Не Аляской единой. Ровно 220 лет назад возникла Российско-Американская компания

Знаменитая Российско-Американская компания ассоциируется, прежде всего, с Аляской и заокеанскими владениями Русской Америки. К сожалению, меньше известно о её деятельности на нашем Дальнем Востоке. А между тем Курилы, Сахалин, Забайкалье и побережье Охотского моря были для «компанейских работных людей» не менее значимы, чем просторы Аляски и Калифорнии. В первых строках царского указа, учредившего эту организацию, вместе с Америкой упомянуты Курильские острова. Специально для DV историк Алексей Волынец рассказывает о вкладе компании в развитие и освоение наших дальневосточных рубежей.

«Во всей части Северо-Восточного моря…»

«Учреждаемой компании для промыслов на матёрой земле Северо-Восточной Америки, на островах Алеутских и Курильских и во всей части Северо-Восточного моря, по праву открытия России принадлежащих, именоваться впредь: под Высочайшим Его Императорского Величества покровительством Российскою Американскою компаниею…» — гласят первые строки устава, подписанного 19 июля (нового стиля) 1799 года лично императором Павлом I.

Так два с лишним века назад возникла, пожалуй, самая необычная акционерная компания в отечественной истории. Она выпускала свои первые акции ещё до того, как в России возникло законодательство о них. Впрочем, компания широко известна не этим юридическим казусом, а своей поистине романтической сферой деятельности — далеко за Тихим океаном, на землях индейцев и эскимосов…

Но на Аляску и далее, в Калифорнию, наши предки пришли именно с Дальнего Востока. До начала XIX века дорога в те заокеанские края была одна — сначала по реке Лене до Якутска, затем через тайгу по вьючной тропе «Охотского тракта» в порт Охотска на берегах одноимённого моря. Уже из Охотского порта шли на кораблях мимо Камчатки и Курил к Алеутским островам и берегам «матёрой земли Северо-Восточной Америки». Именно Якутск и Охотск были главными, выражаясь современным языком, логистическими центрами Российско-Американской компании и всей Русский Америки.

В Охотске, ныне небольшом посёлке на самом севере Хабаровского края, располагалась отдельная «контора» или, как сказали бы сегодня, региональный филиал Российско-Американской компании. Два столетия назад отсюда ежегодно отправлялись на Аляску десятки «работных людей», а обратно принимали многие тысячи драгоценных мехов и шкур, добытых на заокеанском континенте.

Именно в Охотске были построены первые корабли, ходившие под флагом Российско-Американской компании — «Святой Михаил», «Святой Симеон», «Северный орёл» и «Предприятие Святой Александры». Судьба этих кораблей ярко показывает, как трудна и опасна в ту эпоху была любая торгово-хозяйственная деятельность на океанских просторах между Азией и Америкой, — все они погибли у разных берегов. «Симеон» утонул ещё в 1799 году почти посередине между Аляской и Камчаткой, у островов Прибылова, которые наши предки называли Котовыми островами из-за обилия морских котиков. Корабль «Северный орёл» разбился в том же году у южных берегов Аляски. В 1801 году у острова Уналашка в центральной части Алеутского архипелага погиб «Святой Михаил», в следующем году на скалах того же острова разбилось судно «Предприятие Святой Александры». Былые пути между нашим Дальним Востоком и Америкой по холодным волнам «Северо-Восточного моря» были поистине экстремальны…

Всего за первое десятилетие своего существования Российско-Американская компания построила в Охотске 14 кораблей — два столетия назад именно она была самым крупным кораблестроителем Дальневосточного региона. Обычно корабли выходили из Охотска к берегам Америки в конце лета, ведь надо было дождаться подвоза из Якутска за короткий тёплый сезон людей и всех необходимых припасов. К ноябрю корабли достигали Авачинской бухты на Камчатке и далее, по обстановке, либо зимовали в Петропавловске, либо успевали до сильных штормов достичь западной оконечности Алеутского архипелага. Весь следующий год корабли обходили острова и побережье Аляски, собирая добытую пушнину и выгружая привезённые товары. И лишь через два-три года после выхода из Охотска, гружённые ценными мехами, они вновь возвращались в дальневосточную гавань.

«Морские бобры» и якутско-индейские семьи

Именно меха были основной целью и главной ценностью, ради которой сначала первопроходцы, а следом купцы и «работные люди» Российско-Американской компании стремились на Аляску. Там добывали «морских бобров» и «морских котов», так наши предки именовали каланов и морских котиков. Каланий мех, уникально плотный — до 45 тысяч длинных волосинок на квадратный сантиметр! — позволяющий калану выживать в ледяной воде, к началу XIX века ценился выше всех прочих.

Два столетия назад цена хорошей шкуры «морского бобра» равнялась стоимости 50 соболей, или сотни лисиц, или 5 тысяч белок! В столичном Петербурге эпохи Пушкина за шкуру калана с Аляски платили 400 рублей.

Отдельные самцы каланов достигали таких больших размеров и обладали таким густым и длинным мехом, что их продавали и за тысячу рублей. Для сравнения: крепостной человек в ту эпоху стоил в разы дешевле, не дороже 200 рублей.

«Морские коты» с Аляски ценились дешевле «морских бобров», лишь 5 рублей за шкуру. Но добывали их в поистине пугающих количествах — если каланов на Аляске ежегодно удавалось «промыслить» лишь несколько тысяч, то счёт забитым котикам шёл на сотни тысяч. Так, в начале 1802 года корабль «Предприятие Святой Александры», прежде чем разбиться у Алеутских островов, успел доставить в Охотск 62 тысячи шкур «морских котов» и сообщить, что на острове Уналашка ждут доставки ещё 311 тысяч.

Из документов Российско-Американской компании известно, что в 1805 году на Алеутских и Курильских островах и берегах Аляски забили 900 тысяч «морских котов», почти миллион! Хотя тогда не знали термина «экология», но такие цифры испугали даже жадных до барышей директоров этой акционерной компании — они наложили пятилетний запрет на добычу «морских котов», а позднее ввели квоты, разрешающие добывать не более 100−150 тысяч котиков в год.

Словом, Российско-Американская компания к началу XIX века обеспечивала не только освоение Аляски, но и внушительный денежный поток из шкур «морских бобров» и «котов». Не удивительно, что среди её шести сотен акционеров вскоре появился сам император Александр I, его мать, супруга и младший брат, а также многие аристократы, бесконечно далёкие от Америки и Дальнего Востока, — князья Волконские, Юсуповы, Долгоруковы, Голицыны…

Однако создавалась уникальная компания не столичными верхами, а дальневосточными купцами. Даже её первый устав был написан в Иркутске, ведь все дальневосточные владения России той эпохи — от Якутска до Камчатки, от Забайкалья до Охотска и Курил — тогда официально были частью огромной Иркутской губернии. Среди первых акционеров Российско-Американской компании были не только первопроходцы Аляски, но и коммерсанты, разбогатевшие на дальневосточной торговле. Например, одним из первых директоров «под Высочайшим Его Императорского Величества покровительством компании» был крупнейший забайкальский купец Михаил Сибиряков — владелец целого флота на Байкале, торговавший мукой, водкой и прочими товарами от Якутска до забайкальского Нерчинска.

Немало уроженцев Дальнего Востока многие годы работали в Российско-Американской компании по ту сторону Тихого океана. Самым дальним, самым по-настоящему «американским» владением России по праву считается форт Росс, основанный в 1812 году на севере Калифорнии. Из сохранившихся архивов Российско-Американской компании нам известно, что спустя несколько лет в этом русском поселении на калифорнийском побережье, вместе с другими «работными людьми», жили якуты Пётр Попов, Герасим Попов, Логин Захаров, Егор Захаров и Яков Охлопков.

В Калифорнии, лежащей в 7 тысячах вёрст от берегов реки Лены, как минимум двое уроженцев якутской тайги, Пётр Попов и Егор Захаров, женились на местных женщинах-индианках. Архивы Российско-Американской компании сохранили даже их имена — не индейские, а те, которые дали при крещении и оформлении брака в форте Росс. У якутского плотника Егора Захарова и его индейской жены Натальи на землях Америки родился сын Симеон, а у Петра Попова и его супруги Катерины — две дочери, Ирина и Матрёна.

Китайская коммерция Российско-Американской компании

Если меха для Российско-Американской компании добывались на Аляске, то продавались они главным образом на Дальнем Востоке. В эпоху расцвета компании лишь треть американской пушнины через Охотск и Якутск уходила на запад, за Урал, на Нижегородскую ярмарку, в Москву и Петербург. Две трети привезённой из Америки мягкой и пушистой добычи продавалось в Забайкалье — ведь главными покупателями мехов Аляски в XIX веке были китайцы.

Если в Петербурге за хорошую шкуру «морского бобра» давали 400 рублей, то китайские купцы оценивали её минимум в 500. Вся русско-китайская торговля той эпохи шла в пограничном городе Кяхте, ныне это небольшой городок в Бурятии на границе с Монголией. Два века назад там проходила граница двух империй и шумел оживлённый торг, снабжавший всю Россию чаем, а весь Китай — сибирскими и американскими мехами.

Если прочие купцы продавали в основном белку, самый простой и массовый мех, то Российско-Американская компания торговала эксклюзивным товаром — шкурами каланов и морских котиков. В бурятской Кяхте у компании для этого существовала отдельная большая «контора». Меха для неё поступали из Охотска и Якутска — их перевозили в особых сумках, сшитых прямо на Аляске из менее ценных шкур. Позднее меха стали перевозить в деревянных ящиках, оббитых кожей, — мех в них плотно утрамбовывали специальным прессом.

Из архивов нам известны некоторые статистические данные о продаже «пушных товаров» Российско-Американской компании в бурятской Кяхте. Так, в 1826 году китайские купцы приобрели 1054 калана (большую часть из всех 1749 шкур, доставленных в том году в Россию с Аляски), они же купили 27 200 морских котиков (или почти 90% всех «котов», доставленных тогда из-за Тихого океана) и все 1907 лисьих шкур, привезённых в том году из Америки. Любопытно, что первые годы существования компании сбывать китайцам лис не удавалось — вероятно, потому, что это животное в китайской и вообще в дальневосточной мифологии ассоциируется с недобрым демоном в виде красивой, но коварной и злой женщины-оборотня… Однако вскоре китайские купцы, разглядывая русские прилавки, осознали, что мягкость и ценность лисьих хвостов не зависит от мифологии.

Дальневосточная коммерция Российско-Американской компании была сложной и многоступенчатой — меха с Аляски продавали китайцам не за деньги, а в обмен на чай.

Если для компании средняя шкура «морского бобра» обходилась в 27−28 рублей со всеми расходами на добычу и транспортировку, то на Дальнем Востоке она стоила 100−150 рублей, а в Петербурге уже все 400. Но в Кяхте купцы из Китая давали за неё минимум 500 рублей либо полтора центнера первосортного чая — в Европейской России такой чайный груз стоил уже не менее 900 рублей.

Так что «под Высочайшим Его Императорского Величества покровительством компания» предпочитала менять меха с Аляски на китайский чай и перепродавать его к западу от Урала. Известно, что в середине XIX века четверть всего чая, выпивавшегося в Москве, поставлялась с Дальнего Востока именно Российско-Американской компанией.

Новый путь на Дальний Восток

Впрочем, Российско-Американская компания была известна на Дальнем Востоке не только удачной коммерцией — она же два века назад являлась и крупнейшей благотворительной организацией региона. В 1821 году, при утверждении нового устава, компания обязалась построить в Охотске первую больницу, а также выделила 10 тысяч рублей и по 2 тысячи рублей ежегодно в особый фонд для Якутии, как писалось в документах той эпохи — «с тем, дабы проценты на сию сумму, а в случае надобности и сама сумма, могли быть пособием якутам в их нещастиях…».

Дело в том, что главным «нещастием» якутов, обитавших в XIX веке между рекой Леной и Охотским морем, была обязанность работать на «Охотском тракте», при помощи своих лошадей и оленей перевозить вьюки с грузами. Ведь единственный в ту эпоху сухопутный путь России к Тихому океану лишь громко назывался «трактом», а в реальности был трудной и опасной тропой, тысячью вёрст через тайгу, многочисленные болота и горы.

«Частый высокий лес со свалившимися деревьями и вывороченными корнями перемежается с открытыми местами; вязкий, болотистый грунт, который пересекается большими каменными баррикадами. Нередко виднелись павшие лошади или их скелеты и побелевшие кости, отмечающие этот караванный путь к Великому Океану…» — так описывал очевидец тот тракт.

Эта трудная дорога, особенно трудная при перевозке грузов, использовалась государством и Российско-Американской компанией. Но если государство везло грузы только на восток, для снабжения Камчатки, то компания везла их в обоих направлениях — многочисленные припасы для Аляски и меха оттуда. Не удивительно, что компании пришлось озаботиться «пособием якутам в их нещастиях».

Однако только благотворительностью дело не ограничилось. Российско-Американская компания попыталась создать новый, более удобный путь от Якутска к берегам Тихого океана. В поисках новой дороги и нового порта работники компании во главе с прапорщиком Прокофием Козьминым ровно 190 лет назад, в 1829 году, провели первое научное исследование Шантарских островов (https://dv.land/spec/shantary).

Удобную трассу и гавань для нового порта искали почти два десятилетия. Лишь в 1844 году Василий Завойко, будущий руководитель обороны Камчатки в годы Крымской войны, а тогда работник Российско-Американской компании и «правитель» её филиала в Охотске, основал для компании собственный порт на 400 вёрст южнее по побережью, в Аяне (ныне село в Аяно-Майском районе Хабаровского края).

Дорога от Якутска до Аяна была чуть длиннее, чем «Охотский тракт», но легче, так как половину пути можно было проплыть по реке Мае до её впадение в Алдан, приток Лены. Поэтому путь из Аяна в Якутск караван, гружённый мехами с Аляски, преодолевал всего за две недели. Зато путь в обратном направлении, из Якутска в новый порт на берегах Охотского моря, из-за необходимости плыть против течения реки Маи длился не менее месяца. Но всё равно такая дорога была легче и проще «Охотского тракта».

Появление нового порта Российско-Американской компании тогда внесло даже изменения в административные границы нашего Дальнего Востока. Ранее берега Аяна входили в Охотский округ Иркутской губернии, но по предложению компании, после основания порта, эту территорию официально передали в Якутский округ той же губернии.

Новый дальневосточный порт Российско-Американской компании строили, свозя окрестный лес при помощи ездовых собак. Тогда же будущий адмирал Завойко провел здесь первые метеорологические наблюдения. Данные были экстремальными, впрочем, как и для всех северных широт Дальнего Востока, — коротким летом температура воздуха поднималась выше 32 °С, а зимой опускалась до 37 °С ниже ноля.

«Отдать Камчатку купеческой компании…»

С деятельностью Российско-Американской компании связаны не только сухопутные пути из Сибири к Тихому океану. Даже первое в отечественной истории кругосветное плавание, как и все последующие русские кругосветки до середины XIX века, имело своей конечной целью как Камчатку, так и Русскую Америку. В первом таком плавании под началом капитана Крузенштерна один из двух кораблей целенаправленно шёл на Аляску, а общим руководителем экспедиции считался камергер царского двора Николай Резанов, в то время один из учредителей и фактический глава Российско-Американской компании.

Кроме первого кругосветного плавания с припасами для Камчатки и Аляски, в задачи экспедиции Резанова входило исследование Сахалина и установление торгово-дипломатических связей с Японией. Так первый глава Российско-Американской компании стал и первым царским послом в Стране восходящего солнца.

Вообще для этой формально частной и акционерной компании было характерно выполнение чисто государственных задач. Компания фактически являлась русским государством на землях Аляски и Калифорнии. Более того, в начале XIX столетия в правительстве не раз обсуждались планы передать под управление компании и саму Камчатку. Впервые такую мысль в 1828 году в столичном Петербурге высказал сенатор Алексей Корнилов, бывший иркутский губернатор. «Приморским же гаваням, как имеющим главною своею целию распространение на восточных морях российской торговли, свойственнее быть совершенно в ведении и содержании Российской Американской компании, дабы избавить государство от чрезмерных издержек и расходов, сопряжённых с оными…» — писал сенатор.

Спустя пять лет в правительстве рассматривалась аналитическая записка под характерным названием «Об уменьшении расходов государства на Камчатку». Автор записки утверждал, что Камчатка приносит казне 200 тысяч рублей расходов и только 30 тысяч прибыли.

«Камчатка похожа на чужеядное растение, которое привилось к России и живёт и питается на её счёт. Но отсечь её и бросить жалко и нельзя…» — красочно писал автор.

Он предлагал «отдать Камчатку на определённых условиях и привилегиях какой-нибудь купеческой компании», вполне прозрачно намекая именно на Российско-Американскую компанию.

Однако царское правительство в итоге отклонило столь радикальные планы, записав в решении: «Вверять охранение и управление Камчатского полуострова и Охотского края, то есть всей Восточной границей империи, торговому обществу, которое, по непредвиденным обстоятельствам, может прийти в упадок, признать мерою не совместною и не удобною…»

«Дело о золотой руде на Курильских островах…»

Помимо основного «бизнеса», связанного с мехами Аляски, Российско-Американской компании приходилось заниматься самыми разными торговыми операциями на нашем Дальнем Востоке. Например, в начале XIX века только компания вела торг с воинственными чукчами. В окрестностях бывшего Анадырского острога, оставленного русскими войсками по итогам долгих «чукотских войн«, приказчики компании ежегодно встречались с аборигенами Чукотки, обменивая на железные ножи меха и моржовые клыки. Впрочем, та торговля, по выражению современного историка, «носила экстремальный характер» — так, в 1806 году в результате конфликта с чукчами на берегах реки Анадырь погибли 12 «работных людей» Российско-Американской компании…

И сегодня на Дальнем Востоке успешно добывают золото, а в минувшем XX веке золотые прииски на берегах Зеи, Алдана и Колымы были знамениты на всю страну. Однако мало кто знает, что именно Российско-Американская компания стала пионером золотоискательства на таёжных просторах между Леной и Охотским морем. Впервые компания заинтересовалась дальневосточным золотом в 1828 году, когда один из её «промышленных людей», Степан Казанцев, рассказал, что якобы видел на курильском острове Уруп следы золотодобычи. «Дело о золотой руде на Курильских островах» окончилось тогда ничем, следов драгметаллов на Урупе не нашли. Зато спустя несколько лет, при поисках новой удобной дороги из Якутска к Охотскому морю, инженеры компании обнаружили следы золотоносных пластов на северных склонах Яблонового хребта.

Фёдор Шергин, глава якутского филиала Российско-Американской компании, в 1838 году попытался организовать добычу первого таёжного золота. Но в Якутске не было специалистов, а когда Шергин обратился в забайкальский Нерчинск, где на местных рудниках таковые имелись, то тамошнее начальство отказалось отпустить их на службу в компанию. Столичные же директора Российско-Американской компании и её руководители на Аляске не стали настаивать на поиске горных инженеров — золото в дикой якутской тайге показалось им сомнительным. Так компания упустила возможность первой начать добычу драгметаллов на дальневосточном Севере. Другие коммерсанты и «промышленники» смогли этим заняться только через полвека…

Среди иных экзотических операций Российско-Американской компании можно вспомнить и добычу в Калифорнии соли для Камчатки. Дальневосточный полуостров ежегодно потреблял до 5 тысяч пудов соли, завоз такого количества грузов на край континента дорого обходился царской казне. И эту задачу правительство не раз пыталось перепоручить Российско-Американской компании. В 1828 году компания организовала добычу соли в озёрах у калифорнийского мыса Сан-Квентин. На Камчатку её доставлял бриг компании с дальневосточным именем «Байкал». Даже после транспортировки через весь Тихий океан себестоимость калифорнийской соли оказалась ниже той, что выпариванием морской воды добывали под Охотском. Однако соляному «бизнесу» Российско-Американской компании помешала политическая обстановка в Калифорнии, где буйствовали индейцы, появились первые авантюристы из США и было не понять, то ли это всё ещё граница испанской империи, то ли уже самостоятельная Мексиканская республика…

«Исполняя волю правительства, готовы взять на себя расходы по сему делу…»

Впрочем, правительство порой возлагало на Российско-Американскую компанию задачи и куда более масштабные, чем заморская соль. Даже возвращение нашей страны на берега Амура начиналось именно с секретной экспедиции, проведённой силами компании. В 1845 году состоящий на её службе бриг «Константин» отправился к устью великой дальневосточной реки и берегам Сахалина. По поручению правительства сотрудники Российско-Американской компании должны были «произвести нужные исследования с соблюдением возможных предосторожностей, дабы не встревожить китайцев». Характерно, что экипаж этого разведывательного судна был составлен в основном из находившихся на службе компании финнов — в целях маскировки или, как гласило правительственное предписание, «дабы не обличить в себе русского».

В дальнейшем вся эпопея с присоединением берегов Амура и Сахалина к нашей стране также проходила при активном участии Российско-Американской компании. Первый русский пост в амурском устье изначально был замаскирован под её торговую «факторию». По скрупулёзным подсчётам бухгалтеров компании, она за 1849−1855 годы потратила на присоединение Амура к России «без всякой для себя прибыли» 143 153 рубля.

Именно Российско-Американская компания первой пыталась начать промышленный лов рыбы в нижнем течении Амура. В 1851 году компания заключила контракт с Иваном Овчинниковым, специалистом-рыболовом из Томска. Однако опытный сибиряк, оказавшись на Амуре, ошеломлённо заявил, что никогда не видел такой великой реки и не сможет организовать здесь промысел. Поставленные им «самоловы» были просто изломаны, а крючки оказались погнуты или оторваны гигантскими осетрами. Зато местные аборигены, нивхи-«гиляки», добывали эту ценную рыбу без всяких сетей, настоящей охотой — убивая копьями с лодок прямо в воде…

«Российско-американской компании за ревностное участие в исполнении предначертаний правительства в деле возвращения России Приамурского края объявить Высочайшее благоволение» — так ровно 160 лет назад, в августе 1859 года, царь Александр II отметил государственные заслуги компании.

Но роль уникального акционерного общества в укреплении наших дальневосточных рубежей не ограничивалась только Приамурьем. Первые планы освоения Сахалина составлялись также с участием компании. Ещё весной 1854 года прежний император Николай I повелел «компанейским» директорам учредить несколько постоянных селений на Сахалине. Руководители Российско-Американской компании тогда писали царю: «Не имеется никаких данных, чтобы ожидать от этого предприятия выгодного влияния на капитал и обороты, но, исполняя волю правительства, готовы взять на себя расходы по сему делу…»

«Алеуты бьют их стрелами на воде…»

С самого основания Российско-Американской компании ровно 220 лет назад, 19 июля 1799 года, в сферу её деятельности официально входили Курильские острова. Именно «компанейские работные люди» начали хозяйственное освоение этого дальневосточного архипелага и основали на Урупе, Симушире и Парамушире первые русские поселения.

Там, как на Алеутах и Аляске, тоже добывали шкуры «морских бобров» и «котов». Компания даже переселила на Курилы несколько десятков эскимосов и алеутов, специалистов по охоте на каланов. Вот как один из русских моряков начала XIX века описывал ту охоту: «Алеуты бьют их стрелами на воде. Когда несколько байдарок увидят сего зверя, то, окружив, бросают в него стрелы; выдра, испугавшись, нырнёт, и с первого разу может пройти в воде около двух верст; но едва только покажется на поверхности моря, то американцы, не дав ей перевести одышки, пущают снова стрелы и принуждают нырять. От сего понырки становятся час от часу короче, наконец, выдра не в силах совсем опуститься в воду и бывает убиваема стрелами…»

На острове Шумшу работники компании построили большую церковь, «очень хорошенькую», по описаниям русских моряков, не ожидавших увидеть православный храм посреди холодных волн Тихого океана. Раз в год сюда с Алеутских островов на «компанейском» корабле приплывал священник, чтобы провести необходимые обряды для крещёных аборигенов-айнов и «работных людей».

Курильские «фактории» Российско-Американской компании пострадали во время Крымской войны. Хотя владения компании, как и британские земли Канады, воюющие стороны признали нейтральными, но в августе 1855 года два парохода, британский «Пик» и французский «Сибилла», обстреляли «компанейское» поселение на курильском острове Уруп. Вражеский десант сжёг все дома, торжественно объявил остров владением Англии и Франции и убыл прочь, захватив пленниками трёх схваченных на Урупе работников Российско-Американской компании — русского Ивана Говорова, якута Прокопия Избекова и «креола» Павла Миловидова (в документах компании «креолами» именовали детей алеутских женщин от русских отцов). После войны Избеков и Миловидов вернулись из плена, судьба Ивана Говорова осталась неизвестной…

160 лет назад, в 1859 году, уничтоженное войной поселение Российско-Американской компании на курильском Урупе было восстановлено. Впрочем, уникальной компании, как и всей созданной ею Русской Америке, оставалось в те дни совсем немного исторического существования. Вскоре вместе с продажей Аляски исчезла и сама компания, и память о её заслугах не только по ту сторону Тихого океана.

Подробно на сайте Дальний Восток:
https://dv.land/history/ne-alyaskoi-edinoi