Военное дело — самое слабое место коммунаров
https://ic.pics.livejournal.com/maysuryan/46825033/421331/421331_600.jpg
О военных причина поражения Парижской Коммуны, которая была создана 148 лет назад.
Военное дело — самое слабое место коммунаров
https://prometej.info/media/thumbnail/images/articles/voennoe-delo-samoe-slaboe-mesto-kommunarov_big.jpg
Многие исследователи Парижской коммуны отмечают, что одним из самых слабых ее мест была военная организация. На это у революционеров был ряд причин.
В ходе стихийного восстания 18 марта 1871 года, революционерам ничего не оставалось, кроме как противопоставить буржуазному патриотизму — пролетарский. Однако в этом было не только величие революции, но и ее слабость. Парижской Коммуне пришлось вести и классовую, и общенациональную войну против оккупантов.
Восставший против старого режима пролетариат взял на себя две задачи: общенациональную и классовую — освобождение Франции от нашествия Германии и социалистическое освобождение рабочих от капитализма. В таком соединении двух задач — оригинальнейшая черта Коммуны» — писал Ленин[1].
Он отмечает, что из-за соединения двух этих задач революционеры нередко игнорировали именно классовые различия и долгое время не замечали как господствующий класс выдавал свои интересы за интересы всего общества. Трудящиеся в период осады надеялись на некий союз с буржуазией. В октябре 1870 года парижанки выпустили заявление:
https://prometej.info/media/uploads/images/articles/patriotizm-parizhskoj-kommuny-2.jpg
«В ответ на многочисленные послания женской части населения Парижа мы создадим 10 вооруженных женских батальонов под названием «Амазонки Сены». Они будут защищать баррикады, помогать войскам с ведением хозяйства и оказывать первую помощь раненым. Они будут вооружены легкими ружьями, стреляющими на 200 м. Чтобы достать на это дело денег, просим богатых дам пожертвовать свои украшения. Таким образом, богатые дамы смогут показать свои гражданские настроения и преодолеть барьеры, отделяющие их от рабочего класса. В это тяжелое время женщины тоже должны бороться с прусской оккупацией».
Ленин понимал[1] патриотизм как преданность делу освобождения трудящихся:
«Пусть буржуазия несет ответственность за национальное унижение, — дело пролетариата бороться за социалистическое освобождение труда от ига буржуазии»
Тьер увеличивает армию
https://vignette.wikia.nocookie.net/althistory/images/6/6b/%D0%94%D0%BE%D0%B1%D1%80%D1%8B%D0%B9_%D0%B4%D0%B5%D0%B4%D1%83%D1%88%D0%BA%D0%B0.png/revision/latest?cb=20171231094910&path-prefix=ru
В момент провозглашения Коммуны 28 марта у главы реакционного правительства Адольфа Тьера 24-30 тыс. деморализованных солдат[2]. За апрель-май к нему присоединились лишь 1,5 тыс. добровольцев[3]. Часть монархистов готовилась бежать из страны. 28 марта в Руане французские власти убеждают пруссаков (находящихся в состоянии войны!) отступить от прелиминарного мира и увеличить армию, численность которой по договору не могла превышать 40 тыс. бойцов для усмирения коммунаров Тьер, отказываясь от военной помощи, выпросил у прусского командования плененных имперских солдат (к 10 мая вернулись 174 тыс. из 363 тыс[4].
Постепенное прибытие пленных дало решающий перевес защитникам Национального Собрания. Так в начале апреля армия под руководством маршала Мак – Магона выросла до 65 тыс., а к маю до 130 тыс. бойцов. Версаль провел с солдатами, молодыми деревенскими парнями, мощную пропагандистскую работу. Они не покидали лагерь, читали только правительственные газеты, которые описывали парижские события пьяным бунтом, а коммунаров — разбойниками и ворами. Более того, с апреля Париж был отрезан от страны версальскими войсками с запада, от Марны до Сен-Дени и прусскими с востока (они стояли там с подписания мирного договора).
Спустя всего неделю после того как ЦК национальной гвардии взял власть в Париже в свои руки, в нем сменилось руководство. 24 марта пьющего морского офицера Люлье сменили три коммунара — Бруней, Дюваль и Эд, ставшие генералами. У революционеров 60 тыс. бойцов, 200 тыс. мушкетов, 1,2 тыс. пушек, пять фортов (Иври, Бисетр, Монтруж, Ванв и Исси), укрепрайоны, господствующие высоты, потенциально 3 млрд. франков в банке[5].
Однако ЦК нацгвардии, хоть и сложил с себя полномочия после провозглашения Парижской Коммуны 28 марта, все еще претендовал на роль главной силы в военной организации. Так, в Совете возникло двоевластие. С одной стороны был главнокомандующий, военный министр, с другой – начальник штаба национальной гвардии. Сюда следует прибавить ненависть прудонистов к милитаризму и дисциплине, правильной военной организации, которая порождала «партизанщину».
«Избираемость и сменяемость командиров, отказ подчиняться единому командованию, митинговщина и повсеместное самовольное присвоение функций на местах были результатом прудонистской пропаганды (в противовес позиции неоякобинцев, ориентированных на образ революционной армии времен якобинской диктатуры)»
Александр Тарасов[6]
Поход на Версаль
2 апреля версальцы с северо-запада, через Корбевуа (высота над дорогой в Версаль) попытались овладеть мостом у Нейи, единственной еще не разрушенной переправой через Сену вне Парижа. Командовавший нападением генерал Винуа опасался использовать деморализованных солдат и взял вместо них жандармов, папских зуавов, бретонцев, лесных стражников[7], всего 10 тыс. Революционеры отбили атаку, но она показала слабость обороны и разведки, проблемы с подвозом оружия, нехватку специалистов.
4 апреля Коммуна ответила походом на Версаль. Первая (демонстрация) шла в направлении Рюэй, две другие — на Версаль. Первая — через Мёдон, вторая — через плато Шатийон. Правым крылом руководил Бержере (6-10 тыс.), левым — Дюваль (7 тыс.), центральной колонной (10 тыс.) Эд.
Но обстановка с 18 марта изменилась. Коммунары, проигрывая в живой силе и артиллерии версальцам, были разбиты на всех направлениях. Не хватало военной подготовки, противника недооценили. «Нейтральный» форт Мон-Валерьен предательски открыл огонь. Тьер расстреливал попавших в плен, бомбил походные госпиталя.
«Когда первые пленные коммунары появились на улицах Версаля, разыгрались дикие сцены. Буржуазия, спекулянты и кокотки срывали с коммунаров галуны, плевали в лицо, били зонтиками и палками. Даже противники Коммуны должны были признать всю звериную дикость версальской толпы»[3].
Этот момент показан в первой части фильма «Коммуна» Питера Уоткинса[8]. Некий кавалерист увез в качестве трофея сапоги убитого Дюваля, а редактор Figaro — его окровавленный воротник[5].
Неудачный поход привел к укреплению единства военного командования. 5 апреля началась мобилизация добровольцев от 17-19 лет и обязательный призыв с 19 до 40 лет. 6 апреля «партизанствующие» окружные подкомитеты распустили, а батальонные комитеты и легионные советы стали «чисто семейными учреждениями»[5]. Вооружение фортов больше не затягивалось. Под натиском коммунаров, 4 апреля версальцы оставили плато Шатийон. Но 7 апреля версальцы заняли переправу через Сену у Нейи, на западном фронте Парижа.
Клюзере
https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/thumb/7/71/Gustave_Paul_Cluseret_%28U.S.%29.jpg/1200px-Gustave_Paul_Cluseret_%28U.S.%29.jpg
3 апреля делегатом при военном министерстве стал Густав Поль Клюзере, награжденный орденом за победу над социалистами в 1848 году. В Лионской коммуне бакунист был генералом без войск, в Марселе безуспешно требовал себе эту должность, в Тулузе его изгнали. Коммуна назначила Клюзере главнокомандующим перед вылазкой на Версаль, но он затянул с занятием должности, ожидая провала генералов[5]. 3 апреля он выступил в Совете, обвинив их в инфантильности.
Клюзере получил 40-50 тыс. бойцов, включая женщин и подростков, пушки, 5 бронепоездов на окружной железной дороге вдоль крепостной стены, 5 канонерских лодок и плавучую батарею на Сене. С этим богатством ему достался беспорядок в обороне, которая к апрелю, как пишет Лиссагарэ[5], стала безнадежной.
Кавалерия была только на бумаге, инженерное обеспечение в зачаточном состоянии, стреляли 200 из 1,2 тыс. пушек. Офицеры выстаивали очереди в ратушу на Вандомской площади, выпрашивая пушки и подкрепления, боеприпасы и продовольствие. Дальнобойные орудия стояли вдоль крепостного вала, в фортах — малокалиберные. Запасы расходовались бессистемно. Постройка баррикад для 2 и 3 линии обороны, принятая еще 9 апреля, провалилась. При Клюзере ЦК нацгвардии лишился авторитета, возник конфликт с военным министерством. Комитет имел орудия на Монмартре, министерство — на Елисейских полях. Лиссагарэ пишет, что войска фактически никем не управлялись и все кто хотел делать вылазку, ее делали. А ЦК Клюзере занимался, в частности, изобретением новых знаков различия.
«Совету понадобился месяц для признания того, что этот жалкий хвастун был всего лишь разочарованным офицером регулярной армии, несмотря на его мнимое новаторство.»
П. Лиссагарэ[5]
30 апреля главнокомандующий был отстранен и арестован.
Домбровский
https://imgprx.livejournal.net/a2099c08982bd9b483eaaabd9b2d7308d2228b77/ld7TfQZ1mjCklkEiWm-HYHs30i0xcTWVwsYuxTaAlXV7ebNkP9bGQzTyCaBC-C6gYF26uzaN-t4wRKstTnuhbrePTZi1fuyI1PPW7GA9TB0
После потери моста у Нейи, комендантом парижского укрепрайона стал поляк Ярослав Домбровский (сменил Бержере), руководивший с апреля 12 легионом нацгвардии.
В 1864 году Домбровский получил 15 лет за участие в крестьянском восстании в Польше и бежал из московской пересыльной тюрьмы в Париж. Поляк командовал польским легионом и работал в генштабе армии Вогезов Гарибальди. Эта армия (до 15 тыс. бойцов) из отрядов вольных стрелков — партизан действовала в восточных районах Франции с октября 1870 до конца января 1871 года. Первоначально Гарибальди был встречен властями Третьей республики холодно, но в октябре все же прибыл в Марсель, к левым республиканцам.
Еще с осени 1870 года поляк критиковал «оборону» временного правительства генерала Трошю. В марте на Совете ЦК нацгвардии он предложил немедленно атаковать Версаль.
Домбровский совмещал две должности: командовал Первой армией (западный участок обороны Курбевуа — Севр с 15 тыс. бойцов) и руководил парижским укрепрайоном. Южный фронт (Вторая армия) с 12-15 тыс. человек возглавил польский революционер Валерий Врублевский. Им противостояли: 1-ый Версальский корпус генерала Ладмиро и 2-ой Версальский корпус генерала Сиссе.
Домбровский 9 апреля выбил версальцев из Аньера. 12 апреля 10 тыс. версальцев решили отбросить 1,3 тыс. коммунаров за Сену и завладеть мостом у Нейи. Поляк безуспешно просил подкреплений от Клюзере. На Западе Домбровскому удалось отбить часть Нейи, но численное превосходство было за версальцами. 19 апреля он вынужденно отступил за Сену и разгром Коммуны стал неизбежен. Началась бомбардировка Парижа, 25 апреля Нейи был потерян. Медлительность Клюзере в вопросе помощи Домбровскому была преступна: 23 апреля у главнокомандующего 16 тыс. в действующих частях и целых 45 тыс. в запасе[4].
Комитет общественной безопасности
Поражения на фронте привели к реорганизации комиссий. Между ними часто не было связи, декреты противоречили друг другу, их исполнение не контролировалось, дело подменялось фразерством. Из 5 делегатов Комиссий, на деле работали 1-2.
По этой причине, а также из-за паники вокруг падения Исси (одноименный форт защищал прямую дорогу Версаль — Париж), 1 мая главным органом Коммуны стал «Комитет общественного спасения». В него вошли прудонист Антуан Арну, неоякобинцы Лео Мелье и Феликс Пиа, бланкисты Жерарден и Равинье. Комитет расколол Совет: «меньшинство» отрицало централизацию, авторитаризм и революционное насилие. Анархист Лефрансе писал, что без прудонистов комитет оторвался от масс и фактически бездействовал[9]. С этим нельзя согласиться. Именно провалы в экономической политике прудонистов разорвали связь Совета с массами. И дело не только в экономике.
Прудонисты критиковали коммунаров за увлечение войной с Версалем, считая более важным порядок в коммунальной сфере: уборке города и т.д. Противники репрессий (в том числе против контрреволюционеров), они выступали за максимально широкие гражданские свободы. Именно прудонисты несут главную вину за развал военного дела, оборонительную тактику и раскол в Совете. Все это в конечном итоге привело к военному поражению. Анархия убила Коммуну, пишет Тарасов[6].
С самого начала Комитет допускал ошибки и быстро утратил доверие нацгвардии. Поэтому в свою очередь ЦК добился ограничения полномочий делегата Военной комиссии, а после падения Исси на своем заседании голосовал за диктатуру Росселя (тот отказался).
«Безусловно, большой удар по единству коммунаров и репутации Коммуны нанесли после этого прудонистские газеты, атаковавшие «большинство» с невиданным ожесточением. Так, «La Sociale» опубликовала 16 мая статью «Подлецы», где призывала Росселя к военному перевороту, требовала ареста и расстрела ЦК Национальной гвардии и Комитета общественного спасения. 19 мая «La Commune» назвала «большинство» «кровавыми шутами» и потребовала расстрелять и Комитет общественного спасения, и Комиссию общественной безопасности. После таких статей, далеко превосходящих по резкости то, что писала буржуазная парижская пресса, газеты были закрыты Коммуной, что, естественно, тоже не прибавило ей авторитета.»
А. Тарасов[6]
С начала мая пошли столкновения в отдельных округах между советами легионов нацгвардии и муниципалитетами. Гвардейцы обвиняли мэров в недостаточной революционности. 10 мая Комитет переизбрали. В него вошли неоякобинцы Делеклюз и Гамбон, бланкисты Эд и Равинье, прудонист Арну. 15 мая анархистское меньшинство своим письмом публично обвинило Комитет в диктатуре, вызвав восторги Версаля. Прудонисты не смогли приспособиться к военному периоду Коммуны.
Россель
После ареста Клюзере, привести оборону в порядок должен был полковник инженерных войск, начальник его штаба Луи Россель. Он пообещал сделать Париж неприступной крепостью, строил баррикады и сходу предложил расстреливать дезертиров для укрепления дисциплины. Полковник планировал превратить легионы нацгвардии в полки с назначенными им полковниками. Совет Коммуны и Исполком были очарованны новым главнокомандующим, а Комитет ненавидел, отменяя его приказы.
Клюзере и Россель обходились без военных советов и плана обороны. Войска получали в основном один приказ: «Защищайтесь, как можете!»[5]. Это привело к тому, что часть солдат 20-30 дней рыла траншеи, другая сидела без дела. ЦК нацгвардии даже попытался захватить военное министерство.
3 мая версальцы разбили форт Исси, утвердясь у Булони, и заняли редут Мулен-Саке чуть южнее. Узнав об этом Россель отказался от плана контрнападения и написал открытое письмо о военных проблемах Коммуны. Полковник попросил отставку и камеру в тюрьме «Мазас». Письмо с обличением восставших стало оружием в руках версальцев. 9 мая Росселя ждал военный суд, но в суматохе он сбежал.
Делеклюз
https://imgprx.livejournal.net/555cb8ee24ed06db37da257eb4ae1a97fdbb7983/ld7TfQZ1mjCklkEiWm-HYKUERartIEuhjfIrZaWfgvQ-5xeqgguqtuomAE6_FjImnslEXD_pcTe92EPqeek16Lgyq7MWzYbKfZMGpAyhnBdYIZgENtj2Vi4HicUryksh
6 мая между Францией и Германией был заключен, а 10 мая подписан Франкфуртский мир. Но чтобы получить кредит на выплату контрибуций, правительство должно было взять Париж. Бисмарк понимал это. Поэтому легко отпустил бывших пленных солдат французской армии, и отсрочил Тьеру выплату первой части контрибуции до взятия города.
10 мая гражданским делегатом при военном министерстве стал Шарль Делеклюз. Глава Исполнительной комиссии Коммуны, экс-мэр XIX округа столицы, еще в январе предлагал отправить в отставку Трошю и Тома, мобилизовать нацгвардию, но видя бессмысленность своих усилий, подал в отставку. Несколько месяцев он провел в тюрьме, несмотря на сильный бронхит. 65-летний неоякобинец, как пишет Лиссагарэ, обладал только энтузиазмом и стал игрушкой генштаба, сделав Совет робким[5].
В середине мая версальцы уже сблизились с крепостным валом города и, закрепившись на Западе, готовились к штурму. Когда на южном фронте пали форты Исси и Ванв (13 мая), для версальцев открылся путь не только из Булонского леса (50 тыс.), но и с юга. 6-8 тыс. бойцов Домбровского на Западе сдерживали 25-30 тыс. версальцев, Врублевский на юге — 6-8 тыс. против 40 тыс.
Монархические газеты призывали, если потребуется, утопить Париж в крови. Правительство готовило законы для суда над коммунарами. С мая Тьер через газеты перешел к запугиванию парижан, призывая их выступить против руководства Коммуны и дать армии занять город. Часть мелкой буржуазии колебалась, но все активные низовые организации сплотились вокруг коммунаров.
В среде буржуазии в апреле-мае царило веселье. Версаль наслаждался жизнью.
«Город кишел проститутками, фланерами, аферистами, спекулянтами. Все буржуазное отребье Парижа перекочевало сюда. Эта гнусная толпа выезжала на пикники за город, откуда можно было любоваться в подзорную трубу на обстрел Парижа. Она платила деньги за билеты для осмотра трупа зверски убитого Флуранса. Она издевалась над пленными коммунарами. Композитор Бизе, резко отзывавшийся о Коммуне, не смог вынести гнусной атмосферы Версаля. Он писал 12 мая: «Два дня назад я вернулся из Версаля — и взбешен. Вся нечисть парижской лощеной публики устроила себе место встреч в «Резервуаре». Открыто говорят о возвращении Наполеона III»[3].
ЦК нацгвардии и Совет Коммуны безуспешно вели переговоры с немецким военным командованием. Еще в конце апреля Клюзере предлагал 500 млн. франков (350 млн. немедленно) в качестве первого взноса в счет контрибуции за нейтралитет и отмену блокады. Просил он и ружья «шаспо» 4. Безрезультатно. Коммуна была обречена на разгром.
Сражения на баррикадах
https://ic.pics.livejournal.com/skif_tag/19770500/7977121/7977121_original.jpg
Маршал Патрис де Мак-Магон назначил штурм «красного» Парижа на 21 мая, но позже перенес на 23. Превосходство версальцев было огромным: 130 тыс. бойцов против 14-18 тыс. бойцов на фронте у коммунаров[1].
21 мая версальцы с помощью предателя вошли в город. Домбровский контратаковал, но был контужен, а его уставшие бойцы не смогли помешать версальцам. Столица узнала об этом вечером, город не подготовили к обороне. Комитет общественного спасения растерялся. Военный министр Шарль Делеклюз не предпринял чрезвычайных мер. Его воззвание, клеймившее дисциплину («Довольно военщины! Уступите место народу, безоружным бойцам!») распылило силы[2]. ЦК нацгвардии поддался капитулянтским настроениям. Он предложил распустить Национальное собрание, Парижскую коммуну, отвести армию версальцев на 25 км от города, передать власть Временному правительству. Оборона пострадала и от соперничества между ЦК нацгвардии и военным министерством, от глубоких разногласий в революционной партии Коммуны.
22 мая в западные предместья Парижа вошли 9 дивизий, в южные — 3, всего около 100 тыс. бойцов.
Только часть из 600 баррикад строили каменщики. Остальные ложили наспех, в мае. На серьезных баррикадах было по 1-2 орудию, а сама борьба часто носила стихийный характер. Когда заканчивался порох, отбивались камнями и кусками асфальта. Но версальцы обходили баррикады по боковым улицам, обстреливая восставших с крыш и верхних этажей. В свою очередь коммунары реквизировали продукты и поджигали дома, если из них стреляли.
23 мая защитники отошли к Монмартру — самой высокой позиции города, надеясь на батареи. Но их вывели из строя предатели. Была потеряна Вандомская площадь, банк, почта, дворец Тюильри, Лувр. Штаб эвакуировали на восток, в мэрию XI округа и, отходя, ратушу подожгли. За 3 дня коммунары потеряли более 10 тыс. пленными, не считая раненных и убитых. С 23 на 24 мая они начали поджоги зданий, сдерживая наступление версальцев преградой из огня. Позже этот способ избежать окружения станет поводом для обвинений в намерении сжечь Париж. Между тем, пожары вызывали и обстрелы версальской артиллерии (Тьер обвинял в 40-дневной бомбардировке коммунаров), а иногда сами домовладельцы способствовали пожарам, надеясь на страховые выплаты.
Без военной необходимости революционеры не сожгли ни часовни, ни церкви. Напротив, реакционные газеты писали о сожженных заживо жандармах, насилии над женщинами, воровстве, планах коммунаров отравить канализацию[2].
24 мая в ответ на убийство 21-22 мая сотен федератов в Пасси, Коммуна расстреляла 6 пленных, включая архиепископа Дарбуа. Революционеры предлагали обменять его на Бланки, но Тьер отказался, ища поддержки у роялистов, чтобы сделать переговоры с Парижем невозможными[3]. 26 мая коммунары расстреляли еще 50 заложников (жандармы, полицейские, священники). Согласно подсчетам генерала Аппера всего из 300 задержанных были убиты 73 реакционера (по другим оценкам 94), включая монахов, строивших баррикады и погибших под версальским огнем[1].
25 мая Тьер хозяйничал в Париже. Он бомбил коммунаров с высот Монмартра и Пантеона, оттеснив их к рабочим кварталам. Отряд Врублевского героически сдерживал атаки 3 дивизий, численно проигрывая им в 20 раз. Версальцы взяли почти весь юг, форты Монруж, Бисетр, Иври, Лионский вокзал и тюрьму «Мазас». Погибли Домбровский, Делеклюз, Верморель. Последние коммунары отступили к кладбищу Пер-Лашез. 200 человек вели борьбу за каждый памятник.
Центр сопротивления с 15 членами Совета перебрался на восток, в мэрию XIX округа. У защитников остались высоты Бельвиля, часть квартала Менильмонтан (2 тыс. бойцов и артиллерия), а вне Парижа — окруженный немецкими войсками Венсенский замок. В последний день борьбы изолированные очаги сопротивления в квартале остались без артиллерии, патронов и еды. Коммунары потеряли последние убежища — тюрьму Ла-Рокет и больницу Сен-Луи.
«Стреляйте! Мы не боимся смерти!» — кричали коммунары, погибая с исключительным мужеством. 28 мая раздался последний выстрел на баррикаде улицы Рампоно, которую в течении четверти часа защищал неизвестный последний коммунар.
Бисмарк помогает Тьеру
https://i0.wp.com/www.traditionrestored.com/wp-content/uploads/2018/11/OttovonBismarck1871-e1542501085249.jpg?fit=791%2C749&ssl=1
22 мая Бисмарк начал блокаду города с востока. Пытавшихся ее преодолеть коммунаров обстреливали или связанными отправляли в Версаль. В тоже время 23 мая пруссаки навели мост через Сену, чтобы версальцы проникли в Париж через Сен-Дени, с севера. 25 мая они пропустили войска через форт Роменвиль, поддержав натиск версальцев на Бельвиль. Пропустили канонерки, а 26 мая бригаду генерала Монтодона[4]. Заявившая о нейтралитете Пруссия действовала как наемный убийца, рассчитывая на 500 млн. после победы Тьера[5].
«Помощь» началась еще осенью, арестовывая на оккупированных землях сотни рабочих по подозрению в членстве в Интернационале и обстреливая бунтующих крестьян из артиллерии[4].
«Коммуне пришлось сражаться не только против версальской армии в 130 тыс. человек, но и против примерно 150 тыс. пруссаков. Наличие прусской блокады было серьезным шансом Версаля на победу в борьбе с Коммуной. Не будь этой прусской армии, Тьеру с его 130 тыс. солдат нельзя было бы окружить Париж. Не будь пруссаков около Парижа, Коммуна имела бы гораздо больше возможностей для военных маневров, вылазок, для наступления. Главное, она имела бы связь с провинцией, т. е. могла бы широко агитировать за Коммуну в стране и получить военную помощь из других районов Франции»[1].
Белый террор версальцев
https://prometej.info/media/uploads/images/articles/razgrom-parizhskoj-kommuny-01.jpg
«Освобожденный город» был разделен между генералами Винуа, Дуэ, Сиссе и Ладмиро. Начались аресты, допросы, расстрелы. В рабочие кварталы пришли «комитеты чистки» из добровольцев-буржуа[4]. Магазины, снабжавшие Коммуну, грабили. Офицеры и сержанты выносили смертные приговоры и участникам восстания, и всем подозрительным. Расстреливали за найденное кепи нацгвардейца, за сходство с деятелем Коммуны (в т.ч. с однофамильцем), за косой взгляд и крик, за польскую и итальянскую фамилию.
«Расстреливали тех, кто носил штаны с красной полоской — форму национальных гвардейцев или башмаки фабрики Годийо (это была обувь военного образца, и тот, кто носил ее, считался дезертиром). Расстреливали тех, у кого был след на правом плече от ружейного приклада или запачканные или мозолистые руки — признак пролетарского происхождения»[1].
Стреляли в раненных, сиделок, врачей, почтальонов. Расстреливали в том числе митральезами (их называли кофейными мельницами из-за характерного звука) [1].
Газеты призывали к «охоте на коммунаров», «расправе с дикими зверями» и «международной демократической заразой». А Журналисты просили не затягивать, так как трупы из-за жары могут вызвать инфекцию[2]. Священники благословляли расстрелы, а «свирепые революционеры» мирного времени отрицали принадлежность к «бандитам» Коммуны[3]. Пельтан пишет, что восставших расстреливали не только в мае, но и на протяжении всего июня, причем, часто без суда. Отсюда и заниженные данные Мак-Магона о 15-17 тыс. расстрелянных за два месяца.
«Париж был завален трупами. Трупы лежали кучами на площадях, улицах, скверах, во дворах. Трупы были свалены на баржах, плыли по реке. Зловоние висело над городом. Тротуары и улицы были в крови»[1].
Великая французская революция казнила в Париже 3,5-4 тыс. человек, по стране – 10-12 тыс. В июле 1848 года безумная жестокость буржуазии позволила ей расстрелять 10 тыс., а сколько в мае-июне 1871 года? Точного количества расстрелянных коммунаров – нет. Цифры существенно разнятся у сторонников восставших (до 30 тыс. всего за неделю[4]) и их противников (6-7,5 тыс.)[6]. Из 50 тыс. арестованных, 13 тыс. оказались в ссылке. Общее число репрессированных (убитых, сосланных на каторгу, прошедших тюрьмы, эмигрировавших) доходит до 100 тыс. человек[1].
Версальцы освободили 22,3 тыс., продержав месяцы в казематах, 8,5 тыс. получили трибунал[1]. Избежавших расстрела ждали тюрьмы, в них умерли 1,2 тыс. человек. Концентрационные лагеря (например, Сатори под Версалем) быстро переполнились и 28 тыс. пленников перебросили в форты и острова в океане. Там от болезней, недоедания и побоев умерли 2 тыс. человек. Среди осужденных на каторгу многие погибли при (5-месячной) перевозке до Мельбурна. После прихода к власти Мак-Магона в 1875 году были вынесены еще 13 тыс. приговоров. Потери версальских войск составили, по разным оценкам до 7,5 тыс. убитых и раненных.
Александр Колесников
https://prometej.info/patriotizm-parizhskoj-kommuny/ – цинк
https://prometej.info/razgrom-parizhskoj-kommuny/ – разгром Парижской Коммуны
https://foto-history.livejournal.com/9154428.html – подборка фотографий, плакатов и иллюстраций посвященных Парижской Коммуне от товарища Майсуряна
https://skif-tag.livejournal.com/2078768.html – Дни Парижской Коммуны – отличная подборка фотографий Парижа после боев
О военных причина поражения Парижской Коммуны, которая была создана 148 лет назад.
Военное дело — самое слабое место коммунаров
https://prometej.info/media/thumbnail/images/articles/voennoe-delo-samoe-slaboe-mesto-kommunarov_big.jpg
Многие исследователи Парижской коммуны отмечают, что одним из самых слабых ее мест была военная организация. На это у революционеров был ряд причин.
В ходе стихийного восстания 18 марта 1871 года, революционерам ничего не оставалось, кроме как противопоставить буржуазному патриотизму — пролетарский. Однако в этом было не только величие революции, но и ее слабость. Парижской Коммуне пришлось вести и классовую, и общенациональную войну против оккупантов.
Восставший против старого режима пролетариат взял на себя две задачи: общенациональную и классовую — освобождение Франции от нашествия Германии и социалистическое освобождение рабочих от капитализма. В таком соединении двух задач — оригинальнейшая черта Коммуны» — писал Ленин[1].
Он отмечает, что из-за соединения двух этих задач революционеры нередко игнорировали именно классовые различия и долгое время не замечали как господствующий класс выдавал свои интересы за интересы всего общества. Трудящиеся в период осады надеялись на некий союз с буржуазией. В октябре 1870 года парижанки выпустили заявление:
https://prometej.info/media/uploads/images/articles/patriotizm-parizhskoj-kommuny-2.jpg
«В ответ на многочисленные послания женской части населения Парижа мы создадим 10 вооруженных женских батальонов под названием «Амазонки Сены». Они будут защищать баррикады, помогать войскам с ведением хозяйства и оказывать первую помощь раненым. Они будут вооружены легкими ружьями, стреляющими на 200 м. Чтобы достать на это дело денег, просим богатых дам пожертвовать свои украшения. Таким образом, богатые дамы смогут показать свои гражданские настроения и преодолеть барьеры, отделяющие их от рабочего класса. В это тяжелое время женщины тоже должны бороться с прусской оккупацией».
Ленин понимал[1] патриотизм как преданность делу освобождения трудящихся:
«Пусть буржуазия несет ответственность за национальное унижение, — дело пролетариата бороться за социалистическое освобождение труда от ига буржуазии»
Тьер увеличивает армию
https://vignette.wikia.nocookie.net/althistory/images/6/6b/%D0%94%D0%BE%D0%B1%D1%80%D1%8B%D0%B9_%D0%B4%D0%B5%D0%B4%D1%83%D1%88%D0%BA%D0%B0.png/revision/latest?cb=20171231094910&path-prefix=ru
В момент провозглашения Коммуны 28 марта у главы реакционного правительства Адольфа Тьера 24-30 тыс. деморализованных солдат[2]. За апрель-май к нему присоединились лишь 1,5 тыс. добровольцев[3]. Часть монархистов готовилась бежать из страны. 28 марта в Руане французские власти убеждают пруссаков (находящихся в состоянии войны!) отступить от прелиминарного мира и увеличить армию, численность которой по договору не могла превышать 40 тыс. бойцов для усмирения коммунаров Тьер, отказываясь от военной помощи, выпросил у прусского командования плененных имперских солдат (к 10 мая вернулись 174 тыс. из 363 тыс[4].
Постепенное прибытие пленных дало решающий перевес защитникам Национального Собрания. Так в начале апреля армия под руководством маршала Мак – Магона выросла до 65 тыс., а к маю до 130 тыс. бойцов. Версаль провел с солдатами, молодыми деревенскими парнями, мощную пропагандистскую работу. Они не покидали лагерь, читали только правительственные газеты, которые описывали парижские события пьяным бунтом, а коммунаров — разбойниками и ворами. Более того, с апреля Париж был отрезан от страны версальскими войсками с запада, от Марны до Сен-Дени и прусскими с востока (они стояли там с подписания мирного договора).
Спустя всего неделю после того как ЦК национальной гвардии взял власть в Париже в свои руки, в нем сменилось руководство. 24 марта пьющего морского офицера Люлье сменили три коммунара — Бруней, Дюваль и Эд, ставшие генералами. У революционеров 60 тыс. бойцов, 200 тыс. мушкетов, 1,2 тыс. пушек, пять фортов (Иври, Бисетр, Монтруж, Ванв и Исси), укрепрайоны, господствующие высоты, потенциально 3 млрд. франков в банке[5].
Однако ЦК нацгвардии, хоть и сложил с себя полномочия после провозглашения Парижской Коммуны 28 марта, все еще претендовал на роль главной силы в военной организации. Так, в Совете возникло двоевластие. С одной стороны был главнокомандующий, военный министр, с другой – начальник штаба национальной гвардии. Сюда следует прибавить ненависть прудонистов к милитаризму и дисциплине, правильной военной организации, которая порождала «партизанщину».
«Избираемость и сменяемость командиров, отказ подчиняться единому командованию, митинговщина и повсеместное самовольное присвоение функций на местах были результатом прудонистской пропаганды (в противовес позиции неоякобинцев, ориентированных на образ революционной армии времен якобинской диктатуры)»
Александр Тарасов[6]
Поход на Версаль
2 апреля версальцы с северо-запада, через Корбевуа (высота над дорогой в Версаль) попытались овладеть мостом у Нейи, единственной еще не разрушенной переправой через Сену вне Парижа. Командовавший нападением генерал Винуа опасался использовать деморализованных солдат и взял вместо них жандармов, папских зуавов, бретонцев, лесных стражников[7], всего 10 тыс. Революционеры отбили атаку, но она показала слабость обороны и разведки, проблемы с подвозом оружия, нехватку специалистов.
4 апреля Коммуна ответила походом на Версаль. Первая (демонстрация) шла в направлении Рюэй, две другие — на Версаль. Первая — через Мёдон, вторая — через плато Шатийон. Правым крылом руководил Бержере (6-10 тыс.), левым — Дюваль (7 тыс.), центральной колонной (10 тыс.) Эд.
Но обстановка с 18 марта изменилась. Коммунары, проигрывая в живой силе и артиллерии версальцам, были разбиты на всех направлениях. Не хватало военной подготовки, противника недооценили. «Нейтральный» форт Мон-Валерьен предательски открыл огонь. Тьер расстреливал попавших в плен, бомбил походные госпиталя.
«Когда первые пленные коммунары появились на улицах Версаля, разыгрались дикие сцены. Буржуазия, спекулянты и кокотки срывали с коммунаров галуны, плевали в лицо, били зонтиками и палками. Даже противники Коммуны должны были признать всю звериную дикость версальской толпы»[3].
Этот момент показан в первой части фильма «Коммуна» Питера Уоткинса[8]. Некий кавалерист увез в качестве трофея сапоги убитого Дюваля, а редактор Figaro — его окровавленный воротник[5].
Неудачный поход привел к укреплению единства военного командования. 5 апреля началась мобилизация добровольцев от 17-19 лет и обязательный призыв с 19 до 40 лет. 6 апреля «партизанствующие» окружные подкомитеты распустили, а батальонные комитеты и легионные советы стали «чисто семейными учреждениями»[5]. Вооружение фортов больше не затягивалось. Под натиском коммунаров, 4 апреля версальцы оставили плато Шатийон. Но 7 апреля версальцы заняли переправу через Сену у Нейи, на западном фронте Парижа.
Клюзере
https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/thumb/7/71/Gustave_Paul_Cluseret_%28U.S.%29.jpg/1200px-Gustave_Paul_Cluseret_%28U.S.%29.jpg
3 апреля делегатом при военном министерстве стал Густав Поль Клюзере, награжденный орденом за победу над социалистами в 1848 году. В Лионской коммуне бакунист был генералом без войск, в Марселе безуспешно требовал себе эту должность, в Тулузе его изгнали. Коммуна назначила Клюзере главнокомандующим перед вылазкой на Версаль, но он затянул с занятием должности, ожидая провала генералов[5]. 3 апреля он выступил в Совете, обвинив их в инфантильности.
Клюзере получил 40-50 тыс. бойцов, включая женщин и подростков, пушки, 5 бронепоездов на окружной железной дороге вдоль крепостной стены, 5 канонерских лодок и плавучую батарею на Сене. С этим богатством ему достался беспорядок в обороне, которая к апрелю, как пишет Лиссагарэ[5], стала безнадежной.
Кавалерия была только на бумаге, инженерное обеспечение в зачаточном состоянии, стреляли 200 из 1,2 тыс. пушек. Офицеры выстаивали очереди в ратушу на Вандомской площади, выпрашивая пушки и подкрепления, боеприпасы и продовольствие. Дальнобойные орудия стояли вдоль крепостного вала, в фортах — малокалиберные. Запасы расходовались бессистемно. Постройка баррикад для 2 и 3 линии обороны, принятая еще 9 апреля, провалилась. При Клюзере ЦК нацгвардии лишился авторитета, возник конфликт с военным министерством. Комитет имел орудия на Монмартре, министерство — на Елисейских полях. Лиссагарэ пишет, что войска фактически никем не управлялись и все кто хотел делать вылазку, ее делали. А ЦК Клюзере занимался, в частности, изобретением новых знаков различия.
«Совету понадобился месяц для признания того, что этот жалкий хвастун был всего лишь разочарованным офицером регулярной армии, несмотря на его мнимое новаторство.»
П. Лиссагарэ[5]
30 апреля главнокомандующий был отстранен и арестован.
Домбровский
https://imgprx.livejournal.net/a2099c08982bd9b483eaaabd9b2d7308d2228b77/ld7TfQZ1mjCklkEiWm-HYHs30i0xcTWVwsYuxTaAlXV7ebNkP9bGQzTyCaBC-C6gYF26uzaN-t4wRKstTnuhbrePTZi1fuyI1PPW7GA9TB0
После потери моста у Нейи, комендантом парижского укрепрайона стал поляк Ярослав Домбровский (сменил Бержере), руководивший с апреля 12 легионом нацгвардии.
В 1864 году Домбровский получил 15 лет за участие в крестьянском восстании в Польше и бежал из московской пересыльной тюрьмы в Париж. Поляк командовал польским легионом и работал в генштабе армии Вогезов Гарибальди. Эта армия (до 15 тыс. бойцов) из отрядов вольных стрелков — партизан действовала в восточных районах Франции с октября 1870 до конца января 1871 года. Первоначально Гарибальди был встречен властями Третьей республики холодно, но в октябре все же прибыл в Марсель, к левым республиканцам.
Еще с осени 1870 года поляк критиковал «оборону» временного правительства генерала Трошю. В марте на Совете ЦК нацгвардии он предложил немедленно атаковать Версаль.
Домбровский совмещал две должности: командовал Первой армией (западный участок обороны Курбевуа — Севр с 15 тыс. бойцов) и руководил парижским укрепрайоном. Южный фронт (Вторая армия) с 12-15 тыс. человек возглавил польский революционер Валерий Врублевский. Им противостояли: 1-ый Версальский корпус генерала Ладмиро и 2-ой Версальский корпус генерала Сиссе.
Домбровский 9 апреля выбил версальцев из Аньера. 12 апреля 10 тыс. версальцев решили отбросить 1,3 тыс. коммунаров за Сену и завладеть мостом у Нейи. Поляк безуспешно просил подкреплений от Клюзере. На Западе Домбровскому удалось отбить часть Нейи, но численное превосходство было за версальцами. 19 апреля он вынужденно отступил за Сену и разгром Коммуны стал неизбежен. Началась бомбардировка Парижа, 25 апреля Нейи был потерян. Медлительность Клюзере в вопросе помощи Домбровскому была преступна: 23 апреля у главнокомандующего 16 тыс. в действующих частях и целых 45 тыс. в запасе[4].
Комитет общественной безопасности
Поражения на фронте привели к реорганизации комиссий. Между ними часто не было связи, декреты противоречили друг другу, их исполнение не контролировалось, дело подменялось фразерством. Из 5 делегатов Комиссий, на деле работали 1-2.
По этой причине, а также из-за паники вокруг падения Исси (одноименный форт защищал прямую дорогу Версаль — Париж), 1 мая главным органом Коммуны стал «Комитет общественного спасения». В него вошли прудонист Антуан Арну, неоякобинцы Лео Мелье и Феликс Пиа, бланкисты Жерарден и Равинье. Комитет расколол Совет: «меньшинство» отрицало централизацию, авторитаризм и революционное насилие. Анархист Лефрансе писал, что без прудонистов комитет оторвался от масс и фактически бездействовал[9]. С этим нельзя согласиться. Именно провалы в экономической политике прудонистов разорвали связь Совета с массами. И дело не только в экономике.
Прудонисты критиковали коммунаров за увлечение войной с Версалем, считая более важным порядок в коммунальной сфере: уборке города и т.д. Противники репрессий (в том числе против контрреволюционеров), они выступали за максимально широкие гражданские свободы. Именно прудонисты несут главную вину за развал военного дела, оборонительную тактику и раскол в Совете. Все это в конечном итоге привело к военному поражению. Анархия убила Коммуну, пишет Тарасов[6].
С самого начала Комитет допускал ошибки и быстро утратил доверие нацгвардии. Поэтому в свою очередь ЦК добился ограничения полномочий делегата Военной комиссии, а после падения Исси на своем заседании голосовал за диктатуру Росселя (тот отказался).
«Безусловно, большой удар по единству коммунаров и репутации Коммуны нанесли после этого прудонистские газеты, атаковавшие «большинство» с невиданным ожесточением. Так, «La Sociale» опубликовала 16 мая статью «Подлецы», где призывала Росселя к военному перевороту, требовала ареста и расстрела ЦК Национальной гвардии и Комитета общественного спасения. 19 мая «La Commune» назвала «большинство» «кровавыми шутами» и потребовала расстрелять и Комитет общественного спасения, и Комиссию общественной безопасности. После таких статей, далеко превосходящих по резкости то, что писала буржуазная парижская пресса, газеты были закрыты Коммуной, что, естественно, тоже не прибавило ей авторитета.»
А. Тарасов[6]
С начала мая пошли столкновения в отдельных округах между советами легионов нацгвардии и муниципалитетами. Гвардейцы обвиняли мэров в недостаточной революционности. 10 мая Комитет переизбрали. В него вошли неоякобинцы Делеклюз и Гамбон, бланкисты Эд и Равинье, прудонист Арну. 15 мая анархистское меньшинство своим письмом публично обвинило Комитет в диктатуре, вызвав восторги Версаля. Прудонисты не смогли приспособиться к военному периоду Коммуны.
Россель
После ареста Клюзере, привести оборону в порядок должен был полковник инженерных войск, начальник его штаба Луи Россель. Он пообещал сделать Париж неприступной крепостью, строил баррикады и сходу предложил расстреливать дезертиров для укрепления дисциплины. Полковник планировал превратить легионы нацгвардии в полки с назначенными им полковниками. Совет Коммуны и Исполком были очарованны новым главнокомандующим, а Комитет ненавидел, отменяя его приказы.
Клюзере и Россель обходились без военных советов и плана обороны. Войска получали в основном один приказ: «Защищайтесь, как можете!»[5]. Это привело к тому, что часть солдат 20-30 дней рыла траншеи, другая сидела без дела. ЦК нацгвардии даже попытался захватить военное министерство.
3 мая версальцы разбили форт Исси, утвердясь у Булони, и заняли редут Мулен-Саке чуть южнее. Узнав об этом Россель отказался от плана контрнападения и написал открытое письмо о военных проблемах Коммуны. Полковник попросил отставку и камеру в тюрьме «Мазас». Письмо с обличением восставших стало оружием в руках версальцев. 9 мая Росселя ждал военный суд, но в суматохе он сбежал.
Делеклюз
https://imgprx.livejournal.net/555cb8ee24ed06db37da257eb4ae1a97fdbb7983/ld7TfQZ1mjCklkEiWm-HYKUERartIEuhjfIrZaWfgvQ-5xeqgguqtuomAE6_FjImnslEXD_pcTe92EPqeek16Lgyq7MWzYbKfZMGpAyhnBdYIZgENtj2Vi4HicUryksh
6 мая между Францией и Германией был заключен, а 10 мая подписан Франкфуртский мир. Но чтобы получить кредит на выплату контрибуций, правительство должно было взять Париж. Бисмарк понимал это. Поэтому легко отпустил бывших пленных солдат французской армии, и отсрочил Тьеру выплату первой части контрибуции до взятия города.
10 мая гражданским делегатом при военном министерстве стал Шарль Делеклюз. Глава Исполнительной комиссии Коммуны, экс-мэр XIX округа столицы, еще в январе предлагал отправить в отставку Трошю и Тома, мобилизовать нацгвардию, но видя бессмысленность своих усилий, подал в отставку. Несколько месяцев он провел в тюрьме, несмотря на сильный бронхит. 65-летний неоякобинец, как пишет Лиссагарэ, обладал только энтузиазмом и стал игрушкой генштаба, сделав Совет робким[5].
В середине мая версальцы уже сблизились с крепостным валом города и, закрепившись на Западе, готовились к штурму. Когда на южном фронте пали форты Исси и Ванв (13 мая), для версальцев открылся путь не только из Булонского леса (50 тыс.), но и с юга. 6-8 тыс. бойцов Домбровского на Западе сдерживали 25-30 тыс. версальцев, Врублевский на юге — 6-8 тыс. против 40 тыс.
Монархические газеты призывали, если потребуется, утопить Париж в крови. Правительство готовило законы для суда над коммунарами. С мая Тьер через газеты перешел к запугиванию парижан, призывая их выступить против руководства Коммуны и дать армии занять город. Часть мелкой буржуазии колебалась, но все активные низовые организации сплотились вокруг коммунаров.
В среде буржуазии в апреле-мае царило веселье. Версаль наслаждался жизнью.
«Город кишел проститутками, фланерами, аферистами, спекулянтами. Все буржуазное отребье Парижа перекочевало сюда. Эта гнусная толпа выезжала на пикники за город, откуда можно было любоваться в подзорную трубу на обстрел Парижа. Она платила деньги за билеты для осмотра трупа зверски убитого Флуранса. Она издевалась над пленными коммунарами. Композитор Бизе, резко отзывавшийся о Коммуне, не смог вынести гнусной атмосферы Версаля. Он писал 12 мая: «Два дня назад я вернулся из Версаля — и взбешен. Вся нечисть парижской лощеной публики устроила себе место встреч в «Резервуаре». Открыто говорят о возвращении Наполеона III»[3].
ЦК нацгвардии и Совет Коммуны безуспешно вели переговоры с немецким военным командованием. Еще в конце апреля Клюзере предлагал 500 млн. франков (350 млн. немедленно) в качестве первого взноса в счет контрибуции за нейтралитет и отмену блокады. Просил он и ружья «шаспо» 4. Безрезультатно. Коммуна была обречена на разгром.
Сражения на баррикадах
https://ic.pics.livejournal.com/skif_tag/19770500/7977121/7977121_original.jpg
Маршал Патрис де Мак-Магон назначил штурм «красного» Парижа на 21 мая, но позже перенес на 23. Превосходство версальцев было огромным: 130 тыс. бойцов против 14-18 тыс. бойцов на фронте у коммунаров[1].
21 мая версальцы с помощью предателя вошли в город. Домбровский контратаковал, но был контужен, а его уставшие бойцы не смогли помешать версальцам. Столица узнала об этом вечером, город не подготовили к обороне. Комитет общественного спасения растерялся. Военный министр Шарль Делеклюз не предпринял чрезвычайных мер. Его воззвание, клеймившее дисциплину («Довольно военщины! Уступите место народу, безоружным бойцам!») распылило силы[2]. ЦК нацгвардии поддался капитулянтским настроениям. Он предложил распустить Национальное собрание, Парижскую коммуну, отвести армию версальцев на 25 км от города, передать власть Временному правительству. Оборона пострадала и от соперничества между ЦК нацгвардии и военным министерством, от глубоких разногласий в революционной партии Коммуны.
22 мая в западные предместья Парижа вошли 9 дивизий, в южные — 3, всего около 100 тыс. бойцов.
Только часть из 600 баррикад строили каменщики. Остальные ложили наспех, в мае. На серьезных баррикадах было по 1-2 орудию, а сама борьба часто носила стихийный характер. Когда заканчивался порох, отбивались камнями и кусками асфальта. Но версальцы обходили баррикады по боковым улицам, обстреливая восставших с крыш и верхних этажей. В свою очередь коммунары реквизировали продукты и поджигали дома, если из них стреляли.
23 мая защитники отошли к Монмартру — самой высокой позиции города, надеясь на батареи. Но их вывели из строя предатели. Была потеряна Вандомская площадь, банк, почта, дворец Тюильри, Лувр. Штаб эвакуировали на восток, в мэрию XI округа и, отходя, ратушу подожгли. За 3 дня коммунары потеряли более 10 тыс. пленными, не считая раненных и убитых. С 23 на 24 мая они начали поджоги зданий, сдерживая наступление версальцев преградой из огня. Позже этот способ избежать окружения станет поводом для обвинений в намерении сжечь Париж. Между тем, пожары вызывали и обстрелы версальской артиллерии (Тьер обвинял в 40-дневной бомбардировке коммунаров), а иногда сами домовладельцы способствовали пожарам, надеясь на страховые выплаты.
Без военной необходимости революционеры не сожгли ни часовни, ни церкви. Напротив, реакционные газеты писали о сожженных заживо жандармах, насилии над женщинами, воровстве, планах коммунаров отравить канализацию[2].
24 мая в ответ на убийство 21-22 мая сотен федератов в Пасси, Коммуна расстреляла 6 пленных, включая архиепископа Дарбуа. Революционеры предлагали обменять его на Бланки, но Тьер отказался, ища поддержки у роялистов, чтобы сделать переговоры с Парижем невозможными[3]. 26 мая коммунары расстреляли еще 50 заложников (жандармы, полицейские, священники). Согласно подсчетам генерала Аппера всего из 300 задержанных были убиты 73 реакционера (по другим оценкам 94), включая монахов, строивших баррикады и погибших под версальским огнем[1].
25 мая Тьер хозяйничал в Париже. Он бомбил коммунаров с высот Монмартра и Пантеона, оттеснив их к рабочим кварталам. Отряд Врублевского героически сдерживал атаки 3 дивизий, численно проигрывая им в 20 раз. Версальцы взяли почти весь юг, форты Монруж, Бисетр, Иври, Лионский вокзал и тюрьму «Мазас». Погибли Домбровский, Делеклюз, Верморель. Последние коммунары отступили к кладбищу Пер-Лашез. 200 человек вели борьбу за каждый памятник.
Центр сопротивления с 15 членами Совета перебрался на восток, в мэрию XIX округа. У защитников остались высоты Бельвиля, часть квартала Менильмонтан (2 тыс. бойцов и артиллерия), а вне Парижа — окруженный немецкими войсками Венсенский замок. В последний день борьбы изолированные очаги сопротивления в квартале остались без артиллерии, патронов и еды. Коммунары потеряли последние убежища — тюрьму Ла-Рокет и больницу Сен-Луи.
«Стреляйте! Мы не боимся смерти!» — кричали коммунары, погибая с исключительным мужеством. 28 мая раздался последний выстрел на баррикаде улицы Рампоно, которую в течении четверти часа защищал неизвестный последний коммунар.
Бисмарк помогает Тьеру
https://i0.wp.com/www.traditionrestored.com/wp-content/uploads/2018/11/OttovonBismarck1871-e1542501085249.jpg?fit=791%2C749&ssl=1
22 мая Бисмарк начал блокаду города с востока. Пытавшихся ее преодолеть коммунаров обстреливали или связанными отправляли в Версаль. В тоже время 23 мая пруссаки навели мост через Сену, чтобы версальцы проникли в Париж через Сен-Дени, с севера. 25 мая они пропустили войска через форт Роменвиль, поддержав натиск версальцев на Бельвиль. Пропустили канонерки, а 26 мая бригаду генерала Монтодона[4]. Заявившая о нейтралитете Пруссия действовала как наемный убийца, рассчитывая на 500 млн. после победы Тьера[5].
«Помощь» началась еще осенью, арестовывая на оккупированных землях сотни рабочих по подозрению в членстве в Интернационале и обстреливая бунтующих крестьян из артиллерии[4].
«Коммуне пришлось сражаться не только против версальской армии в 130 тыс. человек, но и против примерно 150 тыс. пруссаков. Наличие прусской блокады было серьезным шансом Версаля на победу в борьбе с Коммуной. Не будь этой прусской армии, Тьеру с его 130 тыс. солдат нельзя было бы окружить Париж. Не будь пруссаков около Парижа, Коммуна имела бы гораздо больше возможностей для военных маневров, вылазок, для наступления. Главное, она имела бы связь с провинцией, т. е. могла бы широко агитировать за Коммуну в стране и получить военную помощь из других районов Франции»[1].
Белый террор версальцев
https://prometej.info/media/uploads/images/articles/razgrom-parizhskoj-kommuny-01.jpg
«Освобожденный город» был разделен между генералами Винуа, Дуэ, Сиссе и Ладмиро. Начались аресты, допросы, расстрелы. В рабочие кварталы пришли «комитеты чистки» из добровольцев-буржуа[4]. Магазины, снабжавшие Коммуну, грабили. Офицеры и сержанты выносили смертные приговоры и участникам восстания, и всем подозрительным. Расстреливали за найденное кепи нацгвардейца, за сходство с деятелем Коммуны (в т.ч. с однофамильцем), за косой взгляд и крик, за польскую и итальянскую фамилию.
«Расстреливали тех, кто носил штаны с красной полоской — форму национальных гвардейцев или башмаки фабрики Годийо (это была обувь военного образца, и тот, кто носил ее, считался дезертиром). Расстреливали тех, у кого был след на правом плече от ружейного приклада или запачканные или мозолистые руки — признак пролетарского происхождения»[1].
Стреляли в раненных, сиделок, врачей, почтальонов. Расстреливали в том числе митральезами (их называли кофейными мельницами из-за характерного звука) [1].
Газеты призывали к «охоте на коммунаров», «расправе с дикими зверями» и «международной демократической заразой». А Журналисты просили не затягивать, так как трупы из-за жары могут вызвать инфекцию[2]. Священники благословляли расстрелы, а «свирепые революционеры» мирного времени отрицали принадлежность к «бандитам» Коммуны[3]. Пельтан пишет, что восставших расстреливали не только в мае, но и на протяжении всего июня, причем, часто без суда. Отсюда и заниженные данные Мак-Магона о 15-17 тыс. расстрелянных за два месяца.
«Париж был завален трупами. Трупы лежали кучами на площадях, улицах, скверах, во дворах. Трупы были свалены на баржах, плыли по реке. Зловоние висело над городом. Тротуары и улицы были в крови»[1].
Великая французская революция казнила в Париже 3,5-4 тыс. человек, по стране – 10-12 тыс. В июле 1848 года безумная жестокость буржуазии позволила ей расстрелять 10 тыс., а сколько в мае-июне 1871 года? Точного количества расстрелянных коммунаров – нет. Цифры существенно разнятся у сторонников восставших (до 30 тыс. всего за неделю[4]) и их противников (6-7,5 тыс.)[6]. Из 50 тыс. арестованных, 13 тыс. оказались в ссылке. Общее число репрессированных (убитых, сосланных на каторгу, прошедших тюрьмы, эмигрировавших) доходит до 100 тыс. человек[1].
Версальцы освободили 22,3 тыс., продержав месяцы в казематах, 8,5 тыс. получили трибунал[1]. Избежавших расстрела ждали тюрьмы, в них умерли 1,2 тыс. человек. Концентрационные лагеря (например, Сатори под Версалем) быстро переполнились и 28 тыс. пленников перебросили в форты и острова в океане. Там от болезней, недоедания и побоев умерли 2 тыс. человек. Среди осужденных на каторгу многие погибли при (5-месячной) перевозке до Мельбурна. После прихода к власти Мак-Магона в 1875 году были вынесены еще 13 тыс. приговоров. Потери версальских войск составили, по разным оценкам до 7,5 тыс. убитых и раненных.
Александр Колесников
https://prometej.info/patriotizm-parizhskoj-kommuny/ – цинк
https://prometej.info/razgrom-parizhskoj-kommuny/ – разгром Парижской Коммуны
https://foto-history.livejournal.com/9154428.html – подборка фотографий, плакатов и иллюстраций посвященных Парижской Коммуне от товарища Майсуряна
https://skif-tag.livejournal.com/2078768.html – Дни Парижской Коммуны – отличная подборка фотографий Парижа после боев
