Как колхозник для фронта истребитель покупал

Одним из феноменов Великой Отечественной войны стала покупка отдельными гражданами Советского Союза танков и боевых самолётов.  Было много случаев, когда трудовые коллективы, колхозы, Русская Православная Церковь, сдавали казну, средства и драгоценности, на которые создавались боевые машины. Но были и ещё более удивительные случаи, когда один человек сдавал средства, необходимые для постройки истребителя. Наиболее известным и ярким из таких случаев является пример Ферапонт Петрович Головатый. Этот колхозник добровольно явился к директору авиационного завода, желая купить истребитель. Ферапонт Головатый сдал 100 тыс рублей, и истребитель был построен. Благодарность за этот поступок тов. Головатому выразил лично И.В.Сталин.

Этот феномен малоизвестен и малоизучен, даже на сегодняшний день. Ведь возможность на свои «кровные» купить истребитель полностью разрушает злонамеренные мифы о постоянно голодающих колхозниках, которых обирали до нитки и которым ничего не платили. Ферапонт Головатый был обычным советским колхозником, который помимо работы в колхозе имел некоторое количество пчелиных ульев. Он сдал в казну сто тысяч рублей, что по тем временам было просто огромными деньгами.

Но главный вопрос даже не в том, что сталинские колхозники, не все, конечно, могли на свои средства построить боевой самолёт. А в том, что они хотели это сделать.

Предлагаю вашему вниманию статью Людмилы Овчинниковой с портала Столетие.

Источник: Столетие @ Людмила Овчинникова

Как крестьянин истребитель купил

В годы Великой Отечественной Ферапонта Головатого сравнивали с Кузьмой Мининым

https://nstarikov.ru/wp-content/uploads/2019/10/xh38wk6w8rs0rcibc9ho8u-750×470.jpg.pagespeed.ic.KmzDhbLe2d.jpg

В декабре 1942 года в кабинет директора Саратовского авиационного завода вошел человек в деревенском зипуне и сказал: «Я хочу купить истребитель». Это был крестьянин Ферапонт Петрович Головатый из хутора Степной Саратовской области.

Как вспоминал потом директор завода И.С. Левин, он даже растерялся от такого неожиданного предложения. Ему ещё никогда не приходилось продавать самолет частному лицу. Он должен был позвонить в Москву, чтобы получить разрешение на такую продажу.

В Саратовском краеведческом музее мне показали документы тех лет. В первых же газетных публикациях, напечатанных рядом с фронтовыми сводками, Ферапонта Головатого стали называть Кузьмой Мининым Великой Отечественной. Приводили слова знаменитого нижегородского земского старосты: «Люди посадские, люди торговые, люди ратные! Не пожалеем ничего, продадим, если надо, дворы наши, достояние свое…»

О своем далеком предке Кузьме Минине мы знаем больше, чем о Ферапонте Головатом.

Сам Ферапонт Петрович мемуаров не оставил. К тому же он был малограмотным. Из архивных документов, писем, воспоминаний постепенно проступала судьба.

Мне удалось поговорить с племянницей Ферапонта Петровича — Верой Андриановной Ковтуновой, которая оказалась на редкость памятливым человеком.

Ферапонт Головатый работал пчеловодом в колхозе «Стахановец» Ново-Покровского района Саратовской области. Была у него и своя пасека — 22 улья. Когда я читала страницы его биографии, мне представилось нечто потаенное в его судьбе. Выходило так, что дом, построенный в хуторе на отшибе, сад, пасека стали для него убежищем, где он находил спокойствие после пережитых тревог, которых ему в жизни выпало с лихвой.

Он повидал и муштру, и войну. Еще в 1910 году Ферапонт Головатый попал на службу в полк, который охранял царскую семью. За высокий рост, за красоту, недюжинную силу его направили в лейб-гвардию. Он был среди тех, кто нес караул в Царском Селе и у Зимнего дворца. В 1914-м Ферапонт попадает на фронт. Сохранились свидетельства о том, каким он был солдатом. В Восточной Пруссии Головатого наградили тремя Георгиевскими крестами. Так была отмечена его храбрость, проявленная и в бою, и при спасении раненых, и при выходе из окружения. В Гражданскую войну он вступил в Конную армию Буденного. Воевал командиром эскадрона.

А потом Ферапонт Головатый осел с семьей на затерянном в глуши хуторе.

Вот его портрет, написанный со слов односельчан: «У него спорилась любая работа. Мог сам и мебель смастерить, и за ремонт машины брался. Не угнаться за ним в косовицу или на молотьбе. Любил петь. Под чарку так запоет, что только плясал ты, а тут под его песню заплачешь».

Вместе с женой они вырастили шестерых детей. К началу войны почти у всех уже были свои семьи.

Однако что же побудило его в 1942 году покупать самолет? И откуда взялись у простого крестьянина такие деньги?

Вот что вспоминала его племянница Вера Андриановна. В ноябре 1942 года Ферапонт Петрович повез подарки от колхоза в госпиталь в Балашов. Вернулся в тревоге. Среди раненых там он встретил односельчанина Василия Дроздяка, который рассказал ему, что воевал вместе с его старшим сыном Степаном и видел, как снарядом разворотило траншею, где находился Степан.

— Примерно через месяц в нашем колхозе проходило собрание, — рассказывала Вера Андриановна. — Председатель призвал нас вносить деньги на постройку боевого самолета — кто сколько сможет. Первым выступил мой сосед Федор Сорочинский: «Вношу тысячу рублей! — и повернулся к дяде Ферапонту: — А ты что молчишь? Думаешь, не знаем, сколько ты меда снял? » Стал его упрекать. И неожиданно для всех Ферапонт Петрович вдруг сказал: «Что ты кричишь? Я, может быть, на свои деньги сам самолет куплю». Мы сначала подумали, что он просто погорячился, в споре. Шутка ли — самолет купить. Но после собрания Ферапонт Петрович остался вместе с председателем колхоза — стали подсчитывать, сколько он может выручить денег от продажи меда.

И все-таки я старалась допытаться — как же мог крестьянин собрать деньги на самолет? «Судите сами, — говорила Вера Андриановна. — В тот год у Ферапонта Петровича скопилось два центнера меда. А знаете, сколько стоил тогда мед на рынке? От 500 до 900 рублей за килограмм».

Вера Андриановна вспоминала, как в декабре 1942-го Головатый за 200 километров повез бидоны с медом в Саратов.

На рынке для него соорудили отдельную палатку. Несколько дней он стоял за прилавком. Поскольку мед был дорогой, брали его понемногу. Так собрался мелкими деньгами целый мешочек. С ним он и пришел покупать самолет.

Подвиг Ферапонта Петровича не был лубочным сюжетом. Вера Андриановна рассказывала, что дома Головатого осыпала упреками жена: «Что ты делаешь? Хочешь по миру нас пустить? Кто твоих внуков кормить будет? » К тому времени двое их сыновей и три зятя были на фронте. В доме Головатых остались 9 внуков. Старшему из них было девять лет. Так что вовсе не от большого достатка Ферапонт Петрович отдавал свои деньги на покупку самолета.

В жизни Ферапонта это были звездные дни. Его имя звучит по радио. Он ждет в Саратове ещё не известного ему летчика, которому будет передавать самолет. Генерал-лейтенант авиации Б.Н. Еремин, в ту пору он командовал гвардейским истребительным полком, воевавшим в Сталинграде, вспоминал:

— Мне позвонил командующий 8-й воздушной армией Т.Т. Хрюкин и приказал немедленно вылететь в Саратов и принять подаренный самолет. Признаться, я был немало удивлен. Звонок раздался между боевыми вылетами. Как можно, думал я, посылать командира полка за одним самолетом, пусть и подаренным? Однако все значение этого события раскрылось передо мной позднее.

Имя Бориса Еремина появилось в этой истории не случайно. Его портреты к тому времени обошли многие газеты. С ним был связан подвиг, о котором даже известный авиаконструктор А.С. Яковлев вспоминал как о редком событии. Семь наших истребителей, где Борис Еремин был ведущим, приняли бой с 25 немецкими самолетами. И вышли победителями. Они сбили несколько немецких машин, остальные разогнали. Вернулись без потерь. Отправляясь за самолетом, майор Еремин летел на свою родину. В Саратове он вырос, работал на заводе токарем, учился в аэроклубе. «Мы познакомились с Ферапонтом Петровичем в кабинете директора авиазавода, — вспоминал Еремин. — По возрасту он годился мне в отцы. Стал называть меня Борисом и перешел на «ты». Вместе мы пошли на заводской аэродром осматривать истребитель Як-1, купленный на его деньги»…

Еще один самолет… Почему это стало событием? В своих воспоминаниях Б.Н. Еремин рассказывает об одном случае, который свидетельствует о том, как дорожили на фронте каждой машиной. Однажды летчик посадил на лугу свой подбитый истребитель. За машиной послали техника Мальцева с небольшой командой. Он увидел, что самолет засасывает в болотце. Принесли створки ворот, перетащили истребитель на твердую почву. Потом прицепили к попутному грузовику. Впереди — Дон. Бомбежка, взрывы. Мальцев побежал в село собирать людей. Соорудили плот и ночью переправили самолет… Каждая машина была на счету.

Беда сплачивала людей. Митинги на заводах и в колхозах начинались с имени Ферапонта Головатого. Чтобы собрать деньги на постройку боевых самолетов, танков, орудий, в тылу отчисляли свои заработки, приносили из дома золотые украшения, серебро.

На хутор Степной Ферапонту Головатому приходили тысячи писем: «Шлю фронтовой привет. Ваш портрет из «Комсомолки» всегда ношу с собой. Я говорю бойцам: в разведке, в бою — отдавай все силы, как Ферапонт Головатый. Командир отделения Селезнев».

…Сейчас мы все оказались на площади позора. Каждый день до нас доносятся подробности скандалов, причина которых — деньги: «Воровское государство», «Деньги русской мафии», «Кадровые перемены в прокуратуре…» Все на продажу, в том числе — долг и совесть. Мы живем, будто выбившись из собственной истории. И мне говорили: разве время сейчас писать о какой-то жертвенности, когда на слуху — корысть и бесчестье? Но я подумала — самое время вспомнить о том, откуда мы родом.

Этому трудно поверить, но остались свидетельства. Летом 1943 года семья Головатых — от внука до деда — работала на пасеке. Мария Тарасовна больше не упрекала мужа — помогала ему. На семейном совете решили собрать деньги на покупку второго самолета. Между тем в их доме была беда. Пришли похоронки на старшего из сыновей — Степана и двоих зятьев. Ферапонт Петрович уговаривал жену: «Поможем вырастить внуков, не убивайся».

Однако и на войне бывает редкая удача. Небесные силы хранили летчика и самолет с именем Ферапонта Головатого на борту. Полтора года он был в боях. Ни разу не был сбит. В марте 1944-го комиссия обследовала техническое состояние истребителя. Ресурс машины был исчерпан. Б. Н. Еремин прислал письмо в Степной: «Очень обидно расставаться с Вашим самолетом. Но что поделаешь…»

В 1944 году у страны нашлись средства, чтобы сохранить для потомков военную реликвию. К одному из фронтовых составов прицепили платформу, на которую погрузили списанный самолет Ферапонта Головатого. Из Крыма, где шли бои, его отправили в Саратов. Сначала истребитель поставили на площади для всеобщего обозрения, а потом отвели ему место в музее.

В мае 1944-го майор Борис Еремин прилетел с фронта в свой родной город на заводской аэродром. Здесь его ждали Ферапонт Петрович с женой и дочерью. Все документы были уже подписаны. На истребителе снова было начертано, что это подарок фронту от Ферапонта Головатого. Никто не говорил на митинге о том, как выбивалась из сил семья, добывая эти деньги. Нам остались только улыбки на снимках и газетные лозунги.

Россию всегда спасала жертвенность. И даже цифры из архивов способны рассказать о духовном мире целой эпохи. Только в Саратовской области жители собрали столько денег, что на них можно было построить полторы тысячи боевых самолетов.

Самый выдающийся факт тех дней: пчеловод А.С. Селиванова из села Стригай Саратовской области передала деньги на постройку трех самолетов. У нее было четверо детей, муж воевал на фронте. А всего в стране в Фонд обороны было передано 17 миллиардов рублей, 130 килограммов золота, почти тонна серебра.

Второй истребитель, подаренный Родине Ферапонтом Головатым, летал до конца войны. Эта его машина тоже была, как заговоренная. Последний бой — над Берлином. Борис Еремин совершил 342 боевых вылета, сбил лично и в группе 23 самолета.

Ферапонт Головатый после войны прожил недолго. Казавшийся богатырем, он упал, как подкошенный, на работе… И не успел помочь своим внукам. Земляки говорили о нем: «Надорвался на непосильном деле». И такой была цена Победы.

 

Специально для Столетия