НЕЗЫГАРЬ

Верховный суд России признал движение АУЕ (арестантский уклад един) экстремистским с соответствующими санкциями до 12 лет лишения свободы.

Это решение можно признать эпохальным: заканчивается без малого неформальное тридцатилетнее доминирование или, по меньшей мере, заметное присутствие традиционного криминалитета практически во всех общественных сферах, включая культуру и экономику.

Однако это обстоятельство свидетельствует, что организованная преступность начинает перерождаться коренным образом.

Либеральные реформы с последующей приватизацией начала 90-х открыли путь к власти и собственности советским «теневикам».

Только у них был первичный капитал, чтобы скупать ваучеры и захватывать мощные советские предприятия. На их плечах ворвались в экономику и крышевавшие «цеховиков» воровские традиционные кланы –«синяки», как их именовали конкуренты – далекие от тюремных понятий «спортсмены».

Новые «хозяева жизни» заказывали «сделать красиво» — и литература, а также кино, телевидение и эстрада заполнились поделками о мудрых и благородных ворах в законе и подлых и жестоких вохрах и ментах.

Появился и свой криминальный «комсомол» – то самое АУЕ, обеспечивая кадровый приток в воровской мир.

Это был пик могущества традиционных ОПС – их представители или ставленники занимали достаточно высокие государственные посты, вплоть до первого заместителя председателя Совета Федерации (Александр Торшин, связь таганского ОПС), руководителя АП (Сергей Филатов, контакты со ставропольскими авторитетами), министр федерального правительства (Александр Иванюженков, установленный член Подольской ОПГ), а также сенаторы, депутаты Госдумы и многие региональные руководители.

Переделы собственности с привлечением западного капитала и активным участием государства постепенно вытеснили традиционные организованные преступные сообщества на периферию власти, ограничив до минимума их доступ к перераспределению доходов.

Попытки сопротивляться пресекались самым жестким образом. При этом использовали всю мощь государственной машины, как это случилось в середине нулевых, а законодательство максимально ужесточило наказание за создание и членство в ОПС.

К примеру, мощное петербургское преступное сообщество- тамбовские, попыталось закрепиться в Москве вслед за своими «деловыми партнерами» из 90-х, занявших контрольные позиции в госкорпорациях и властных структурах.

Владимир Кумарин, Костя Могила, Роман Цепов и их «пристяжь» были убиты либо арестованы, а уцелевшие лидеры «тамбовских», «малышевских» и прочих скрылись за границей, преимущественно в Испании.

Между тем, амбиции той же тамбовской опг были реализованы во встраивании в Систему и соучастия в политических процессах.  Дело Литвиненко (где тамбовские засветились по полной) фактически завершилось крахом амбиций их лидеров и околовластной клиентелы. А сами тамбовские сменили испанские берега на режимный контроль в России.

 И, хотя судя по недавним материалам ОТРМ по делу генералов СКР, осужденным за взятки, «вор в законе» Шакро Молодой, лидер одного из самых мощных ОПС,  активно засветился в курдском вопросе, такой статус криминалитета  сегодня – исключение.

Традиционная преступность сохраняет позиции на региональном уровне, «крышуя»  в классическом стиле малое и среднее предпринимательство преимущественно в торговле, либо в строительстве.  Либо в лесной отрасли или заготовках лома.

Ведущее место в негласных попытках повлиять на госполитику сегодня принадлежит новым надзаконным структурам эпохи информационного общества.

Эксперты выделяют три современных типа ОПС в России, смыкающихся, впрочем, с транснациональной преступностью.

 «Беловоротничковые» ОПС – к ним принадлежат организованные сообщества, занимающиеся хищением государственных или корпоративных ресурсов, зачастую используя служебное положение и выводя преступные доходы за рубеж(ОПС Гайзера в Коми, ОПС Абызова, ОПС «Молдавский ландромат» и другие).

«Золотопогонные» ОПС  — структуры, инкорпорированные в силовые органы (дела о взятках в СКР; банковского управления СЭБ ФСБ; генерала Сугробова, начальника ГУЭП и БК ).

И, наконец, «информационно-цифровые» ОПС, занятые преступлениями с использованием информационно-коммуникационных технологий. Последние растут наиболее бурно.

По данным МВД России количество киберпреступлений только в январе-июле 2020 года выросло на 94 процента, в том числе тяжких и особо тяжких, на которых специализируются ОПС,  — на 129,7 процента.

Дело Фургала- это часть крестового похода государства на ОПС как одного из устойчивых системных игроков современной системы.

В результате что мы видим:

Организацию протестных политических акций;

Создания солидарной протестной активности;

Финансирования лидеров протеста и активистов-организаторов;

И наконец — точечных провокаций, направленных на активацию турбулентности и провокацию общественных конфликтов.