Подвиг: Как маленький русский корабль испугал огромную эскадру Германии

Сто пять лет назад, 19 августа 1915 года, в Рижском заливе состоялось сражение, в ходе которого русские моряки показали удивительный пример доблести. Канонерская лодка «Сивуч» ушла на дно, не спустив флага перед многократно превосходящими силами немцев. Все знают о крейсере «Варяг» – но, пожалуй, экипаж «Сивуча» продемонстрировал не меньшее мужество.

В начале августа 1915 года немецкий флот приступил к крупной операции на Балтийском море. Она была вписана в общий контекст действий германской армии во время Первой мировой войны. В течение лета и осени немцы, нанеся по русским ряд мощных ударов, сумели вытеснить царскую армию из Галиции, Польши и Литвы. Это «Великое отступление» русской армии остановилось лишь в Латвии, неподалеку от Риги.

Роковая встреча

https://ic.pics.livejournal.com/ss69100/44650003/2531518/2531518_300.jpgЧтобы возобновить натиск, немцы решили по полной программе задействовать свой флот. До этого основные военно-морские силы немцев использовались для операций против англичан в Северном море, а на Балтике немцы держали главным образом устаревшие и небольшие корабли.

Но теперь все изменилось – к операции прорыва в Рижский залив привлекли новейшие дредноуты.

Всего немцы нагнали к русским берегам огромную армаду: 18 линейных кораблей (дредноутов и броненосцев), девять крейсеров, 56 эсминцев и миноносцев, 15 тральщиков.

Этому гигантскому флоту русские смогли противопоставить в Рижском заливе совершенно ничтожные силы: старый линейный корабль (броненосец) «Слава» еще «доцусимского» типа плюс один минный заградитель, четыре канонерские лодки, 16 эсминцев и шесть подводных лодок. Впрочем, преимуществом русских было прекрасное знание ими здешних вод, изобилующих мелями, и мощные минно-артиллерийские позиции – Моонзундские острова обороняли береговые батареи.

Зная это, немцы действовали чрезвычайно осторожно. Вперед пустили тральщики, которым предстояло «прогрызть» в минных полях проходы для линейных сил. Подрывы крейсера «Тетис», эсминца S-144 и тральщика Т-52 (последний затонул) показали врагу, что к русской мине надобно относиться с почтением. Линкор «Слава», канлодки «Грозящий» и «Храбрый» отгоняли вражеские тральщики артиллерийским огнем, и немцы вынуждены были топтаться на месте.

Попытки уничтожить «Славу» главным калибром германских дредноутов успеха не принесли – и тогда на уничтожение ненавистного корабля отправились новейшие эсминцы V-99 и V-100, которые должны были утопить русский линкор торпедами. Но эти эсминцы 17 августа нарвались на русский «Новик» – тот обратил обоих немцев в бегство, причем загнал V-99 на минное поле, где «немец» и нашел свою гибель.

19 августа канонерские лодки «Сивуч» и «Кореец» поддерживали артиллерийским огнем приморский фланг русских войск у Усть-Двинска. Опасаясь, что лодки будут отрезаны от основных сил, командование приказало им срочно возвращаться в Моонзунд.

Однако в 20 часов 30 минут у острова Кюно (Кихну) «Сивуч» и «Кореец» столкнулись с германским крейсером «Аугсбург» и двумя эсминцами – V-29 и уцелевшим накануне V-100. Крейсер и эсминцы с легкостью догнали «Сивуча» и «Корейца», осветили их прожекторами и открыли стрельбу с небольшой дистанции в 25 кабельтовых.

Скромный кавторанг

Хочется рассказать о командире «Сивуча» подробнее. Петр Нилович Черкасов родился в Нижнем Новгороде 18 июня 1882 года в семье морского офицера. Следуя семейной традиции, поступил, как и его два брата, в Морской корпус, из которого был выпущен в 1900 году мичманом. Оказался назначен вахтенным офицером на эскадренный броненосец «Пересвет», на котором совершил переход на Дальний Восток.

В Порт-Артуре Черкасова перевели на миноносец «Властный», на борту которого он отличился во время боя с японцами 26 февраля 1904 года. Тогда «Властный», несмотря на разбитый рулевой привод, всадил торпеду в борт одного японского эсминца, исколотил снарядами два других. После этого «Властного» поставили на ремонт, а Черкасов стал артиллерийским офицером броненосца « Севастополь», где служил под началом знаменитого Николая Оттовича Эссена.

На «Севастополе» Черкасов прошел всю оставшуюся артурскую эпопею: был ранен 28 июля во время боя в Желтом море, сражался с японцами на суше в составе десантных партий, удостоился ордена Святой Анны 4-й степени «За храбрость».

Он же потом вернулся на «Севастополь», оставшийся единственным крупным кораблем русских, не потопленным японской артиллерией, и на нем участвовал в битве с превосходящей эскадрой врага в бухте Белый Волк. На дно «Севастополь» ушел, открыв кингстоны 20 декабря, непобежденным – а в тот же день генерал Стессель вопреки желанию своих солдат сдал крепость японцам.

Вместе со многими тысячами своих боевых товарищей Черкасов оказался в плену. В послевоенные годы служил старпомом учебного судна «Верный», командиром миноносца № 213, потом получил назначение на «Сивуч». За полтора года до начала Первой мировой женился на дочери кронштадтского врача Сусанне Владимировне Гильдебранд.

В ту пору ему предлагали уйти с флота и начать делать гражданскую карьеру в родной Нижегородской губернии – тем более что он был избран гласным Балахнинского земского собрания. Но Петр Нилович не пожелал бросать дело своей жизни.

У страха, особенно в темноте, глаза велики: немцы перепутали «Сивуч» со «Славой». Оба корабля были двухтрубными и имели некоторое сходство в силуэтах, но 960-тонная канонерская лодка рядом с 15000-тонным линкором смотрелась как заяц рядом со слоном. Тем не менее, немцы запаниковали и стали взывать по радио о подмоге. Через 20 минут к месту боя подоспели семь германских эсминцев, а также дредноуты «Нассау» и «Позен».

У маленькой скорлупки не было ни малейшего шанса перед лицом бронированных гигантов. «Сивуч» имел всего две 120-мм и четыре 75-мм пушки (не считая трех пулеметов на борту), но к моменту подхода дредноутов часть этой артиллерии уже бездействовала. В свою очередь, на борту «Нассау» и «Позена» было по 12 мощных 280-мм орудий, которыми они буквально измолотили русский кораблик.

Но капитан II ранга Петр Нилович Черкасов спускать флаг отказался.

«Смертью запечатлел свой подвиг»

До нас, потомков, дошел потрясающий по эмоциональному накалу рассказ капитана 2-го ранга Александра Лукина о последнем бое Черкасова. В 1934-м в Париже вышла книга Лукина «Русские моряки во время Великой войны и революции», материалы для которой автор собирал, беседуя с очевидцами и участниками событий.

О бое 19 августа 1915-го в книге повествуется следующее: «Открыв огонь по головному дредноуту, «Сивуч» самоотверженно пошел на смерть… Среди грохота пальбы, водяных смерчей, дыма, огня, лохмотьев тумана шел «Сивуч» на врага… В потоках обрушившихся на него фонтанов воды, в облаках пара из разбитых труб, с зияющими пробоинами и свернутым носом, он мужественно стрелял из всех своих орудий.

– Крепись, Петр Нилыч! – кричал старый боцман на мостике своему командиру…»

Знаменитый писатель Валентин Пикуль тоже уделил в своем романе «Моонзунд» несколько строчек подвигу Черкасова и его команды. «Сивуч» был объят пламенем до клотика. Внутри канлодки рвались боезапасы. Его палуба стала красной, и подошвы сапог сгорали у матросов. Левый борт раскалился добела: броня, касаясь воды, яростно шипела, не остужаясь. Красивый человек стоял на мостике «Сивуча» – при орденах, при оружии, при перчатках. Вокруг него лежали мертвые. Скоро от рубок и надстроек ничего не осталось – все разбросало взрывами».

Как явствует из книги Лукина, это действительно был сущий ад: «Бешеный залповый огонь дредноутов рвал «Сивуч» в клочья… Мостик и надстройка рухнули… Командир убит… Почти все офицеры перебиты… Палуба усеяна трупами матросов… Но корабль все идет вперед… Это был уже не «Сивуч», а бесформенный, плавучий в буром дыму, остов. Объятый пламенем, с раскаленными, шипящими от вливающейся воды, бортами, он продолжал огонь из уцелевших орудий, но… силы его слабели… слабел его ход…

Полузатопленный, исковерканный, с ушедшим под воду развороченным носом, горящий, залитый кровью гибнущих в дыму и чаду, но еще державшийся на воде, «Сивуч» остановился… Он уже был не в силах двигаться ни вперед, ни назад… А дредноуты, мощные, со сверкающими прожекторами, бронированные великаны продолжали распинать его… С ураганным воем неслись в истекающий «Сивуч» их ужасные залпы за залпами…

Накаленная температура раскаленной стали, ядовитые газы разрывов душили и расшвыривали последних бойцов, ноги скользили в крови, обжигались в огне… Но дважды сбитый и дважды замененный кормовой флаг продолжал развеваться на нем, а протянутая рука тяжело раненного мичмана Мурзина указывала последнему комендору у последней пушки – стрелять.

Наконец немцы опомнились… На «Позене» зажегся сигнальный огонь, и дивизион из пяти эскадренных миноносцев бросился в атаку… Вспыхнуло белое зарево взрыва и одновременно желтый огонь последнего выстрела последнего комендора… Не стало «Сивуча»… Только облачко пара, словно его отлетевшая душа, на мгновенье колыхнулось над могилой и исчезло во мгле…».

На канонерке было 148 человек экипажа – немцы выловили из воды 50. Уцелевших моряков «Сивуча» (из них лишь 15 не имели ранений), доставленных на борт «Нассау», немецкая команда встретила, выстроившись во фронт, корабельный оркестр исполнил русский гимн.

Посмертно забыт

Известие о событии молнией пронеслось по всей России. Подвиг «Сивуча» казался тем более ценным, что героизм его экипажа не пропал впустую – немцы так и не смогли прорваться в Рижский залив. Уже на следующий день после гибели канлодки вице-адмирал Шмидт велел своей эскадре отступать на базы.

Посмертно Черкасову присвоили чин капитана I ранга и наградили Георгием 4-й степени. Портрет Петра Ниловича в обрамлении лаврового венка выставили в Георгиевском зале Кремля. Балахнинское земское собрание постановило поставить памятник герою, но его отец Нил Васильевич Черкасов решил по-другому. Он создал на свои деньги Народный дом имени капитана I ранга Черкасова, в котором располагались библиотека, читальный и зрительный залы.

Даже иностранцы отдали долг русскому моряку. Английская Star писала: «Мир вспомнит о героизме «Сивуча» даже тогда, когда все другие события этой титанической войны станут достоянием истории».

К сожалению, на самом деле Черкасова быстро забыли – революция, последующие грозные и трагические события изгладили прославленную фамилию из народной памяти. Табличку на здании бывшего Александровского института, где Черкасов получал первое образование, повесили лишь в 2008 году…