Страх ничтожности

История, как известно, развивается по спирали. И когда очередные, вознесенные на невероятную высоту по воле неизъяснимых судеб и вопреки собственным морально-деловым качествам властители в очередной раз поспирали у народа все, что можно и нельзя, вплоть до исподнего, чести, достоинства и нательного креста, и далее спирать уже как бы и нечего, а рефлекс спереть и отнять у властителей по-прежнему неутолим, тогда ими применяются древние, примитивные, но многократно и успешно испытанные управленческой практикой принципы и методы.

Некогда римский сатирик Децим Юний Ювенал бросил в римскую толпу, забывшую подвиги предков и героическое прошлое свое знаменитое:

«Этот народ уж давно… все заботы забыл, и Рим, что когда-то
Все раздавал: легионы, и власть, и ликторов связки,
Сдержан теперь и о двух лишь вещах беспокойно мечтает:
Хлеба и зрелищ!»

Но если с хлебом для плебса у властителей времен расцвета упадка любой империи постоянно была напряженка (на то и упадок, чтобы всего на всех не хватало, ибо всего мало, а всех много), то со зрелищами было значительно проще, тем паче, что у подобных не блещущих умом властителей, приведших свои государства к печальному закату и зачастую невзыскательных по части духовной пищи, требования к увеселениям и развлечениям были и остаются невысоки: фрик-шоу, шапито, балаган, шутовство на грани издевательства над здравым смыслом и общественной моралью. Расхожее выражение насчет хлеба и зрелищ обычно применялось и продолжает применяться для описания внутренней политики тех государственных деятелей, которые, подкупая плебс раздачей денег, продуктов первой необходимости, а также захватывающими представлениями, удерживали власть в древнем Риме, разбалованном тягой к развлечениям и роскоши до погибельного предела.

Но те же самые процессы, до отвращения сходные с делами давно минувших дней, сейчас наблюдаются невооруженным глазом в методах удержания власти современной путинской «бригадой», находящейся в расцвете личного и общегосударственного упадка, и особенно четко эти зрелищные процессы наблюдались в так называемых выборах президента, главной проблемой которых, как выяснилось, стала целая череда общеполезных и невероятных событий.

Действующий президент-претендент показал широкой общественности мультипликационную продукцию второй свежести и милитаристского характера. Еще двое соискателей в ходе дебатов о судьбах Родины переругались и даже обливались водой на глазах почтеннейшей публики. Под занавес выборной феерии правители и лукавые царедворцы даже организовали серию масштабных концертов с пережившими свою славу звездами, дабы плебс на время провластной истерии отвлекся от проблем с хлебом насущным. Но за этими расписными и завлекательными политическими кулисами скрываются пустота, хаос и мрак, битва за выживание для одних и беснование с жиру для других, бесправие и беззаконие, поборы и коррупция, подлое отрыгивание кремлевской змеей, в агонии пожирающей саму себя, русских людей и русских земель Новороссии в фильтрационную бездну киевской неонацистской хунты и прочие, столь привычные нынешней российской системе нейтральные предательства, подлости и негодяйства.

Беда в том, что народ русский в какой-то трагический момент перестал быть народом в полном смысле этого высокого слова. Продав свое право первородства за кредитную похлебку и нескончаемые бодрящие пропагандистские лозунги вроде «нас весь мир уважает», «смешливыми искандерами закидаем», «наш гроссмейстер всех переиграл» и вообще, если верить телевизору, то все замечательно и прекрасно, он стал эдакой неподвижной сказочной «спящей красавицей», ожидающей прекрасного принца и его волшебного бодрящего поцелуя, глухим и слепым электоратом, который уверен что голосование и политика — явления не связанные между собой, популяцией, питательной средой для провластных экспериментов. И уже, пожалуй, забыл, каково это — быть обществом, обладателем не только неудобоносимых налоговых и прочих бремен, но и гражданских прав, источником власти, распорядителем своей судьбы и контролером своих же «слуг», по недоразумению возомнивших себя «элитой» и противопоставивших себя обществу. 

А ведь современная кремлевская элита открыто презирает народ — и это не секрет. Ибо для этой человеконенавистнической команды, если верить ее же словам, люди — это «быдло», «чернь», «мясо», «генетическое отребье», «серая масса», «не вписавшиеся в рынок» и тому подобное сырье для оффшорно-газовых гешефтов. Так что тот печальный факт, что всплывшая на мутной волне «святых 90-х» кремлевская «бригада» не знает, не понимает и не считает нужным вникать в нужды ею же обездоленного народа, уже не особо изумляет. Но при этом совершенно необъяснимо, почему же народ в ответ симметрично не презирает эту самую элиту, почему не бойкотирует низкопробные предвыборные зрелища, почему рукоплещет ей, голосует за нее и с замиранием сердца следит за ее тщательно срежиссированными приключениями.

Не только Ювенал, но все сатирики всех времен и народов ставили себе сверхтяжелую задачу отнюдь не посмеяться над людьми забитыми, обманутыми, бедствующими, заблудшими, впавшими в глубокий гражданский обморок, но пробудить в них некогда утраченные, но святые чувства права, сознания собственной силы, понимания, что народ в государстве есть власть, наконец, отрезвить от бесконечной спячки, навеянной переизбытком зрелищ и хроническим недостатком хлеба. Занятие весьма неблагодарное, ибо первый же очнувшийся проклянет того, кто разбудил его и вывел из матрицы «хлеба и зрелищ» на вольную волю, где надобно самому принимать решения, трудиться, размышлять и отдавать силы на большое дело всеобщего спасения.

Когда, к примеру, Салтыков-Щедрин опубликовал знаменитую «Историю одного города», то она вызвала массу толкований, негодований и обвинений писателя в глумлении над русскими людьми в том числе и за эти слова: «Уподобив себя вечным должникам, находящимся во власти вечных кредиторов, они рассудили, что на свете бывают всякие кредиторы: и разумные и неразумные. Разумный кредитор помогает должнику выйти из стесненных обстоятельств и в вознаграждение за свою разумность получает свой долг. Неразумный кредитор сажает должника в острог или непрерывно сечет его и в вознаграждение не получает ничего. Рассудив таким образом, глуповцы стали ждать, не сделаются ли все кредиторы разумными? И ждут до сего дня».

Стоит ли говорить, что упомянутые мифические «глуповцы» по сей день уповают на предполагаемую разумность своих правителей-кредиторов? Но не пришла ли пора после всего произошедшего за последние десятилетия этим самым «глуповцам» очнуться и понять, что они находятся под гипнозом непрерывных, низкопробных и тщательно спланированных «зрелищ», разыгранных специально для поддержания их гражданской летаргии далеко не идеальной «элитой»? Что слышали они до сих пор, кроме мерзкого и циничного «она утонула» по любому бедственному поводу, когда кремлевская «бригада» и ее предводитель оказывались по уши в своем эффективном менеджменте, и казенных фальшивых высказываний, что, мол, «держитесь там, и хорошего вам настроения»? Что знают они, кроме вбитого, как гвоздь в голову каждого россиянина железобетонного тезиса, что он сам-де ничего не может, не знает, не его ума дело, и ничего от него не зависит, а там, наверху, в кремлевских башнях непогрешимые и дальновидные нацлидеры высоко сидят и далеко глядят?

Между тем пресловутая путинская «игра в долгую» и на «дальних подступах» привела Россию к тому, что ее официальные представители проигрались в прах, будучи всего лишь мелкотравчатыми жуликами, самонадеянно севшими за стол с матерыми геополитическими шулерами. И да — кремлевских политических аферистов уже вовсю бьют по бесстыжим лицам мельдониевыми, нейтральными, газовыми, дипломатическими, помидорными и прочими канделябрами, в лучших традициях зеленого игорного стола, и вполне заслуженно. Ибо, как говорил тот же Салтыков-Щедрин:

«Многие думают, что ежели человек умеет незаметным образом вытащить платок из кармана своего соседа, то этого будто бы уже достаточно, чтобы упрочить за ним репутацию политика или сердцеведца. Однако это ошибка.

Воры-сердцеведцы встречаются чрезвычайно редко; чаще же случается, что мошенник даже самый грандиозный только в этой сфере и является замечательным деятелем, вне же пределов ее никаких способностей не выказывает. Для того чтобы воровать с успехом, нужно обладать только проворством и жадностью. Жадность в особенности необходима, потому что за малую кражу можно попасть под суд. Но какими бы именами ни прикрывало себя ограбление, все-таки сфера грабителя останется совершенно другою, нежели сфера сердцеведца, ибо последний уловляет людей, тогда как первый уловляет только принадлежащие им бумажники и платки.

Следовательно, ежели человек, произведший в свою пользу отчуждение на сумму в несколько миллионов рублей, сделается впоследствии даже меценатом и построит мраморный палаццо, в котором сосредоточит все чудеса науки и искусства, то его все-таки нельзя назвать искусным общественным деятелем, а следует назвать только искусным мошенником».

Но в нормальном, жизнеспособном, справедливом государстве не народ должен трепетать перед им же самим избранной властью, но напротив, власть обязана считаться с народными нуждами и чаяниями. И пока есть хотя бы один шанс на мирное и законное решение противоречий между пока еще спящим, но уже очень тревожным сном электоратом и откровенно презирающей его путинской элитой, любой шанс, пусть даже самый эфемерный, надо использовать до конца.

Но если народ не очнется и не противустанет этой антинародной кремлевской «бригаде», поощряя ее своим молчанием и безучастием продолжать единственно знакомое ей дело разрушения, уничтожения и разграбления, то кончится все точно так же, как было предсказано Салтыковым-Щедриным: «История прекратила течение свое». Народ — это не просто плебс, сермяжное и посконное простолюдство, поголовье, реестр налогоплательщиков, некое бессловесное стадо, которое, идя на заклание, не смеет даже голос подать, но он есть носитель непреходящих, государствообразующих ценностей — памяти, культуры, традиции, языка, идеи, о чем забыли «элиты» и о чем, увы, стремительно забывает и сам народ. Не пришла ли пора гражданам, ввергнутым в добровольно принятое забытье и бесчувствие, опомниться и объединиться в борьбе за возвращение своей собственной страны самим себе и своим детям, объединиться вокруг предлагаемой им платформы справедливости и нравственности, разума и общественных интересов, а не циничного и в буквальном смысле убийственного презрения псевдоэлит к «массам»?

Не только Салтыков-Щедрин, но и несколько ранее Н.В.Гоголь много неприятного, глумливого и обидного выслушал от российских «патриотов на муаровой подкладке» за то, что он, мол, обнаружил публично некие общественные российские «язвы» внутреннего пользования. Но ответил он на все претензии лакировщиков, охранителей и любителей казенных пирогов, тишину поедания которых он грубо нарушил своим неравнодушным вмешательством, прекрасными словами истинного народного ходока, правдолюбца и страдальца за народ русский: «Мертвые души» не потому так испугали Россию и произвели такой шум внутри ее, чтобы они раскрыли какие-нибудь ее раны или внутренние болезни, и не потому также, чтобы представили потрясающие картины торжествующего зла и страждущей невинности. Ничуть не бывало… Мне бы скорей простили, если бы я выставил картинных извергов; но пошлости не простили мне. Русского человека испугала его ничтожность более, чем все его пороки и недостатки. Явленье замечательное! Испуг прекрасный! В ком такое сильное отвращенье от ничтожного, в том, верно, заключено все то, что противуположно ничтожному».

И быть может, именно сейчас страх ничтожности вновь станет спасителен для русского народа — не страх перед откровенно презирающей людей кремлевской «бригадой» политических ничтожеств, не перед росгвардейской наспех прокачанной жандармерией, не перед насквозь куплепродажным правосудием, а перед собственным бессилием, перед равнодушием, соглашательством и предательством, перед слишком короткой памятью и якобы смиренным подставлением чужой щеки под смертельные удары, перед «молчанием ягнят», перед принесением в жертву путинскому молоху отката, договорняка и кумовства детей своих, отравленных и сгоревших заживо, перед забвением русских детей Донбасса, разорванных в клочья украинскими «партнерскими» для кремлевских иуд снарядами, перед своим великим предназначением созидать и преумножать. Как хотелось бы в народе русском увидеть тот самый «прекрасный испуг», в котором заключалось бы его собственное спасение от гражданской летаргии, от обманной продажи первородства, от вымирания людей под «чутким руководством» чужой и чуждой кремлевской команды.

И если испуг этот станет явным и откровенным, то от него не так уж далек путь к противоположному: к великим целям переустройства России, к спасению Отечества, к осознанию ошибок и стремлению к высоким целям, к вступлению в новую, жизнеутверждающую, цветущую и плодоносящую эпоху новейшей истории Русского Мира. Тогда, ныне разобщенная, разграбленная, обездоленная, обескровленная, но все еще великая страна, объединенными усилиями всех неравнодушных патриотов, не боящихся трудов и жертв, но страшащихся единственно пошлости и ничтожности, будет вырвана из недостойных рук путинской бригады временщиков и возвращена своему единственному суверену — пробудившемуся и просвещенному русскому народу, вновь обретя и силу, и величие, и исконно русское предназначение — своих не бросать, слабых защищать, злу противостоять, а победа — одна на всех.