По несоответствию духу времени зачислить в резерв

https://rev-lib.com/wp-content/uploads/Kirienko_I-K-1613_ot_chesti_i_slavy_-_k_podlosti_i_pozoru_fevralya_1917.jpg

Заключительная часть интересных фрагментов из мемуаров белогвардейского генерала Кириенко.

Предыдущие части:

1. Белую идею придумали тыловые герои - https://colonelcassad.livejournal.com/7279476.html
2. Мы за восемь месяцев смогли разрушить до основания и пропить на банкетах Россию – https://colonelcassad.livejournal.com/7291767.html

По несоответствию духу времени зачислить в резерв

По получению Приказа №1 и прочих распоряжений Временного правительства я не выдержал и собрал офицеров (к сожалению, господ офицеров оказалось только двое, остальные были левые молодые люди, одетые в офицерскую форму) и предложил сейчас же, от лица всего полка, послать Временному правительству требование отменить все приказы, касающиеся армии, под угрозой, в случае отказа, бросить фронт и двинуть полки на Петроград. Меня поддержал только полковник Гризер и подполковник Святополк-Мирский, остальные отказались. С душевной болью я сказал: "Дай бог, чтобы я оказался плохим пророком, но знайте, что при таком вашем решении, от одного немецкого взвода весь полк побежит назад, как стадо баранов". Мы трое встали и ушли.

* * *

На другой день в полк приехал начальник дивизии и хотел навести порядок, но ему красное пополнение не дало много говорить, и, когда начальник дивизии, поняв все, сел в автомобиль и двинулся, то красное пополнение проводило его камнями и соответствующими ругательствами. Вслед за первым пополнением начали прибывать все новые такие же, которые и избили генерала Миллера за его приказание "снять красные тряпки". Война закончилась. Не нужно было брать последнюю высоту. Срам, позор и ужас воцарились на фронте. Ловко придумал, допустил и помог немцам "господин генерал-адъютант Алексеев". Мое пророчество оправдалось. Через день я должен был покинуть фронт. Штаб 78-й дивизии мне передал бумагу, где было написано: "По несоответствию духу времени полковник И.К.Кириенко зачисляется в резерв". Да, дух был действительно отвратительный., такой, что ни один кадровый, честный офицер соответствовать ему не мог.

* * *

Я выехал утром и был удивлен, когда в поезде увидел старшего связи моего полка старшего унтер-офицера Н. На мой вопрос, почему и куда он едет, я получил краткий ответ: "Нас всех продали и воевать больше никто не будет. Тошно мне, еду домой".
Душу давила незаслуженная обида – 2 года и 7 месяцев беспрерывной боевой страды, три ранения, после которых я немедленно возвращался в полк еще не совсем залеченным, чтобы служить царю и отечеству, все доступные в моем чине боевые награды, любимые мной больше жизни моя Родина, моя Россия, и…мой народ, отблагодарили меня демократическим плевком.

* * *

Брусилова, сделавшего свое предательское дело также убрали, а вместо него Верховным главнокомандующим всех вооруженных сил государства российского был назначен очень мало кому известный генерал Корнилов, ничем себя не выдвинувший в военном смысле. Единственное, что знали о нем в Петрограде, это награждение им. унтер-офицера Кирпичникова Георгиевским крестом за убийство своего командира, о чем было напечатано в газетах, в том числе в Суворинском "Новом времени", причем слово "убийство" было заменено словами "за гражданский подвиг".

* * *

Обстановка для формирования была очень сложной, так как в это время в Киеве открылась центральная "украинская рада" и появился какой-то "украинский полк" (обращаю внимание, все это происходит до большевиков) в опереточной форме, состоящий частью из галицийских украинцев, а частью из наших ошалевших самостийников. Украинская Рада очень косо смотрела на мой полк, всеми силами стараясь привлечь солдат, награжденных Георгием, в свои украинские организации и вела совместно с местными большевиками усиленную пропаганду как среди солдат полка, так и в запасных батальонах и маршевых ротах против моего формирования. Бедлам начался полный, но надо отдать справедливость – украинцы очень умело и энергично повели свою пропаганду.

* * *

Как генерал Алексеев погубил уже выигранную войну государем-императором Николаем II, так и генерал Корнилов погубил верное дело, не доведя решительных действий до конца, а поручил это дело генералу Крымову, не заинтересованному в этом лично. Генерал Крымов не решился на немедленные действия, а остановив перед Петроградом войска, отправился сам для переговоров с Керенским, в кабинете которого или сам застрелился, или был кем-то убит. Вообще, несмотря на личную храбрость, действия генерала Корнилова, как правило, оканчивались плачевно, тот же конец имело бы и Белое движение, если бы судьба не избавила Добровольческую армию от этого незадачливого полководца, послав ему смерть от случайной гранаты.

* * *

24 октября 1917 года взбунтовались и мои ошалевшие, родные "хохлы" и объявили себя "украинцами". Я с большей частью офицеров и малой частью солдат, не пожелавших "украинизироваться" перешел в другое помещение.
<…>
Горько осознавать, что из десятков тысяч офицеров числившихся на учетке у воинского начальника, на мой горячий призыв откликнулось не более 300 человек, были и отставные генералы. Все взяли винтовки. Это оказалась единственная сила в руках начальника Киевского военного округа для поддержки порядка и борьбы с большевиками.

* * *

Наша же борьба с большевиками в Киеве, благодаря вмешательству Масарика была проиграна. Чешская бригада ушл, а с ней ушел и корниловский полк. Корниловцы не остались и не послушались своего русского генерала, а послушались "благодарного" чешского президента Масарика и ушли. "Культурный и благодарный" России и царю Масарик и его "культурный, самый твердый и верный полк" бросили на гибель древний славянский Киев, а впоследствии эти же "культурные чешские полки" выдали Колчака, ограбили всю Сибирь и бывшее при Колчаке русское золото, на которое, кажется, потом построили в Праге чешский банк легионеров, и, удирая из России, загнали в запасные тупики уходившие поезда, где и заморозили насмерть спасавшихся русских, своих братьев-славян, стариков, женщин и детей. Вот "высокая культура просвещенного запада!" А мы же дикие, отсталые, некультурные русские за благоденствие славян, за освобождение почти всех всех государств своими трупами устилали все земли к нам всегда враждебные. Думаю, что русский народ достаточно поумнел и впредь никого спасать не будет.

* * *

Жизнь в Новочеркасске была очень тревожная: приходили казачьи части с фронта и от них распространялись по городу слухи о намерении новой болшевистской власти двинуть свои банды на Дон, чтобы вырезать всех собравшихся там со всех сторон буржуев, а их, т.е. "интеллигенции", действительно набралось чересчур много. Поддерживая и углубляя революцию, это "господа" сами попали под нож разгулявшейся черни, и спасаясь от него, стекались в Новочеркасск и Ростов, но не для борьбы с большевиками, а чтобы спрятаться за спины тех самых черносотенцов, офицеров и казаков, против которых они так яро недавно восставали и подстрекали.

* * *

Допустить, чтобы люди не получали продовольствия от полка, я никак не хотел, я боялся, что голодные люди перейдут в конце концов на самоснабжение, то есть станут грабить население, что впоследствии широчайше развил "талантливый" генерал Деникин, но, очевидно, эта простая истина не была известн "основателям" Добровольческой армии во главе с генералом Алексеевым и они не находили необходимым, раньше чем формировалось новые воинские части позаботиться о их снабжении. Банк тоже меня не баловал и выдавал мне деньги керенками и разными купюрами, а эти деньги падали все ниже и ниже. 10 рублей царских равнялись 100 рублям керенками, а в банке было много золота и царских денег.  Вот как "белые вожди" заботились о нас, уже начавших боевые действия.

* * *

Ни генерал Алексеев, ни генерал Деникин, ни тем более Корнилов не были основоположниками и создателями Добровольческой армии. Этими основоположниками были мы, георгиевцы, и я, их командир.

* * *

По прибытии в Ростов меня поразило громадное количество болтающегося праздно по городу "офицерства", вернее "ахвицерства" – толпами оно фланировало по главной улице и заполняло многочисленные рестораны, кофейни и кондитерские. Многочисленные призывные воззвания, расклеенные по городу, производили на них очень слабое впечатление, оказывается, что это ахвицерское хулиганье, носящее офицерские погоны, осмелилось даже устроить митинг, на котором было решено в добровольческие организации не записываться, как не соответствующие духу времени. Опять этот проклятый дух! А когда мы вернулись из 1-го Кубанского похода то узнали, что красные сатанисты расстреляли около 15 000 этих офицеров – сами виноваты.

* * *

Будучи капитаном, Деникин разложил роту, а в чине генерала разложил и погубил Добровольческую армию.

* * *

Отсутствие здравого смысла и ненависть ко мне монархисту заставили "вождей" оставить меня на гибель и тем сохранить за собой лживое звание "основоположников и первосоздателей Добровольческой армии". Но господь спас меня, и я жив до сих пор и своими воспоминаниями не дам восторжествовать лжи теперешних "вождиков" о трех "великих вождях".

* * *

Появился отряд в лисьих шапках с длинными лисьми болтающимися хвостами из женских горжеток  – дань от "благодарного населения", как называли в Добровольческой армии награбленные вещи.

* * *

За время моих боев за Дон и Ростов прибыли части корниловского ударного полка под командой капитана Неженцева, распевавшего свой "корниловский гимн", где была строфа: "Мы былого не жалеем, царь нам не кумир". Теперь чуть-чуть одумались, и эту строфу замалчивают, это тот самый полк, который в составе чешской бригады явился в распоряжение начальника Киевского военного округа и, в тот же день ушедший с чехами, бросив своего начальника русского генерала, русский древний Киев, русских моих родных малороссов на разрушение и гибель, а послушался предателя, чешского президента Масарика.

* * *

Почему генералы Алексеев, Корнилов и Деникин повели нас на совершенно не нужный Екатеринодар, а не повели на роковой Тобольск и Екатеринбург, почему? Да потому, что это являлось бы отказом от "учредилки", слепыми и неразумными слугами которой они были. И их трех оказалось достаточным для гибели царской семьи и России, и гибели Добровольческой армии, а главное гибели православной церкви.

* * *

Генерал Алексеев, с каждым словом указывая на меня пальцем продолжал: "Гибель Государя ляжет на вашу совесть". И тут я совершил еще одну роковую ошибку, поверив генералу Алексееву, которого все считали в противоположность генералу Корнилову, монархистов и верным Государю человеком. Страх погубить Государя и его семью решил все. И мы не пошли. Теперь я отлично понимаю, что спасение Государя не входило в планы и личные интересы генерала Алексеева, и когда он задумался, то полагаю, что в его духовном взоре пронесся суд и если не виселица, за клятвопреступление присяги, измену и предательство, несмываемый позор, лишение чинов, орденов, исключение из военной службы и каторга, и он вторично предал Государя, но уже на смерть.

* * *

Ясно было решительно всем, что упрямство Корнилова погубит всех еще оставшихся в живых, но тем не менее, генерал Корнилов приказал готовиться к третьему штурму. Тут провидение спасло нас: разорвавшимся снарядом генерал Корнилов был убит в доме, расположенном на берегу Кубани, на виду у красных.
<…>
Слава богу, случайная разорвавшаяся граната убрала упорного, страшного вождя.

* * *

В Киеве я ничего утешитльного не узнал, по улицах ходили бывшие русские офицеры с русскими орденами, имея "украинско-галицийские" погоны в виде восьмерки. Ко мне подошел "украинский" офицер и сказал, что в их украинском государстве нельзя ходить в русской форме, а я его спросил: "Зачем же вы надели наши русские ордена"? Он сконфузился и сказал, что он он комендантский адъютант и ему так приказано.

* * *

Перед самым крушением России наша обезумевшая, изменившая, предательская часть "передовой знати" и "интеллигенции" и старший генералитет в Ставке и в Санкт-Петербурге стремились во всем подражать "прекрасной и благородной" Франции, изменившей и предавшей своего спасителя, верного союзника, Россию.

* * *

К сожалению, должен подтвердить печальное явление, что белая армия, руководимая старшими генералами, поменялась местами с красной, которая руководимая фармацевтом Троцким-Бронштейном, с каждым днем становилась все более дисциплинированной и хорошо снабженной, тогда как белая все больше и больше стала походить на отдельные банды, связанные только повиновением своему атаману.

* * *

Штаб "вооруженных сил Юга России" сначала был в Екатеринодаре, подальше от места, где стреляют, и поближе к морю, где и умер генерал Алексеев, и впоследствии останки его были перевезены в Белград. Неисповедимыми путями Господа русская земля его не приняла.
Потом генерал Деникин перешел в Таганрог, где оставался до созданного им позорного конца.

* * *

Все тыловые учреждения и все формировавшиеся в тылу ячейкпи, отряды, полки, а также десятки тысяч боеспособных людей – болтали, предавались разгулу, пьянству, стрельбе в ресторанах и широкому грабежу. Недаром сложилась поговорка: "подарок от благодарного населения", а грабили все: золото, деньги, лошадей, экипажи, коров, зеркала, пианино, мебель, ковры, "голубые гостинные", женские платья и так далее. В тыловых городах царил сплошной разврат, позор и ужас. Генерал Деникин, окруженный министрами и такими левыми людьми, как "знаменитый" предатель Петр Струве, все это знал и видел, но молчал.
Грабежи перекинулись и на фронт сначала на съестное, ведь войскам надо было есть, а потом грабежи пошли и дальше: каждый полк таскал за собой два-три поезда, забивавших станции и нагруженные всякой всячиной до пианино и спирта включительно. Я лично видел в поезде одного из полков "голубую гостиную", "дар от благодарного населения", наделавшую в Харькове много шума.

* * *

И вот однажды я получил сразу 20 жалоб из разных деревень о грабежах. Я пошел к генералу Кутепову и настаивал, чтобы расстрелять трех уже известных главных грабителей.
Генерал Кутепов на мои настояния о расстреле сказал, что он уже неоднократно доносил о грабежах генералу Деникину, но не получил никакого указания.
На другой день, когда я принес новую пачку жалоб, генерал Кутепов сказал, что генерал Деникин не разрешил предать трех указанных лиц полевому суду, так как могут тогда взбунтоваться их часть и бросить фронт!?
И этот человек серьезно думал, что он "вождь" армии. Это отлично освещает положение: армия, в которой главнокомандующий боится своих же подчиненных, уже не армия и на нее уже положиться и надеяться нельзя.

* * *

Заканчивая свою красочную речь, генерал Деникин гордо объявил: "Сегодня я отдал моей армии приказ наступать на Москву". Все обезумели и бросились к генераду Деникину, дамы впереди всех.
Один генерал Кутепов и я стояли унылыми, так как хорошо знали очень слабый состав полков и уже потерю, по вине "вождей", того высокого нравственного духа, который был в 1-м Кубанском похое.
<…>
Как "учредилку" разогнал пьяный матрос Железняк, такж же легко сбросил в море генерала Деникина аптекарский помощник Лев Бронштейн-Троцкий.

* * *

Генерал Деникин, по примеру Керенского, бросает свои "вооруженные силы Юга России", передает разбитое корыто, по его собственной вине, генералу Врангелю и уезжает в Константинополь.
Генерал Врангель,приняв наследство Деникина, пытается спасти положение, но уже поздно. Сражаться почти некому. Дух армии угасил Деникин.
Лосняющиеся рожи тыла давно в Константинополе, разбазаривают мануфактуру.

* * *

На наше несчастье , никогда не замерзающие Сиваши – замерзли. Злой рок смеялся над нами. Красная армия по льду начала нас обходить, из последних сил мы защищались, на Перекопе начались отчаянные бои, мы редели. Начался отход. Остановить красные лавины не было ни сил, ни возможности.

* * *

Да, мы шли хоть и с белыми, но пустыми знаменами, замаранными разгулом, грабежом и бессовестностью. И не пошел за нами народ.
Один только генерал Врангель сказал робко и неопределенно, что нужен "хозяин земли русской", но это было туманно, и народ не понял, а хорошо помня грабежи не пошел.
Вот главная причина крушения, которую не поняли, и не хотели понять наши "прославленные вожди".
Они подготовили и привели к гибели Россию.

В общем, чудесный персонаж и чудесные мемуары.
Там еще в принципе много нажористого о жизни Кириенко в белогвардейской эмиграции и ее нравах.