Акабаш

С трудом оторвался от злобы дня…

Обмен короткими репликами в некоторых отношениях удобнее, чем развёрнутые тексты: видно, за что зацепиться. Я лучше сперва изложу своё понимание затронутых вопросов, потом отвечу по каждому пункту.
Вопросов два, хотя касаются одного предмета: ясного и отчётливого понимания коммунистической цели. Насколько определённо это сказано у классиков и насколько определённо это могут сказать нынешние сознательные коммунисты, обращаясь к широкому читателю, то есть к народу. С классиками мы имеем ситуацию, требующую понимания и объяснения, а именно: у них хватает высказываний, где они уклоняются от описания будущего общества, насмешливо отзываются о тех, кто “даёт картины” оного. Однако всё же какой-то уровень описания у них был, хотя бы через отрицание известных черт товарного производства (катафатическое богословие типо :-). Я не думаю, что этим фактом нужно пренебрегать, но, конечно, в нынешних программных документах чем меньше прямых цитат, тем лучше.
Требуется внятно объяснить, что такое коммунизм и чем он хорош и спасителен, почему следует бороться за его победу. Трудность в том, что отличительные признаки, через которые даётся определение, имеют неодинаковый статус. Есть такие, которые являются условиями существования предмета, его тождества с самим собой. Есть внешние диагностические признаки. Ну, и есть такие признаки, которые говорят о сущности и смысле (“то, ради чего”). “Общественная собственность на средства производства” из учебников и энциклопедий, понимаемая как юридическое установление – внешний диагностический признак, описывающий даже скорее переходный период, чем само будущее общество. Сведение отчуждённого, то есть рутинного непривлекательного труда к ничтожно малому времени относительно общего времени человеческой жизни – и как следствие, отмирание обессмыслившихся товарно-денежных отношений – это уже реальная дефиниция. Гуманистический же смысл такого общества изложен Марксом на языке не слишком повседневном, но перевод на язык популярных брошюр возможен.
Некоторая скрытость, потаённость прозрений рукописей 44-го года, выдвижение на первый план необходимости организовать крупное производство по единому плану (при игнорировании отчуждённого характера индустриального труда) я могу объяснить только тем, что радикальное сокращение рабочего времени при жизни классиков не стояло на повестке дня, об автоматизации и роботизации не было слышно.