Возможное «Лекарство» от «голландской болезни»

С развитием новейших отраслей науки и техники во всем мире резко возросла роль цветных, редких и редкоземельных металлов, используемых в ведущих отраслях производства и обеспечивающих экономическую и оборонную безопасность любого государства. Области техники, которые в той или иной степени применяют такие металлы, их сплавы и разнообразные соединения, необычайно разнообразны: атомная энергетика, радиоэлектроника, авиационная и ракетная техника, машиностроение, приборостроение, химическая и медицинская промышленность, производство полупроводниковых материалов, специальных сортов легированных сталей, композиционных материалов.

И поэтому Россия должна ориентироваться на создание собственной сырьевой базы и перерабатывающих отраслей цветных, редких и редкоземельных металлов, чтобы в перспективе занять достойное экономическое и стратегическое положение не только на рынке металлов, но и продукции с их использованием. Тем более, что для этого есть весь необходимый потенциал. Но этот потенциал надо еще суметь эффективно использовать. А сейчас мы наблюдаем нарастание признаков проявления в России т.н. «голландской болезни».

Суть которой заключается в так называемом «ресурсном проклятии» – статистически достоверно установлено, что страны, обладающие большим объемом природных ресурсов, растут медленнее других. А «голландской болезнью» (ее еще называют «разоряющим ростом») это явление названо потому, что это явление возникло в явном виде именно в Голландии в конце 50-х – начале 60-х годов, когда были обнаружены залежи природного газа в Северном море (месторождение Гронинген), расположенном в 400 км от немецкого Рура. В условиях экономического бума в послевоенной Германии, потреблявшей большое количество природного газа, его экспортные поставки оказались «золотой жилой» для небольшой Голландии. Но вскоре в экономике Голландии стали проявляться весьма неприятные эффекты – т.н. инфляция издержек, спад производства других видов промышленной продукции на фоне общего экономического роста, безработица (поскольку нефтегазовый сектор, оказывающий влияние на всю экономику, нанимает малое число работников, но завышает цену труда). Это привело к значительному удорожанию голландского гульдена, сократило объемы ненефтяного экспорта товаров и услуг, что в свою очередь привело к процессам деиндустриализации всей экономики страны. К счастью для Голландии, эта «болезнь» продлилась недолго, чему также способствовали новые технологии энергосбережения и умеренные мировые цены на газ. Но название этого экономического феномена прочно закрепилось в среде специалистов, характеризуя все случаи зависимости экономики государства от состояния дел в сырьевых отраслях промышленности и мировой конъюнктуры цен на них.

Это же происходит сейчас и в России. Очень хорошо сказал об этом академик РАН В.М. Полтерович. Выступая на VIII Международной научной конференции в ГУ-ВШЭ, он отметил: «Россия – типичная страна с плохими институтами и ресурсным богатством». Что же происходит в результате «голландской болезни». Не претендуя на детальные выкладки, опишем лишь основные симптомы.

Экономику России можно условно разбить на два сектора:

• сектор, производящий экспортируемые товары;
• и сектор, производящий товары для внутреннего рынка (товары конкурирующие с аналогичными импортными товарами).

Происходящее в результате роста мировых цен на экспортируемое сырье в отсутствии государственного регулирования укрепление национальной денежной единицы приводит к росту импорта, так как иностранные товары станут относительно дешевыми по сравнению с товарами отечественного производства. В результате наблюдается снижение спроса на отечественную импортозамещающую продукцию. И все больший объем ресурсов естественным образом перенаправляется в экспортный сектор экономики. Вследствие чего экспортный сектор растет, а в импортозамещающем секторе наблюдается спад. Как следствие высокую потребность в товарах и услугах все больше и больше удовлетворяет импорт (включая импорт рабочей силы). Который рано или поздно начинает расти более высоким темпом, чем экспорт. И в результате РЕАЛЬНАЯ основа современной экономики – обрабатывающая промышленность – постепенно обрушивается.

Далее – если рост цен на природные ресурсы происходит в мире в целом, то он будет наблюдаться, в большей или меньшей степени, и в экспортирующей ресурсы стране. В результате рост доли продаж ресурсов за рубеж, обусловленный благоприятной конъюнктурой, приводит к снижению поставок на внутренний рынок. Снижение предложения ресурсов внутри страны приводит к росту их внутренней цены. Что вызывает дополнительный рост издержек в импортозамещающих отраслях. И в финале «запал бодрости» быстро испаряется – исчезает динамика и желание, а потом и способность состязаться в области новых технологий.

А в результате всего этого получается, что сначала «тонус» экономики идет вверх – торговый баланс резко улучшается, национальная валюта крепчает, месторождения дают сногсшибательную ренту, ВВП и доходы населения увеличиваются. Но большая часть этого роста связана с ростом пенсий и зарплат в государственном и экспортном секторах. При том, что с начала первого президентского срока Владимира Путина общая численность служащих государственного сектора выросла более чем наполовину, а эквивалентного увеличения количества и, главное, качества предоставляемых в госсекторе услуг не произошло.

Сверхдоходы в нефтегазовом секторе и расширение государственных социальных расходов совокупно стимулируют внутренний спрос, опережающий производственные мощности экономики. Но если спрос на товары может быть удовлетворен импортом (что тоже хорошо лишь до некоторых пределов), то спрос на услуги, жилье и инфраструктуру может лишь усилить давление на фонд заработной платы и тем самым вызвать структурную инфляцию. Которая постепенно начинает съедать дальнейшее повышение реальных доходов основной части населения. А самые большие куски рентного пирога, которые достаются не народу, а владельцам месторождений и “курирующим” их чиновникам, стимулируют стремительный рост услуг непроизводительного характера, сосредотачиваемых, в основном, в так называемом «люксовом» сегменте – разного рода кутюрье, дизайнеры особняков и ландшафтные дизайнеры, парикмахеры для собак и кошек и т.д. и т.п. «Сладкая» жизнь которых, к тому же, становится предметом PR в СМИ, что создает пример для подражания в некоторой части молодежи, изначально задавая вектор поведения и мотивацию, не адекватные реальным потребностям развития страны. Что является важной проблемой с точки зрения будущего.

Кроме того, в спросе и предложении продукции и услуг госсектора уже сейчас начинает все больше проявляться региональная несбалансированность. Поскольку эти продукты и услуги практически не транспортабельны, то разница в их обеспеченности определяется различиями в региональных бюджетах и достигла уже таких масштабов, что становится значимым риском для целостности страны.

Администрация Президента и Правительство России осознают обозначенные выше проблемы и пытаются решать их путем обозначения готовности производить очень крупные инвестиционные расходы, но на этом пути лечения «голландской болезни» существует большой риск неэффективного использования государственных фондов.

Кроме того, в подобных условиях из высокотехнологичных отраслей и сфер услуг в сырьевые отрасли утекают не только финансовые, а и людские ресурсы, что снижает возможности для развития в областях высоких технологий. А поскольку темп роста доходов в экспортном секторе и на госслужбе опережает рост производительности труда, то постепенно привыкающие к этому работники развращаются, теряя стимулы к совершенствованию. И задавая подобный пример молодежи, которая тоже начинает стремиться попасть на работу прежде всего в компании сырьевых отраслей, где, грубо говоря, работать можно меньше, а получать при этом больше.

“Голландская болезнь” развертывается во времени по типу цепной реакции, а когда природные ресурсы истощаются или цены на них падают, то начинается структурный и валютно-финансовый кризис. Заметим, что сейчас в России помесячные показатели динамики добычи полезных ископаемых, а также производства и распределения электроэнергии, газа и воды уже отрицательные или нулевые!

И хотя правительство РФ разрабатывает ряд программ и мер, направленных на увеличение конкурентоспособности несырьевых отраслей и стимулирование инновационной экономики, но применяемая для этого стратегия состоит, главным образом, из государственных интервенций для стимулирования отдельных секторов экономики или отдельных территорий. При этом мировой опыт проведения подобной политики носит преимущественно отрицательный характер. Если интервенции, направленные на поддержку отдельных секторов, и сыграли конструктивную роль в промышленном развитии Восточной Азии, но в России существует ряд неблагоприятных факторов, препятствующих повторению этого опыта. Наиболее важным из которых является то, что на первом этапе “азиатское чудо” в Японии, Корее и Китае опиралось на низкие трудовые затраты, что и позволяло добиться преимущества в производстве трудоемких товаров. В России же трудовые затраты уже относительно высоки, что свидетельствует о необходимости специализации на отраслях с более высокой добавленной стоимостью.

И хотя в этом году мы наблюдаем ускорившийся по сравнению с предыдущим годом темп роста в перерабатывающей промышленности, но надо понимать, что идет он за счет производств, защищенных от импорта в силу ориентации либо на местную сырьевую и традиционную производственную базу (как стройматериалы, металлы и лес), либо на местные условия эксплуатации и использования (трактора, турбины, грузовые автомобили). Поскольку наибольшие темпы роста демонстрируют производства:

• транспортных средств и оборудования (прежде всего грузовых автомобилей);
• металлургическое производство и производство готовых металлоизделий (в основном за счет стальных строительных конструкций, а также стеновых и кровельных стальных панелей);
• прочих неметаллических минеральных продуктов (в основном стройматериалов).

Но поскольку эти отрасли – лидеры роста – требуют поддержания высокого уровня инвестиционных расходов, то это тоже, пусть и в косвенной форме, путь интервенций. Поэтому в нынешних условиях один из способов борьбы с возможным прогрессированием «голландской болезни» заключается в использовании наших энергоресурсов для развития секторов промышленности, являющихся промежуточными между сырьевым (преимущественно экспортным) и несырьевым (преимущественно импортозамещающим) секторами и при этом обладающими как высокими текущими темпами роста, так и большим потенциалом. К числу которых относятся, например, металлургический комплекс и производство минеральных удобрений, выпускающие товары, которые конкурентоспособны на российском и мировых рынках прежде всего потому, что их себестоимость их производства в России сравнительно низка из-за низких внутренних цен на сырье и электроэнергию. Но это не устраивает энергетиков, рентабельность деятельности которых стремительно снижается из-за роста себестоимости производства энергии, определяемого как уже упомянутым выше сокращением поставок на внутренний рынок и, соответственно, росту внутренней цены сырья, в том числе нужного и для энергетиков, так и устареванием оборудования. Которое все чаще приходится закупать за рубежом, потому что отечественное машиностроение уже не может выпускать некоторые типы современного оборудования по целому ряду необходимых технологий. Как же разрешить этот конфликт? Если, конечно, не считать решением повышение внутренних тарифов. Между тем, подобное вполне возможно, поскольку цены на электричество к 2011-12 гг. вырастут в полтора-два раза хотя бы из-за необходимости осуществления масштабных инвестиций в развитие отрасли. Поскольку они не делались уже около 20-ти лет! А также в силу того, что ГАЗПРОМ уже заявил, что будет поднимать внутренние цены на газ, начав применять так называемый метод «нетбэк» – определение цены методом «обратной очистки», через него экспортные цены будут переведены на внутренний рынок, сокращая издержки на перевозку.

Первым вариантом решения вопроса без существенного повышения внутренних тарифов, который напрашивается, является перевод электроэнергетики в разряд также экспортной отрасли и создание системы двух цен – внешних и внутренних. Чтобы энергетики компенсировали снижение внутренней рентабельности за счет внешних потребителей. При условии жестко государственного регулирования соблюдения компаниями условий поставок на внутренний рынок! Однако если в рамках этой системы двух цен продавать наши электроэнергию и ресурсы на экспорт за доллары, евро или юани, то выигрыш и для государства, и для энергокомпаний будет опять же лишь сиюминутный. Но у России есть способ выиграть стратегически.

И способ этот заключается в постепенном переводе нашей электроэнергетики со схемы продажи энергоресурсов на новую схему ее использования – поначалу как раз таки преимущественно в упомянутых выше секторах промышленности, являющихся промежуточными между сырьевым и несырьевым секторами – металлургии и производстве минеральных удобрений. При этом торговлю конечной продукцией этих отраслей перевести на оплату новой валютой, имеющей энергетический эквивалент. Которую Россия сможет при этом эмитировать совместно хотя бы еще одной из стран-партнеров, например, по ШОС. Последнее важно для того, чтобы с самого начала придать новой валюте международный статус. А металлургию как первую отрасль, продукцию которой можно перевести на торговлю за новые деньги, целесообразно взять именно потому, что стоимость электроэнергии в себестоимости конечного продукта предприятий металлургии может составлять от 18% до 70%. И поэтому их продукцию, образно выражаясь, можно назвать овеществленной электроэнергией.

Для реализации данного подхода в качестве первого шага можно предложить пилотный проект по созданию энерго-металлургического комплекса, снабжение которого электроэнергией будет осуществляться по новому принципу – вместо продажи электроэнергии, т.е. выплат по тарифу за предоставленное количество киловатт-часов, энергетики будут это количество энергии инвестировать, вкладывая в создание конечной продукции, и имея свою долю в прибыли от продажи этой продукции. И поскольку цветные металлы, как уже говорилось выше, являются овеществленной электроэнергией в наибольшей степени, то инвестировать электроэнергию в подобные производства экономически очень выгодно. Кроме того, справедливо, что энергетики станут иметь соответствующую их вкладу долю в прибылях металлургов. А металлурги в такой схеме эффективно хеджируют риски повышения цен на энергоресурсы. Кроме того, в подобной схеме происходит снижение налоговой нагрузки на конечный продукт. Потому что сейчас налоги взимаются сначала при продаже электроэнергии, а потом – ещё раз – при продаже произведенного при её использовании конечного продукта. А в предлагаемой схеме налогообложение вложенной в конечный продукт энергии будет осуществляться один раз – при продаже самого продукта. Одно это снижение налоговой нагрузки, сделанное, заметим, без изменения налоговых ставок, уже может позволить снизить себестоимость продукции, производимой по предлагаемой схеме, что повысит ее конкурентоспособность на мировых рынках, а также доступность для внутренних потребителей.

Внедрение подобного подхода на первом же этапе приведет также к заинтересованности и металлургов, и энергетиков в перевооружении производства и снижении издержек. Металлургов потому, что они захотят снизить долю участия энергетиков в прибыли. Сделав это за счет не только внедрения энергосберегающих технологий, но и создания новых производств, создающих продукцию со все более высокой добавленной стоимостью, доля энергетической составляющей в себестоимости которой будет ниже, чем в сырье. Энергетики же, естественно, будут стремиться сохранить или увеличить прибыль, для чего им придется внедрять новые технологии экономии при передаче, а также снижать издержки на старых мощностях и вводить в строй новые генерирующие мощности с более низкой себестоимостью производства энергии. Также это может стать мощным дополнительным стимулом для развития технологий в области альтернативных источников энергии и энергосберегающих технологий. И все это вместе взятое неминуемо приведет к повышению эффективности работы системы металлургическое предприятие-поставщик энергии в целом, как единого комплекса. И одновременно позволит России сфокусировать свой научный потенциал на этих направлениях. С радикальным увеличением вложений в НИОКР и инновации, включая фундаментальные науки и инновационно-активные предприятия.

При этом на этапе перехода от старой системы оплаты к новой у энергетиков неизбежно возникнет разрыв в денежном потоке на период от 3-х до 6 месяцев – в зависимости от отсрочек в платежах покупателей готовой продукции, а также оговоренного периода распределения прибыли. Для ликвидации этого разрыва существуют известные финансовые инструменты и способы. И, в частности, могут использоваться механизмы связанного инвестирования или льготного кредитования всех проектов, связанных с внедрением предложенного выше подхода. Но выделять такие кредиты и инвестиции нужно лишь энергосистемам, включаемым в эту схему. Заодно такое их, причем произошедшее в силу естественно возникших потребностей сразу и энергетиков и металлургов, использование на длительный период позволит притормозить и инфляцию, и дальнейшее укрепление рубля. А заодно стимулированное промышленной необходимостью развитие ресурсосберегающих технологий приведет к их более широкому использованию и в сфере ЖКХ.

Все вышеизложенное в совокупности создаст комплекс условий, необходимых и, как нам кажется, достаточных для реализации подхода, подробно изложенного в записке «Новый вид денег для стимулирования приоритетных действий по развитию России». Ведь объём производства каждой отрасли обусловлен достигнутым уровнем технологической культуры и пропорционален объёму её энергопотребления. И, как показал еще основатель принципа энергетического обеспечения денег Побиск Георигиевич КУЗНЕЦОВ, валовый национальный продукт равен коэффициенту полезного действия (КПД) имеющихся технологий, умноженному на мощность энергетической базы системы производства. ВНП, в свою очередь, определяет объём денег в обороте. Потому «объём денег в обороте равен КПД системы производства, умноженному на мощность ее энергетической базы». Таким образом КПД системы производства по сути своей является энергетическим стандартом обеспеченности денежной единицы. Из чего следует и методика определения курса валют – в основе определения стоимости чего бы то ни было должно лежать количество затраченной на его производство энергии.

И на практике никакая статистика не даст более точную картину по тенденциям производства товаров в регионе, чем интегральные показатели потребления электроэнергии и энергоносителей (газа, углеводородов, угля и их энергетических производных). Таким образом, может быть определена жесткая связь между денежными и энергетическими единицами. Мониторинг за отпуском свободной энергии позволяет легко контролировать интегральную величину производимой продукции, а значит, и денежную эмиссию.

Заметим при этом, что учет всех расходов энергии не только в энергопроизводственном цикле, но и во всех сопряженных производствах наиболее эффективно делать с помощью метода межотраслевого баланса, который также называется методом “затраты-выпуск” и который наиболее подробно был разработан лауреатом Нобелевской премии В. В. Леонтьевым. Чтобы использовать данный метод анализа энергопотоков в хозяйственных системах, необходимо соответствующие матрицы межотраслевого баланса перевести из натуральных или денежных показателей в энергетические единицы. Таким образом, введение энергоинварианта позволяет цивилизованным образом организовать, в том числе, и международные расчеты. И поэтому в нынешних условиях у регионов, в которых планируется введение новых валют, претендующих на роль мировых денег, к каковым относится, например, Китай, явно претендующий на роль законодателя мод в создании единой азиатско-тихоокеанской расчетной единицы, реальный шанс добиться успеха есть только в случае, если организовать их эмиссию на основе энергетического стандарта обеспеченности и проводить ее в связке с регионом, располагающим достаточным количеством энергоресурсов (Россия, Иран). И, кстати говоря, эта валюта может стать той самой единой валютой ШОС, о целесообразности введения которой подробно говорили на последнем совещании стран ШОС. При благоприятном развитии событий страны – участницы ШОС (а впоследствии и СНГ) могут договориться и подписать региональный договор по интеграции своих рынков энергоресурсов, аналогичный европейской Энергетической хартии, но построенный с учетом интересов его непосредственных участников. Помимо того, что такой договор усилит переговорные позиции государств – экспортеров ШОС (СНГ) в отношении европейских и азиатских стран-импортеров, он может быть положен в основу формирования местного торгового блока типа Европейского союза! Как не странно, аналог предлагаемой схемы уже есть – это как раз страны Еврозоны. Потому что Европа свой долгий путь объединения тоже начала с заключения в 1951 году частного соглашения о создании единого рынка угля и стали на территории шести сопредельных стран.

Таким образом, успешная реализация проекта по созданию энерго-металлургического комплекса, базирующего свою деятельность на изложенном выше подходен, создаст необходимую предпосылку и хороший прецедент для реализации идеи создания новой мировой валюты на базе энергетического стандарта ее обеспечения. Поэтому на втором этапе развития данного проекта можно будет начать постепенно вводить оплату за часть конечной продукции не долларами, евро или юанями, а специально созданной клиринговой валютой, расчетным эквивалентом которой будет, например, киловатт-час. Т.е. в качестве ее обеспечения будут выступать энергетические ресурсы (возможно, с учетом КПД их использования для добычи и переработки металлов, из которых производится продукция).

Заметим, что подобная валюта вполне может стать твердой и устойчивой сразу же после того, как только Россия и ее партнеры по эмиссии либо совсем прекратят принимать в оплату за свои занимающие весомую долю на мировых рынках экспортные поставки (лес, нефть, газ, электроэнергия, уголь, продукция металлургии и нефтехимии), а также за предоставление прав на разработку и добычу на их территориях каких бы то ни было природных ресурсов любую иную валюту, кроме этой, либо предоставлять тем, кто будет осуществлять платежи в этой новой валюте, определенные преференции по условиям сделок. Этим Россия и ее партнеры заинтересуют потребителей их природных ресурсов, а также все добывающие компании в новых «энергоденьгах». Как только заключение экспортных контрактов по обозначенным выше группам товаров и оплата по тендерам на права разработки месторождений нефти, газа, угля и леса, а также за использование уже эксплуатируемых (включая налоговые платежи) станет производиться либо исключительно в единой энергообеспеченной валюте ШОС, либо в иной валюте, но в перерасчете на новые единицы по специальному курсу, потребителям российских, казахских, узбекских, таджикских нефти, газа, электроэнергии, угля, металла, пластмасс, удобрений и древесины и, заметим, китайских товаров, а также всем без исключения добывающим компаниям, находящимся на территории стран ШОС станет выгодно покупать у России и ее партнеров эту новую «энергетическую» валюту. А дальше будет действовать уже сила примера и сила выгоды.

При этом введение подобной валюты и системы платежей за энергоресурсы и сырье стран ШОС (а поначалу одной России) позволит создать более благоприятные условия для реализации давно обсуждаемой в ряде стран ЕС схемы увязывания гарантий поставок российских энергоресурсов в Европу со встречной европейской гарантией стать подрядчиком в проектах, необходимых для экономического развития России. В частности, речь идет о продаже новых технологий и технической помощи по становлению современной инфраструктуры. Получается своеобразная сделка: обмен российских энергоресурсов на европейское ноу-хау, что влечет за собой кардинальный пересмотр условий взаимодействия. Предлагаемая к постепенному введению новая валюта позволит гибко регулировать эти условия, включая предоставление Россией режима предпочтений европейским компаниям в тех отраслях промышленности, где их позиции сильны в обмен на то, что они станут широко использовать в своем торговом и финансовом обороте новую валюту.

На данный момент наиболее эффективным для создания пилотного проекта по реализации изложенного выше плана представляется создание подобного энерго-металлургического комплекса на базе какого-либо совместного предприятия (например, российско-монгольского, где со стороны Монголии будет ЭРДЭНЭТ, а со стороны России – АО «Иркутскэнерго», а также, в будущем, Южно-Якутского гидроэнергетического комплекса и Богучанского электрометаллургического объединения (БЭМО). Помимо описанных выше общих выгод этот проект позволит реанимировать и очень выгодный для России проект объединения энергосистем стран Северо-Восточной и Центральной Азии. Во-первых, проведенные еще в 2000-2002-м годах исследования показали высокую потенциальную эффективность международной энергетической кооперации для каждого ее участника. А во-вторых, Россия заинтересована в этом, поскольку создание подобной структуры окажет благотворное влияние на общее экономическое и социальное развитие Восточной Сибири и Дальнего Востока. А также позволит использовать интеллектуальный потенциал отечественных специалистов, имеющих опыт в области создания и эксплуатации мощных и сложных энергетических инфраструктур на территориях большой протяженности. Заметим и то, что создание такой системы послужит хорошим дополнительным элементом для постепенного перевода торговли продукцией прежде всего энерго-металлургических, а потом и иных российских и совместных с участием России производственных комплексов на оплату их продукции в энергообеспеченной валюте, введение которой запланировано на втором этапе реализации предлагаемой схемы и является ее конечной целью.

В случае успеха схему данного проекта можно было бы распространить и на остальные страны ШОС, а также и ряд других стран. В том числе с использованием ряда имеющихся в России новых энергетических технологий типа, например, плавучих АЭС – мобильных ядерных энергетических установок морского (судового) базирования.

При этом следует отметить, что Россия исторически чаще всего преуспевала тогда, когда государство активно вмешивалось в экономику. Этот факт был отмечен гарвардским экономистом Александром Гершенкроном, который пришел к выводу, что относительно более отсталые страны способны использовать опыт развития передовых держав, спонсируя внедрение новых технологий через государственное планирование. Таким образом, можно совершить технологический прыжок и обойти те страны, развитие которых начинает замедляться из-за устаревших, хотя и работающих технологий. А частный сектор, пусть и достаточно хаотичный в принятии решений, но более инновационный, начинает показывать лучшие результаты, нежели государственные предприятия, уже только после выхода страны на передовые технологические рубежи.

Все описанное выше вместе взятое способно повысить конкурентоспособность России на мировом рынке и способствовать внедрению технологий, обеспечивающих успех инновационной стратегии развития. Кроме того, реализация предложенного плана позволит в полной мере воплотить в жизнь идею «энергетической сверхдержавы», использовав весь имеющийся для этого у России и стран ШОС потенциал. Заодно дав России возможность поставить перед собой амбициозные задачи по развитию новых энергетических технологий и добиться статуса глобального лидера по их внедрению.