Озверение Европы: под гору во мглу

https://ic.pics.livejournal.com/ss69100/44650003/1588100/1588100_300.jpgГлубокий кризис розового «евро-социализма» (и ассоциированного с ним еврокоммунизма) был предопределён кризисом цивилизационной идеи социализма, наиболее полно выраженной в лучшие годы СССР.

Что такое евросоциализм и евромарксисты? Это большая кормушка для халявщиков. И, по большому счёту, ничего больше.

Она напоминает притчу о неразумном богаче в Евангелии от Луки. В ней рассказано о человеке, который богатство своё решил употребить для развлечений и накопительства, не зная, что вскоре умрет.

«…у одного богатого человека был хороший урожай в поле; и он рассуждал сам с собою: что мне делать? некуда мне собрать плодов моих? И сказал: вот что сделаю: сломаю житницы мои и построю большие, и соберу туда весь хлеб мой и все добро мое, и скажу душе моей: душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись.

Но Бог сказал ему: безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил? Так [бывает с тем], кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет»[1].

Если в Евангелии, которое на все времена, вопрос «кому же достанется то, что ты заготовил?» имеет обобщённо-риторический характер, то для современного евросоциализма нарисовался прямой ответ: кому? Арабам, неграм, всем прочим халявщикам, включая и наших соотечественников, ломанувшихся по принципу «рыба ищет, где глубже» в страны разветвлённой социальной опеки…

Европейские нации вымирают, вымирание многих из них уже прошло пределы необратимости, и, по большому счёту, туда и дорога, плакать по ним некому. Их наследие жадно, заживо обгладывают голодные и хищные пришельцы новой, «цветной» колонизации. А всё почему? «Для себя, а не в Бога богатели»…

Идея большой кормушки для халявщиков – ложный социализм. Красочно упакованная ложь его смыкается с другой большой ложью нашего века: идеологией дистиллированной демократии. Потому что дистиллированная, деидеологизированная демократия в теории – точно такая же большая кормушка для бездумных жрунов-потребителей, как и евросоциализм.

+++

Исторически Власть складывалась, как господство Силы над Территорией. Любое животное (ещё до всякого человека) – невозбранно пользуется всеми ресурсами территории, куда пришло, пока не будет сожрано или изгнано другим животным. Вначале первобытные люди не прибавили к этому ничего нового. Как и животные – они бесплатнно, безданно и беспошлинно владели всем, что вокруг, пока не вышибут.

Ни человеку, ни медведю Бог не выставляет счета за пользование его творением: ни за воду, вылаканную из реки, ни за ягоды, обобранные с куста, ни за солнечное тепло, на котором «греют косточки», ни за плодородие почв, ни за приспособляемые ко благу сокровища недр.

Пользуйся всем, всё твоё – пока другой не вышиб. Разговор о легитимности власти кажется в таком раскладе смешным.

Легитимность заключается в способности удерживать территорию от покушений снизу и сбоку. Тот, кто умеет отразить покушения извне и изнутри – тот и есть легитимная власть. А кто не умеет – тот нелегитимная.

Подделать, имитировать такое невозможно – слишком груба и очевидна реальность: или земля твоя, или тебя вышибли, третьего-то не дано!

В цивилизованном обществе фактология осталась той же, но психология претерпела сильную трёпку. Появилось вместе с религией представление о священном, которое право́ даже если слабо. Ибо сила священного – потусторонняя, не от мира сего. Для верующего человека помазанник Божий – законен, даже если свергнут. А узурпатор незаконный – хоть бы даже и торжествовал.

Человеческая вера в потустороннюю правду имеет силу, которая корректирует земные вектора сил. Закон прямого насилия трансформируется внутри цивилизации в более сложные непрямые формы обладания землёй. В них искренняя вера одних людей смешивается с демагогией, очковтирательством, циничным двуличием, показухой и благообразным враньём (фарисейством).

В числе прочего рождается идея о том, что Власть есть должница своих подданных (то есть ситуация, обратная привычной реальность, отражённой в самом слове «подданные» – «под данью» находящиеся).

От неё ответвляется довольно бредовая идея светской, безрелигиозной демократии, в которой утрачен исходный храмовый мотив, и декларируется, в сущности, нелепость: Власти предлагается совмещение ролей лакея и защитника-предводителя, она должна защитить жрунов-потребителей, и при этом никак их не «напрягать».

Функция же жрунов-потребителей (электората) только в одном: жрать в три горла и наслаждаться жизнью, забыв о долге и ответственности гражданина, сконцентрировав все свои усилия на самоублажении (вплоть до отказа от деторождения).

Любому думающему человеку понятно, что такая система нежизнеспособна в корне, по самой сути своей. Подлинная легитимность власти, во все времена, заключается в её способности удержать в своих руках территорию, распоряжаясь там всеми и распределяя там всё. Демократическая же «легитимность», связанная с формальными процедурами, выборами, разными электоральными клоунадами – ничто.

Ну, выберут себе зайцы «старшего зайца» – придёт волк и слопает как «старшего», так и «младших». Нет, скажете?!

Власть волка – это не выбор зайцев. Зайцы не могут проголосовать за то, чтобы волк не приходил. Точнее, проголосовать-то они могут, конечно, сколько угодно раз, только для волка это ни разу не мотивация.

Оглянитесь вокруг: сколько раз, только на вашей личной памяти, волки жрали со всеми потрохами электоральных зайцев? Для хунты важны лишь две вещи: что она технически может, а чего не может. Вопросы же законности, голосования за персон или на референдумах попираются с лёгкостью необычайной! Вспомните Пиночета или Ельцина, судьбы всенародных – и всенародно забытых референдумов…

+++

Теория демократии смыкается с евро-социализмом (и его слюняво-розовыми потребительскими прекраснодушными мечтаниями), выдумывая мир, в котором на территории нет распорядителя и распределителя. А в реальном мире, если смотреть серьёзно и взросло, такого просто не бывает.

Кто держит землю – тот распоряжается её потребителями и распределяет им потребительские блага по своей воле. Если же землю не держит никто – то и распределять будет нечего: не вышибают только оттуда, где совсем ничего ценного для жизни и удовольствия нет (по этой причине Антарктида не оккупирована ни одной из стран мира).

Права на потребление у жруна-потребителя не существуют сами по себе, на том основании, что он соизволил родиться гражданином или на том, что ему «кушать хочется».

Права на потребление связаны неразрывно с эффективностью участия в обороне источников благ.

Что люди не смогли отстоять вооружённой рукой – то уже «не ихнее», и рассуждать, «как там всё поделить» – это уже деление шкуры неубитого медведя.

Потребление неотделимо от обороны, а обороняющая Сила неотделима от распределительного механизма. Не распоряжаясь ресурсами – она просто не сможет организовать обороны. Строя оборону – она поневоле «угнетает» жрунов, то есть приказывает им: кому куда пойти, кому и сколько выдать жратвы. Ошибётся – будет сметена.

Народ и власть гибнут всегда вместе. Не нужно думать, как сумасшедшие леваки, что народ – отдельно, а власть – сама по себе. Система национальной обороны неделима, и если она неэффективно, то отбирают у всех всё, а не только богатства у богатых.

Нельзя, например, построить социалистической Скифии, потому что скифов всех перебили. Не будет коммунизма у вымерших индейских или тасманийских племён – как и ничего иного у них уже не будет. Рассуждать, как лучше жить – может только живой.

Для мертвецов нет уже ни закона, ни справедливости, ни хорошей жизни, ни даже плохой. Нет для мертвецов ни свободы, ни угнетения – это чуждые мёртвым категории.

+++

Демократия, как идея о распределении благ руками самих потребителей благ – мертва и ущербна. Извините, но потребители благ – конкуренты друг другу, и это всплывает (в виде резни) всякий раз, как только очередной прекраснодушный обормот пытается выстроить подлинную демократию с честными выборами.

Когда у каждого появляется шанс хапнуть всё в свои руки – то хотя бы некоторые этим шансом непременно воспользуются. И тут два пути: или их срежут ударом, или они станут новой властью. Той персонофицированной группой, которая всем владеет, всеми распоряжается и распределяет блага по собственному произволу.

И потому, когда я слышу от кого-нибудь блеяние о «честных выборах» – я со всей ответственностью, как логик и как очевидец, заявляю:

- Ребята! Нет на свете ничего страшнее честных выборов!

Во-первых, я это видел воочию, с детскими трупами в канавах «перестройки». Во-вторых, я это логически рассчитал. Честные выборы – это когда результат заранее не предопределён, и право избраться в начальники есть у каждого. Кто же в таких условиях победит? Самый беспринципный и самый злой, самый коварный и самый циничный, самый жестокий и самый эгоистичный… И обязательно вор.

Допустим, вы хотели бы выставить свою кандидатуру на выборы. Но вы – честный человек. Откуда вы возьмёте денег на самопрезентацию? Каким образом о вас люди (избиратели) узнают? Выложите пару десятков миллиончиков на агитацию? А откуда они в кармане честного человека?

Или кто-то вам даст? А кто это вам даст пару десятков миллиончиков, просто так, а?

Получается, что побеждает или вор, или ставленник воров (что, в сущности, одно и то же). Честные выборы превращают страну в пыль и труху. Иерархия власти рассыпается на миллионы честолюбивых проходимцев, каждый ведёт свою игру, вероломно перескакивая из стана в стан, жизнь страны, её будущее и целостность приносятся в жертву личному торжеству афериста (Ельцин – яркий пример).

Нечестные выборы, конечно, отвратительны своей ложью и клоунадой, своим «обществом спектакля», но честные – много страшнее даже их. Власть – это Сила, контролирующая Территорию по настоящему, без дураков.

Она может верить в Добро – и тогда нам повезло. Она может не верить в Добро, тогда нам не повезло, но пока у неё остаётся Сила – она остаётся властью.

Потеряв же Силу – никакими декларациями благих намерений не прикроется, как не прикрылся ими Альенде от Пиночета.

Власть может быть доброй или жестокой, на её выбор, но она не может быть сильной или слабой по собственному выбору. Слабой власти просто не существует: и любые обещания такой власти, любые её законы или реформы – ничто. Игрища в Наполеона в дурдоме.

Все земные блага всегда распределяются завоевателями. Блага не могут распределяться самими потребителями в режиме дистиллированной безыдейной демократии. Не могут они распределяться в режиме ненасильственного прекраснодушия и в рамках утопического евро-социализма.

Большая кормушка для халявщиков – обречена хотя бы потому, что жрут её все, а защищает – никто.

Что же тогда идея подлинного социализма, если не большая кормушка для халявщиков в скандинавском стиле «государства всеобщего благосостояния»?

+++

Подлинная социализация, законная дочь цивилизации – есть вера в то, что человек своими усилиями и трудами способен улучшать жизнь поступательно и необратимо. Этим, собственно, он и отличается от животного. Ибо в своём желании сладко пожрать он от животного нисколько не отличается (почему желание сладко жрать очень легко переходит в животную хищность).

Простое, случайное улучшение жизни в стиле рыночного бума – это всё ещё зоология. Шёл медведь по лесу – и нашёл случайно очень обильный ягодник. Жизнь медведя стала лучше, слаще. Но только до тех пор, пока он не объел все кусты…

Медведь не производит ягоды силой мысли, знания (и в этом его отличие от человека). Найти их он может, а сделать так, чтобы они никогда уже не закончились – не может. Точно так же и человек в рынке: сегодня бум, завтра кризис.

Что – главное! – отсутствует? Поступательность, преемственность и необратимость благих перемен. Лучше получить веточку зелени, но отныне и навеки, изо дня в день, из года в год, с гарантией – чем жареного быка, но на один раз. С полной неизвестностью – а что потом?

Политика обустройства жизни основательно, с полным пониманием процесса возникновения благ, с гарантиями необратимости их получения по единожды проложенному продуктопроводу – весьма и весьма отлична от безалаберной большой кормушки. Последняя – напоминает случайную находку клада, который потом пропили.

В подлинном социализме и главная цель, и главная движущая сила – улучшение человека, хороший, развитый, ответственный человек, как итог всех усилий. А «большая кормушка» ничего не хочет знать о свойствах и качествах человека: она ведёт разговор о «хорошей жизни», то есть о продуктах потребления, а не о тех, кто их потребляет.

Хорош ли человек, или плох, умён или глуп, прогрессивен он или дегенерат – в теории дистиллированно-чистой демократии он остаётся избирателем со своим правом голоса. А в евро-социализме он остаётся потребителем, опять же при полном равнодушии к его человеческим качествам, о которых и речи-то не идёт, даже в теории!

Но человек глупый, злой, оскотинившийся, агрессивный социальный дегенерат – деструктивен в политике и «закрывает» все возможности расширенно-воспроизводяшей экономики. Такой человек выметает порядочных начальников из власти, заменяя их себе подобными рвачами и хапугами. А «большой буфет» евро-социализма – истощает без пополнения, не только выжирает, но и загаживает.

Оголтелое потребительство – формирует целые поколения асоциальных ходячих мертвецов, тупых и алчных пожирателей цивилизации, не способных ни защитить, ни воспроизвести завоеваний отцов и дедов.

А в теории демократии и в теории еврокоммунизма с его проповедью ненасилия – таких живых трупов даже стыдить некому. Не говоря уж о том, чтобы приструнить.

Потому что жрун-потребитель со всеми его дегенеративными капризами-удовольствиями в обоих теориях – альфа и омега бытия, он избиратель и гражданин, перед ним обязаны заискивать политики и на его прихоти обязаны скидываться налогоплательщики.

Ему, жруну-паразиту, косящему и от армии, и от общественных работ – все вокруг должны. А он сам – никому ничего не должен (его в этом убедили демшиза и еврокоммунисты). Ибо он – высший приоритет всей системы…

+++
И он такой – до первого приватизатора с ЧОПом, до первого ваххабита с ножом, до первого албанского боевика с автоматом. Но жизнь берёт своё, и деструктивный паразит с массой прав и без обязанностей – удобряет в итоге собой почву тем, кто лучше него понимает устройство жизни.

Правда – даже когда горькая – служит жизни.
Ложь, как бы сладка не была – служанка смерти.
Я сказал вам Правду, как она есть. Далее думайте сами…

[1] Лк. 12:16-21

Н. Выхин

***

Источник.