Корпорация «Власть» (2)

https://ic.pics.livejournal.com/ss69100/44650003/1891505/1891505_600.jpgКак Сталин дворянство создавал

После Октябрьской революции от руководства страной были отодвинуты прежние её руководители и призваны те слои, которые прежде никогда не занимали руководящего положения – та самая знаменитая «кухарка» – героиня известной фейковой цитаты.

Реально в октябре 1917 года в статье «Удержат ли большевики государственную власть?» Ленин писал вот что: «Мы не утописты. Мы знаем, что любой чернорабочий и любая кухарка не способны сейчас же вступить в управление государством. В этом мы согласны и с кадетами, и с Брешковской, и с Церетели.

Но мы отличаемся от этих граждан тем, что требуем немедленного разрыва с тем предрассудком, будто управлять государством, нести будничную, ежедневную работу управления в состоянии только богатые или из богатых семей взятые чиновники.

Мы требуем, чтобы обучение делу государственного управления велось сознательными рабочими и солдатами и чтобы начато было оно немедленно, то есть к обучению этому немедленно начали привлекать всех трудящихся, всю бедноту».

Этот процесс – выдвижения новых управленцев – шёл, но чрезвычайно трудно, и качество новой элиты было крайне низким, о чём Ленин писал очень много. Именно он придумал словцо «комчванство», характеризующее самоощущение и образ поведения «нового дворянства».

Но так или иначе образовывалась новая аристократия. Это предвидел Бердяев в цитированной книге, написанной сразу же после революции.

«Разрушение исторической иерархии и исторической аристократии не означает уничтожения всякой иерархии и всякой аристократии. Образуется новая иерархия и новая аристократия. Всякий жизненный строй – иерархичен и имеет свою аристократию, не иерархична лишь куча мусора и лишь в ней не выделяются никакие аристократические качества.

Если нарушена истинная иерархия и истреблена истинная аристократия, то являются ложные иерархии и образуется ложная аристократия. Кучка мошенников и убийц из отбросов общества может образовать новую лжеаристократию и представить иерархическое начало в строе общества.

Таков закон всего живого, всего, обладающего жизненными функциями. Лишь куча сыпучего песка может существовать без иерархии и без аристократии».

Уже через пять лет диктатуры пролетариата выковались герои стихотворения Маяковского «О дряни» («И мне с эмблемами платья. Без серпа и молота не покажешься в свете! В чем сегодня буду фигурять я на балу в Реввоенсовете?!»).

Сталин на протяжении всей своей деятельности тоже был крайне недоволен качеством советской элиты, хотя он и умел находить и приближать подлинно эффективных управленцев и специалистов. Но создать слой (именно слой, а не отдельных людей) преданного и эффективного нового дворянства ему так и не удалось. Похоже, он думал над этой проблемой и искал решения.

Естественной «кузницей кадров» для нового дворянства была Коммунистическая Партия – ВКП(б); другого источника просто не было. Говорят, Сталин мечтал превратить партию во что-то наподобие Ордена меченосцев – аскетичных, самоотверженных защитников и вождей трудящихся.

Очевидно, если он и говорил такое (впрочем, чего только не приписывается Вождю!), то это следует понимать как метафору. От меченосцев он, вероятно, хотел взять их самоотверженность, бытовой аскетизм и готовность встать на защиту тех, кто занят непосредственной хозяйственной деятельностью. (Реальные, исторические, не метафорические, меченосцы жили очень суровой жизнью. Рыцарь обязан был молчать, вести монашеский образ жизни и рисковать собой, защищая интересы рижских купцов и ремесленников).

Мне думается, Сталина скорее вдохновляли не меченосцы, а «стражи» из идеального государства Платона: не имеющие собственности слуги государства и защитники народа.

Идея отсутствия собственности у руководящего сословия очень глубокая. Уже Платон понимал соблазняющее и разлагающее влияние имущества: «А чуть только заведется у них (у стражей Т.В.) собственная земля, дома, деньги, как сейчас же из стражей станут они хозяевами и земледельцами; из союзников остальных граждан сделаются враждебными им владыками; ненавидя сами и вызывая к себе ненависть, питая злые умыслы и их опасаясь, будут они все время жить в большем страхе перед внутренними врагами, чем перед внешними, а в таком случае и сами они, и все государство устремится к своей скорейшей гибели». «Золото стражи имеют в своей душе», – писал Платон.

Сталинская номенклатура, в самом деле, собственности не имела. Я лично видела сохранившуюся кое-где в высотке на площади Восстания (ныне Кудринской) мебель с инвентарными номерками – как в общежитии. Роскошные по тем временам квартиры и дачи – всё это принадлежало должности, а не человеку. При оставлении должности – всё это исчезало.

Вопрос о том, можно ли создать устойчивое руководящее сословие, лишённое собственности, не ясен. Лично мне кажется, что нельзя. Не получится; нельзя предъявлять к людям слишком высокие требования – аскетизма на грани святости.

Мне кажется, наследственное и традиционное высокое положение и привычное материальное благополучие (то, что Вронский называл «близостью к солнцу») именно и делает обогащение не интересным. Именно такие люди способны служить ради чести, а не ради прибытка.

Пробившийся из низов всегда разинет рот на пятизвёздочный отель и средиземноморскую виллу. Если же человек с детства бывал в этих отелях и в этих виллах и для него всё это просто привычный жизненный фон – такого человека соблазнить крайне трудно.

Утверждается, что Сталин мыслил иметь всего 50 тысяч членов партии, из которых высшее руководство могло бы черпать кадры для руководства страной. Безусловно, в их формировании должен был преобладать мотив труда и долга.

Человек должен был пойти работать туда, куда посылала партия, делать то, что она приказывала и с радостью умереть за неё как воплощение Родины, отсутствующего в тогдашней картине мира Бога, высшей справедливости и всего, что есть в мире лучшего и важного.

Такой взгляд на власть соответствует древнерусской традиции, которая рассматривала власть не как право, которого следует домогаться, а скорее как бремя и обязанность.

Такое восприятие власти вообще начальствования соответствует известным словам Спасителя о служащем и возлежащем.

24 Был же и спор между ними, кто из них должен почитаться большим.25 Он же сказал им: цари господствуют над народами, и владеющие ими благодетелями называются,26 а вы не так: но кто из вас больше, будь как меньший, и начальствующий — как служащий.27 Ибо кто больше: возлежащий, или служащий? не возлежащий ли? А Я посреди вас, как служащий. (Лук.22:24-27)

Да, новое дворянство могло возникнуть на базе Коммунистической партии. Дух этого нового руководящего слоя выражен в известном стихотворении Александра Межирова «Коммунисты, вперёд!»:

Повсеместно,
Где скрещены трассы свинца,
Где труда бескорыстного невпроворот,
Сквозь века,
на века,
навсегда,
до конца:
- Коммунисты, вперед! Коммунисты,
вперед!

«Коммунисты» здесь понимаются именно как элита общества, его аристократия, готовая идти на смерть и ради своей страны. К коммунистической идеологии в данном контексте это отношения не имеет.

В произведениях К.Симонова во многих героях выражен этот жертвенный аристократический дух:

«раз вышло
На жизнь и смерть воевать,
Отцовский мой долг и право
Сыном своим рисковать,
Раньше других я должен
Сына вперед посылать».

Это слова аристократа, потому что жертва, а не большая жратва создаёт аристократа. Эта мысль мало доступна (или даже вовсе не доступна) широким народным массам, но это так. Аристократичен труд и долг, а не привилегии и расслабон. Впрочем, обычно простолюдины склонны видеть в высших только их привилегии и красивую жизнь.

Показательно, что в момент максимального раздрая и унижения нашего государства взоры снова обратились к тем самым «коммунистам», понимаемым в духе стихотворения Межирова.
«Как в семнадцатом, как в сорок первом,
Смерти, подлости, лжи вопреки,
Станьте снова великим примером,
Легендарные большевики!», –
писал Борис Гунько 4 октября 1992 г.

Новая аристократия сталинской эпохи закалялась в борьбе, мужала в трудах и имела шанс стать в следующих поколениях теми, кто ведёт за собой народ и кто никогда бы не допустил позор Перестройки. Но этот исторический шанс был упущен.

О путях формирования нового руководящего слоя из партии размышлял очень глубокий итальянский политический философ-традиционалист Юлиус Эвола. В работе «Фашизм: критика справа» он писал:

«Избранные члены фашистской партии должны были стать не только вооружённой гвардией государства, но также элитой – высшим носителем Идеи. До относительно недавнего времени в центрально-европейских государствах эту роль играла аристократия как политический класс. Поэтому здесь уместнее говорить об "Ордене", нежели о "партии".

Фашизм же пытался сохранить себя как партию. Поэтому, как было сказано, вместо органичного синтеза и симбиоза, произошло удвоение государственно-политических структур, превратившихся в своего рода надстройки, в результате чего вся система приобрела крайне неустойчивый характер.

Понятно, что заявления о том, что "партия" и фашистская милиция стоят "на службе нации", явно было не достаточно для решения указанной проблемы. Бессмысленно гадать, удалось бы фашизму справится с ней в дальнейшем, если бы более могущественные силы не привели к краху системы.

Политическая партия, необходимый орган движения в период борьбы и на переходном этапе, после прихода к власти и стабилизации не должна перерастать в "однопартийную" систему.

Основной задачей должно стать создание Ордена, соучастника достоинства и авторитета, сосредоточенных в центре, на членов которого будут возложены некоторые из функций, свойственных в прежних традиционных режимах дворянству, как политическому классу, занимающему ключевые позиции в государстве: в армии, на дипломатических должностях и т. п., предпосылкой чего служили суровая этика и особый образ жизни.

Это ядро должно стать также хранителем и носителем идеи государства, а также не допустить "цезаристской" изоляции обладателя верховной власти».

Надеюсь, слово «фашизм» не приведёт читателя в мистический ужас. Эвола подходил к нему исследовательски, как к неудавшемуся, но поучительному историческому опыту. «Фашизм подвергся процессу, который с полным основанием можно назвать мифологизацией, – писал он. – Поэтому отношение к нему большинства носит скорее эмоциональный и иррациональный, чем интеллектуальный и критический характер».

В нашем российском сознании итальянское слово «фашизм» накрепко прикипело к германскому нацизму; на самом деле, видов фашизма было много, и их идеология и практика ещё ждут исследования и осмысления.

Для меня важна мысль Эволы о том, как из руководящей партии (которую Ленин определял как «партию нового типа») может возникнуть своеобразный аналог дворянства – т.е. руководящего слоя. В реальности с фашистской партией Италии случилось то же, что и с КПСС – дублирование вертикалей власти – государственной и партийной.

Эвола высказывает ещё такую важную мысль. Для того, чтобы процесс образования «нового дворянства» шёл удачно, нужна фигура монарха. Без неё отсутствует «центр кристаллизации» этого нового социального слоя, сословия.

Дворянство, не важно – традиционное или вновь создаваемое, сплачивается и осмысляет себя на основе «идеи верноподданного служения, понимаемого как честь», как выражался Эвола. Когда нет фигуры монарха – идея верноподданного служения либо умирает, либо не формируется.

Фигура Сталина, который в народном восприятии и по существу обладал многими признаками красного монарха, была таким центром кристаллизации, тем животворящим мифом, который, по мысли того же Эволы, позволяет «государству стать чем-то большим, нежели обыкновенная структура общественного управления». Тогда, вероятно, был шанс начать формирование красного дворянства.

После хрущёвских разоблачений произошла десакрализация этого центра кристаллизации, и шанс был потерян. Воцарился совершенный материализм и жажда прибытка. Что и привело к масштабному предательству Перестройки, которое и состояло в стремлении обменять власть на собственность.

Не следует понимать мою мысль таким образом, что будто бы это новое дворянство при Сталине уже было. Это не так. Его не было – оно только имело шанс сформироваться. Но – не успело. Шанс был упущен. Маленькие люди не успели вырасти, стать большими людьми и сложиться в новый общественный слой, в новое сословие.

Повторюсь: были люди самой высокой пробы, но – отдельные. Слой не успел сформироваться. А дальше процесс пошёл в противоположную сторону – материализма и большого хапка. Дух и стиль эпохи стали определять именно люди хапка. Маленькие люди.

«Да, были люди в наше время, не то, что нынешнее племя»?

Люди, с ностальгической симпатией относящиеся к Советскому Союзу, советский жизни и всему тому, что ей сопутствовало, склонны думать, что-де когда-то были настоящие руководители общества, скромные и самоотверженные, свято верующие в идеалы коммунизма.

Они говорят: вот раньше элита была не такая, а потом она испортилась. Такое представление архетипически восходит к легенде о Золотом веке, о счастливом и справедливом прошлом, впоследствии утраченном.

При ближайшем рассмотрении оказывается, что никакого «раньше» и не было вовсе. Через пять лет после Октябрьской революции сформировались и расцвели пышным цветом герои сатир Маяковского, в частности цитированной «О дряни».

То были «отцы». А через несколько лет после Великой войны – завозилось следующее поколение – например, герои пьесы Леонида Зорина «Гости». Весьма выразителен и папа-бюрократ, и совершенно не самоходный, расслабленный сынок – студент МГИМО, обитатель возводимого как раз в ту пору Кутузовского проспекта – местожительства тогдашней элиты. Пьеса опубликована в 1954 г., а написана, надо полагать, ещё раньше, когда Сталин был ещё жив.

Эту пьесу как-то не поощряли, задвигали, не ставили: верный признак того, что сказана – правда. Правда – ужасно обидная вещь, гораздо обиднее любых клевет и наветов.
Героиня вопрошает: «Откуда завёлся сей высший свет в моей стране? Откуда? Откуда?»
Ответ ей даётся крайне поверхностный: «От пошлости, жадности, хваткости. От своей же несостоятельности. От нашей прославленной терпеливости. Когда слишком много даётся тому, с кого бессмысленно требовать, такие метаморфозы случаются».

Это я всё к чему? Да просто к тому, что не надо искать образцов в советском прошлом, как делают патриотически заточенные авторы. Повторюсь: были отдельные люди самой высокой пробы, а слоя – не было. Не сложилось слоя. Мало того: сложился слой разрушителей, проедателей и предателей. Притом сложился сразу. В свете этого сталинская «ротация кадров» начинает казаться если не оправданной, то обоснованной.

Идея ротации кадров – вообще глубоко пессимистическая. Она основывается на глубоко пессимистическом взгляде на человеческую природу. Ротация – это недопущение, чтобы сидели на одном месте, не пригляделись, как что устроено, и не приворовались. Воздействовать на тот слой, который сам Сталин, как сообщается, именовал в сердцах «проклятой кастой», иными способами он не мог.

Мой знакомый бизнесмен, владелец многих предприятий оптовой и розничной торговли, очень успешный, разбогатевший с нуля, как-то объяснял свою кадровую политику: никто не должен сидеть больше трёх-четырёх месяцев, иначе они разберутся, что к чему, заведут знакомых и будут воровать. Чем не сталинская ротация кадров!

Ленин пытался решать вопрос уж совсем наивным образом – с помощью народного, рабочего и т.п. контроля. Контроль со стороны рабочих и крестьян должен был удержать новую элиту (происходящую из тех же рабочих и крестьян) от разложения.

Вообще, представление о том, что простые люди (рабочие и крестьяне) ipso facto, в силу своей простоты, обладают высочайшими моральными качествами – очень наивно, хотя и восходит к классическим образцам в лице Руссо с его учением о «естественном человеке» и высокоморальном дикаре. Но Ленин вскоре умер и ничего сверх того не придумал.

Так что не надо искать идеалов в прошлом, в том числе советском: там их нет.

«Сбились мы. Что делать нам»?

Нашему народу необходимо создать, сформировать, воспитать, этот слой – людей чести, людей верноподданного служения, иначе в нашей исторической судьбе мы снова и снова будем натыкаться на предательство элит.

Очевидно: аристократия возникает в борьбе, часто на войне, в процессе исторических катаклизмов. Просто так, на ровном месте, она не возникает. Вполне вероятно, что грядущие события потребуют такой борьбы. Тогда у нашего народа снова появится шанс.

Что можно сделать уже сегодня, чтобы этот шанс несколько увеличить?

Мне думается, надо начинать воспитывать детей как будущих руководителей общества, будущую элиту. Как? История знает только один способ – закрытые учебные заведения. Туда будут попадать по блату или за деньги? Этого следует всеми силами избегать. Единственный способ этого избежать – сделать учёбу там страшно трудной, чтобы не имело смысла туда идти ради престижа.

При любом формировании «нового человека» стоит задача отделения от «ветхих человеков» – от семьи и привычного окружения. Так делали все – от Екатерины до большевиков. Знаменитая английская аристократия, в своё время завоевавшая полмира, – воспитанница public schools.

О них можно сказать всякое, в том числе и много дурного: жестокая дедовщина, не слишком глубокое образование; Байрон и Шелли там подвергались гонениям и издевательствам и тяжко страдали. Но так или иначе со своей задачей эти школы справились.

Разумеется, я далека от мысли, что надо копировать какой-то образец, тем более зарубежный; надо создавать свой. Главное в такой школе – дисциплина, трудность обучение, навык самопреодоления, атмосфера труда и долга. И никакого блата и денег: всё строго за казённый счёт. При неуспеваемости выгонять нещадно.

Советское руководство, похоже, мыслило в этом направлении, и кое-что было сделано. В конце Великой Отечественной войны и после неё было открыто немало особых школ: суворовских и нахимовских училищ, спецшкол с серьёзным изучением иностранных языков, в том числе интернатов, был открыт институт МГИМО.

Большая часть этих учебных заведений выродилось в питомник «блатняка», где к учащимся не предъявляли никаких требований и формировали в них разве что ничем не обоснованное самомнение. Но тут уж ничего не попишешь: школа всегда выражает тенденции общества, и позднесоветское разложение не могло пройти мимо.

Сегодня стихийно предпринимаются попытки создать какие-то учебные заведения, в которых проглядывают черты школ для подготовки будущей элиты, но всё это очень слабо и мало осознанно.

Сейчас возникает множество разного рода кадетских школ, классов и т.п., куда принимают с пятого класса. Качество их очень разное, порой сомнительное, но к самому явлению надо бы присмотреться. Стихийно во многих умах вызревает верная мысль: нужны не только знания, но в первую очередь, дисциплина и выучка, воспитание воли и характера, чего обычная школа всячески избегает, воспитывая безвольного расслабленного невротика, который впадает в истерику при самомалейшей трудности.

Не случайно, наверное, возник глагол-неологизм – «истерить»; прежде его не было. Хорошо было бы, если бы в этих школах был бы физический труд – наряду со спортом и военным делом. Безусловно, это должны быть интернаты.

Мне кажется, если новому дворянству суждено возникнуть, то оно возникнет на военной почве. Это не удивительно: армия, война – естественная служба дворянина, которому надлежит развивать в себе кшатрийские добродетели.

Когда-то Макиавелли писал, что главная профессия государя – военное дело; именно в этом направлении ему надо развиваться и совершенствоваться. Об этом много пишет известный философ и публицист Александр Дугин.

Об этом же свидетельствует поворот общественного внимания и быстрый рост уважения к армии; армейская служба вновь стала желанной и почётной для молодёжи. Это важный симптом. Мне кажется, он свидетельствует о жизнеспособности нашего народа, о его стремлении выздороветь.

Разумеется, простым и лёгким этот процесс не будет. Но не создав нового руководящего сословия, благородного сословия, мы вновь и вновь будем сталкиваться с предательством элит. И снова охать и причитать: «Надо же, надо же, надо же было такому случиться…».