Пробел в законодательстве РФ — словообразование

Необходимо учредить головной государственный орган языковой политики, ответственный за установление языковой идеологии …

Наименование географических объектов России производится только государственными органами, в соответствии с порядком, определённым законом 152-ФЗ 1997 года. И это понятно, ведь названия наших городов и деревень, улиц и площадей, создают наше мировоззрение в соответствии с действующей политикой государства и господствующей в нём в данное время идеологией.
https://ic.pics.livejournal.com/ss69100/44650003/1915554/1915554_600.png
Новые географические объекты наименовываются согласно достаточно прозрачной процедуре, ведётся документооборот. [1] Органы, утверждающие то или иное новое наименование географического объекта, чувствуют свою ответственность за это важное дело.

Имена нарицательные — названия предметов и явлений – влияют на наше мировоззрение не в меньшей степени, чем географические названия. Если всё новое, удобное и современное, наименовано английскими словами, то у нас создаётся впечатление, будто всё хорошее приходит в Россию из англоязычных стран.

Трудно себе представить в России улицы Билла Гейтса, Хэлфорда Макиндера или площадь Джорджа Буша. Но не перечислить все слова, создающие у русского человека убеждение в техническом и культурном господстве над нами англоязычных народов: транспондер, праймериз, круиз-контроль, компьютер, вайфай, блутус, слаксы, лоферы, лайфхак….

Порядок утверждения норм русского языка определён Постановлением правительства №716 от 23.11.2006, за подписью председателя правительства Фрадкова.

Существующие в языке русские слова определены словарями, утверждёнными министерством просвещения РФ. Но порядок создания или заимствования новых имён нарицательных в современном русском языке никак законодательно не оговорен. Через эту «дыру в законе» на умы граждан России льётся мутный поток заимствований из английского языка, являющийся, как пишет профессор М.А.Марусенко [2], «влиянием колониального типа».

Так было не всегда. В СССР действовали ведомственные комиссии по терминологии. Выявление и быстрое наименование вновь появившихся предметов и явлений производилось подобно наименованию географических объектов — согласно установленной процедуре, уполномоченными органами. На новый термин заводилось дело. Велась переписка.

Запрашивались языковые органы народов СССР. Запрашивались ведомственные учреждения- институты и предприятия. Термин утверждался на заседании комиссии. Протокол заседания подшивался в дело. Каждый член комиссии чувствовал свою долю ответственности за вновь создаваемое русское слово.

Я не оговорился — не термин, а именно слово. Потому что большинство иноязычных слов попали в наш язык как термины — технические, экономические, термины лёгкой и обувной промышленности. Любое слово — кроме разве что междометий — можно отнести к тому или иному административному ведомству.

Ответственность за нарушение использования термина в СССР также была- административная. Комиссия по терминологии сначала увещевала нарушителя, призывая его применять только установленный термин. Если эта мера не помогала — комиссия обращалась в министерство с просьбой наказать нарушителя.

Комиссии по терминологии создавали термины быстро. ГОСТы, в которых эти термины закреплялись, разрабатывались медленнее. Поэтому одних ГОСТов не достаточно для установления терминов, ведь неправильный термин может успеть прижиться до выхода ГОСТа.

Порядок создания имён нарицательных поныне существует в других странах. Например, во Франции существуют ведомственные комиссии по терминологии, и органы контроля за словоприменением. Нарушителям грозит штраф. Швеция, потерпев ощутимые денежные убытки от засилия английских терминов, ввела у себя стройную систему шведоязычного словообразования, и быстро достигла успеха.

Важнейшее требование к системе словообразования во всех странах — быстрота.Из-за описанной дыры в законодательстве, которой не было в СССР, и нет сейчас в развитых странах, среди крупнейших языков мира русский стал самым обангличаненным. Взять для примера хотя бы слово «компьютер»: по-фински — «тиетоконе», по-немецки — «рехнер», по-французски — «ординатёр», по-чешски — «почитач», и так далее. «Круиз-контрол» называется в большинстве языков — «темпомат», по-фински — «вакионопеуденсяядин», по-французски — «регулятёр дё витес». Примеры можно продолжить.

Нынешний способ присвоения русских наименований предметам и явлениям только кажется хаотичным. Если начать разбираться, то выясняется, что новые слова приходят в наш язык не сами собой, и не по воле народа, а по воле неких людей. Дыра в законе позволяет этим людям оставаться неизвестными и освобождает их от всякой ответственности за содеянное.

Разберём для примера слово «транспондер». Как показала экспертиза СПбГУ, слово это точно соответствует по значению русскому термину «приёмоответчик», или сокращённо «ответчик». По закону этот термин и должен был быть применён к устройству, появившемуся в наших автомобилях. Но за соблюдением закона о языке никто не следит.

Если бы в России были, как в СССР, во Франции и в других странах, ведомственные комиссии по терминологии, то соответствующая комиссия непременно обратилась бы в министерство с требованием пресечь произвол и самоуправство, соблюдать порядок и применять установленный термин.

Но поскольку комиссий больше нет, считается что слово должно появиться как бы само собой, как люди назовут. Термин «ответчик» широкому кругу обывателей не известен, поэтому логично предположить, что люди назовут устройство так, как оно уже называется в тех странах, в которых русские люди его уже встречали.

В большинстве стран Европы- в Польше, Германии, Австрии, Чехии, Италии и прочих- устройство называется «телепас». Короткое, благозвучное, интуитивно понятное слово. Если бы русское словообразование было свободным, устройство для оплаты проезда по платным дорогам наверняка было бы названо «телепас». Но оно названо «транспондер»- неблагозвучно, непонятно, вопреки воле народа и во вред России.

Пробел в законодательстве несёт свободу не большинству граждан страны, а лишь малому числу злоумышленников. Потому что большинство людей — добропорядочно, и от дурных поступков его удерживает не закон, а совесть.

Отсутствие в законодательстве понятия «словообразование» можно сравнить с положением, когда в стране законом запрещено красть, но наказания за кражу не предусмотрено, нет ни уголовного розыска, ни других органов, розыском воров занимающихся.

Люди, внедрившие слово «транспондер», подобно ворам, желают остаться неизвестными, потому что за содеянное их не похвалят. Согласитесь, читатель, что человек, сделавший доброе дело, не боится огласки, не прячет лицо. А во мраке и тишине делаются обычно недобрые дела.

Отсутствие русского словообразования является отсутствием независимости русского языка

Отсутствие словообразования и неупорядоченность словозаимствования несут России значительно больший вред, чем кажется неосведомлённому обывателю.

Во-первых, этот хаос «работает против национального единства и территориальной целостности государства.» [3] Потому что неустроенность русского языка отвращает от него народы России и Евразийского пространства, склоняя их к английскому. А это чревато культурным, а вслед за ним и политическим отрывом малых народов от России.

Во-вторых, наносит ущерб экономике, науке, промышленности и образованию. Потому что зачастую в разных областях один и тот же предмет называют по-разному. Например, пластиковый конверт для бумаг в части России называют «файл», а в другой части- «мультифора». Хаос в терминологии позволяет делать невеликие дела, но «Вавилонской башни» с ним не построишь.

Ярким примером терминологического хаоса является строительство Петром I флота в Воронеже в 1696 году. Были наняты судостроители из разных стран. Русские люди переняли термины: одни у фрягов, другие у голландцев, третьи у англичан. Четвёртые пользовались своими, русскими терминами: слемя — мачта, опруга — шпангоут, абня- брашпиль и т.д.

Решение многих важнейших и срочных задач было тогда сорвано, потому что одни снасти заказали дважды, другие не заказали вовсе, и многие другие серьёзные ошибки были допущены. В итоге, Азов взят не был до тех пор, пока монаршей волей не были установлены единообразные морские термины.

В-третьих, хаотичное словозаимствование при отсутствии русского словообразования позволяет латинице вползать в русское письмо. Заимствованные слова всё чаще в русских текстах пишут латиницей, подталкивая соседние народы к отказу от кириллицы.

В-четвёртых, оно ломает основные правила русского языка, его строй. Например, «интернет бронирование», «онлайн заказ». Немыслимы были ещё 20 лет назад такие словосочетания как «телефон бронирование» или «почта заказ». Слово «праймериз» вообще вызывает недоумение, ведь не понятно множественное это число или единственное, и как слово склоняется: «на праймеризах» или «на праймеризе», или «на праймериз».

Ныне законно действующие Правила русской орфографии и пунктуации 1956 года давно устарели и требуют неотложной замены. Согласно этим правилам, написание иноязычных слов «определяется словарным порядком», то есть каждого слова отдельно. Но ныне, в отличие от 1956 года, иноязычные слова валом валят в русский язык со скоростью, намного превышающей скорость переиздания словарей.

К слову, возможность русского словообразования не предусмотрена и правилами 1956 года. Хрущёвская «оттепель», СССР сдал не только Вену и Порт-Артур, но и независимость языка…

В-пятых, отсутствие словообразование отучило русских людей задумываться над произносимыми словами, отбило чувство ответственности за свой язык. Появились такие глупые слова и словосочетания, как «беременная девушка», «автосервис», «управляющий директор», «сервисное обслуживание». Отсутствие уважения к своему языку влечёт неуважение и к своему народу, к своей стране, к самому себе. Вследствие этого падает уважение к русским.

В-шестых, болезни тела русского языка прямо влекут за собой и потерю его статуса. Так стареющий больной человек неизбежно переходит со статуса руководителя в статус советника, затем — почётного члена, а в итоге его статус будет поддержан траурным пафосом на кладбище.

Потеря статуса русского языка, идущая полным ходом на наших глазах, несёт России огромные не только политические, но и денежные потери, соизмеримые с доходами от экспорта нефти. Именно из-за ощутимых денежных потерь Швеция взялась за упорядочение словообразования и терминообразования.

Денежная составляющая языковой политики изучена и оценена в странах Европы, но увы, в России о ней нет ни малейшего представления даже у экономистов. И не случайно. Этот пробел в науке и образовании скрывает описываемую дыру в законодательстве. Подобно занавеске, скрывающей отсутствие в окне рамы и стёкол. Нам говорят, указывая на дверь: «смотрите, как надёжно защищён наш дом, железная дверь крепка, на ней- замки и засовы, и мы ещё третий засов устанавливаем!» Мы оборачиваемся на шорох и шёпот возле окна, но занавеска скрывает от нас кого-то, вытаскивающего что-то через него.

Так Россия крепит вооружённые силы, таможню и полицию, но через дыру в языковом законодательстве изпускает не только деньги, но и русский дух.

Размывание языка для России — смертельно. Ведь страна, находящаяся в нынешних границах Российской Федерации, но говорящая не по-русски, будет уже не Россией!

Упорядочить русское словообразование необходимо, но не достаточно. Ведь если все вновь создаваемые слова и термины будут иметь иноязычные корни, то статус языка не укрепится, денежные убытки не уменьшатся, и угроза гибели России через гибель языка не будет отвращена. Тогда уж лучше сразу объявить государственным языком английский — от этого и благосостояние граждан повысится, и русский язык умрёт быстро, не мучаясь.

Необходимо и достаточно учредить сперва головной государственный орган языковой политики, ответственный за установление языковой идеологии. Бояться слова «идеология» не нужно. Во-первых, в большинстве демократических стран, отвергающих политическую идеологию, языковые идеологии есть. Во-вторых, она на деле есть сейчас и в России. Просто о ней вслух говорить нельзя, потому, что подавляющему большинству граждан России она не понравится.

И только после принятия языковой идеологии следует приняться за языковое обустройство России, и в первую очередь русского языка. Заткнуть, наконец, дыру в законодательстве о языке, прекратить безсистемное, безконтрольное, и безответственное словозаимствование.

Политические, экономические, оборонные, культурные, социальные, демографические, и другие плоды умелой и старательной заботы о русском языке будут щедрыми. Это доказывает языковая политика как наука и опыт других стран.

[1] Чего нельзя сказать об уже имеющихся наименованиях географических объектов, выявление и учёт которых пора наладить. Полярные Чтения в Петербурге 28-29.04.2019 дали такую рекомендацию Правительству РФ.

[2] Проф. СПбГУ Марусенко на большой международной трёхдневной конференции «Язык. Экономика. Литература» назван крупнейшим в России знатоком языковой политики.

[3] Марусенко М.А. Новый мировой языковой порядок. СПб: изд-во РГПУ им. Герцена, 2019. С 4.