. Китаю есть чему поучиться у России, и России есть чему поучиться у Китая.

Мы видим, что сейчас Россия и Китай активно сотрудничают в нефтегазовом секторе. Например, недавно было подписано соглашение между «Газпромом» и CNPC. Какие еще отрасли российской экономики могли бы, на ваш взгляд, заинтересовать китайских предпринимателей?

Думаю, возможности для сотрудничества Китая и России безграничны. 10-15 лет назад мы лишь импортировали капитал, промышленное оборудование и управленческие технологии. Заглядывая на 10-20 лет вперед, полагаю, что Россия тоже пройдет процедуру снижения государственного контроля. Китай уже осуществил эти преобразования в ряде отраслей. Китайская экономика значительно более открытая, чем экономики многих других стран, среди которых, наверное, и Россия. Так что я вижу много возможностей для сотрудничества, и не только в нефтегазовом секторе. Каждый раз, когда я приезжаю в Россию, отмечаю, что ритм жизни здесь намного медленнее, чем в Шанхае или Шаньтоу. Его можно даже назвать неактивным. Но в этом есть свои плюсы. Так проще сконцентрироваться, подумать о вопросах, имеющих долгосрочное значение. Например, научные проблемы требуют длительного рассмотрения.

Как говорил Конфуций, чтобы общество жило в гармонии, нужно, чтобы люди жили по-разному и мечтали о разном. Для развития цивилизации необходимо, чтобы талантливые люди появлялись в различных сферах. Нужно в позитивном ключе взглянуть на то, как по-разному живут люди. Этот подход кардинально отличается от общепринятого уравнительного подхода. Нет, пожалуйста, живите по-разному! В России будет еще много талантливых ученых, балетных танцоров мирового уровня — ведь это то, чем вы живете; то, как вы видите мир. Мы же преуспеем в чем-нибудь другом.

Даже в глобализированной экономике мы должны попытаться сохранить эти различия и многообразие. Я лишь озвучиваю мудрость, изреченную еще Конфуцием, но имеющую огромное значение и сегодня. Сейчас люди склонны делать акцент на универсальном — если тебе не нравится моя система, ты мой враг. В представлении Конфуция, многообразие — определяющее условие для гармонии. Я вижу прямую связь между благосостоянием России и благосостоянием Китая. Обе страны от этого только выиграют. Мы дополняем друг друга, и я крайне положительно оцениваю перспективы взаимного сотрудничества.

«Лента.ру» благодарит РАНХиГС за помощь в организации интервью