Обезьяний_Процесс.ru: Эволюция мастдай

Умный питерский писатель Лазарчук на днях меланхолично заметил в своем ЖЖ, что едва ль не все “цивилизованные” страны проходили в свое время через “Обезьяньи процессы”: “Поздравляю всех со вступлением России в этот клуб избранных. Это, наверное, такой обряд инициации”. Он прав: попытки отменить, судебным порядком, эволюцию и, в особенности, лично обижающий многих факт собственного происхождения от обезьяны – где только ни предпринимались. Патриота скорей уж должно огорчать то, что Россия – опять в отстающих, и проходит “инициацию” после переболевших уже этой корью Турции и Сербии.

…Для тех, кто совсем “не в теме”. Не так давно двое деятелей рекламного бизнеса подали (от имени дочери одного из них) судебный иск к Министерству образования с требованием изучать на уроках биологии, в качестве равноправной альтернативы дарвиновской теории эволюции, Теорию Божественного Творения (”научный креационизм”). Подчеркиваю – если кто не понял: изучать это дело не на уроках Закона Божьего (ака “Основы православной культуры”), а в курсе биологии. Свои претензии к Дарвину один из истцов сформулировал в газетном интервью так: “Нам надоело поклоняться лжеучениям. Теория Дарвина псевдонаучная. Я читал его книги – это просто детский сад. Прокатился на корабле, клювики птиц посмотрел – и вот тебе целое учение. Там множество допущений и предположений, многие из которых отвергнуты современной наукой. Это даже не теория, а лишь гипотеза. Ни одного доказательства ее справедливости нет. Это просто обман людей. Надоело: то Мавроди, то Дарвин” (конец цитаты).

Позицию поддержавшей иск Русской Православной Церкви мы тут, ясное дело, комментировать не станем – кто я такой?.. Тем более, что позиция СМИ (которые, ан масс, сообщают о “школьнице, бросившей вызов современной науке” в тоне вполне сочувственном, если не восторженном) куда более любопытна. Чувствуется, что идея объявить седобородого классика с портрета в учебнике чем-то “навроде Мавроди” вполне овладела массами (главнейшим из искусств для которых является телешоу), а истцы смотрятся в их (масс) глазах пресловутым мальчиком, прокричавшим наконец во всеуслышанье: “Король – голый!!!” Да что там массы – мне регулярно приходится отвечать на вопросы вполне вроде бы образованных людей: “Ну вот вы, как палеонтолог, ответьте честно – ведь Дарвин, говорят, давно устарел?..”

Так вот, отвечаю честно: да, Дарвин устарел (за полтора-то века!). В том же смысле, как устарел Коперник (с его круговыми, до-кеплеровскими, орбитами планет); или Аррениус (чью теорию электролитической диссоциации по-прежнему изучают в школе – хотя любой химик скажет вам, что ее давно пора заменить протонной теорией кислот и оснований); или Бор (чья планетарная модель атома, конечно, полна всяческих недостатков – да только вот все прочие модели, к сожалению, еще невнятнее).

Более того: Дарвин действительно допустил несколько ошибок. Он, например, сильно переоценил степень неполноты палеонтологической летописи (и потому счел реальную редкость т.н. “переходных форм” лишь артефактом выборки), а т.н. “кошмар Дженкина” (простенький, вроде бы, вопрос: почему новообретенный полезный признак не “растворяется” в чреде последующих поколений?) так и преследовал его до конца жизни. Причем если вопрос о редкости “переходных форм” был убедительно разрешен лишь недавно, во второй половине 20-го века (в рамках модифицирующей классический дарвинизм теории “прерывистого равновесия” Элдриджа и Гоулда), то исчерпывающее решение парадокса, сформулированного Дженкином, Дарвин держал в руках в самом буквальном смысле слова. Решение это, заключающееся в дискретности наследственного кода, было черным по белому прописано в книге основоположника генетики Менделя, которую Дарвин достоверно читал – но совершенно не оценил… Ну, бывает: Эйнштейн, вон, тоже – квантовую механику категорически не принял…

Собственно, именно объединение в самом начале 20-го века этих двух идей (Дарвина – о естественном отборе как движущей силе эволюции, и Менделя – о дискретном характере наследственности), необходимое и достаточное для разрешения Дженкинова парадокса, и привело в конечном счете к возникновению современной “синтетической теории эволюции” (СТЭ)… К сожалению, учебные курсы по изучению СТЭ традиционно строятся так, что от школьников и студентов совершенно ускользает как бы не важнейшая из идей Дарвина – идея, опередившая свое время почти на столетие.

Дарвин вырос в Англии – стране, где селекция превратилась из основанного на интуиции ремесла в отработанную, воспроизводимую технологию. С результатами работы селекционеров (в том числе и с промежуточными – фиксируемыми с незапамятных времен в лабораторных журналах, именуемых “племенными книгами”) мог ознакомиться любой желающий. Как можно дикого кабана превратить в йоркширскую свинью, а волка в борзую или в бульдога – всё это было для любого грамотного англичанина прошито в материнской плате, как BIOS.

Попав на вулканические Галапагосские острова, явно заселенные животными и растениями с Южноамериканского материка, и обнаружив там множество резко отличных друг от друга видов птичек-вьюрков, “заточенных” под исполнение самых неожиданных экологических ролей (”иммигрантам”, как водится, пришлось осваивать на чужбине совсем не те работы, к которым они привыкли дома), Дарвин вполне резонно предположил, что все те вьюрки – ни что иное, как “породы скота”, выведенные неведомым селекционером. Методы, какими работал тот селекционер, были вполне понятны (отбор и выбраковка), но вот – кто он сам, какова его природа? Один кандидат на эту должность, разумеется, наличествовал “по умолчанию”, однако тревожить Господа Бога по таким пустякам Дарвину (как и любому уважающему себя естествоиспытателю) не хотелось…

Механизм самосовершенствования системы, предложенный Дарвином, был гениально прост, и может быть сформулирован в одной фразе: “Случайный выбор с запоминанием и воспроизведением его результатов”; ключевое слово тут – “случайный”. И пройдет еще сто лет, пока биохимик Генри Кастлер, первым приложивший методы теории информации к изучению самовоспроизводящихся нуклеотидных систем, строго докажет: да, иных способов создания новой информации кибернетика пока не знает. Нечего удивляться, что нобелевский лауреат физхимик Манфред Эйген заметил по этому поводу: “Дарвин был прежде всего – великим физиком”; еще бы – ведь речь-то идет фактически об одном из основоположников кибернетики!

Обратите внимание: для нобелевского лауреата по физике Дарвин -”великий физик”, а вот для алчущего славы рекламщика книги Дарвина – “это просто детский сад”, а сам покоящийся в Вестминстерском аббатстве классик – нечто в одну цену с Мавроди. Как говорится – “Почувствуйте разницу!” (с)

“Клерикалы всех стран” в своих попытках поставить в общественном сознании (и в школьной программе) дарвинизм на одну доску с т.н. “научным креационизмом” (а потом и вовсе заменить на последний – что, в общем-то, ими не особо и скрывается) регулярно прибегают к такому жульническому приему: приводят длинный список ученых, “отвергающих дарвинизм” – из чего, как внушают читателю, следует, будто все те ученые придерживаются альтернативных (т.е. креационистских!) воззрений. Так вот – шарика тут, как водится, нету ни под одним из предлагаемых на выбор наперстков.

И в самом деле, существует целый ряд вполне научных теорий эволюции, и модифицированный дарвинизм (СТЭ) в том ряду – лишь “первый среди равных”. Одни из тех теорий вполне органично вписываются в дарвинистскую парадигму (эпигенез Шмальгаузена и Уоддингтона, “прерывистое равновесие” Элдриджа и Гоулда), другие представляют собой концептуальную альтернативу (номогенез Берга и развивающие его воззрения Любищева), третьи – маргинальную экзотику (различные варианты “скачкообразной эволюции”, сальтационизма), четвертые акцентируют внимание на роли вовсе неизвестных доселе факторов (вроде горизонтального переноса генов вирусами). Особо следует отметить эволюционные теории, впрямую вводящие идею Творца (например, палеонтолог-иезуит Тейяр де Шарден считал запрограммированной целью эволюции появление существа, способного к познанию Бога).

Как бы то ни было, расхождения всех этих теорий с дарвинизмом касаются именно механизмов эволюции – но никак не факта ее существования. И по нынешнему времени ни один биолог, пребывающий в здравом уме и твердой памяти, не станет утверждать, что виды животных и растений были созданы в неизменном своем облике 7970 (или сколько там?) календарных лет тому назад…

Что же касается “научного креационизма”, то там (в отличие от упомянутых “не-дарвиновских” теорий эволюции) никакой науки нету вообще. А есть полтора десятка строк из Библии, под буквалистское толкование которых “Институт Креационных исследований” в Сан-Диего и прочие протестантские ЗАО по обналичке пожертвований вот уже лет сорок как грозятся отыскать подтверждающие факты – да как-то всё не выходит… А сейчас вот и у нас, в России, завелись предприятия по “отверточной сборке” этой креационистской шизы из американо-протестантских комплектующих – примета времени, однако… Особенно умиляют суетящиеся вокруг этого проекта патентованные православные патриоты, вроде г-на Дугина – и куда вдруг всё ихнее чутье на происки Мировой Закулисы подевалось…

Содержательная дискуссия с “научным креационизмом”, по принятым в науке правилам, бессмысленна еще и потому, что он – так же как и “новохроноложество” Фоменко – на самом деле представляет собой извод “теории заговора”. У Фоменко речь идет о многовековом всемирном заговоре историков, фальсифицировавших всю писанную историю, у креационистов – о таком же заговоре естествоиспытателей, подделавших кости питекантропов и синантропов, радиоизотопные датировки, данные по осадконакоплению, etc. А опровергнуть конспирологические теории при помощи рациональных доводов, как вы понимаете, в принципе невозможно; можно лишь порекомендовать адептам конспирологии потщательнее обертывать голову фольгой от зомбирующих излучений – некоторым, говорят, помогает…

Кирилл Еськов