Социалистический реванш

То, что скандинавский социализм проигрывает либеральному рынку в экономической эффективности, принимается большинством экономистов как аксиома. Но существуют ли убедительные доказательства этого? Или примат либеральной экономики не более чем суеверие? Исследование Ивана Таляронка развеивает в прах популярные догмы.

Несоветский социализм

После Второй мировой войны в скандинавских странах возникла необычная экономическая модель, совмещающая черты классического капитализма и марксистского общественного проекта. Её основные приметы: высокий налог на богатых, обобществление большой доли ВВП и щедрая поддержка бедных. Эта оригинальная система получила название «шведский социализм».

Шведский социализм был отчасти продуктом самостоятельного развития левых идей на Западе, отчасти результатом советского влияния. Плоды этого влияния я видел собственными глазами, когда ездил изучать налоговую систему Швеции. В пригороде шведской столицы нам показали фруктовые сады с рядами маленьких аккуратных домиков:

- Это в пятидесятые годы выдавали садовые участки рабочим Стокгольма. Чтобы они могли провести выходные на природе, так же, как в СССР,- пояснил гид.

Дачки шведских рабочих в самом деле были похожи на советские садовые домики: щитовые, примерно пять на пять метров, – нечто похожее до сих пор можно в изобилии наблюдать вокруг любого российского или белорусского города. Правда, шведы пошли ещё дальше по пути плановой централизации, – если наши дачки сооружены по принципу «кто во что горазд», то в яблоневых садах под Стокгольмом все строения типовые, да ещё покрашены одинаковой краской. Абсолютное равенство и братство!

Конечно, шведский социализм радикально отличается от советского. Скандинавы не покушались на такие основы рынка, как частная собственность и конкуренция. Можно сказать, что в сфере производства шведское общество по преимуществу капиталистическое, зато в сфере распределения по преимуществу социалистическое. В Скандинавии можно свободно вести бизнес, но при этом не очень-то пожируешь. Всякий любитель роскошной жизни попадает под жесточайший налоговый пресс, государство немедленно заставляет такого человека делиться с бедными соотечественниками. В результате социальное расслоение в Швеции почти не отличается от социального расслоения в СССР. Разрыв между десятью процентами самых богатых и десятью процентами самых бедных (так называемый децильный коэффициент) от силы пяти-шестикратный, как в заправской советской республике.

Тормоза и акселераторы

Не удивительно, что общество такого типа находится под постоянным критическим огнём либеральных экономистов. Считается, что система социалистического перераспределения доходов отнимает у бизнеса стимулы к росту, душит частную инициативу налогами, порождает иждивенческие настроения у бедняков, нагружает бюджет необоснованными социальными расходами и тормозит развитие общества в целом.

Точно так же популярно мнение, что свободный рынок, где бизнес не отягощён налогами, а бедняки могут рассчитывать только на самих себя, служит мощнейшим стимулом к развитию. Угроза бедности подстёгивает как кнут, плоды богатства манят как пряник, и всё это вместе заставляет граждан либеральных стран работать во все лопатки, добиваясь новых и новых успехов.

Убеждение в том, что скандинавский социализм проигрывает либеральному рынку с точки зрения экономической эффективности распространено так широко, что почти не подвергается сомнению и принимается большинством экономистов как аксиома. Но существуют ли убедительные доказательства этой аксиомы? Или приоритет либеральной экономики не более чем суеверие, подкреплённое не реальными фактами, а мощными средствами пропаганды?

Пролить свет на этот вопрос поможет комплексное сравнение двух систем.

Два мира внутри одного

Прежде всего, попробуем разделить западные страны по степени социального неравенства. С такой целью чаще всего используют два показателя: упомянутый выше децильный коэффициент и индекс Джини. Индекс Джини – более сложный показатель, позволяющий сравнить не только самую богатую и самую бедную десятину граждан, но всё общество. Грубо говоря, при абсолютном равенстве доходов индекс Джини равен нулю, а при абсолютном неравенстве (когда все доходы получает единственный член группы) – индекс Джини достигает сотни.

Ниже приведена таблица, ранжирующая ряд ведущих западных экономик по этим показателям.

http://xn--80ajoghfjyj0a.xn--p1ai/uploads/redactor_assets/pictures/324/_________________2018-06-08_12-49-57.jpg

Из таблицы видно, что самой справедливой (или самой эгалитарной – кому какой термин ближе) страной Европы является современная Чехия. Следом за ней идут страны Скандинавии, и совсем недалеко от них отстоят Германия и Австрия. Вся эта группа стран с точки зрения распределения доходов может называться «преимущественно социалистической». По крайней мере, различия между богатыми и бедными там вполне сопоставимы с теми различиями, которые существовали в странах СЭВ.

На другом полюсе находятся США – страна максимального социального неравенства в западном мире. К Америке примыкает ещё несколько стран с резким расслоением доходов. Всё это «члены англосаксонского клуба»: Великобритания, Австралия и Новая Зеландия. Замыкает группу «преимущественно либеральных» стран Италия, где разрыв между верхним и нижним децилем вдвое больше скандинавского.

Большинство стран западного мира располагается на этой шкале посередине, между Италией и Германией (в качестве примеров в таблице указаны Франция и Канада). Можно смело утверждать, что скандинавские и германские страны с одной стороны, англосаксонские с другой,- являются релевантными группами для сравнения двух экономических моделей. Первые служат примером социалистического распределения национального продукта, вторые – примером жёсткой либеральной конкуренции «без поблажек».

Для понимания укажем, что индекс Джини в СССР составлял около 24-26, что сопоставимо с современной Швецией, а в нынешней России оценивается в 38-40, что характерно для англосаксонских обществ. Конечно, современную российскую экономику нельзя считать типично либеральной из-за высокой доли госсектора в таких ключевых отраслях, как ТЭК или банковское дело. Зато в России ультралиберальная система налогообложения – с плоской шкалой и минимальной степенью обобществления ВВП.

«Где пышнее пироги?»

Давайте посмотрим, кто же в итоге лучше живёт – народы, практикующие «скандинавский социализм», или же предпочитающие англосаксонский свободный рынок ? Таблица № 2, приводимая ниже, позволяет сравнить душевые доходы стран, ранжированных по степени социального равенства. (Цифры взяты из ежегодного отчёта МВФ за 2017 год. Приведённый в соседнем столбце расчёт доходов не в современных долларах, а в международных долларах Гири-Хамиса 1990 года можно пока не принимать во внимание – он понадобится при анализе третьей таблицы).

http://xn--80ajoghfjyj0a.xn--p1ai/uploads/redactor_assets/pictures/325/_________________2018-06-08_14-50-04.jpg

На первый взгляд бросается в глаза то, что либеральные США оказываются едва ли не богатейшей страной в списке, а приверженная социалистическому распределению Чехия – беднейшей. Но это флуктуации по краям распределения. Общая картина выглядит совсем иначе.

Самой богатой страной, значительно выше США, оказывается практикующая скандинавский социализм Норвегия, а в четвёрке наименее успешных, рядом с Чехией, располагаются сразу три либеральные экономики – итальянская, новозеландская и британская. Можно возразить, что богатство Норвегии – результат удачной сырьевой конъюнктуры, а не эффективной экономической политики. Но в группе либеральных стран находится очень похожий на Норвегию сырьевой экспортёр,- Австралия,- и австралийцы, несмотря на удачную конъюнктуру, отнюдь не достигли норвежских высот благосостояния.

В любом случае признаем, что сравнение уровня жизни не даёт никаких явных свидетельств в пользу либерализма. Скандинавский социализм в этом смысле выглядит, как минимум, вполне конкурентоспособным.

Кто кого обгоняет?

Теперь давайте разберёмся, что же происходит с экономической динамикой. Может быть, социалисты северной и центральной Европы заставили свои страны почивать на лаврах прежних заслуг, обретённых ещё давным-давно, при господстве старых, досоциалистических моделей хозяйства? Может быть, в современности скандинавы и немцы переживают стагнацию, в то время как англосаксы, подхлёстываемые бичом либеральной конкуренции, обгоняют их на ходу?

В третьей таблице приведены данные по динамике душевых доходов, рассчитанных для сравнения в международных долларах Гири-Хамиса 1990 года. Цифры, характеризующие 1973 и 2003 годы, взяты из сборника Ангуса Мэдиссона, наиболее авторитетного знатока мировой экономической статистики. Цифры для 2017 года рассчитаны автором на основе данных МВФ (см. таблицу 2), с учётом того, что инфляция американской валюты с 1990 по 2017 год составила 190,1 %.

http://xn--80ajoghfjyj0a.xn--p1ai/uploads/redactor_assets/pictures/327/_________________2018-06-08_14-53-21.jpg

При сравнении темпов роста экономики различия между двумя моделями становятся гораздо более отчётливыми. Вопреки распространённому мнению – совсем не в пользу либерализма.

Из третьей таблицы видно, что ни одна из либеральных стран англосаксонского мира за минувшие 45 лет не увеличила уровень жизни хотя бы в два раза. В то же время все, без исключения, страны «скандинавского социализма» (независимо от того,- обладают они ценными сырьевыми ресурсам или нет) нарастили душевые доходы своих граждан более чем вдвое. Прирост либеральных стран после 1973 года – от 174 % до 196 %, «социалистических» – от 201 % до 334 %.

Если рассматривать более короткий отрезок новейшего времени, после 2003 года (промежуток этот взят без всякого умысла, просто из-за удобства, потому что к 2003 году были привязаны последние глобальные данные Мэдиссона), различия становятся ещё более выпуклыми. Ни одна из либеральных англосаксонских стран в последние 15 лет не обеспечила среднегодового роста душевых доходов хотя бы на 1 процент. Зато все, без исключения¸ страны «скандинавского социализма» росли в тот же самый период быстрее, чем на 1 процент в год. В среднем экономики с «уравнительной моделью» развивались в четыре-пять раз быстрее «свободно-конкурентных».

Очень показательно, например, сопоставление благополучных сырьевых экспортёров, – Норвегии и Австралии, – выигравших от беспрецедентного роста ценовой конъюнктуры в 2003-2012 годах. Либеральная Австралия благодаря сырьевому буму сумела нарастить уровень жизни на 14 % за 14 лет. «Социалистическая» Норвегия за тот же период прибавила 45 %. Я подчёркиваю, что при сравнении душевых доходов мы оперируем не теми суммами, которые граждане получают на руки (в таком случае рост можно обеспечить не эффективностью экономики, а проеданием резервов). Нет, душевой ВВП – это именно объём производства новых ценностей, товаров и услуг на душу населения, то есть речь идёт о самом наглядном индикаторе экономического развития.

Читатель может возразить, что официальные темпы роста ВВП для США или Великобритании, как правило, заметно выше одного процента. Например, согласно мировой книге фактов ЦРУ (CIA World Factbook) общий рост ВВП Великобритании за десятилетие с 2003 по 2013 год составил 10,7 %, а США за тот же период прибавили целых 16 %. Однако это не душевой, а общий ВВП. Его цифры чаще бывают на слуху и запоминаются широкой публике. При этом редко делается скидка на рост населения. А ведь за 2003-2013 годы число жителей Великобритании выросло почти на 7,5 % (плюс 4,5 миллиона к 59 миллионам), а население США увеличилось более чем на 10 % (плюс 29 миллионов к 286 миллионам). Отсюда следует, что большая часть прибавки ВВП англосаксонских стран обеспечена не качественным, а количественным, интенсивным приростом. Если же считать на душу населения, то прогресс едва заметен.

Таким образом, применительно к двадцать первому столетию, можно без обиняков говорить о стагнации либеральной англосаксонской модели. Прибавить пять или даже восемь процентов за пятнадцать лет – это всё равно, что топтаться на месте. В то же время страны скандинавского социализма, несмотря на очень высокий уровень жизни, достигнутый ими, продолжают достаточно динамично развиваться, увеличивая не только суммарные, но и душевые показатели ВВП.

Вопреки теории. Как это возможно?

Проведённый анализ заставляет предположить, что скандинавская модель солидарного распределения обладает не только этическими преимуществами (на что обычно делают упор её приверженцы), но также имеет серьёзные экономические плюсы по сравнению с либеральной англосаксонской моделью. Что же это за плюсы? Что может служить дополнительными факторами развития в обществах такого типа?

Первое очевидное преимущество связано с образованием. В странах с выраженным имущественным расслоением доступ бедных классов к качественному образованию сильно затруднён. В двух шагах от звёздного Гарварда или Йеля ходят неграмотные взрослые, непонятно как закончившие школы «третьего сорта». В странах социалистического типа образование общедоступно. А ведь образовательный уровень населения – общепризнанный ключевой фактор экономического роста.

Второе преимущество, тесно связанное с первым – проблема социальных лифтов. В странах выраженного неравенства успешная карьера реже зависит от персональных качеств, и чаще – от размера наследства. Таким образом, возникает своеобразный парадокс – в обществах свободной конкуренции честная конкуренция между молодыми людьми затруднена, поскольку отягощена имущественной предысторией фамилии. Зато в эгалитарных обществах возможности честной конкуренции на жизненном старте максимальны и позволяют проявиться личным талантам. Успешно работающие социальные лифты, выдвигающие на первый план способных тружеников, а не избалованных наследников – тоже фактор роста.

Третьим вероятным преимуществом следует назвать минимизацию т.н. «социального балласта», неадаптированной части общества, вытесненной на социальное дно. В странах с сильным расслоением часть людей растёт в среде хронической, наследственной нищеты и сызмальства программируется на асоциальное, непроизводительное поведение. В странах с социалистическим распределением количество таких изгоев сведено к минимуму.

Четвёртый плюс скандинавского социализма может быть связан с сокращением неэффективных расходов на полюсе богатства. Расходы сверхбогатых зачастую приобретают фантасмагорический, расточительный характер: строятся виллы, пустующие на протяжении долгих месяцев; покупаются яхты, используемые только в короткие дни отдыха; заводятся содержанки, посещаемые раз в месяц и т.д. и т.п. Такая возможность «сорить деньгами» ведёт к омертвлению значительных финансовых, а также человеческих ресурсов. В скандинавской модели, практикующей огромные налоги на сверхпотребление, подобные неэффективные траты сильно ограничены.

Наконец, необходимо подчеркнуть, что «шведский социализм» вовсе не тормозит развитие бизнеса. Наоборот, эта система препятствует извлечению денег из оборота, сдерживая расходы на роскошь и потребление. Налоги на непроизводительное имущество бизнесменов (особняки, люксовые автомашины) огромны, зато налоги на производственные мощности минимальны. Можешь позволить себе шиковать, – пожалуйста, делись с соотечественниками! Хочешь создавать новые рабочие места, – для тебя открыта зелёная улица! Скандинавские налоговые правила заставляют предпринимателей не проедать полученную прибыль, а вкладывать её в дальнейшее развитие. Это очень важный, возможно – самый важный фактор экономического роста в странах «европейского социализма».

Опыт скандинавского социализма – очень ценный опыт для экономического развития любой страны, особенно – для стран бывшего СССР, где уравнительные традиции играют важную роль в общественной и трудовой этике.

Те факторы роста, которые сегодня делают скандинавский социализм более эффективной хозяйственной системой, чем англосаксонский либеральный рынок, заслуживают внимательного изучения и применения.

==========================================================================

Рекомендуем:

Преданный социализм, Елисеев Александр Владимирович

Осень Патриарха. Советская держава в 1945−1953 годах, Спицын Евгений Юрьевич

Сталин. Неизвестные архивы СССР (Комплект из 6-ти книг), Жуков Юрий Николаевич

==========================================================================