К. Маркс: главное в адаптации

https://ic.pics.livejournal.com/ss69100/44650003/2221702/2221702_300.jpgГлава двадцать четвертая «Капитала» у Карла Маркса, имеющая полемический заголовок «так называемое первоначальное накопление» имеет особое значение и характер, как для своей эпохи, так и в наши дни.

Мы читаем её современными глазами и с современными комментариями, ещё раз доказывая: поколения меняются, люди (природа человека) – нет. Поиски истины у К. Маркса не устарели ни в одной запятой, хотя требуют порой новых, более свежих иллюстраций, которые мы и приводим в этой адаптивной работе.

Маркс ищет «перводвигатель» и «первопричину» общественных отношений: «накопление капитала[1] предполагает прибавочную стоимость, прибавочная стоимость[2] — капиталистическое производство, а это последнее — наличие значительных масс капитала и рабочей силы в руках товаропроизводителей.

Таким образом, всё это движение вращается, по-видимому, в порочном кругу, из которого мы не можем выбраться иначе, как предположив, что капиталистическому накоплению предшествовало накопление «первоначальное»… накопление, являющееся не результатом капиталистического способа производства, а его исходным пунктом».

В самом деле, представим, что денег нет. Человек не может ничего купить – потому что денег нет вообще ни у кого. А другой человек не может ничего продать – даже если есть чего продать. По той же самой причине. Ну и ничего не завязывается, не крутится! Маркс и взывает к этой очевидности, настаивая, что нужно искать у замкнутого круга его движущую силу!

«Это первоначальное накопление играет в политической экономии приблизительно такую же роль, как грехопадение в теологии: Адам вкусил от яблока, и вместе с тем в род человеческий вошёл грех» – иронично пишет Маркс.

Пересказывая байки о том, как в незапамятные времена якобы жили «трудолюбивые, бережливые разумные избранники, и ленивые оборванцы, прокучивающие всё, что у них было, и даже больше того», Маркс с юмором подмечает:

- Правда, теологическая легенда о грехопадении рассказывает нам, как человек был осуждён есть свой хлеб в поте лица своего; история же экономического грехопадения раскрывает, как могли появиться люди, совершенно не нуждающиеся в этом.

По легенде одни долго копили – и накопили много, а другие долго проматывали всё – и в конце концов, у них «…ничего не осталось для продажи, кроме их собственной шкуры. Со времени этого грехопадения ведёт своё происхождение бедность широкой массы, у которой, несмотря на весь её труд, всё ещё нечего продать, кроме себя самой.

Этими же сказками «объясняют и богатство немногих, которое постоянно растёт, хотя они давным-давно перестали работать».

Маркс противопоставляет реальность – в которой главную роль при обогащении играют завоевание, порабощение, разбой, одним словом, насилие – и сказку о «кроткой политической экономии в которой искони царствовала идиллия, право и «труд» были искони единственными средствами обогащения».

Если буржуазная философия пытается сочетать в браке частную собственность и принципы законности, то Маркс решительным образом разводит их, как несовместимые противоположности. ИЛИ законность, ИЛИ частная собственность – говорит Маркс, посмеиваясь над «кроткой» политэкономией «трудового накопления». Богатства возникают не по закону, а наоборот – богатства только потому и возникают, что нарушены базовые принципы правосознания и законности. «Методы первоначального накопления — это всё, что угодно, но только не идиллия» – пишет Маркс.

В теории Маркса человек и блага (товары, деньги) не прикованы нерушимыми цепями друг к другу: как встретились, так и разойдутся. «Деньги и товары» – пишет об этом Маркс – «точно так же как жизненные средства и средства производства, отнюдь не являются капиталом сами по себе. Они должны быть превращены в капитал».

Само по себе обладание деньгами или товарами не делает человека капиталистом. Можно сесть на мешок с золотом или мешок с пшеницей, или на тюк с шерстью, как сидит по традиции спикер английского парламента – капиталистом это вас не сделает. Как пишет Маркс, «… превращение это возможно лишь при определённых обстоятельствах».

Если говорить современным языком – капиталистом становится не жертва грабежа, у которой отнимают мешок благ, а только и исключительно грабитель. Жертва же грабежа, хоть она и несла какое-то время мешок с барахлом на собственных плечах – несла его (как выявил грабёж) не для себя, а для «своего» грабителя. И тем помогла ему в перетаскивании тяжестей, не более.

Маркс пишет про два «очень различных вида товаровладельцев», создающий рынок труда.

• 1). Хозяева жизни[3].


• 2). Изгои, свободные как от господ, так и от инструментов[4].

Так и появляются «самопродаваемые рабы». С одной стороны, их не продаёт на рабовладельческом рынке никто, кроме них самих. С другой – они вынуждены себя сами продавать, выжить без этого они не могут.

«Этой поляризацией товарного рынка создаются основные условия капиталистического производства»- пишет Маркс.

В теории Маркса «собственность на условия осуществления труда отделена от рабочих». Иначе говоря, рабочие должны получить доступ на рабочее место от узурпаторов территории, иначе они не смогут даже начать процесс труда.

«И как только капиталистическое производство становится на собственные ноги, оно не только поддерживает это разделение, но и воспроизводит его в постоянно возрастающем масштабе» – говорит Маркс, описывая процесс отделения рабочего от собственности, превращающий жизненные средства в капитал, а непосредственных производителей в наёмных рабочих.

У Маркса «так называемое первоначальное накопление есть не что иное, как исторический процесс отделения производителя от средств производства».

На самом деле оно снова и снова воспроизводится, лишь представляясь «первоначальным», всякий раз образуя локальную, местную предысторию соответствующего способа производства.

Например, в России «первоначальное накопление» было в 60-е годы XIX века и в 90-е годы ХХ века (по второму разу), а на Западе очередное «первоначальное» идёт… прямо сейчас (даже после РФ!). Я говорю о процессе экспроприации «среднего класса» на современном Западе, о громадной гуманитарной катастрофы либерального сворачивания всяких «шведских социализмом», показухи «общества всеобщего благосостояния».

Маркс пишет, что экономическая структура капиталистического общества выросла из экономической структуры феодального общества. Разложение последнего освободило элементы первого.

Крепостного открепляют от земли и владельца не для того, чтобы освободить от обязанностей крепостного, а для того, чтобы освободить от немногих его прав или возможностей.

Снимается не само угнетение человека человеком, а феодальная и цеховая опека, сопутствовавшая (в силу очень многих причин, «пёстрых пут» феодализма) прежним, «патриархальным» формам традиционного угнетения.

Но, пишет Маркс, рыцарям промышленности удалось вытеснить рыцарей меча лишь благодаря тому, что они использовали события, к которым они сами были совершенно непричастны. Они возвысились, пользуясь теми же грязными средствами, которые некогда давали возможность римским вольноотпущенникам становиться господами своих патронов.

Исходным пунктом развития, создавшего как наёмного рабочего, так и капиталиста, было рабство рабочего. – подчёркивает Маркс.

И рассказывает, когда и где в истории «…значительные массы людей внезапно и насильственно отрываются от средств своего существования и выбрасываются на рынок труда в виде поставленных вне закона пролетариев.

Экспроприация земли у крестьянина, составляет основу всего процесса. Её история в различных странах имеет различную окраску, проходит различные фазы в различном порядке и в различные исторические эпохи.

В классической форме совершается она только в Англии, которую Маркс поэтому и берёт в качестве примера.

2. ЭКСПРОПРИАЦИЯ ЗЕМЛИ У СЕЛЬСКОГО НАСЕЛЕНИЯ

Маркс пишет, что «В Англии крепостная зависимость исчезла фактически в конце XIV столетия». От себя отметим, что это был не столько акт освобождения народа, сколько акт безответственности верховной власти, капитулировавшей перед угнетателями-баронами и «умывшей руки», переставшей требовать от начальства в провинциях даже той ограниченной заботы о бедняках, которую требует набожный феодализм.

Огромное большинство населения состояло тогда — и ещё больше в XV веке — из свободных крестьян, ведущих самостоятельное хозяйство, за какими бы феодальными вывесками ни скрывалась их собственность. В более крупных господских имениях управляющий, некогда сам крепостной, был вытеснен свободным фермером.

Поэтому – подводит итог Маркс – хотя земля в Англии была разделена после норманского завоевания на гигантские баронства, которые нередко включали в себя до 900 старых англосаксонских лордств каждое, тем не менее она была усеяна мелкими крестьянскими хозяйствами и лишь в отдельных местах между этими последними находились крупные господские поместья.

Такие отношения при одновременном расцвете городской жизни, характерном для XV столетия, создали возможность того народного богатства. Но эти отношения исключали возможность капиталистического богатства.

Пролог переворота, создавшего основу капиталистического способа производства, разыгрался в последнюю треть XV и первые десятилетия XVI столетия.

Откуда берутся изгои, парии нового (капиталистического) мира?

• 1). Масса поставленных вне закона пролетариев была выброшена на рынок труда в результате роспуска феодальных дружин, которые, по справедливому замечанию сэра Джемса Стюарта, «везде бесполезно заполняли дома и дворы».


• 2). Крупные феодалы создали несравненно более многочисленный пролетариат, узурпировав общинные земли и согнав крестьян с земли, просто по праву силы[5]. «Право бедных на часть церковной десятины прямо установлено древними статутами» – подчеркивал Маркс.


• 3). Случилось повышение цен на шерсть. Деньгистали силой всех сил. Превращение пашни в пастбище для овец стало лозунгом феодалов.


• Жилища крестьян и коттеджи рабочих насильственно снесены или заброшены.

«Если мы», — говорит Харрисон, — «возьмём старые описи любого рыцарского имения, то увидим, что исчезли бесчисленные дома и мелкие крестьянские хозяйства; что земля кормит теперь гораздо меньшее количество людей; что многие города пришли в упадок, хотя наряду с этим расцветают новые… Я мог бы рассказать кое-что о городах и деревнях, которые были снесены и превращены в пастбища для овец и от которых остались только помещичьи дома».

Сравнивая сочинения канцлера Фортескью и Томаса Мора, мы ясно видим ту пропасть, которая отделяет XV век от XVI.

По справедливому замечанию Торнтона, английский рабочий класс из своего золотого века без всяких переходных ступеней попал в железный век.

Законодательство было испугано этим переворотом.

Маркс иронизирует: «Законодательство ещё не стояло на той высоте цивилизации, на которой «национальное богатство», т. е. созидание капитала и беспощадная эксплуатация и пауперизация народной массы, считается высшим доводом всякой государственной мудрости.

Если отбросить иронию, то мы увидим, что законодательство не совершенствовалось, а деградировало, сила права уступала век от века грубому и зоологическому праву силы.

Маркс обильно цитирует исторические документы, очень красочно разворачивающие перед нами картины ограбления, выдавливания, разбойного уничтожения английского крестьянства. По сути, все свидетельства сводятся к известно фразе: В своей «Утопии» Томас Мор говорит об удивительной стране, где «овцы пожирают людей».

Точнее, не овцы, конечно, а их владельцы.

Маркс делает вывод: капиталистическая система требовала именно рабского положения народных масс, превращения их самих в наёмников и превращения средств их труда в капитал. В течение этого переходного периода законодательство старалось также закрепить минимум 4 акра земли за каждым коттеджем сельского наёмного рабочего и воспрещало последнему принимать в свой коттедж жильцов.

«Земельные собственники и арендаторы действуют здесь рука об руку», — говорит д-р Хантер. — «Несколько акров при коттедже сделали бы рабочего слишком независимым».

Насильственная экспроприация народных масс получила новый страшный толчок в XVI столетии в связи с Реформацией и сопровождавшим её колоссальным расхищением церковных имений. Ко времени Реформации католическая церковь была феодальной собственницей значительной части земли в Англии. Уничтожение монастырей и т. д. превратило в пролетариат их обитателей. Сами церковные имения были в значительной своей части подарены хищным королевским фаворитам или проданы за бесценок спекулирующим фермерам и горожанам.

Гарантированное законом право обедневших земледельцев на известную часть церковной десятины было у них молчаливо отнято.

Несколько земельных собственников и зажиточных фермеров на юге Англии, собравшись и совместно пораскинув мозгами, выработали десять вопросов относительно того, как всего правильнее толковать елизаветинский закон о бедных. Эти вопросы они подали на заключение знаменитому юристу того времени доктору права Снигге (впоследствии при Якове I — судья).

«Девятый вопрос гласит: Некоторые богатые фермеры прихода придумали мудрый план, при помощи которого может быть устранено всякое замешательство при выполнении акта. Они предлагают построить в приходе тюрьму. Каждому бедному, который не согласится подвергнуться заключению в означенной тюрьме, должно быть отказано в помощи.

Далее, соседние селения должны быть оповещены, что если там найдётся какое-либо лицо, склонное нанять бедных этого прихода, то пусть оно присылает в определённый день запечатанное прошение с указанием самой низкой цены, за которую оно согласно взять к себе и содержать наших бедных.

Авторы этого плана думают, что в соседних графствах имеются лица, не желающие работать и не обладающие достаточным состоянием или кредитом, чтобы взять в аренду землю или корабль и таким образом жить не трудясь.

Такие лица могли бы сделать приходу очень выгодные предложения. Если же и будет случаться порою, что бедные, отданные на попечение нанимателя, погибнут, то грех падёт на голову последнего, так как приход исполнил свой долг по отношению к этим бедным.

Мы опасаемся, однако, что настоящий акт не допускает подобного рода мудрых мероприятий (prudential measure), но вы должны знать, что все остальные фригольдеры нашего и соседних графств присоединятся к нам и побудят своих представителей в палате общин внести законопроект, разрешающий подвергать бедных тюремному заключению и принудительным работам, так чтобы ни один человек, не согласный подвергаться заключению, не имел права на вспомоществование. Это, надеемся мы, отобьёт у лиц, впавших в нищету, охоту просить вспомоществование»

В Шотландии крепостное право было уничтожено на несколько столетий позже, чем в Англии. Ещё в 1698 г. Флетчер из Солтуна заявил в шотландском парламенте: «Нищих в Шотландии насчитывается не менее 200 000. Единственное средство против этого, которое я, республиканец в принципе, могу предложить, – это восстановление крепостного права и превращение в рабов всех тех, кто неспособен самостоятельно обеспечить своё существование».

Церковная собственность составляла религиозную твердыню традиционных отношений земельной собственности. С падением этой твердыни не могли устоять и эти отношения .

Ещё в последние десятилетия XVII века йомены, независимые крестьяне, были многочисленнее, чем класс арендаторов. Они были главной силой Кромвеля.

Приблизительно к 1750 г. исчезают йомены , а в последние десятилетия XVIII столетия исчезают всякие следы общинной собственности земледельцев.

Во время реставрации Стюартов земельные собственники провели в законодательном порядке ту узурпацию, которая на континенте совершилась везде без всяких законодательных околичностей. Они уничтожили феодальный строй поземельных отношений, т. е. сбросили с себя всякие повинности по отношению к государству, «компенсировали» государство при помощи налогов на крестьянство и остальную народную массу, присвоили себе современное право частной собственности на поместья, на которые они имели лишь феодальное право.

«Glorious Revolution» (славная революция) вместе с Вильгельмом III Оранским поставила у власти наживал из землевладельцев и капиталистов. Они освятили новую эру, доведя до колоссальных размеров то расхищение государственных имуществ, которое до сих пор практиковалось лишь в умеренной степени. Государственные земли отдавались в дар, продавались за бесценок или же присоединялись к частным поместьям путём прямой узурпации Всё это совершалось без малейшего соблюдения норм законности.

Присвоенное таким мошенническим способом государственное имущество наряду с землями, награбленными у церкви, поскольку они не были снова утеряны во время республиканской революции, и составляют основу современных княжеских владений английской олигархии .

Капиталисты-буржуа покровительствовали этой операции между прочим для того, чтобы превратить землю в предмет свободной торговли, расширить область крупного земледельческого производства, увеличить прилив из деревни поставленных вне закона пролетариев и т. д. К тому же новая земельная аристократия была естественной союзницей новой банкократии, этой только что вылупившейся из яйца финансовой знати, и владельцев крупных мануфактур, опиравшихся в то время на покровительственные пошлины.

Английская буржуазия защищала здесь лишь свои собственные интересы и с этой точки зрения поступала столь же правильно, как и шведские горожане, которые, наоборот, соединившись со своим экономическим оплотом — крестьянством, поддерживали королей, насильственно отбиравших у олигархии награбленные ею коронные земли (начиная с 1604 г. и затем позднее, при Карле X и Карле XI).

Адаптивный пересказ не даёт нам времени подробно перечислять все цитаты и источники, тщательно приводимые Марксом. Мы передадим лишь их краткую суть, актуальную и сегодня.

1) Описываемые Марксом процессы в Англии очень похожи на процессы в России 90-х, в пору ельцинской «приватизации», хотя речь, конечно же, уже не идёт об овцеводстве и не сводится к аграрному переделу.

Сходство в другом. Маркс доказал, а жизнь подтвердила, что всякая территория может, в силу своей ёмкости потенциала благ кормить многих или немногих. Если она кормит немногих – она кормит их гораздо щедрее, чем многих. Одинокий фермер получает куда больше, чем житель той деревни, которую он согнал, выселил и разрушил.

Точно так же директор завода, разогнавший всех рабочих, и устроивший в цехах склады – в одиночку получает очень много, хотя в целом доходность может быть, и сильно упала.

Это экономическая сторона «огораживаний» – драмы, которая разыгрывается снова и снова, в том числе, и в России 90-х, когда с источников существования сгоняются огромные массы нищающего населения, и источники начинают служить немногим узурпаторам, не настроенным ни с кем делиться.

2) Далее, Маркс доказал массивом данных, а жизнь и после него подтвердила, что капиталистическое «первоначальное накопление» – это не «накопление» и не «первоначальное». Это разбой и мошенничество, грубое насилие одних над другими. Оно не бывает ни «первоначальным», ни «второконечным», оно производится кланом, захватившим власть – по мере потребности.

То есть у хищника бывают периоды, когда он плотно сыт и устал бегать. Тогда хищник спит и кажется относительно-безопасным. Наивные про такое говорят: «первоначальное накопление закончилось». Но оно не закончилось – о чём и пишет Маркс – оно прервалось на сон и переваривание проглоченного. Хищник поспит, отдохнёт, проголодается – и возьмётся за прежнее. И наивные люди назовут это «новым первоначальным накоплением капитала».

3) Тоже очень актуально для нашего времени: капиталистическое «накопление» (разбой власть и силу имущих) совершенно не интересуется:

- ни трудом,
- ни трудовыми сбережениями,
- ни формальной, бумажной законностью.

Труд оплачивают минимально или вообще не оплачивают, сбережения конфискуют (как Е.Гайдар в 90-х – вклады Сбербанка), а документ, не подтверждённый правящим кланом – стоит дешевле листа бумаги, на котором написан.

В основе «первоначального накопления» лежит, во первых, насилие, во вторых – тоже насилие, и в третьих – опять всё то же насилие. И ничего, кроме него.

«Таким путём удалось завоевать поле для капиталистического земледелия, отдать землю во власть капитала и создать для городской промышленности необходимый приток поставленного вне закона пролетариата» – делает вывод Маркс.

Маркс вторую подглавку этой главы назвал «ЭКСПРОПРИАЦИЯ ЗЕМЛИ У СЕЛЬСКОГО НАСЕЛЕНИЯ», отражая в названии изложенный материал. Но если говорить современным языком, то нужно понимать, что речь идёт об экспроприации вообще всех ресурсов (источников существования) у населения. Просто для описываемого Марксом периода большинство населения было именно сельским, а основным ресурсом выживания – была земля, полевые работы.

Если мы перенесём схему Маркса в наше время, то мы добавим к сельскому населению городское, а к экспроприации у населения земли – экспроприацию и других благо-содержащих ресурсов.

К земле (полевым угодьям) добавились заводы и фабрики, объекты инфраструктуры, объекты, дававшие средства к существованию научной и творческой интеллигенции, наконец, недра: полезные ископаемые, руды металлов и т.п. Внутри этого большого процесса строго по Марксу была и экспроприация непосредственно полевой земли у сельского населения.

Теперь, переходя к третьей подглавке излагаемой главы, мы посмотрим, что нас ждёт по итогам экспроприации ресурсов (средств к существованию) у народа.

(Это первая часть. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)

[1] С точки зрения нашего современника, развивающего марксизм на основании новых данных науки экономиста В.Л. Авагяна – в абсолютных единицах измерения накопление капитала невозможно, как и «прибавочная» к стоимости сырья стоимость трудовой обработки. До стадии коммунизма хозяйство человека носит присваивающий и энтропический характер.

Мы не только не создаём новой стоимости, но даже и не возмещаем природе всего того, что у неё забираем (пока, вплоть до формации научного коммунизма).

В примитивных формациях люди не производят, а расхищают бесплатные дары природы, с современной точки зрения очень ограниченные. Они не создают биогеоценозы, а только пользуются ими, и пользуются расточительно.

Поэтому, пишет В.Л. Авагян в наши дни, дополняя и корректируя Маркса, ВПЛОТЬ ДО ТОРЖЕСТВА НООСФЕРЫ ВСЯКОЕ ПРОИЗВОДСТВО УБЫТОЧНО. Речь идёт об убыточности в абсолютных единицах измерения. В относительных единицах могут быть и локально-прибыльные производства, которые многие понимают за собственно-прибыльные, не видя их присваивающего, энтропического характера.

[2] Современная школа политэкономии Вазгена Авагяна и его учеников критикует Маркса за теорию прибавочной стоимости. С высоты современности видно, что не только прибавочной, добавочной стоимости не существует, но и полнота стоимости при переработке утрачивается.

С точки зрения абсолютных единиц стоимости земное сырьё дороже конечного, обработанного продукта, потому что сырьё обладает вечной ценностью, всегда нужно, а продукт труда либо сразу мусор (если бракованный), либо через небольшое время становится хламом (когда физически или морально устареет).

Маркс, как и все учёные XIX века исходил из умозрительного предположения неисчерпаемости ресурсов. Мы в XXI веке остро понимаем, что ресурсы объективно-исчерпаемы, и близки к полному истощению. Современное производство может дать любое количество продукта (например, автомобилей) – но природа не может дать любого количества сырья для производства этого продукта (например, металла для автомобилей).

В.Л. Авагян утверждает, что пока человек – лишь паразит природной среды. Он может стать производителем только в перспективе, когда, по заветам Вернадского, станет за счёт разума фактором геологического, а потом и космического уровня. То есть сможет сам создавать климат и континенты, моря и почвы, новые планеты, новые галактики и зажигать собственные Солнца.

Тогда – пишет В.Л. Авагян, и появится прибавочная стоимость в абсолютном выражении. Пока же действует закон о невозможности 100% КПД. Всякая обработка сырья, обслуживая относительные интересы заказчиков – вместе с тем снижает его абсолютную стоимость.

При рекомбинации элементов мы пока не умеем ничего добавить к сырью – умеем только отнимать от него. Исключения есть – например, осушенные болота, орошаемые пустыни (мир неоплодородия, геологически созданный трудом человека), но они пока немногочисленны. В основном же человек Х, XIX, XXI веков паразитирует на окружающей среде, и схватка людей за конкретные блага – это, с точки зрения экологизма, схватка между разбойниками при дележе захваченной добычи.

Именно отсутствие прибавочной стоимости, то, что всякая стоимость в производстве – наоборот, недостаточная – писал В.Л. Авагян – явилось причиной кризиса и слабости коммунистического движения. Красная Борьба была презентована как борьба творцов с паразитами. Но обернулась борьбой ущемлённых паразитов с паразитами привилегированными. А это уже совсем другой формат. Не борьба творческих, созидательных сил с паразитарными, а схватка за место в иерархии распределения.

Прибавочная стоимость появится лишь тогда, писал Авагян, когда человек научится не только использовать «богоданную» почву или недра, но и силой вооружённого технологиями ума создавать почву, сырьевые источники для рекомбинации их в товарную продукцию. Пока труд не может создавать себе сырья – убеждён В. Авагян – он остаётся жалким и безвольным придатком к сырьевой базе.

И подвергается беспощадному шантажу со стороны тех, кто завладел, захватил исходные ресурсы. Ибо сам по себе труд без сырья ПОКА – толчея воды в ступе, а за толчею воды в ступе, как ты не потел и не уставал в этом процессе – никто платить не станет. Зависимость производителя от сырья и инфраструктуры и делает производителя УГНЕТЁНЫМ.

Пока человек не построит новую Землю, следуя заветам академика Вернадского – он обречён быть рабом земли, рабом при земле, которую завоеватели по праву меча рвут друг у друга.

[3] У Маркса: «с одной стороны, собственник денег, средств производства и жизненных средств, которому требуется закупить чужую рабочую силу для дальнейшего увеличения присвоенной им суммы стоимости».

[4] свободные рабочие, продавцы собственной рабочей силы и, следовательно, продавцы труда. Свободные рабочие в двояком смысле: они сами не принадлежат непосредственно к числу средств производства, как рабы, крепостные и т. д., но и средства производства не принадлежат им, как это имеет место у крестьян, ведущих самостоятельное хозяйство, и т. д.; напротив, они свободны от средств производства, освобождены от них, лишены их.

[5] Маркс пишет, что последние имели такое же феодальное право собственности на землю, как и сами феодалы.

Искренне Ваш, редакционный коллектив газеты «Экономика и Мы»