Товарищ Сталин в роли обвинителя
https://bigenc.ru/media/2016/10/27/1235214467/19618.jpg
История о том, как товарищ Сталин выступил в роли обвинителя на состязательном судебном процессе в 1918 году, где рассматривались обвинения Мартова в адрес Сталина, что тот якобы был исключен из партии за причастность к "эксам".
Заявление тов. Сталина
Тов. Сталин отправил в Революционный Трибунал следующее заявление:
«В газете „Вперёд“ в № 51 (297) была помещена статья Л. Мартова „об артиллерийской подготовке“, где между прочим говорится о том, что Сталин, в своё время был исключён из партийной организации за прикосновенность к экспроприациям (см. „Вперёд“ № 51).
Считаю нужным по этому поводу заявить, что я, Сталин, никогда не судился партийной организацией и, тем более, не исключался из последней. Рассматривая брошенное Мартовым обвинение, как бесчестную выходку потерявшего равновесие человека, наголову разбитого в открытом политическом бою и теперь в отчаянии хватающегося за „последнее“ средство: за гнусную клевету, прошу революционный трибунал привлечь Л. Мартова (Цедербаума) к ответственности за клевету в печати.
Сталин (Джугашили)».
Репортаж из зала суда
Обвинение вождя меньшевиков в клевете тов. Сталиным привлекло 5 апреля полный зал слушателей, среди которых преобладают сторонники Мартова.
Суть дела заключается в следующем:
В № 51 газеты «Вперёд» была помещена статья, в которой Мартов бросал обвинение Сталину в том, что последний в своё время был исключён из партийной организации за прикосновенность к экспроприации.
Обвиняет тов. Сосновский, защитниками выступили Александров и Лабинский.
Мартов делает заявление о неподсудности настоящего дела Трибуналу Печати, т. к. оно в порядке частного обвинения подлежит районному суду. Сталин указывает на общественно-политический характер дела, как затрагивающего честь партии, стоящей сейчас у власти.
Выступает же он частным обвинителем, не желая пользоваться общественным положением.
Вслед за разрешением вопроса о подсудности, Мартов просит суд отложить дело и вызвать свидетелей: Рамшвилли и Жордания, находящихся на Кавказе. Пантова, Мирова, Ежова, Фролова, Ворошилова, Самойлову, Спондария и Гуковского, которые могут подтвердить обвинение, брошенное им Сталину. По его сведениям, в 1908 г. состоялось решение Областного Комитета Закавказья об исключении всего состава Бакинского комитета С.-Д., в котором состоял Сталин, из организации за участие в экспроприации. Но за давностью и по условиям тогдашней подпольной политической работы, письменных доказательств Мартов представить не может.
Сталин говорит, что единственным свидетелем с его стороны является номер газеты, в которой напечатана гнусная клевета: никогда за 20 лет партийной работы, из которых около половины прошло в ссылке и тюрьме, он не судился и не исключался из организации. Подобные приёмы борьбы со своими политическими противниками разлагают печать и он просит суд приступить к разбору дела.
Снова выступает Мартов. Его объяснения, носившие характер выпадов против большевиков, подняли настроение в зале. Шум и возгласы препятствуют спокойному ведению дела. Объявляется перерыв. Председатель распоряжается очистить зал от публики и впускать только по билетам.
После перерыва тов. Сосновский указывает, что заявления Мартова о неподсудности, вызове свидетелей и т. д. есть ничто иное, как попытки затянуть дело. Мартов старый журналист, говорит тов. Сосновский, и он должен был знать, что подобные обвинения бросаются только тогда, когда в кармане есть доказательства.
Но чтобы не дать Мартову выставить себя жертвой большевистского суда, обвинитель согласен отложить дело на определённый срок для вызова свидетелей. После речей защитников, суд постановил: отложить дело для вызова свидетелей на семь дней.
16 апреля возобновилось рассмотрение Революционным Трибуналом дела Мартова.
Председательствует тов. Дьяконов, защищают Мартова — Абрамович и Плесков, обвиняют: тт. Сталин и Сосновский.
Тов. Сталин формулирует обвинение: Л. Мартов в газете «Вперёд», в статье «Артиллерийская подготовка», напечатал, что тов. Сталин был исключён из партийной организации за причастность к экспроприации.
— Никогда в жизни, говорит т. Сталин, я не судился в партийной организации и не исключался, это гнусная клевета, недостойный клеветнический выпад с политической целью, — очернить партию, в которой я состою в момент перевыборов Московского Совета. За эту клевету я и привлекаю Мартова.
Мартов просит снова своему защитнику по вопросу о подсудности дела Революционному Трибуналу.
Защитник Плесков, ссылаясь на декрет о Революционном Трибунале, говорит, что настоящее дело, — обвинение в частном порядке в клевете в печати, — не подлежит Суду Революционного Трибунала, созданного для политических дел особой важности, затрагивающих интересы всего народа. Дело следует передать на рассмотрение в Народный Суд.
Обвинитель Сосновский говорит, что вопрос о подсудности уже возбуждался при первом разборе дела и тогда был разрешён в положительном смысле… Вопрос слишком серьёзен: Мартов оклеветал в своей газете не просто Сталина, а видного партийного деятеля, члена ЦИК, подрывая тем самым авторитет всей партии, а потому мы настаиваем на слушании дела Революционным Трибуналом. Председатель оглашает статью газеты «Вперёд», инкриминируемую Л. Мартову и жалобу тов. Сталина.
Защитник Мартова говорит, что со времени первого слушания дела случилось событие, имеющее громадное значение в направлении дела, — упразднён Трибунал Печати, причём в декрете сказано, что дела будут распределены по подсудности. Настоящее дело, как частного характера, должно поступить на рассмотрение Народного Суда.
Сосновский возражает против такого толкования и находит, что раз дело упразднённым Трибуналом передано Революционному Трибуналу, то, тем самым уже определена его подсудность.
Тов. Сталин указывает, что клевета Мартова, конечно, была направлена не против него, Сталина, как такового:
— Мало ли экспроприаторов на белом свете, и, однако, Мартову до них нет дела, — клевета имела определённую цель очернить перевыборами меня, как члена ЦИК, как большевика, сказать выборщикам: «Смотрите, вот они какие, ваши большевики». Я не хотел пользоваться своим официальным положением и привлёк Мартова не как член ЦИК и комиссар, а как Сталин, но и понимаю целью этой клеветы, что, полагаю, понимаете и вы, товарищи судьи.
Мартов попытался перебить Сталина, за что получил предостережение председателя.
Абрамович в длинной речи указывает, что в данном случае постановление Трибунала о подсудности дела имеет глубокое принципиальное значение, так как решением этим будет установлено: существует ли равенство перед судом в Советской республике, или же для известных лиц создаются привилегии, дающие им возможность прибегать в частных случаях к особому суду, т. е. к Революционному Трибуналу. Тов. Сталин говорит, что не тем кто создаёт себе привилегию клеветника, надо протестовать против привилегий. С такими обвинениями, с какими выступил Мартов, можно выступать лишь с документами в руках и обливать грязью на основании слухов, не имея фактов — бесчестно. На первом заседании Мартов заявил, что у него нет документов, просил отложить дело, чтобы дать ему возможность вызвать свидетелей. Ему дали семь дней сроку, продолжили эту отсрочку до 12-ти дней, а теперь начинается новая оттяжка, под новым соусом. Эти увиливания от суда недостойны и если Мартов не клеветник, то почему он боится суда, почему он оттягивает его, почему не выступит не с голыми громкими фразами, а с фактами в руках?
Сосновский указывает, что вопрос о подсудности дела Революционному Трибуналу не вызывает ни в ком сомнения, на днях в Революционный Трибунал от имени партии, лидером которой является защитник Мартова Абрамович, так рьяно отрицающий сейчас подсудность Революционному Трибуналу дел о клевете, подана почти аналогичная жалоба на меня. Очевидно, судятся не они, а мы, говорит тов. Сосновкий, тогда сомнений в подсудности не возникает.
Суд удаляется на совещание по вопросу о подсудности дела. Совещание длилось от 1 часу до 4-х часов дня.
Когда снова открылось заседание, председатель, огласив справку об упразднении Трибунала Печати, заявил, что Революционный Трибунал нашёл дело по обвинению Мартова в клевете неподсудным Революционному Трибуналу и оставляет его без рассмотрения.
Вместе с тем, — продолжает председатель — Революционный Трибунал нашёл, что в статье Мартова «Артиллерийская подготовка» содержаться выражения, оскорбительные для Рабоче-Крестьянского Правительства, подрывающие его авторитет в широких массах населения, носящий признаки преступления, подлежащего суду Революционного Трибунала.
Огласив эти выражения, председатель предложил Мартову дать объяснения.
Мартов и защитники протестуют против немедленного требования объяснений, находя, что, если предполагается возбудить новое дело против Мартова, то надо направить его обычным путём, т. е. через Следственную Комиссию. Надо дать возможность подготовиться к защите; разбор дела сейчас явится недопустимым смешением функций — следственных и судебных. Председатель разъясняет, что, во-первых, не всякое дело требует расследования, а во-вторых, Трибунал не предполагает сейчас судить Мартова, а лишь требует от него объяснений и, возможно, что по заслушании их, отпадёт вопрос о суде. Если Мартов хочет отложить дачу объяснений, то пусть представит мотивы.
Мартов говорит, что инкриминируемые ему оскорбительные выражения для Советской власти в статье «Артиллерийская подготовка», являются его политическими убеждениями, за которые он готов отвечать перед судом и просит суд привлечь его к ответственности в обычном порядке, т. е. через Следственную Комиссию. Защитник Мартова, Абрамович доводит до сведения Трибунала, что в Трибунале имеется уже заявление ЦК РСДРП, Московского и Московского объединённого комитета о том, что они принимают на себя ответственность за статьи, помещённые в газете «Вперёд».
Суд удаляется на совещание и через час выносит постановление, которым гр. Л. Мартов признаётся виновным в допущении оскорбительных выражений для Советской власти и приговаривается к общественному порицанию.
Мартов кричит: «Да здравствует»… но не доканчивает, не находя подходящего выражения.
Ему с мест иронически подсказывают: «Учредительное Собрание», «Свобода печати»…
Но Мартов, так и уходит, не кончив возглас.
https://prorivists.org/doc_stalin-expropriation/ – цинк
История о том, как товарищ Сталин выступил в роли обвинителя на состязательном судебном процессе в 1918 году, где рассматривались обвинения Мартова в адрес Сталина, что тот якобы был исключен из партии за причастность к "эксам".
Заявление тов. Сталина
Тов. Сталин отправил в Революционный Трибунал следующее заявление:
«В газете „Вперёд“ в № 51 (297) была помещена статья Л. Мартова „об артиллерийской подготовке“, где между прочим говорится о том, что Сталин, в своё время был исключён из партийной организации за прикосновенность к экспроприациям (см. „Вперёд“ № 51).
Считаю нужным по этому поводу заявить, что я, Сталин, никогда не судился партийной организацией и, тем более, не исключался из последней. Рассматривая брошенное Мартовым обвинение, как бесчестную выходку потерявшего равновесие человека, наголову разбитого в открытом политическом бою и теперь в отчаянии хватающегося за „последнее“ средство: за гнусную клевету, прошу революционный трибунал привлечь Л. Мартова (Цедербаума) к ответственности за клевету в печати.
Сталин (Джугашили)».
Репортаж из зала суда
Обвинение вождя меньшевиков в клевете тов. Сталиным привлекло 5 апреля полный зал слушателей, среди которых преобладают сторонники Мартова.
Суть дела заключается в следующем:
В № 51 газеты «Вперёд» была помещена статья, в которой Мартов бросал обвинение Сталину в том, что последний в своё время был исключён из партийной организации за прикосновенность к экспроприации.
Обвиняет тов. Сосновский, защитниками выступили Александров и Лабинский.
Мартов делает заявление о неподсудности настоящего дела Трибуналу Печати, т. к. оно в порядке частного обвинения подлежит районному суду. Сталин указывает на общественно-политический характер дела, как затрагивающего честь партии, стоящей сейчас у власти.
Выступает же он частным обвинителем, не желая пользоваться общественным положением.
Вслед за разрешением вопроса о подсудности, Мартов просит суд отложить дело и вызвать свидетелей: Рамшвилли и Жордания, находящихся на Кавказе. Пантова, Мирова, Ежова, Фролова, Ворошилова, Самойлову, Спондария и Гуковского, которые могут подтвердить обвинение, брошенное им Сталину. По его сведениям, в 1908 г. состоялось решение Областного Комитета Закавказья об исключении всего состава Бакинского комитета С.-Д., в котором состоял Сталин, из организации за участие в экспроприации. Но за давностью и по условиям тогдашней подпольной политической работы, письменных доказательств Мартов представить не может.
Сталин говорит, что единственным свидетелем с его стороны является номер газеты, в которой напечатана гнусная клевета: никогда за 20 лет партийной работы, из которых около половины прошло в ссылке и тюрьме, он не судился и не исключался из организации. Подобные приёмы борьбы со своими политическими противниками разлагают печать и он просит суд приступить к разбору дела.
Снова выступает Мартов. Его объяснения, носившие характер выпадов против большевиков, подняли настроение в зале. Шум и возгласы препятствуют спокойному ведению дела. Объявляется перерыв. Председатель распоряжается очистить зал от публики и впускать только по билетам.
После перерыва тов. Сосновский указывает, что заявления Мартова о неподсудности, вызове свидетелей и т. д. есть ничто иное, как попытки затянуть дело. Мартов старый журналист, говорит тов. Сосновский, и он должен был знать, что подобные обвинения бросаются только тогда, когда в кармане есть доказательства.
Но чтобы не дать Мартову выставить себя жертвой большевистского суда, обвинитель согласен отложить дело на определённый срок для вызова свидетелей. После речей защитников, суд постановил: отложить дело для вызова свидетелей на семь дней.
16 апреля возобновилось рассмотрение Революционным Трибуналом дела Мартова.
Председательствует тов. Дьяконов, защищают Мартова — Абрамович и Плесков, обвиняют: тт. Сталин и Сосновский.
Тов. Сталин формулирует обвинение: Л. Мартов в газете «Вперёд», в статье «Артиллерийская подготовка», напечатал, что тов. Сталин был исключён из партийной организации за причастность к экспроприации.
— Никогда в жизни, говорит т. Сталин, я не судился в партийной организации и не исключался, это гнусная клевета, недостойный клеветнический выпад с политической целью, — очернить партию, в которой я состою в момент перевыборов Московского Совета. За эту клевету я и привлекаю Мартова.
Мартов просит снова своему защитнику по вопросу о подсудности дела Революционному Трибуналу.
Защитник Плесков, ссылаясь на декрет о Революционном Трибунале, говорит, что настоящее дело, — обвинение в частном порядке в клевете в печати, — не подлежит Суду Революционного Трибунала, созданного для политических дел особой важности, затрагивающих интересы всего народа. Дело следует передать на рассмотрение в Народный Суд.
Обвинитель Сосновский говорит, что вопрос о подсудности уже возбуждался при первом разборе дела и тогда был разрешён в положительном смысле… Вопрос слишком серьёзен: Мартов оклеветал в своей газете не просто Сталина, а видного партийного деятеля, члена ЦИК, подрывая тем самым авторитет всей партии, а потому мы настаиваем на слушании дела Революционным Трибуналом. Председатель оглашает статью газеты «Вперёд», инкриминируемую Л. Мартову и жалобу тов. Сталина.
Защитник Мартова говорит, что со времени первого слушания дела случилось событие, имеющее громадное значение в направлении дела, — упразднён Трибунал Печати, причём в декрете сказано, что дела будут распределены по подсудности. Настоящее дело, как частного характера, должно поступить на рассмотрение Народного Суда.
Сосновский возражает против такого толкования и находит, что раз дело упразднённым Трибуналом передано Революционному Трибуналу, то, тем самым уже определена его подсудность.
Тов. Сталин указывает, что клевета Мартова, конечно, была направлена не против него, Сталина, как такового:
— Мало ли экспроприаторов на белом свете, и, однако, Мартову до них нет дела, — клевета имела определённую цель очернить перевыборами меня, как члена ЦИК, как большевика, сказать выборщикам: «Смотрите, вот они какие, ваши большевики». Я не хотел пользоваться своим официальным положением и привлёк Мартова не как член ЦИК и комиссар, а как Сталин, но и понимаю целью этой клеветы, что, полагаю, понимаете и вы, товарищи судьи.
Мартов попытался перебить Сталина, за что получил предостережение председателя.
Абрамович в длинной речи указывает, что в данном случае постановление Трибунала о подсудности дела имеет глубокое принципиальное значение, так как решением этим будет установлено: существует ли равенство перед судом в Советской республике, или же для известных лиц создаются привилегии, дающие им возможность прибегать в частных случаях к особому суду, т. е. к Революционному Трибуналу. Тов. Сталин говорит, что не тем кто создаёт себе привилегию клеветника, надо протестовать против привилегий. С такими обвинениями, с какими выступил Мартов, можно выступать лишь с документами в руках и обливать грязью на основании слухов, не имея фактов — бесчестно. На первом заседании Мартов заявил, что у него нет документов, просил отложить дело, чтобы дать ему возможность вызвать свидетелей. Ему дали семь дней сроку, продолжили эту отсрочку до 12-ти дней, а теперь начинается новая оттяжка, под новым соусом. Эти увиливания от суда недостойны и если Мартов не клеветник, то почему он боится суда, почему он оттягивает его, почему не выступит не с голыми громкими фразами, а с фактами в руках?
Сосновский указывает, что вопрос о подсудности дела Революционному Трибуналу не вызывает ни в ком сомнения, на днях в Революционный Трибунал от имени партии, лидером которой является защитник Мартова Абрамович, так рьяно отрицающий сейчас подсудность Революционному Трибуналу дел о клевете, подана почти аналогичная жалоба на меня. Очевидно, судятся не они, а мы, говорит тов. Сосновкий, тогда сомнений в подсудности не возникает.
Суд удаляется на совещание по вопросу о подсудности дела. Совещание длилось от 1 часу до 4-х часов дня.
Когда снова открылось заседание, председатель, огласив справку об упразднении Трибунала Печати, заявил, что Революционный Трибунал нашёл дело по обвинению Мартова в клевете неподсудным Революционному Трибуналу и оставляет его без рассмотрения.
Вместе с тем, — продолжает председатель — Революционный Трибунал нашёл, что в статье Мартова «Артиллерийская подготовка» содержаться выражения, оскорбительные для Рабоче-Крестьянского Правительства, подрывающие его авторитет в широких массах населения, носящий признаки преступления, подлежащего суду Революционного Трибунала.
Огласив эти выражения, председатель предложил Мартову дать объяснения.
Мартов и защитники протестуют против немедленного требования объяснений, находя, что, если предполагается возбудить новое дело против Мартова, то надо направить его обычным путём, т. е. через Следственную Комиссию. Надо дать возможность подготовиться к защите; разбор дела сейчас явится недопустимым смешением функций — следственных и судебных. Председатель разъясняет, что, во-первых, не всякое дело требует расследования, а во-вторых, Трибунал не предполагает сейчас судить Мартова, а лишь требует от него объяснений и, возможно, что по заслушании их, отпадёт вопрос о суде. Если Мартов хочет отложить дачу объяснений, то пусть представит мотивы.
Мартов говорит, что инкриминируемые ему оскорбительные выражения для Советской власти в статье «Артиллерийская подготовка», являются его политическими убеждениями, за которые он готов отвечать перед судом и просит суд привлечь его к ответственности в обычном порядке, т. е. через Следственную Комиссию. Защитник Мартова, Абрамович доводит до сведения Трибунала, что в Трибунале имеется уже заявление ЦК РСДРП, Московского и Московского объединённого комитета о том, что они принимают на себя ответственность за статьи, помещённые в газете «Вперёд».
Суд удаляется на совещание и через час выносит постановление, которым гр. Л. Мартов признаётся виновным в допущении оскорбительных выражений для Советской власти и приговаривается к общественному порицанию.
Мартов кричит: «Да здравствует»… но не доканчивает, не находя подходящего выражения.
Ему с мест иронически подсказывают: «Учредительное Собрание», «Свобода печати»…
Но Мартов, так и уходит, не кончив возглас.
https://prorivists.org/doc_stalin-expropriation/ – цинк
