Моим родителям было очень не легко, после распада СССР, но они добрым словом совок не вспоминают. Сейчас мерзко, но это не обеляет совок. То же самое о бабушке и дедушке. Не тоскуют они о той жизни. Потому как помнят как тогда было тяжело. Икра черная-красная, да сколько хошь… это прям из сказки какой? Кем и где работала ваша бабушка? У моей мамы часто кроме школьной формы и одежды-то больше никакой не было. Хорошо, если ткань какую можно было где достать, шила иногда себе. И это в Москве.
Когда я родилась (я второй ребенок в семье), отец перестал обедать, потому как никаких денег по уходу за ребенком не платили и его зарплаты едва хватало. А подрабатывать инженерам было нельзя. Запрещено.
Ну из моих уже личных воспоминаний, это жуткие очереди, особенно в овощном. Огурцы-помидоры, да и какие-либо фрукты зимой – утопия. Картошка – половина уходит в мусорное ведро.
А, еще про мораль: про совковое хамство все уже напрочь забыли? Продавщицы аки богини, окидывали смертных презрительным взглядом.
Моим родителям было очень не легко, после распада СССР, но они добрым словом совок не вспоминают. Сейчас мерзко, но это не обеляет совок. То же самое о бабушке и дедушке. Не тоскуют они о той жизни. Потому как помнят как тогда было тяжело. Икра черная-красная, да сколько хошь… это прям из сказки какой? Кем и где работала ваша бабушка? У моей мамы часто кроме школьной формы и одежды-то больше никакой не было. Хорошо, если ткань какую можно было где достать, шила иногда себе. И это в Москве.
Когда я родилась (я второй ребенок в семье), отец перестал обедать, потому как никаких денег по уходу за ребенком не платили и его зарплаты едва хватало. А подрабатывать инженерам было нельзя. Запрещено.
Ну из моих уже личных воспоминаний, это жуткие очереди, особенно в овощном. Огурцы-помидоры, да и какие-либо фрукты зимой – утопия. Картошка – половина уходит в мусорное ведро.
А, еще про мораль: про совковое хамство все уже напрочь забыли? Продавщицы аки богини, окидывали смертных презрительным взглядом.