Рынок против дидактики

В средневековой школе много веков подряд сперва зубрили, как попугаи, псалмы на латыни, и только потом приступали к изучению латинского языка.

https://ic.pics.livejournal.com/ss69100/44650003/2240643/2240643_300.jpgПотом умные люди заметили, что гораздо проще сделать наоборот: сперва выучить язык, а потом учить стихи, уже понимая, о чём в них речь. Продуктивность школы моментально возросла, а усилий и страданий стало меньше.

Именно дидактика – наука о приёмах преподавания знаний – лучше всех наук показывает нам, что очень часто объём работы и напряжение трудов не соответствуют результату. И что можно повысить продуктивность труда, при этом снизив его интенсивность.

Умный труд – он и легче, и быстрее, и полезнее по итогам, чем труд глупый. И это везде так. Но в области педагогики – особенно.

Над проблемами дидактики я задумался, когда прочитал такую вот, вполне предказуемую, заметку:

Как-то дочь, в очередной раз до поздна засиделась за уроками.
Училась она хорошо, поэтому занималась, пока не выучит.

Я сидел на кухне и смотрел телевизор.

Она подошла несколько раздраженная и спросил: "Папа! Ну как же так? Учителя многие объясняют плохо и непонятно. Учебники такие же. Если бы не Интернет и твои "древние" книги-словари, вообще плохо было бы…

Ты также учился.? Смотрю, у тебя много разных грамот за учебу. Наверное, вообще не спал и ничем не занимался?"

Тогда я ей рассказал про советскую школу в которой я учился.

"У нас было в старших классах обычно 4-6 уроков. Время на подготовку заданного на дом лично у меня не превышало 1-2 часов.
Учебники были структурированы, и материал легко запоминался.
Литературные произведение на очередной год мы читали летом. И дело было не в "обязаловке", а в нормальном желании почитать книгу, а также увеличить свободное время для любимых занятий в учебном году.

Что это были за занятия?
Это пара кружков по любимым предметам. Я посещал по математике и химии. Занятия в кружках были 1-2 раза в неделю в каждом.
Обязательно школьная спортивная секция. Я занимался баскетболом.

Кроме того, серьезно занимался футболом, выступая за городскую детскую команду. Тренировки были ежедневными.
Кроме того, я входил в шахматно-шашечный городской клуб, где занимался и участвовал в соревнованиях.
А ещё во дворе мы с пацанами гоняли мяч или шайбу…

Весной и осенью мы с классом ходили в походы на выходные, где ночевали в палатках. Обычно по разу в сентябре и мае.
И ещё много всего, уже и не упомню.

Учителя 1-2 раза в год посещали нас дома и не с инспекцией, а просто пообщаться, посмотреть, познакомиться со всеми членами семьи.

А ещё мы не забывали о кинотеатрах, музеях, танцах-дискотеках, компаниях друзей…"

Дочь: "А как же вы все успевали?"

Мой ответ ее добил: "У нас ещё оставалось время".

Она посмотрела на меня, как на ненормального, и у нее невольно впервые в жизни в мой адрес вырвалось: "Папа, сознайся, что ты врешь".

Как я мог ее убедить, что не придумал ни слова.

+++

Ничего нового тут нет для тех, у кого дети – школьники. Эта проблема всем нам, родителям, хорошо и давно известна.

Дело не только в том, что наших детей учат из рук вон плохо.

Дело ещё и в том, что им постоянно скармливают «кашу с гвозьями», доводя их до предельного изнеможения, по итогам которого, однако, в головах остаётся очень мало или вовсе ничего.

Ребёнка с первого класса приучают к изнурительному и бесплодному труду.

Буквально как у классика: « в грамм добыча, в год труды».

Конечно, всякая учёба – тяжёлый труд. Но если применять дидактику, то нелёгкие занятия станут суперпродуктивными, а времени и сил отнимут гораздо меньше.

Анализ учебников и школьных программ показывает, что лучшая продукция по этой части выходила при Сталине, впитав в себя лучшие традиции царской гимназии, и демократизировав их для широких масс.

Качество образования зависит от целеполагания.

У царских гимназий была цель научить немногих.
У сталинских школ – научить всех.

В обоих случаях ставилась цель именно обучать, а не с ума сводить и не безмозглых потребителей выращивать.

Сталин реально, и при всей его хитрости, в данном случае бесхитростно – стремился сделать безграмотную страну грамотной. Он хотел получить массу специалистов для высокоразвитой экономики как можно быстрее и проще. Его дидактика буквально копытом землю роет, отыскивая способы связного и логичного, занимательного и яркого, внятного и доступного изложения материала.

Цель порождает средства: хотите вырастить умного и развитого человека – значит, делаете всё, чтобы этого добиться.

А если вы НЕ ХОТИТЕ вырастить умного человека?

Вопрос не праздный. Умный человек для власти гораздо опаснее дурака. Да, он как работник и специалист много полезнее, но ведь он постоянно будет задавать неудобные вопросы!

И цель дать человеку образование сменяется на противоположную: сделать как-нибудь так, чтобы человеку образования не давать.

Прогресс это, конечно, притормозит и притушит. Спору нет. С дураками в космос не полетишь и атом не расщепишь…

А вот зато личную власть над дураками удерживать куда проще, чем над людьми образованными.

А для большинства правителей именно это важнее, а не космосы с атомами.

+++

Анализ показывает: сразу после смерти Сталина учебная, методическая, справочная и техническая литература стали деградировать. Они уподобились куропатке, которая, притворяясь доступной – уводит лису от своих яиц.

Кроме основной цели – не «умнить» широкие массы без крайней необходимости, была и другая причина.

Учёные, которых Сталин держал в строгости, почуяв волю, начали выделываться и самовыражаться.

Человек не столько хочет предмет донести – сколько себя показать, какой он умный, и чем от предыдущего автора учебника отличен. Человек вместо простого хлеба знаний подсовывал острые пряности своих завиральных гипотез.

Приведу лишь один маразм из школьного учебника 70-х годов. Советским школьникам пытаются объяснить, что такое круг:

«Круг – это совокупность точек внутри и на окружности, т. е. удаленных не более чем на радиус окружности».
И это академиком написано!

А ничего, что точка не имеет площади, а потому никакая совокупность точек не может составить фигуры?!

Открываем сталинский учебник:

«Круг – площадь, ограниченная окружностью».

Представляете, как легко было учиться в 30-е годы, и как тяжело уже в 70-е!

Начиная с Хрущёва, власть всё более и более заполняет учебный материал абракадаброй. Ей помогают в этом, порой и не понимая её цели не просвещать, а затемнять умы – выдуривающиеся в оригинальничании учёные-пустословы. Каждый из которых ищет своё, отличное от всех прежних, определение простым предметам!

Сталинская власть такое выдуривание пресекала. Новая власть – поощряла.

Человеку уже в хрущевской школе начали прививать то, что сегодня расцвело махровым цветом:

1). Науки очень сложны, и потому тебе непостижимы, оставь надежду их понять

2). Науки очень скучны, оторваны от практики, в быту нелепы, и знать их тебе совсем ни к чему.

3). Ты не должен понимать, что под видом наук мы тебе подсовываем разный маразм, как если бы вместо связной и единой книги подсовывали хаотично вырванные страницы разных книг.

+++

Отношение капитализма к образованию делится на злую и хитрую стороны.

Злая сторона испокон веков ненавидит образование. Богатые всегда видели в книге не источник знаний, а источник смуты. Они даже Библию подсовывали читать на непонятном своим народам языке (латынь, церковно-славянский).

У всех угнетательских кланов и мафий сложилось устойчивое негодование по поводу народной школы. Капитализм, как и его старшие сёстры-формации, всегда поощряет невежество и разное мракобесие. И если семья не хочет водить дитя в школу – то капитализм никогда не будет этому препятствовать, принуждать. Наоборот – скажет, вот молодцы!

Но в XIX и ХХ веках эту ненависть к школе пришлось разбавлять хитростью.

Появились машины, с которыми не справится совсем уж тёмному, пещерному человеку.

Кроме того, лозунг «знания
в массы» стал очень популярен.

Если бы в РФ отменили школу официально – думаю, это вызвало бы очень сильные беспорядки и очень массовые протесты. Родители, вспомнив своё детство золотое, дрались бы, как львы, за право своих чад посидеть за партой.

И тут капитализм хитрит.

Он говорит: ну, если у вас цель посидеть за партой, то… Я вам это организую, и даже бесплатно! Сидите там 11 лет – но при условии, что вы будете заниматься не образованием, а всякой хернёй, типа тестов и натаскивания на ЕГЭ!

В итоге всем хорошо будет.

Я, капитализм, избавляюсь от образованных масс, получая толпы ничего, в сущности, не знающих и функционально-неграмотных дураков.

А вам КАЖЕТСЯ, что вы отучились в школе, «как нормальные люди». Вы же не знаете, чему учат в настоящей школе. Вы этот вот бессвязный маразм-угадайку считаете образованием, потому что другого-то не видели!

+++

Перегружая детей тягостным маразмом, капитализм сам же подсказывает родителям лозунг: облегчите участь нашим детям, перестаньте им задавать так много!

То есть не государство, а родители выходят с инициативой сокращения объёма преподаваемых предметов!

А государству только этого и нужно. Оно спит и видит, как бы вообще оставить школы только для 10% самых состоятельных… А 90% от «мук» избавить, дав вместо книги наркотик с онанизмом…

Такой вот «баян»:

Вначале образование лишают связности и цельности, преподают маразматически.

Потом, когда дети просто не в силах всё это заучить – выступают с инициативой учить поменьше. Но не по времени, а по объёмам.

А это не дидактика. Это прямая её противоположность.

+++

Для чего физике было быть «занимательной», а математике «весёлой»? Очевидно же, чтобы её легче и успешнее усваивали дети. Дидактические приёмы придуманы, чтобы снизить напряжение при получении объёма знаний.

Когда коллективный разум человечества вливается или вставляется, внедряется или вводится в конкретное биологическое существо человеческого вида – возникает всем очевидное «сопротивление материала», напряжение.

Сама процедура помещения абстрактного мышления-текста в биологическую особь, мыслящую «картинками» – это, с точки зрения зоологии, противоестественный, чуждый дикой природе процесс. Природа вместе с генами передаёт в инстинктах то, что считает нужным передать по цепочке поколений. Цивилизация по цепочке поколений транспортирует значительно больше, чем предусмотрено генетическим, врождённым транспортёром.

Цивилизация критически перегружает процесс межпоколенной передачи знаний, и порой роковым для себя образом. Таким, что биологическая особь взрывается в момент «заливки», выбрасывает познания вместе с цивилизацией, убегает в дикий лес от «мучителей».

Дидактика не покушается на ОБЪЁМ передаваемых знаний. Она ищет пути снизить напряжение при передаче, сделав физику занимательной, арифметику весёлой, историю – забавной. Современная дидактика выдумала уже драмогерменевтику и социо/игроваую «режиссуру урока» – признавая и понимая напряжение сопротивляющегося сперва чужеродным знаниям биологического организма ученика.

Но дидактика не может снизить напряжение снижением объёмов знаний, этот путь для неё по определению закрыт. Придумай, как учить быстрее, увлекательнее, легче – но не учи меньше.

Либерализм отличается от дидактики тем, что для него нет проблемы «обязательного объёма знаний». Оттого либерализму незачем изощрятся в дидактических приёмах, делать физику занимательной, а математику весёлой. Он их просто отменяет – как физику, так и математику.

Не нравится, не хочешь? Так и не учи!

Вырастай дураком – сейчас это модно, похвально, почётно.

Либерализм отменил едва ли ни главную формулу цивилизованного бытия: принцип равенства оппонентов.

В науке, чтобы возражать, нужно быть равным по образованности тому, кому возражаешь. Например, нельзя возражать Эйнштейну, не изучив предмета, о котором говорит Эйнштейн или Марксу, не изучив предмета, о котором говорит Маркс.

Только принцип умственного равенства оппонентов делает научную дискуссию продуктивной, придаёт ей и смысл, и пользу. Если же возражать на любую из гипотез в рамках либеральной свободы, то есть фразами «скукотища», «ни хрена не понял», «многа букф» и т.п., то никакой ценности такие возражения не содержат. Это как выбросить коробку, даже не заглянув – а что лежит внутри неё. Может, там что-то сверхценное, а может быть, и ерунда. Но как узнать, если ты коробки не открывал?!

С точки зрения либеральных свобод человек чего хочет, то и делает. Или говорит, что в голову взбредёт, пишет, чего вздумается, не заморачиваясь ни цензурой, ни внутренней самоцензурой.

А. Паршев советовал людям: «прежде чем что-то сказать, задумайся, а не дурак ли ты?». Но этот, безусловно, мудрый совет либералами всегда игнорируется, ибо у них не объективная истина, а личность – мера всех вещей.

И если личности что-то не нравится – то оно плохое и ненужное. А ежели понравилось – то хорошее и полезное.

Вот наркотики наркоманам очень нравятся – и доходы наркомафии едва ли не самые высокие, превращая «профессию» наркоторговца в опасную, но престижную.

Свобода заключается в том, что для возражений уже не нужно больше равенства с оппонентом. Ты – заведомо пуп земли («ты этого достойна!» – учит реклама пустоголовых), оппонент – заведомо ниже тебя.

Оттого, например, либералы упорно, как стрелка компаса, стремятся определить культуру, литературу и церковь в «сферу услуг». Начнёшь возражать – заорут: «а что это, если не сфера услуг потребителям?! Металлургия, что ли? Или энергетика?!».

Ну, а у сферы услуг – свои законы. Философу нужно так пофилософствовать, чтобы книжки покупали. У него вместо поиска истины – маркетинг. Мол, что дурачку-покупателю по душе придётся?

Маркетинг обязательный объём знаний воспринимает, как принудительные продажи, как внерыночное навязывание услуг потребителю. И не беда, что речь идёт о ядре, составляющем цивилизационную идентичность! Чать, не обязательная автостраховка, навязанная всем лоббистами, Пушкина и Шекспира лоббировать некому…

Дидактика пыталась как-то замостить пропасть между необходимым для цивилизованного человека объёмом знаний и сопротивлением биологической особи процессу окультуривания. Она пыталась хитрыми приёмами мнемоники (науки об удобстве запоминания) облегчить труд «грызущих гранит наук».

Либерализму ничего этого не нужно, зачем ему полумеры и паллиативы облегчения? Облегчись в прямом смысле слова, то есть сбрось багаж веков и предков с горба, глядишь, и распрямишься!