Мы должны выйти на разумную оптимальность соотношения личной свободы и государственной необходимости

https://ic.pics.livejournal.com/ss69100/44650003/1850550/1850550_300.jpgВысшая степень безысходности заключается в безумии. Ничто так не безысходно, как безумие, поскольку Разум – если он есть – отыщет выход из самых прискорбных ситуаций.

Если говорить более узко, об экономике, безумие – единственное, что делает бедность бесконечной. Бедность в экономике преодолевается через рациональное целенаправленное действие.

Либералы подозревают рациональность в тоталитаризме, а целенаправленность – в узурпации власти.

- Почему 2х2 у вас столько лет «4»? – сердито спросят либералы. – Что это за выбор без выбора? Что, нет других цифр, кроме четырёх?! И вообще ваши таблицы Пифагора и Менделеева – деспотичны, их никто не выбирал! Так, где-то в администрации Академии наук где-то келейно утвердили…

В целенаправленности, преемственности, поступательности действия – есть очевидная несвобода. Получается, что людей изо дня в день заставляют стремиться к одному и тому же! Или они сами «настолько рабы» в душе, что даже без принуждения делают из года в год одно и то же!

А свободный человек так не зашорен! Он сегодня начал одно дело, ему надоело, бросил, взялся за другое, тоже не доделал, потому что увлёкся третьим…

Если энергичная и разумная власть может преодолеть бедность рациональным целенаправленным действием, то либералы бедность преодолеть не могут в принципе. У них не только семь пятниц на неделе, но и законы естества какие-то свои, особые, не такие, как в реальной Вселенной.

Они строят свои расчёты на основании взятых с потолка представлений об устройстве мира, что, впрочем, не играет особой роли, ибо в расчётах либералов нет никаких единообразных правил счёта. И даже если бы они начали считать от правильной посылки – всё равно каждый насчитал бы что-то своё, экзотическое.

Как пишет скучный, глупый и надоедливый Г. Явлинский (политик, основатель партии «Яблоко») –

«сталинские приемы и методы управления с помощью страха и лжи сохранялись и при Брежневе, и после него».

Надо добавить, что и до «него» (Сталина) тоже – потому что под «сталинскими» Явлинский явно понимает вообще любые вменяемые и адекватные приёмы и методы управления. Что и доказывает ниже по тексту:

- Горбачев отказался от этой практики.

Он так надоел, этот Явлинский и весь ему подобный сброд, что хочется уже не возразить, а крикнуть, можно сказать, истерически (потому что они достали своим словесным поносом):

- И что Горбачёв?! Чего он добился?! Помогли ему его ляхи?! На что ты, старый, выживший из ума… политик предлагаешь стране и народу равняться?! На Горбачёва, менее чем за 5 лет превратившего страну в пыль?!

Но Явлинский не услышит наших истерических криков, потому что уши у всей подобной публики давно и прочно залиты окаменевшим дерьмом «перестроечного» словоблудия:

- Но потом так и не преодоленный большевизм с его «цель оправдывает средства» и безразличием к жизни, достоинству и судьбе человека лег в основу реформ 1990-х, породивших мафиозное государство…

Художник, прям! Нарисовал картину маслом! Так, что если вместо «большевизм» подставить «царизм» – во фразе ничего не изменится.

Вам, ребята, ненавистны вообще все формы исторически-состоятельной государственности. Вы давно пытаетесь скакать на мёртвых кобылах, и нас постоянно подсаживаете на дохлых жеребцов.

По логике, простой и очевидной, если мы-таки «преодолеем большевизм» – то у нас бесцельность начнёт оправдывать отсутствие средств. Они ведь так и скажут, все эти «денег нет, но вы держитесь» – мол, средства движения отсутствуют, но это не беда, потому что мы ведь и не собирались никуда двигаться!

Поскольку Явлинский давно и основательно «тронутый», свои представления о «различии к жизни, достоинству и судьбе человека» он тут же и излагает.

Излагает в популярной нынче у либералов модели: «коррупция, которая умышленно закладывается в фундамент всех отношений в стране, чтобы при случае служить универсальным обвинением и поводом для ареста в любой момент для кого угодно (точно так же как «антисоветская деятельность врагов народа и шпионаж в пользу мирового империализма» в 1930-х годах)».

«В России ужесточились политические чистки на высшем уровне» – пишет в тон Явлинскому Андрей Колесников, старший научный сотрудник и руководитель программы «Российская внутренняя политика и политические институты» Московского Центра Карнеги.

- Последние из них проводились в марте, когда были арестованы Михаил Абызов, экс-министр по делам открытого правительства, и Виктор Ишаев, бывший губернатор Хабаровского края России.

Аресты столь высокопоставленных лиц пугают представителей элиты. И это неудивительно. В заключении или под арестом по обвинению в коррупции или мошенничестве уже находятся три бывших министра федерального правительства.

Бывший глава Минэкономразвития Алексей Улюкаев отбывает восьмилетний срок. Экс-губернатор республики Коми Вячеслав Гайзер находится под следствием: ему грозит до 21 года лишения свободы. Александр Хорошавин, который раньше занимал пост губернатора Сахалинской области, приговорен к 13 годам лишения свободы. Его коллега из Кировской области, возглавлявший ныне несуществующую либеральную политическую партию СПС, Никита Белых, получил 8 лет. Сенатор Рауф Арашуков находится под следствием.

Подобные зачистки возрождают воспоминания об эпохе 1918-1941 годов. Тогда были арестованы 8 руководителей статистической службы, пятерых из которых расстреляли в период с 1937 по 1939 годы.

А Явлинский об этом:

- Нынешняя власть ощущает себя наследницей большевиков.

Скажите мне, положа руку на сердце: вот такое могут написать психически-вменяемые люди?!

Что они предлагают? Отменить всякую наказуемость воровства, уравняв преследование вора с «ужасным сталинизмом»? Или что? Ввести ценз неприкосновенности для воров – типа «укравший свыше 100 млн наказанию не подлежит?».

Как вы себе представляете даже не жизнь, а простое выживание государства, в котором официально, гласно, публично, политически артикулированной волей является неприкосновенность высокопоставленных воров?

Но ведь и Явлинский, и Колесников, и ещё человек двадцать либеральных «авторитетов» однозначно пишут, что даже в тех редких случаях, когда дело против вора доведено до конца – нельзя давать ему ход! Это – «репрессии!».

Но какую альтернативу они видят?! Закон, по которому Улюкаев за получение взятки должен награждаться орденом, или как?!

Чем дальше читаешь того же Явлинского, тем отчётливее понимаешь, что для либералов «Сталин» – это государственность, всякая и любая. Поэтому у него и получается, что «Репрессии можно начать под флагом борьбы с коррупцией или с неуважением к власти, или с терроризмом…»

То есть получается, по Явлинскому, что не только с коррупцией бороться не нужно, но и с терроризмом тоже не стоит. Пусть себе взрывают станции метро – лишь бы «репрессий» не случилось! Это как же – взять террориста с бомбой и в тюрьму посадить?! Да где ж такое видано?!

Ну, за компанию, и уважать власть тоже не нужно. Во-первых, не за что, а во вторых, и было бы за что – всё равно «пустое это». Надо на власть ежедневно гадить. А когда видишь, что другие гадят – то смеяться и в ладошки хлопать. Вот тут то и жизнь хорошая начнётся, как при Горбачёве: и пяти лет не пройдёт – а страна уж развалится!

Эти люди не только политически деструктивны – они попросту психически невменяемы. То, что они предлагают устно и письменно – вообще за гранью психиатрической вменяемости!

Быть с ними – это оказаться и без целей, и без средств к существованию, и без всякого смысла жизни. Потому что полоумные либералы ежедневно отовсюду посягают и на разумность, как таковую, и на целенаправленность действий, как явление, и на цивилизацию, как систему логического сложения знаний человека о мире, разумной работы человека с объективной реальностью.

Но мы же не можем просто ругаться, ерничать, негодовать – и ничего не предлагать взамен. Понимая, что либералы проповедуют безумие чистой воды – мы просто обязаны рассказать, как устроен антипод социального безумия – социальная разумность…

+++

Чтобы люди попросту не поубивали друг друга, не переморили и не выморозили друг друга – нужны какие-то базовые принципы существования. Штука в том, что если сделать их необязательными к исполнению – то их и нет.

Эти базовые принципы связывают логикой законы, делая их законодательной системой. Законодательство, лишённое принципов, беспринципное – нефункционально. Если законы вроде бы есть, но не их логика, ни их целесообразность никому не понятны – то их всё равно, что нет. Выполнять требования разрозненного бессистемного алогизма – и бесполезно, и невозможно.

Установочные и жизнесовместимые устои (скрепы).

Что стоит за этой фразой? Во-первых, что устои должны быть. И признаваемые всеми. И принудительно, а не так, что хочу признаю, хочу – болт кладу…

Ведь иначе – что объединит людей? Во-вторых, принудительно навязываемые, они должны быть совместимы с жизнью, с человеческим бытом. Можно ведь системно навязывать всем нечто такое, от чего все перемрут, как мухи – и чего хорошего?

С одной стороны, немыслимо общество (особенно цивилизованное, но и вообще всякое) – в котором не навязывают всем чего-то общеобязательного, некоего комплекса идей, который и составляет соединительную ткань данного общества.

С другой стороны – общеобязательное должно быть жизнесовместимым. Если обязать каждого убить соседа, и сделать это высшим принципом, последовательно внушаемым – народ исчезнет.

Что касается либералов-западников, то они прямая противоположность схеме выживания общества: они беспринципны и в то же время жизнеотрицающие. Себя они не связывают вообще ничем, никакими принципами, а обществу навязывают такие «нормы», которые несовместимы с жизнью.

Знаете, почему некоторые виртуозы цирка выступают иногда под самым куполом без страховки? Потому что любая страховка – это ограничение свободы трюкача. Это трос, который мешает ему кувыркаться любым манером.

+++

Разбирая бесконечные акты драмы по имени «освобождение», удручающе сменяемые очередным порабощением, приходящим то путём реставрации угнетателя, то на костях прежних угнетателей силами совершенно новых лиц – мы должны (если мы «люди разумные») – понять, наконец, и пространство и ограничения исторического действия.

Чтобы прекратить, как маятник, устраивать каждое поколение перегибы в обратную сторону от мучающих нас перегибов.

Мы должны выйти на разумную оптимальность соотношений личной свободы и государственной необходимости. Только в этом случае человека перестанет, как пьяного, швырять из стороны
в сторону…

Что мы видим – если трезво глянем? Мы видим, первым делом, естественно, благо. Человек берёт в свои руки то или иное благо, и радуется. А потеряв – печалится. И всё это настолько натурально, природно – что напоминает аксиому.

Итак, общая алгебраическая формула ВСЕХ исторических процессов (их многообразие носит декоративный характер):

С одной стороны – благо. С другой – угроза изъятия, конфискации, реквизиции этого блага. Угроза вооружённого грабежа с убийством жертвы или без оного.

Материальное благо устроено так, что человек хочет им обладать один: разделив яблоко на двоих, получаем половинку яблока на душу населения.

Этот «принцип яблока» заложен в любом возмущении граждан налогами, поборами, ростом цен (скрытым побором), снижением оплаты их труда, инфляцией (скрытым снижением оплаты труда) и т.п. Что во всех этих случаях возмужает граждан? Одно и то же:

- Было больше, стало меньше!

Нужно уйти от цветастого и обманчивого спектра методов, которым людям портят жизнь (от инфляции до безработицы) – и понять единую суть беды: тем или иным методом, но достигается всегда одно: сокращение реального потребления человека.

При этом формы весьма пестры: сокращение зарплаты – скрытый рост цен, рост цен – скрытое сокращение зарплаты, отказ бесплатно предоставлять квартиру – равен конфискации у семьи суммы, в которую рынок оценивает ранее бесплатно предоставляемые квартиры, и т.д.

По сути, с ликвидацией очереди на получение жилья к вам пришли домой и отобрали 3-5 млн рублей (нынешними ценами) – а вы и не заметили. Но вопрос не в том, заметили вы или не заметили, а в экономическом тождестве отказа от бесплатного предоставления квартир и конфискации у семьи суммы их стоимости.

История была бы гораздо проще и прямее, если бы выгода человека исчерпывалась простой арифметикой обладания/отчуждения. То есть когда отбирают яблоко – плохо, когда не отбирают – хорошо, и точка.

Всё левачество (включая и ранний ельцинизм, самое мерзкое течение в отечественной истории) строится на тупом призыве «вернуть народу» – имеется в виду, вернуть то, что власти отобрали.

Вернуть-то, конечно, недолго, можно вообще отменить налоги, отменив государство, как мечтают анархисты и разные сектанты-левеллеры.

Вопрос в другом, и вопрос ребром: а удержит ли народ то, что ему «вернули»? Кто проследит с мечом в руке, страшный и большой, пугающий злоумышленников – чтобы соседи у народа не отобрали его блага, и чтобы один представитель народа не отобрал всех благ у другого его представителя?

Потому что если за этим никто большой и страшный следить не станет – никакое благо у вас в руках надолго не задержится. Оттого левачество без империализма, без державности, левачество «самоуправляемых общин» – глупо, как пробка.

Ну, допустим, начнёт такая община самоуправляться, и даже, паче чаяния – зело хорошо. Круг узок, справедливость – на высоте! Разбогатели общинники ужасно, в каретах «ездюют». Не жизнь, а малина!

Но это же до первого Гитлера, или хотя бы Дудаева (который мельче Гитлера, но не менее жесток)! Чем лучше самоуправляется малая община, тем она богаче. А чем она богаче – тем более лакома она, как добыча, для всех и всяческих мародёров!

Если эту общину, живущую как в Швейцарии, или даже лучше, начнут бомбить с воздуха – она чем ответит? Плакатами «Нет! Не хотим! Не надо!»

Я уж молчу, что скорее всего, власть в такой, никем не контролируемой, свободной от имперского центра общине захватит местная мафия, и вовсе не для общей благодати, а для себя одной. А пожаловаться на своих Цапков самоуправляемой станице Кущевской станет некуда. И так будет в 99 случаях из 100.

Но, допустим, в одном случае из 100 нашёлся для самоуправляемой общины свободных людей Солон, Перикл и Цицерон. Благородный лидер сумел всё сделать лучшим для людей образом. Они работают, никому ничего не платят, весь их труд накапливается в общине, община жиреет, сдобной становится… Аппетитной для всякого геополитического хищника!

Лишённый имперского сознания социализм – только труп, и ничего больше. Иногда фигурально, а иногда и буквально, как труп Сальвадора Альенде.

Но я не эту банальность вам разжевываю (считая попросту слабоумными тех, кто её не понимает), я от узкого вопроса о социализме пытаюсь более широко объяснить диалектику комфорта/насилия в цивилизации вообще. С древнейших времён и до нашего времени.

Диалектика комфорта/насилия заключается в единстве и борьбе личного комфорта с насилием над личностью. С одной стороны, хорошо, когда тебя за анекдоты не сажают и в застенки не волокут. Но с другой стороны – И ЭТО НАДО ПОНИМАТЬ! – если за тобой никто не следит, то и твоего исчезновения никто не заметит.

Наслаждаться свободой от ежедневного беспредельного насилия можно только в системе идеологического насилия, с разветвлённым карательным аппаратом. Ведь аквалангист, чтобы его не сожрали акулы – сам себя запирает в клетку под водой! Сам – себя! Хорошо ли человеку в клетке? Плохо, и я бы сказал – позорно. Ты личность, и ты сидишь в клетке… Как в тюрьме! За что?! А, с другой стороны – ну поплавай среди акул без клетки, далеко ли уплывёшь?

Вот вам и ответ на вопрос – как это цивилизация стремится к свободе, достоинству человеческой личности, к человечности, и при этом её история полна мрачных жестоких деспотий. Мрачная, жестокая деспотия (Левиафан Гоббса) и свобода, достоинство, человечность – находятся не только в борьбе, но и в диалектически-неразрывном
единстве.

То есть, удалив все формы карательной деспотии государства-империи – вместе с ними вы удалите и всякую возможность личной свободы, личного достоинства и даже простого личного выживания. Вся ваша веселуха свободы и независимости – до первого волка или стаи волков…

Вы это понимаете? Вы осознаёте это – когда слушаете всякий бред про «империю-тюрьму» и про «самоуправляемые общины»? Вы понимаете, что года не продержалась власть советов, когда с неё сняли железные обручи КПСС, скреплявшие империю в державное единство?!

Везде были советы трудящихся, и что эти советы смогли сделать? Что смогли противопоставить мировому Зверю? В одних случаях – коррупцию и продажность своей верхушки, в других – детскую беспомощность «мы так не играем»…

Или наша страна побеждает в мировой борьбе без правил – и тогда у нас есть шанс что-то решать самим, по собственной воле.

Или наша страна проигрывает – но тогда наше мнение уже ровным счётом ничего не значит. Уже совершенно не важно будет, красные мы или белые, левые или правые, социалисты или консерваторы. Потому что мертвецы все одинаковы, а на партии делятся только живые!

+++

Собственно говоря, борьба всей цивилизации за права человека (в самом широком смысле) – это борьба за наделённость человека благами. Чтобы, с одной стороны, он был наделён, а не обделён (а то помрёт без харчей, замёрзнет без пальто и т.п.). А с другой – чтобы был защищён, иначе с него пальто снимут на первом же углу!

На разных этапах своего развития цивилизация для решения этой двуединой задачи пробовала разные формы. Не все понимают, что даже самые ранние древневосточные деспотии, первенцы истории – очень топорная, очень неуклюжая, очень примитивная, но попытка построить справедливое общество.

Попытка построить социализм. Всякое государство если и возникало – то для этого. Другое дело, что не у всякого получалось выполнить задание!

Государства перерождались, вырождались, причём в обе стороны. Или они вырождались в сторону карательную, так «защищая» «детей своих» – что у детей и лаптей не оставалось. Или же они вырождались в горбачёвщину, теряя в глазах спившихся и распоясавшихся «детей» всякий авторитет строгости отцовства, заботливой, но суровой.

Что хуже? Оба хуже!

Если государство не наделяет человека благами, не гарантирует ему даже мизерного минимума – оно мутант. А если потеряло всякую карательную грозность – то оно не защитник, никто и ничто. И если в этом случае оно само не хищник – оно приведёт хищников, передаст хищникам власть, которую само безнадёжно утратило, изойдя жидким поносом ложного гуманизма.

+++

Что же менялось в истории? Цель цивилизации – построить справедливое общество, в котором человек не обделён ни государством, ни соседом-частником? Нет, она вообще не менялась!

Менялись только средства и техника, веками подбиравшиеся для неизменной задачи всякого цивилизованного общества.

Менялись методы и подходы: люди концентрировали всю власть в руках одного «защитника», обжигались, затем передавали её в руки парламентов – и снова обжигались, формировали замысловатые системы сторожей за беззаконием, а потом снова вставал вопрос – «кто будет сторожем над сторожами?».

Но задача всегда, во все эпохи у цивилизации одна: чтобы человека не удушили ни власть, ни безвластие анархии.

Это очень сложно! Когда власть сильна, и во всё вмешивается, она кажется жестокой. Но когда её укорачивают – тут же поднимает на местах голову мерзость анархии, криминального зоологического бандитизма…

Не поняв этого – мы обречены жить плохо и недолго, бесславно и во мгле безумия. Безумия с разноцветными глазами: один глаз сверкает яростной свирепостью всесокрушающей дикой революционности, а другой пустой и мёртвый, глаз застойной тирании.