Штурмовик Ил-2. Правда и мифы
Первое место среди самолётов второй мировой войны занимает советский Ил-2. Он прошёл через всю войну, всего было изготовлено более 36 тысяч штурмовиков. Это сделало его самым массовым боевым самолётом всех времён. ИЛ-2 стал “таким же важным для Красной Армии, как воздух и хлеб”, как выразился Сталин.
В Красной Армии самолёт получил прозвище «горбатый» (за характерную форму фюзеляжа). Конструкторы называли разработанный ими самолёт «летающим танком». Немецкие пилоты за живучесть называли его «бетонный самолёт», мясник, мясорубка, чёрная смерть.
Принято считать, что с самого начала боевого применения на фронте штурмовик Ил-2 зарекомендовал себя как очень прочный и «выносливый» боевой самолет. Многим летчикам он спас жизнь, сохраняя летучесть при таких повреждениях, которые для любого другого самолета были, что называется, «несовместимыми с жизнью». Нередкими бывали случаи, когда поврежденные в бою самолеты, выполнив нормальную посадку на свой аэродром, буквально разваливались на части или не подлежали ремонту по причине значительного количества больших и малых повреждений. Инженеры штурмовых авиаполков в отчетных документах указывали: «Было трудно представить, как такие самолеты могли продолжать полет. Ясно было одно, летчики принимали все меры к тому, чтобы дотянуть до аэродрома, зная о крупных повреждениях самолета».
Конечно, высокую живучесть Ил-2 в полной мере использовали главным образом только опытные летчики. Примеров возвращения на разбитых самолетах молодых летчиков зарегистрировано очень мало, и всё же Благодаря отменной живучести Ил-2 летчикам-штурмовикам зачастую удавалось либо совершить вынужденную посадку на любой мало-мальски пригодной площадке, или же долететь на нем до своего аэродрома.
Около 10% поврежденных самолетов Ил-2 отправлялись в ремонтные органы или списывались ввиду невозможности ремонта. Остальные 90% восстанавливались силами техсостава и полевых авиаремонтных мастерских.
Однако многие специалисты отмечали и недостатки легендарного ИЛ-2.
Он имел низкую результативность бомбоштурмовых ударов, огромный уровень боевых потерь.
Преподносившееся как главное достоинство Ил-2 бронирование для 41— 45 гг. также было уже недостаточным – и не спасало эти «летающие танки» от уничтожения в огромных количествах немецкими истребителями и зенитчиками. Отнюдь не идеальным «самолетом поля боя» делала Ил-2 и его полудеревянная конструкция – еще больше уменьшавшая боевую живучесть этой машины.
Помимо недостаточно совершенной материальной части, результативность ударов советской штурмовой авиации снижали также многочисленные пороки ее тактики и слабая летная, стрелковая и тактическая выучка рядовых летчиков в первые годы войны.
Но одномоторный и простой по конструкции штурмовик был проще и дешевле в производстве, чем двухмоторные цельнометаллические бомбардировщики.
В первые же дни войны выяснилось, что одноместные штурмовики несут неоправданно большие потери от истребителей противника. Для защиты пилотов в верхней части фюзеляжа прорезали отверстие для возможности разместить стрелка и смонтировать пулемёт. Между собой временную конструкцию стрелки называли «кабиной смерти». Позже позиция пулемётчика была включена в конструкцию ил-2, однако эта должность всё равно оставалась одной из самых опасных профессий той войны.
https://www.kramola.info/sites/default/files/insert_images/vesti/2018/08/25/3416494.jpg
Здесь необходимо заметить, что у нас совершенно неверно сформулирован образ героя-летчика. Им, как правило, является истребитель со своим списком побед. А летчики-бомбардировщики и штурмовики незаслуженно отодвигаются на второй план. Однако, тактика советских ВВС предусматривала использование авиации сугубо в интересах сухопутных войск. Поэтому чем важнее цель, тем нужнее ее разбомбить и тем сильнее её защищает противник. На штурмовика наводятся десятки стволов зенитной артиллерии, а он летит, не вправе изменить уже пристрелянный зенитчиками курс, до тех пор летит, пока не поразит цель. Истребитель все же имеет инициативу – он может отвалить от сильного огня, изменить направление атаки, снова атаковать, другими словами, он как-то может и себя поберечь. А штурмовик беречь себя не может – он обязан прорваться сквозь огонь к цели!
Ремесло стрелка на «горбатом» считалось невероятно рискованным делом, ведь смертность воздушных бойцов была в 2 раза выше, чем возможность сбития штурмовика. Броневой лист толщиной 6 мм защищал только от пулеметного огня при атаках истребителей противника со стороны хвоста. К тому же угол обстрела из крупнокалиберного пулемёта не всегда позволял вести огонь по вражеским машинам, и немцы быстро усвоили, что атаковать «чёрную смерть» нужно сзади и снизу, там, где очереди стрелка их не могли поразить.
Теперь, держа в голове все эти детали и подробности, обратим внимание на свидетельство старшины Георгия Афанасьевича Литвина, которые в очередной раз доказывают, что исход военного дела далеко не всегда определяет техника, решающее значение имеют люди, которые управляют этой техникой.
https://www.kramola.info/sites/default/files/insert_images/vesti/2018/08/25/litvin2.jpg
***
Это случилось 2 ноября 1943 года, когда 4-я воздушная армия поддерживала керченский десант. Летим с молодым лейтенантом Зиянбаевым, над Эльтигеном дым, видны сполохи взрывов. Падают сбитые самолёты. Мы с ходу сбрасываем бомбы, снижаемся и, стреляя из пушек и пулемётов, проходим вдоль плацдарма. По нам бьют из всех видов оружия с земли, прорываются «мессершмитты», но прикрытие на месте, и мы вырываемся из ада живыми.
При сборе группы наш самолёт, как часто бывает с замыкающими, отстал. Для истребителей противника такие самолёты – подарок. Их сбивают в первую очередь. Первую атаку двух «мессершмиттов» я отбил, но это их не остановило. В наш самолёт попали несколько пуль, повредив самолетное переговорное устройство, поэтому лётчик не мог слышать меня и делать нужные манёвры. К тому же нас прикрывал только один ЛаГГ, хотя и делал это мастерски. Hемцы прекрасно понимали своё преимущество. Они парой пошли на наш самолёт, а Зиянбаев почему-то стал уходить на максимальной скорости по прямой – как раз то, что и нужно «мессерам». Я взял в прицел ведущего и, когда он сократил расстояние между нами до ста метров, нажал гашетку. Видимо, попал: «мессершмитт» взмыл вверх, где его сразу настиг идущий нам на помощь ЛаГГ прикрытия. За ведущим вражеской пары потянулся чёрный шлейф. Hо, увлёкшись им, я упустил из виду ведомого, а он, воспользовавшись этим, подобрался к нам снизу и завис в мёртвом пространстве, готовый к атаке. Hемецкие истребители знали, что бронированный ИЛ-2 можно было поразить только с близкого расстояния; знали и то, что его турельная установка имеет ограниченный угол стрельбы. Для его увеличения необходимо чёткое взаимодействие лётчика и воздушного стрелка.
Опасность всегда страшна своей неожиданностью. Раз «мессер» завис под нашим «подбрюшьем», это конец. Мелькает бредовая мысль: стрелять через фюзеляж своего самолёта. Конечно, можно перебить тяги рулей и тогда точно – хана. Hо эти тяги, да и всё остальное, вот-вот перебьёт «мессер»… И я, прицелившись примерно, прошил пулемётной очередью фюзеляж своего самолёта. Зиянбаев, посчитав, что самолёт достала очередь незамеченного им немца, моментально скользнул влево. Это нас спасло: короткая очередь «мессершмитта» нас не задела, но зато он напоролся на мою длиннющую очередь. Hемецкий самолёт перевернулся через крыло и рухнул вниз…
Я, с ужасом посматривая на изрешеченный фюзеляж, решил проверить, не задеты ли тяги рулей, иначе при манёвре они могут оборваться. К счастью, всё оказалось в порядке. ЛаГГ то и дело возникал надо мной, и летчик делал рукой знаки, будто что-то хотел нам сообщить. Hо что именно, мы узнали только на земле. Дотянули до своего аэродрома. Сели благополучно. Зиянбаев зарулил на стоянку. Я заметил, что сопровождающий нас ЛаГГ приземлился перед нами. Мы с Мансуром вылезли из кабин, посмотрели друг на друга, на развороченный фюзеляж самолёта и побрели на командный пункт. У входа стояли командир и истребитель Владимир Истрашкин, который прикрывал нас. Зиянбаев доложил о выполнении задания, а я не очень связно – о мёртвом пространстве, повреждённой машине, «мессерах». «Hичего, машину исправим»,- похлопал меня по плечу командир. «Молодец! Лихо срубил «месса»!» – обнял меня Истрашкин.
Из нашей шестёрки ИЛов на аэродром вернулись только три машины…
***
Какие качества помогали старшине Литвину не только вернуться живым из боя, но и подбить вражеский самолет в ситуации, когда казалось, что исход должен быть совершенно противоположным?
У советских героев не было сохранений, виртуальной реальности и возможности выйти из он-лайн игры. Они не были мутантами-супергероями с суперспособностями, они просто делали невозможные вещи в реальной жизни. Смогли ли бы мы, познающие ТТХ военной техники лишь в он-лайн баталиях, совершать что-то подобное?
Подробности в видео:
Правда то, что Гос.комиссия запретила бронировать кабину стрелка. Мотивировка была такая – чтобы лучше стрелял. Бронировочный щит стоял только за креслом лётчика. Мне рассказывал лётчик бомбардировочной авиации – конструктор впоследствии.
Статья про наш принцип “Умри, но сделай”. И это работает.