Альтернатива росту – гниение!
https://ic.pics.livejournal.com/ss69100/44650003/1429100/1429100_300.jpgЕсть такой штамп в искусстве – история о забавном простаке из глубинной глубинки, который, попав в театр, принял игру актёров за реальную жизнь и полез на сцену разбираться со злодеями.
Этот штамп отыгран много где – например, в забавном фильме «Человек ниоткуда» (СССР, 1961 г.). За штампом стоит, может быть, и неосознанное авторами противопоставление игры и подлинности, кривляния и выбора.
Из комедийной дури восходим к философскому вопросу: а что вообще в нашей жизни НЕ ИГРА? До каких пределов мы – актёры, играющие по сценарию, и откуда – начинаемся собственно мы, как личность? Где кончается кукловод, и начинается самоосознание марионетки?
В ситуации прогрессирующего маразма (и очень кровавого маразма) «ОБЩЕСТВА СПЕКТАКЛЯ» – этот вопрос, никогда не праздный, уже и некажется праздным. До какой степени современный человек согласен и приучен заменять реальность фанерными плоскими декорациями? В какой мере современный человек – ряженый, живущий по законам маскарада с его обязательными масками?
В этом вопросе заключён ответ на другой вопрос: почему Запад так сильно испугался В.Путина? Ведь Путин и весь путинизм не только не испугался Запада, но и наоборот – полон рвением вестернизации, европеизации, даже новые купюры выпускает под «евро»?
Запад испугался вовсе не политики Путина, которая во всех аспектах классическое западничество, скопированное на миллиметровке. Запад испугался не дел, а статуса: настоящего игрока, ворвавшегося, как герой актёра Юрского, на сцену, заполненную усталыми и бездарными актёрами.
Путин представляет в современном сюрреализме единственный элемент реализма. Явленный им тип власти – далеко не лучшее, что известно истории человечества, тем не менее – это знакомый человечеству тип власти и стиль управления.
Вокруг реальности роем, как мотыльки-однодневки вокруг фонаря, кружатся призраки актёрской имитации, симуляции мышления и чувств.
Оставив Путина в стороне и в покое (его и без нас есть кому поругать или похвалить) – что мы видим вокруг себя настоящего, не бутафорского? Почему в каждой социальной вазе-нише фрукты только из папье-маше? И куда девались настоящие фрукты?
+++
Нетрудно заметить, что в какие-то 20-30 лет вокруг нас всё перестало быть собой. Партии перестали быть партиями. Ведь партия отражает какой-то политический выбор членов, а современные партии – шайка прихлебателей вокруг атамана-кормильца (вроде «Блок Ивана Рыбкина» или «Блок Петра Порошенко»).
Атаманское имя вытеснило идейность даже из названия…
Ну, а там, где ещё не вытеснило – как? Коммунисты перестали быть коммунистами, а демократы – демократами (о ряженых монархистах вообще молчу). Все они, под разными флагами – актёрские бригады, которым нужно изобразить заказанное заказчиком.
Профсоюзы перестали быть профсоюзами: от своего главного дела, защиты людей труда – они перешли к игрищам в самосохранение и поискам кормушки. И верующие разных конфессий – заказанные, словно дед мороз на дом, ряженые актёры.
Игра повсеместно вытесняет действие: педагоги играют в учителей, наплевав на образование, как таковое, зациклившись на единственной мысли, согревающей их – «о низкой оплате труда в школе». То же самое, только ещё хуже – у врачей. Медицина превращается в рекламное приложение для фармацевтической мафии. И снова «одной лишь думы власть, одна, но пламенная страсть»: как бы содрать оплату, и как бы содрать её побольше?!
Мало кто задумывается, что исторически коммерческая фирма была лишь одной из многих форм организации, не только не единственной, но даже и не главной из всех форм времяпрепровождения. Сегодня со стремлением превратить любую организацию в коммерческую фирму никто уже и не спорит!
Получается, что и церковь и ВУЗ, и воинская часть и Академия каких угодно наук – имеют цель «зарабатывать» деньги, и никакой иной цели.
Даже благотворительность, которая по сути своей – обратно коммерции – превращается в рекламную форму коммерции. Она превращается в голый «пиар» мецената; когда цель не помочь нуждающимся – а зафиксировать сиё в СМИ!
+++
Но закон экономики, да и в целом жизни таков, что оплаченная деятельность может быть только вторичной. Ведь и ежу понятно, что для получения оплаты нужен плательщик. В мире всегда были бескорыстные энтузиасты, себе в ущерб двигавшие дело прогресса, человечности – и вспомогательные наёмники. Скажем, если мне нужно издать книгу – я оплачу полиграфистов.
А если мне не нужно ничего издавать за свой счёт? И никому не нужно? Чем тогда будут жить полиграфисты – сами себе заказы раздавать?
Коммерческая фирма – это вторичное явление в каком-то большом проекте (христианском, социалистическом и др.). Построить жизнь с опорой только на коммерческие фирмы (которые должны, просто по уставу, брать больше, чем дают, иначе разорятся) – невозможно.
На самом деле, если внимательно присмотреться к истории человечества, то мы увидим, что бизнес расцветает только там, где людям было чего-то очень большого и главного – очень сильно нужно. А там, где людям ничего не нужно, кроме как «сделать бизнес» – они делают бизнес друг на друге, всё глубже проваливаясь в зоологическую грызню, постоянно обостряя борьбу за простейшее существование.
Очень просто и понятно: бизнес может удовлетворить спрос, но он не может создать спрос. Ведь чтобы люди покупали – нужно, чтобы у людей были деньги, а бизнес хочет все деньги собрать в свои руки. Копейка, вынесенная покупателем из магазина в кармане – это недоработка продавцов!
+++
Спрос рождает предложение: где существует острый, как боль, спрос на строительство храмов – там наймутся с успехом и каменщики, и плотники, и иконописцы. Но где спроса на храмы нет ни у князя, ни у мужика – что делать плотникам и мастерам росписи?
Где люди хотят знаний – там найдут чем поддержать и учёных, и педагогов. Но там, где людям нужна только картонка формального диплома, где равнодушны к истине, а ищут лишь бонусов приспособленчества – там аферист, торгующий картонками, всегда дешевизной своей перебьёт подлинного учителя.
От частных вопросов о корыстной хищности современного таксиста или медсестры – приходим к общему вопросу: чего человек желает?
Он желает облагодетельствовать соседа?
Или желает обобрать соседа до нитки?
Ответ на два этих вопроса определяет судьбу общества: восходит ли оно к свету (напомню, что сосед на религиозном языке – «ближний» и «брат») или нисходит во мрак полной безысходности.
Лучшие люди мира всегда имели целью облагодетельствовать человечество – не меньше того! Они создавали всякие машины, облегчающие чёрный труд, выстраивали таблицы элементов, создавали вакцины.
Спасая миллионы, облегчая жизнь миллиардам – они, чаще всего, умирали в весьма скромной обстановке, если не сказать – в нищете. Но человечество, история – только потому и существуют, что дар дарителей по величине покрывал с запасом хищения социальных хищников.
Скажем, сто вороватых купцов украли по рублю – а Менделеев или Мичурин – одним взмахом дарят людям миллиарды рублей в натуральной величине, с помощью волшебного инструмента, именуемого «прогресс». Вот и получается, что благодетели рода человеческого вынуждены покрывать недостачу от воров и всякого отребья…
+++
Немногочисленные наёмники среди многочисленных нанимателей – как сыр в масле катаются. Но что будет, если нанимателей мало, или совсем нет, а наёмников – много?
Хотя цель наёмника – потребительский рай, именно своим наёмничеством (беспринципным и всеядным поведением канючащей лакомство зверушки-побирушки) – наёмники создают потребительский ад, в котором сами себя и замуровывают[1]. Чем больше их, готовых услужить за кусок любому в любом деле, становится – тем больше они сбивают цену друг другу.
+++
Наёмники убивают современный (высокоразвитый благодаря великому прошлому) мир, потому что всё больше и больше людей лишены собственных принципов, собственного выбора и личности. Наёмник – это придаток к плательщику – так же как экскаватор механический придаток к экскаваторщику, а тот – к начальнику стройки. Наёмник усиливает нанимателя, но не вносит в процесс ничего своего – по той простой причине, что ничего своего у него и нет вовсе.
Он привык с детских лет бегать в поисках подачек, в поисках мест, где повкуснее накормят (а другого различения мест у него и нет). Следует отличать бездушного наёмника-автомат от законспирированного исполнителя, втайне от нанимателя лелеющего собственный выбор. Наёмник-автомат никакого собственного лица не прячет, потому что собственного лица и не имеет.
Он сделан из денег и измеряется только деньгами (сколько ты стоишь? – спрашивают в Европе, имея в виду английскую народную поговорку «цена человека определяется его оплатой»).
Наёмник не отличит хоккея от микробиологии, если хоккеиста и микробиолога поровну оплачивать: в глазах наёмника это будет означать их равноценность и тождество.
Что наёмник создаёт – он не знает и не понимает. Точно так же он не понимает – что и зачем разрушает: кроме вопросов оплаты действий его ничего не интересует.
Человеческая вера в горнее (см. Храмовая теория возникновения государства и права) создала человеческое общество. А наёмничество низводит это общество в звериное состояние зоологического естества. Ведь собака понимает, за что служит (всякого пса нужно прикормить) – но не понимает, кому и для чего служит.
+++
Кратко резюмируя, сведём тему к афоризму:
Человек живёт Верой; животное – подачками.
И это определяет всё.
Вера, какой бы она ни была (всякие бывают, на иные без ужаса не глянешь) – является по определению неделимой, выступает моно-системой. Подачку же можно получать из любых рук. Никакой неделимости, целостности и единства в подачке нет: сегодня покормили там, завтра здесь, получил заказ оттуда, потом отсюда…
Никакой средней линии направления в этих бесчисленных зигзагах дворняги между манящими запахами объедков – не найти. Её просто нет. Дворняга мечется между подачками всю жизнь – возвращается на старое место, убегает вбок, забегает вперёд, и т.п.
У существа, управляемого подачками, нет ничего самозаказанного, ничего такого, что он хотел бы воплотить сам, без оплаты со стороны. Оттого он лишён исторической личности, он пассивный объект, а не активный субъект истории, грубо говоря – кусок известно чего, плывущий по течению, куда бы оно не влекло…
+++
Как описанное отражается на практике? Мы уже намекнули выше: вырождением всех и всяческих дел человеческих в форму коммерческого бизнеса. И политическая партия, и роль профсоюзного лидера, и роль проповедника – все оказываются лишь коммерческой фирмой, успех которой изменяется денежной прибылью. Не достижением цели, а выкачкой средств.
Наёмник отличается от цивилизованного человека так же, как врач, практикующий лечение пиявками отличается от пиявки. У врача цель оздоровить организм (для этого он использует, в том числе, и пиявок). У пиявки цель – высосать кровь из организма. И уж, естественно, паразит не думает ни об организме, ни о его оздоровлении.
+++
А раз такая тенденция (всё сущее превращать в форму ИП или ЗАО, доходя до безумных попыток приватизировать дары божии и самого Бога) – то из жизни пропадает НАСТОЯЩЕЕ.
Любое дело сводится к выставленному счёту, и если счёт оплатят до дела, без дела – то тем лучше.
А если за другое дело платят больше – то это бросят. Прямо на половине исполнения, ни на секунду не задумываясь: «там больше дают» – аргумент, перешибающий всё…
Расплатой за такую систему массовой мотивации, за такой уродливый профиль личной заинтересованности миллионов духовных недорослей – является сползание в ад. Конечно, в мире есть чёрные ордена масонерий, которые сознательно и спланированно низводят жизнь в Преисподнюю.
Но гораздо более массовым явлением является неосознанное сползание во тьму у людей, не осознающих себя сатанистами.
Большинство ведь не понимает, что стремление к простоте и удобству оборачивается стремлением к примитивности, потому что удобство для всего общества – всегда оплачивается неудобством его отдельных членов.
+++
Какая бы партия в таких условиях не ворвалась в парламент – она будет сворой псов, виляющей хвостами на подачки, и скалящей зубы на попытку отнять ранее брошенную кость. Наёмники-потребители готовы аплодировать стоя кому угодно, когда им выгодно, и порвать в клочья любого – если им это выгодно.
А это значит, что вся общественная жизнь сводится к игре, к спектаклю, задействованные в котором актёры готовы играть любые роли – естественно, не бесплатно. А бесплатно не хотят играть даже Гамлета – ибо их влечёт не пьеса, а гонорар.
+++
В этих условиях только Россия остаётся источником настоящего и надеждой на настоящее для узников «общества спектакля», управляемого из-за кулис тёмными орденами сатанинских масонерий, кнутом и пряником, абсолютными для потребительского общества стимулами.
Этот мир распечатан на плоскости, и фальшивомонетчиками. В нём всё – от букварей до президентов – бутафория, театральный реквизит. К чему бы мы не приближали взгляд, пристально всматриваясь – всюду мы видим только подделку и имитацию.
С годами подделки грубеют, видны уже издалека: общество привыкло к вечному спектаклю с фальшивыми чувствами, которых на самом деле никто не испытывает, фальшивыми мыслями, которые на самом деле никто не думает. Привыкло к кафкианским фальшивкам осуждения не совершённых преступлений и игнорирования в упор реальных преступлений.
+++
Это – словно призрачная и мнимая жизнь листьев в гербарии или высушенных бабочек на булавках под стеклом. Ибо живая жизнь несовместима с отсутствием настоящего, безусловного (а деньги – всегда были и всегда будут лишь условным знаком), подлинного.
Если нет подлинника – с чего тогда варганить подделки? Подделками чего они станут?!
Либералы никогда не ответят на этот вопрос.
Это не их ума дело…
[1] Иван Бунин: «Бывало, в голодный год, выйдем мы подмастерья, на Черную Слободу, а там этих проституток видимо-невидимо. И голодные шкуры, преголодные! Дашь ей полхунта хлеба за всю работу, а она и сожрёт его весь под тобой»( «Деревня», 1909-1910гг.). Здесь описан ужас превышения предложения над спросом. История знает и очень богатых куртизанок – но в обществах, где проституток было мало…
А. Леонидов
***
