Мысли вслух

Пройдет много лет и потомок великого воина древности сражаясь на равнинах огромного материка в той его части, которую в далеком будущем назовут Китаем, в радости побед и горечи жестоких поражений, совершенно забудет своего предка, которого он никогда не знал и не видел, а потом ки первых стражей кургана в таких же поисках славы и богатства пойдут своим путем по дорогам того мира и курган останется без охраны.

а прошедшее время он оплывет и зарастет степной травой и степные орлы полюбят сидеть на огромных угловых камнях, отдыхая от своих долгих полетов в бескрайнем небе. Холодными зимами, когда от холода лопается земля в степи и гулко трескается лед на степных озерах, стая волков облюбует курган и волчица, сидя морозной ясной ночью на самой его вершине, подняв голову к Луне, застывшей в стылом ночном небе затянет бесконечную волчью песню и жуткий вой похожий на плач младенца полетит над заснеженной степью, наводя ужас на все живое. Иногда от далеких предгорий доносился ответный вой, такой же тоскливый и жуткий, вой ее дочери, как и она коварной и злой, и тогда обе стаи присоединялись к ним и хор волчьих голосов долго не смолкал в ночной степи, пугая все живое.

Так шел день за днем, год за годом и река времени медленно несла свои воды на встречу Вечности.

Однажды глубокой осенью, когда в редкие погожие дни прозрачный воздух по утрам напоминает о приближающейся зиме и режет своей свежестью дыхание, трое грабителей могил, которые были и в глубокой древности, подъедут на лошадях к одинокому кургану.

Редкие степные дороги, такие пыльные жарким летом, от осенних дождей превратятся в сплошную непролазную грязь, в которой лошади скользят и оступаются, и намного дней пути в степи не будет людей.

Оглядевшись и убедившись в полной своей безнаказанности, грабители примутся за свою работу, одолеваемые жаждой богатства. Дожди будут заливать их холодными осенними каплями воды, а осенние ветра темными ночами петь свои унылые песни.

Через много дней упорного труда, в конце сумрачного дождливого дня, грабители наконец-то пробьют наклонный ход к последнему пристанищу вождя и проникнут в погребальный сруб. Пальцами, дрожащими от жадности и трусости, не смея зажечь светильники от страха перед тем, что они могли бы увидеть, обшарят сруб и наткнувшись на останки и ритуальные предметы, сгребут их в ковер, чудом сохранившийся на стене сруба. По наклонному ходу друг за другом поползут они к свету угасающего дня, не забыв, в прочем, и ковер с поклажей. И там, на поверхности, стоя у входа в курган под унылым осенним дождем не в силах преодолеть соблазна они развернут ковер. Но тут из-за пазухи одного из них на землю упадет бронзовый кинжал дивной работы, сверкнет нож и грабитель, издав последний крик, упадет в черное устье входа, нож сверкнет еще раз и второй рухнет туда же, не издав даже и крика, глухо ухнет земля под усиливающимся дождем и курган на многие века скроет свои тайны. Оставшейся в живых под хмурым небом в сумерках надвигающейся ночи быстро выберет драгоценные золотые украшения и, вытряхнув кости вождя прямо на курган, завернет золото в ковер, не будет забыт и бронзовый кинжал.

Быстро собрав пожитки и навьючив со сноровкой вечного кочевника коня, он скроется в наступившей ночи, ведя в поводу двух лошадей. И через несколько дней, в районе современной Знаменки, уходя от погони таких же грабителей, он обронит бронзовый кинжал, а через много веков бородатый археолог невысокого роста нашедший его, восхититься умением древних мастеров, совершенно не ведая его истории.

Кости вождя, выброшенные грабителями из кургана, за много лет истлеют и превратятся в прах. Однажды чудесным весенним днем, когда в степи все расцветает, набежавший ветерок развеет его по степи и кажется ничто больше не напомнит о великом воине.

Но гены вождя, передаваемые из поколения в поколение, гены воина-завоевателя, остались в ком-то из нас, ныне живущих на нашей много грешной земле. И как знать, через сколько веков и поколений, на просторах каких Вселенных и каких чужих миров, под небом черно-фиолетового или кроваво-красного цвета с кошмарным сиянием чужого солнца они проснутся в своем хозяине и воин будущего в защитном костюме из композита прохрипит в ларингофон своим соплеменникам, вооруженным нейтринными преобразователями и лазерными излучателями, последний приказ идти в последний бой.

И там, на просторах чужого, но только что завоеванного и ставшего своим и родным мира, на циклопических развалинах поверженного города врага в восторге победы он издаст клич воина-победителя.

И если бы волею Создателя воин древности и воин будущего смогли бы встретиться в этот миг победы, достававшейся обеим с таким трудом, они, несомненно, повинуясь извечному голосу крови, узнали бы друг-друга и надтреснутый голос старого рубаки дополнил звонкий голос молодого воина. И гимн победы этих двух воинов, воина древности и воина будущего, был бы и гимном человеку-завоевателю, заставившему содрогаться миры прошлого и миры будущего под железной пятой хозяина по праву силы.

Душа старого вождя, найдя свое пристанище, успокоилась бы навеки веков, будучи спокойна за судьбу своих потомков.

А может быть Солнце, одряхлевшее под грузом миллиардов прожитых лет и устав взирать из глубин Космоса на боль и страдания на прекрасной голубой планете, на рассвете нового дня взорвется в Сверхновую и потоки плазмы от этого взрыва, раскаленные до сотен миллионов градусов, понесутся к планете, сжигая все на своем пути и все сущее на Земле увидит в последний миг своей жизни на этом свете апокалипсис судного дня, успев за мгновение перед небытием заглянуть в глаза вечности и смерти.

Но в адском пламени этого взрыва две частицы погибающей жизни, настолько бесконечно малых в своей величине, что и Создатель попустился ими, соединяться по Предопределению Свыше вновь в ту комбинацию, которая даст зарождение новой Жизни.

Через миллиарды лет, Создатель, с высот Мироздания взирающий на результаты Помыслов и Попущений своих с удивлением, если Он вообще способен удивляться, заметит так хорошо знакомую по прежним Деяниям своим, прекрасную изумрудно-голубую планету, нежащуюся в лучах молодого, восходящего Солнца и с еще большим удивлением увидит на берегу великой реки наступившего на грудь поверженного врага Человека, одетого в боевые доспехи со смертоносной полоской голубоватой стали в руке, поющего песнь по беды в окружении своих соплеменников и пламени пожаров поверженного города.

Во истину круг Помыслов и Попущений Создателя замкнется в вечности существования.

СТРАННЫЕ МЫСЛИ И ОТКРОВЕНИЯ ПРИХОДЯТ К ЧЕЛОВЕКУ, СТОЯЩЕМУ В ДОЛИНЕ ЕНИСЕЯ НА ОДНОЙ ИЗ ГОРНЫХ ВЕРШИН СО СТРАННЫМ НАЗВАНИЕМ “ШИШКА”.