О мировом значении педагогики А.С. Макаренко

Интервью с одним из самых авторитетных специалистов по педагогике А.С. Макаренко в мире — профессором, доктором педагогических наук Анатолием Аркадьевичем Фроловым.

19–20 апреля в Волгоградском государственном социально-педагогическом университете проходила Международная научно-практическая конференция «Национально ориентированная педагогика А. С. Макаренко как важнейший фактор современного воспитания». Активное участие в конференции приняли научные сотрудники нижегородской Исследовательской лаборатории «Воспитательная педагогика А. С. Макаренко». Из Нижнего Новгорода приехал доктор педагогических наук Анатолий Аркадьевич Фролов — один из старейших российских макаренковедов.

В октябре 2017 года Анатолию Аркадьевичу исполнилось 90 лет, перед его глазами прошла советская эпоха, ее расцвет и закат. Он стал свидетелем того, как имя Макаренко смешивали с грязью после перестройки, и как труды великого педагога на долгие годы были преданы забвению.

Анатолий Аркадьевич знаком со многими выпускниками макаренковской колонии и коммуны, с известными макаренковедами-практиками. Он является уникальным специалистом, который собрал информацию о людях, использовавших систему Макаренко в Советском Союзе и за его пределами.

Выступая на конференции, Фролов особо подчеркнул мировой масштаб уникального советского опыта. Он рассказал об израильских трудовых коммунах — кибуцах. По его словам, опыт Макаренко оказал существенное влияние на основателей этих трудовых сельскохозяйственных поселений-общин: «Издательство кибуцного движения трижды переиздавало „Педагогическую поэму”. „Педагогическая поэма” стала вдохновенным ключом в тяжелейших условиях строительства Израиля через первые молодежные, трудовые коммуны, кибуцы. До сих пор эти организации социалистического типа существуют. Они, конечно, сократили свою масштабную деятельность, но они продолжают серьезно влиять на политику Израиля».

Анатолий Аркадьевич уверен, что наследие Макаренко нельзя сводить только к детской теме: «Макаренко — это не детская педагогика, не школьная педагогика, не вузовская педагогика. Это, я повторяю, социально-культурное явление. Это элементы педагогики, которые существуют в любом виде общественной деятельности. Элементы педагогики есть в нашей политике, в нашей идеологии, не говоря уже о культуре, в военном деле, во внешней политике, в сфере бизнеса. Корень социально-политический, идеологический корень всей педагогики Макаренко в том, что она повторяет педагогику всего общества. И чем лучше она повторяет педагогику всего общества, тем педагогика более эффективна… Макаренко — это не педагогика „в коротеньких штанишках”, она давно выросла из этого. Когда пытаются педагогику Макаренко применить в школах или вузах, где нет производительного труда, где нет того, чем живет вся страна, то получаются жалкие попытки».

— Макаренко жил в эпоху революции. Это была большая социальная революция в нашей стране и во всем мире. Среда, в которой он жил, — это была среда революционной новизны, преобразования, строительства коммунизма, нового человека. Как Вы считаете, можно ли назвать педагогику Макаренко революционной?

— Настоящая революция не только разрушает. Это, как Ленин говорил, «нам нужно освоить все выработанное человечеством». Настоящая революция сохраняет и закрепляет ценнейшее из того, что было и есть в истории страны, но она беспощадно разрушает то, что стоит на пути прогресса, мешает человечеству и человеку жить лучше, веселее, успешнее — для общего блага и для общего счастья. В таком смысле революцию Макаренко принимал.

Я сегодня не случайно сказал, что Макаренко развивает генеральную социально-педагогическую линию Жан Жака Руссо — идеолога Французской буржуазной революции. Идеолога, выдвинувшего лозунг — «Свобода, равенство и братство». Революционеры это сделали — они подавили аристократию, подавили монархию, поддержали и восстановили право трудового человека. В этом смысле, повторяю, Макаренко — революционер в педагогике. Он отражает самое лучшее, что было в советской стране — в ее стремлении, в ее идеалах. Но, в то же время, он встал в противоречие с тем, что этому мешало. Он стремился сделать лучше и больше, и поэтому многие ему сопротивлялись.

Что случилось в 1991 году — когда антиреволюционные консервативные силы одержали победу над революционным порывом советской страны и советского народа? Страну отбросили в прошлое. Мы сейчас живем в прошлом, хоть оно и называется настоящим.

— Теперь мы живем при капитализме. Применим ли сегодня опыт Макаренко? Есть ли в нашей стране, в мире, попытки повторить его?

— Ответ в самой жизни. За последние тридцать лет целое поколение оказалось воспитано на идеях личностно-ориентированной педагогики. Мы получили результат — это порождение личностно-ориентированной педагогики. Что произошло с этим поколением? Коллектив выбросили, воспитание выбросили. Воспитание приравняли к насилию. Свободу уравняли с произволом, с обездоливанием массы людей.

В 1992 году, когда был принят закон об образовании, началась массированная демакаренковизация педагогики. Полностью вычеркнуть, полностью забыть, перечеркнуть, растоптать все, что было в нашей истории. Весь закон об образовании прошел в русле личностно-ориентированной индивидуалистической педагогики…

Кто пытался работать практически — мало что удавалось. Уже 16 конкурсов имени Макаренко «школ-хозяйств» провел Алексей Михайлович Кушнир (руководитель издательского дома «Народное образование», редактор одноименного журнала — прим. ИА Красная Весна). Я говорил ему: «Кушнир, большое тебе спасибо за то, что ты показал, что принцип производственного воспитания Макаренко весьма ограничен в применении в современных социально-экономических условиях».

— Выходит, сегодня есть некие начинания, школы, коллективы, которые пытаются применять производственный принцип, но они долго не выдерживают?

— Как только школа входит в условия рынка, начинают действовать законы рынка, и все подавляется. Идеи Макаренко при данной системе работают очень слабо. Главная из них — это идея воспитания в коллективном труде. Воспитание человека трудящегося, с чувством достоинства, что он хозяин, а не подневольный работник. Без этого человек будет «мошкой, которая только ждет кормежки», не умеет и не хочет работать, а хочет эксплуатировать кого-то, делать деньги из воздуха, тащить друг у друга из карманов.

Попытки применять опыт Макаренко были и есть. Они дают результаты, но они сплетаются с системой и долго не выдерживают… В Якутии есть движение агрошкол. В Челябинской области держатся, потому что там министр образования — Кузнецов, он ученик макаренковеда Опалихина.

Я сейчас готовлю брошюру — она называется «Идеи Макаренко в образовательной теории и практике современного Бразильского движения безземельных работников». Дело в том, что бразильское государство, когда его главой был Гуларт (Жуан Гуларт, президент Бразилии в 1961–1964 годах — прим. ИА Красная Весна), поддержало народ и сказало: если есть у помещика земля, которая не используется, мы имеем право передавать ее безземельным крестьянам. Пускай они там устраиваются. Они стали называть это «оккупировать пустующие земли». Они стали создавать лагеря — от нескольких десятков до нескольких сотен семей работали, создавали кооперированное фермерство. Только так можно было выжить. Они жили семьями, дети вместе со взрослыми. Это держится уже около 40 лет. Это стало самым влиятельным сельскохозяйственным объединением Латинской Америки.

— Как вы оцениваете макаренковедение в советское время и сейчас?

— У меня есть большая книга «А. С. Макаренко в СССР, России и мире: историография освоения и разработки его наследия», в которой освещен этот вопрос. Там указаны где-то 1500 наших фамилий и 500 иностранных. Я бы сказал так: макаренковедение в советское время шло неправильно. Вдохновителем этого неправильного направления был Виктор Михайлович Коротов. Он работал в ЦК, потом заместителем министра просвещения СССР. Коротов насильственно вводил Макаренко в школу, вводил дисциплину, но без организации труда. Только приобщение к труду приобщает к психологии рабочего человека. Если этого нет, формируется психология человека, который овладевает знаниями и с помощью этих знаний эксплуатирует других…

В современном макаренковедении разброд и шатания. Есть некоторые наши деятели, которые говорят «давай-давай Макаренко». Что давай? Они об этом серьезно не задумываются. Поминания, празднования, выражение почтения. Говоря: участвовало столько-то человек, были такие-то мероприятия и т. д., а по содержанию, специфике наследия Макаренко — практически ничего… Иногда достижениями Макаренко пользуются догматики, которые используют его знамя, чтобы укрепить свое положение, сделать карьеру…

http://russkievesti.ru/assets/images/resources/18230/o-mirovom-znachenii-pedagogiki-a.s.-makarenko-2.jpg

А.С. Макаренко с воспитанниками

Заключение

Завершая репортаж с волгоградской конференции, хочется сказать, что, к сожалению, сегодня имя Макаренко стало использоваться как своего рода бренд. Его опыт не воспринимают как руководство к действию. Проводятся конференции, издаются исследовательские работы, но трудно назвать реальный опыт, который в духе А. С. Макаренко успешно и устойчиво применяется и развивается.

Впрочем, польза от проходящих по всей стране конференций есть. К имени Макаренко снова привлечено внимание общества. В движении исследователей его опыта и последователей педагогов-практиков прибавится сил. Да, кто-то будет делать на Макаренко свое имя и карьеру, но другие начнут прорабатывать его наследие глубже, осмысливать его и пытаться применять.

Макаренко в своей педагогике исходил из самой жизни, ее вызовов и особенностей. Настоящие его последователи не могут просто слепо копировать и использовать опыт прошлого. Нужно осмысливать сильно усложнившуюся жизнь — и, помня бесценное наследие предшественников, созидать свое, новое социальное творчество.