Поиск ответов на сложные вопросы советской истории

В год 100-летия Великой Октябрьской социалистической революции издательство «Концептуал» в шести томах опубликовало сочинения Ю.Н. Жукова, посвящённые государственной деятельности И.В. Сталина. Эти труды издавались с начала нового столетия вплоть до 2017 года, и они обрели широкую известность как в нашей стране, так и за рубежом. Обратившись к драматическим событиям революционных преобразований, Жуков выбрал для своих книг ряд наиболее сложных и острых вопросов советской истории. Каким образом распавшаяся царская империя за пять лет была превращена в Советский Союз? Какие споры шли в руководстве страны относительно нэпа? Чем пришлось заплатить стране за осуществление индустриализации? Как создавалась Конституция СССР и чем были спровоцированы репрессии 1937—1938 годов? Как сумела выстоять наша страна в годы Великой Отечественной войны и восстановиться после жестокого разорения? Особое внимание уделено роли И.В. Сталина в этих исторических событиях.

ДЛЯ ПОИСКА ОТВЕТОВ на перечисленные вопросы Жуков использовал материалы, которые были прежде неизвестны ни исследователям, ни тем более рядовым читателям. Автор активно цитирует закрытые прежде архивные материалы заседаний Политбюро, пленумов ЦК, выступления на них и рабочие записки Сталина и других государственных деятелей страны, не публиковавшиеся ранее статистические данные. Внимательное изучение этих документов позволили Жукову избежать упрощённых шаблонных объяснений и приступить к решению загадок советской истории с 1917 по 1953 год.

Плодотворность такого подхода была доказана успехом книги «Иной Сталин», которая была переиздана более десятка раз. Не скрыв подлинного масштаба трагических событий 1937—1938 годов, Жуков на основе введённых им в научный оборот архивных документов нашёл новые объяснения причин репрессий. В то время как фальсификаторы истории утверждали, что провозглашение 5 декабря 1936 года новой Конституции СССР служило демагогическим прикрытием для развязывания «Большого Террора» (термин, придуманный английским советологом Конквестом), Жуков раскрыл связь между конституционными преобразованиями, на осуществлении которых настаивали Сталин и его сторонники с начала 1934 года, и упорным сопротивлением этому курсу со стороны влиятельных деятелей советского общества.

Жуков убедительно показал, что противниками сталинской Конституции выступали многие руководители республик, краёв и областей, не желавшие менять привычные им методы управления и, главное, отказываться от своего властного положения. Эти люди утверждали, что проведением прямых, тайных и равных выборов в Верховный Совет СССР из нескольких кандидатов воспользуются враги Советской власти. В качестве превентивных мер они потребовали подвергнуть арестам или расстрелам десятки тысяч человек. Инициатором этих предложений стал кандидат в члены Политбюро и первый секретарь Западно-Сибирского крайкома ВКП(б) Р.И. Эйхе, кото-рый в последние дни работы июньского (1937 года) пленума ЦК ВКП(б) представил руководству страны записку о создании в областях «троек», наделённых «правом выносить смертные приговоры».

Как отмечал Жуков, через пару дней инициативу Эйхе подхватили и другие первые секретари обкомов и республик. Партийные руководители фактически выступали против Сталина, заявившего в своём докладе о проекте Конституции СССР 25 ноября 1936 года об отмене политической дискриминации бывших «лишенцев», а также о недопустимости применения административных мер с целью недопущения избрания в Верховный Совет СССР врагов Советской власти. Сопротивление новому порядку выборов вступало в противоречие с постановлением ЦИК СССР от 14 марта 1937 года «О прекращении производства дел о лишении избирательных прав граждан по мотивам социального происхождения, имущественного положения и прошлой деятельности».

Назвав руководителей республик, краёв и областей, потребовавших наибольшего количества так называемых лимитов для проведения репрессий, Жуков заметил: «Самыми… кровожадными оказались Р.И. Эйхе, заявивший о желании только расстрелять 10 800 жителей Западно-Сибирского края, не говоря о ещё не определённом числе тех, кого он намеревался отправить в ссылку; и Н.С. Хрущёв, который сумел подозрительно быстро разыскать и «учесть» в Московской области, а затем и настаивать на приговоре к расстрелу либо к высылке 41 305 «бывших кулаков» и «уголовников». Жуков пишет: «Уже определили число будущих безымянных жертв в ЧЕТВЕРТЬ МИЛЛИОНА ЧЕЛОВЕК, свидетельствуя, что намеченная акция обернётся невиданными ранее, воистину массовыми репрессиями». Активную поддержку этим предложениям оказало руководство НКВД во главе с Н.И. Ежовым, что привело к расширению масштабов репрессий.

Даже в условиях «ежовщины», развернувшейся в стране, Сталин и его сторонники старались добиться проведения выборов в Верховный Совет СССР на альтернативной основе. В книге Жукова впервые воспроизведён проект избирательного бюллетеня для выборов в Верховный Совет СССР, утверждённый на Политбюро в августе 1937 года. В проекте значились несколько кандидатов в депутаты. Перед этим списком было написано: «Оставьте в избирательном бюллетене фамилию ОДНОГО кандидата, за которого Вы голосуете, остальных вычеркните». (Хотя выборы на альтернативной основе в СССР до 1989 года не проводились, поразительным образом эта надпись в бюллетене сохранилась до конца Советской власти.)

Однако противники конституционных реформ добились перед началом октябрьского (1937 года) пленума ЦК отказа от проведения выборов из нескольких кандидатов.

Хотя в своей книге Жуков не повествует достаточно подробно о ходе «ежовщины» и не говорит о том, как она была прекращена, факты о причинах репрессий, приведённые им, не оставляют камня на камне от стереотипных утверждений тех, кто продолжает обвинять Сталина в развязывании репрессий во имя укрепления личной власти или вследствие своей подозрительности. В то же время исследование Жукова позволяет раскрыть наличие в правящих кругах советского общества мощных центробежных сил, которые спровоцировали острый политический кризис в середине 1930-х годов, а затем способствовали новым роковым потрясениям советского строя.

ИЗУЧЕНИЮ другого источника центробежных сил в советском обществе посвящены страницы книг Жукова, на которых речь идёт о межнациональных отношениях (прежде всего в книге «Первое поражение Сталина»). Обратив внимание на присутствие в нашей стране национал-сепаратистских тенденций, носителями которых становились, помимо буржуазных политических движений, также ряд местных партийных руководителей, Жуков на основе многочисленных документов показал последовательную борьбу Сталина за создание сильного единого социалистического государства, в котором были созданы максимально благоприятные условия для развития национальной самобытности народов великой страны.

Поэтому нельзя согласиться с автором, который свою книгу с её уникальным и богатым материалом о победоносной борьбе за рождение СССР увенчал заглавием о «поражении Сталина». Разумеется, такое название привлекает внимание покупателей книги, но в то же время создаёт впечатление, будто лишь «автономизация», на осуществлении которой первоначально настаивал Сталин, обеспечила бы нерушимость Союза. При этом автор игнорирует то обстоятельство, что с начала 1930-х годов, по мере укрепления своих позиций в руководстве страны, Сталин имел возможность не раз вернуться к этому плану. Однако этого не произошло по той причине, что Сталин давно отказался от идеи «автономизации». Более того, в 1944 году Сталин пошёл на заметное расширение суверенных прав союзных республик, выступив за создание в них наркоматов (а затем министерств) иностранных дел и обороны и добившись вступления Советской Украины и Советской Белоруссии в качестве самостоятельных членов ООН.

В то же время борьба за сохранение Союза не прекратилась после 1922 года, и Жуков убедительно это показал, обратив внимание на то, что после образования СССР национал-сепаратистские силы в партии и стране не были окончательно сломлены. В книге «Сталин. Шаг вправо. 1926—1927 годы» Жуков рассказал об «украинизации», проводившейся бывшими «боротьбистами», вступившими в большевистскую партию. Среди них были нарком просвещения А.Я. Шумский и другие видные деятели Украины. По предложению Шумского президентом украинской Академии наук был избран идеолог украинского национализма М.С. Грушевский, в недавнем прошлом сотрудничавший с Петлюрой.

Глашатаем «украинизации» стал писатель Микола Хвылевой, который в статье «Украина или Малороссия?» выдвинул лозунг «Прочь от Москвы!». Значительная часть украинской интеллигенции подхватила призыв Хвылевого «ориентироваться на Европу, ибо… Москва стала центром всесоюзного мещанства». (Обращение к книге Жукова помогает читателям узнать, что идея, воплощённая в кричалку киевского Майдана «Украина це Европа», активно пропагандировалась на Советской Украине за 90 лет до событий 2013—2014 годов.)

Проводившаяся руководителями УССР «украинизация» привела к вытеснению русского языка и других языков из местных школ. Жуков пишет: «Преподавание на украинском языке велось в 77,8% начальных школ, в 53,8% — в средних. Отставали лишь высшие учебные заведения с этим показателем всего в 28%». Жуков указал, что контрольные цифры предусматривали 100-процентную «украинизацию» во всех учебных заведениях. А поэтому один из правительственных деятелей УССР Затонский в своём докладе «Предварительные итоги украинизации» настаивал: «Необходим дальнейший нажим для полного завершения украинизации учреждений, особенно украинизации отсталых квалифицированных работников, в первую очередь партийцев, тормозящих дело украинизации». (Таким образом, изгнание других языков из школьного преподавания было впервые опробовано на Украине 90 лет назад.)

Являясь сторонником развития национальных культур и национальных языков, Сталин, проявляя максимальную сдержанность, в своей беседе с наркомом образования УССР Шумским 20 апреля 1926 года говорил: «Можно и нужно украинизировать, соблюдая при этом известный темп, наши партийный, государственный и иные аппараты, обслуживающие население. Но нельзя украинизировать сверху пролетариат. Нельзя заставлять русские рабочие массы отказаться от русского языка и русской культуры и признать своей культурой и своим языком украинский. Это противоречит принципу свободного развития национальностей. Это была бы не национальная свобода, а своеобразная форма национального гнёта».

Сталин предупреждал Шумского: «При слабости коренных коммунистических кадров на Украине это движение (украинизация. — Прим. Юрия Жукова), возглавляемое сплошь да рядом некоммунистической интеллигенцией, может принять местами характер борьбы за отчуждённость украинской культуры и украинской общественности от культуры и общественности общесоветской, характер борьбы против Москвы вообще, против русских вообще, против русской культуры… Я не буду доказывать, что такая опасность становится всё более и более реальной на Украине».

Факты об «украинизации» и оценка этого «движения» Сталиным, которые приведены Жуковым, являются не единственными свидетельствами злободневности многих событий, описанных в книгах шеститомника. В то же время создаётся впечатление, что огромный масштаб исторического полотна и сложность проблем, поднятых Жуковым, не могли не создать ему некоторых трудностей в освоении исторического материала. Это проявилось в том, что порой в своём стремлении отрешиться от давно сложившихся выводов, полагаясь исключительно на неизвестные прежде историкам архивные материалы, Жуков отметает факты о прошлом, давно доказанные и обоснованные в серьёзных исторических исследованиях.

ТАКИЕ противоречия проявились в двух книгах, посвящённых нэпу («Оборотная сторона нэпа» и «Сталин. Шаг вправо»). С одной стороны, Жуков убедительно разоблачил широко распространённое в нашей стране представление о том, что отказ от нэпа был осуществлён Сталиным якобы в интересах растущей бюрократии и нанёс сокрушительный удар по благосостоянию подавляющего большинства советских граждан. В своих книгах «Оборотная сторона нэпа» и «Сталин. Шаг вправо» Жуков привёл многочисленные факты о том, что, дав импульс хозяйственному развитию страны, нэп не мог решить ряд коренных экономических и социальных проблем страны.

Лично от нэпа в наибольшей степени выигрывали прежде всего торговые люди города и деревенское кулачество. Жуков привёл данные о том, что в 1925 году 61% излишков хлеба поступало на рынок от состоятельных крестьян, составлявших лишь 14% сельского населения. Нэп тормозил развитие промышленности, что становилось угрожающим по мере приближения новой войны.

С другой стороны, справедливо разоблачив порочность позиции Бухарина и его сторонников, отстаивавших курс на медленное развитие страны «черепашьими темпами» в ожидании прихода мировой революции, Жуков постарался обелить политическое поведение таких противников Бухарина, как Зиновьев, Каменев и других, и огульно осудить многие обвинения, выдвинутые против них. Так, описывая ход июльского пленума ЦК 1926 года, Жуков обрушился с критикой всех, кто атаковал «новую оппозицию».

Жуков не пояснил, что после своего политического поражения на XIV съезде партии, завершившемся в декабре 1925 года, Зиновьев и Каменев в своей беспринципной борьбе за власть объединились с Троцким, с которым враждовали с 1923 года. Создание «новой оппозиции» произошло после отречения Зиновьева и Каменева от своей критики Троцкого и его сторонников. Троцкий же отказался от своих обвинений в адрес Зиновьева и Каменева. В ЦК, пленум которого открывался 20 июля, было направлено «заявление тринадцати». Его подписали Троцкий, Зиновьев, Каменев, Пятаков, Лашевич, Муралов и другие. В нём Зиновьев и Каменев, которые до тех пор выступали против активной индустриализации под лозунгом «Реже шаг!», стали обвинять Политбюро в том, что оно слишком медлит с её проведением.

С самого начала заседания пленума ЦК 20 июля участвовавшего в нём председателя ВСНХ Ф.Э. Дзержинского возмутил доклад наркома внутренней и внешней торговли Каменева, который резко осуждал экономическую политику, проводимую руководством партии. Но ещё больше он был возмущён выступлением Пятакова, который был заместителем Дзержинского по ВСНХ, но активно поддержал Каменева. Поднявшись на трибуну, Дзержинский начал речь, с трудом сдерживая эмоции. Он говорил: «Товарищи, я должен сказать, что в докладе Каменева и в дополнении к этому докладу Пятакова я поражён в величайшей степени тем обстоятельством, что один из них, будучи наркомторгом… а другой заместителем председателя Высшего Совета Народного Хозяйства, проявили полное незнание и незнакомство с теми вопросами, о которых они здесь трактовали».

Эти слова Жуков прокомментировал скупо: «Дзержинский высказался просто грубо». Больше к выступлениям Дзержинского на пленуме Жуков не возвращался, хотя в его книге несколько страниц уделено изложению выступлений Каменева и Пятакова. Автор умолчал о том, что Дзержинский, приводя статистические данные, убедительно опровергал демагогические утверждения членов «новой оппозиции». Жуков ни слова не сказал и о том, что Каменев, Троцкий, Пятаков и другие оппозиционеры постоянно перебивали речи Дзержинского ядовитыми репликами. Сначала Дзержинский игнорировал их, но затем, обратившись к участникам пленума, сказал: «Вы — свидетели: уже не один день, как меньшинство желает вывести из равновесия большинство, и я не буду на такие реплики обращать внимания, ибо чем мы больше обращаем внимание на эти выходки, тем больше мы этим даём возможность оппозиции нашу деловую работу дезорганизовывать».

Разумеется, право Жукова — осудить Дзержинского и восхвалять деятелей «новой оппозиции», но удивительно, что в рассказе о заседании пленума ЦК

20 июля 1926 года автор не счёл нужным упомянуть о том, что этот день стал последним в жизни руководителя ВСНХ и ОГПУ. Острая полемика с демагогами довела Феликса Эдмундовича до сердечного приступа, закончившегося его смертью.

СТРЕМЛЕНИЕ «прочесть историю по-новому» за счёт многих фактов, являющихся существенными для понимания событий прошлого, проявилось и в изложении Жуковым оценок Ленина поведения Зиновьева и Каменева накануне Октябрьского восстания. Жуков счёл «очевидно не соответствующим породившему его делу» предложение Ленина 19 октября 1917 года исключить Зиновьева и Каменева из партии за публикацию в газете «Новая жизнь», в которой рассказывалось о решении ЦК большевистской партии в пользу вооружённого восстания. Жуков изобразил поведение Ленина как эмоциональный взрыв, написав, что тот «разбушевался не на шутку». При этом Жуков умолчал о том, что дальнейшие события подтвердили правоту суждений Ленина о нежелании Зиновьева и Каменева соблюдать партийную дисциплину, когда они уже после начала Октябрьской революции подали в отставку со своих постов и вышли из ЦК. На сей раз Ленин написал о своих разногласиях с Каменевым и Зиновьевым в печати для сведения членов партии. О том, что эти события были весьма значительными для Ленина в его оценках Зиновьева и Каменева, а вовсе не мимолётной стычкой, свидетельствуют слова вождя в «Письме к съезду» об «октябрьском эпизоде», который, по его мнению, не являлся случайным в поведении этих двух партийных деятелей.

В борьбе за строительство социализма в одной стране и проведение индустриализации Сталин был вынужден вести борьбу не только против «левых» во главе с Троцким, Зиновьевым, Каменевым, но и против правых во главе с Бухариным. Характеризуя беспринципность этих властолюбивых деятелей, Сталин не раз повторял: «Пойдёшь налево, придёшь направо». Поэтому представляется, что Жуков упрощает суть политической борьбы в руководстве партии, однозначно говоря о повороте Сталина направо в 1926—1927 годах. Об активном неприятии Сталиным правого курса Бухарина, Рыкова, Томского, Угланова свидетельствуют события 1928—1929 годов, которые Жуков, к сожалению, пока ещё не осветил в своих книгах.

Зато в своей книге «Сталин. Операция «Эрмитаж» Жуков раскрыл много нового относительно финансирования импортных закупок, произведённых СССР в годы индустриализации. Вульгарным сочинениям, в которых утверждается, что Советское правительство получало иностранное оборудование исключительно за счёт лишения крестьян зерна и разграбления музейных сокровищ, Жуков противопоставил подлинные данные о советском экспорте в конце 1920-х годов: «Почти половину нашего экспорта составляли: пушнина — 17%, нефть и нефтепродукты — 15,4%, лесоматериалы (включая спички) — 12,6%». На долю хлеба в советском экспорте приходилось всего 5,4%. К началу 1930-х годов, отмечал Жуков, в экспорте возросла доля нефти: «Львиную долю дохода от экспорта теперь приносили нефть и нефтепродукты, золото, платина, пушнина — «вечные ценности».

Прежде чем объяснить место антиквариата в советском экспорте, Жуков подробно рассказал о мерах, принятых Советским государством по защите культурных ценностей с первых же дней после Октябрьской революции. Жуков пишет: «12 ноября нарком просвещения Луначарский подписал распоряжение, которым Зимний дворец объявлялся государственным музеем». Жуков указал, что наиболее ценные вещи из дворцов, окружавших Северную столицу, свозились в Петроград.

В ноябре 1917 года Московский военно-революционный комитет взял под свой контроль Архангельское, а затем и «несметные сокровища: Кремль с Оружейной палатой, Патриаршей ризницей, с привезёнными в сентябре из Петрограда вещами Эрмитажа, Александровский дворец, ставший складом имущества, эвакуированного ещё в 1915 году из императорских резиденций в Ловече (Польша) и Беловежской пущи».

Эти меры были крайне необходимы, поскольку по всей стране развернулось разграбление сокровищ «барских» домов и усадеб. Жуков пишет о том, как в разных местах возникали «губернские органы охраны памятников… в Орле и Смоленске, Владимире и Пензе, даже в далёком сибирском Томске. Их сотрудники, движимые лишь добровольно взятой на себя ответственностью, колесили по просёлкам, спасали, везли в губернский центр всё уцелевшее после чёрного передела. И ведь находили, спасали, создавали на пустом месте первые в своём крае картинные галереи, художественные музеи».

Однако, когда потребовались средства для создания современной промышленности, некоторые из художественных ценностей, собранных и защищённых государством, были проданы за границу. Жуков подробно объясняет, что торговля предметами искусства не происходила без разбора. Старались продавать наименее ценные в художественном отношении предметы. И лишь начало мирового экономического кризиса, в ходе которого упали цены на многие товары, включая традиционные для отечественного экспорта, заставило торговать шедеврами мирового искусства.

Жуков рассказал о том, как музейные работники отстаивали каждую картину или скульптуру, которую работники Внешторга и его организации «Антиквариат» предназначали для экспорта. Заместитель директора Эрмитажа И.А. Орбели написал в октябре 1931 года свой протест И.В. Сталину. 5 ноября Сталин ответил ему: «Уважаемый товарищ Орбели! Письмо Ваше от 25.X получил. Проверка показала, что заявка «Антиквариата» не обоснована. В связи с этим соответствующая инстанция обязала Наркомвнешторг и его экспортные органы не трогать сектор Востока Эрмитажа. Думаю, что можно считать вопрос исчерпанным. С глубоким уважением И. Сталин».

В защиту произведений западного искусства, собранных в Эрмитаже, обратилась к Сталину сотрудница музея Т.Л. Лиловая. Она писала: «Дорогой Иосиф Виссарионович, обращаюсь к Вам, так как только Вы один можете помочь мне в моём деле». Лиловая жаловалась: «Пять лет я боролась за то, чтобы продавали второстепенные вещи, но последние три года продаются главным образом первоклассные вещи и шедевры». Лиловая просила Сталина «вмешаться в это дело и остановить ретивых продавцов».

На сей раз ответом было решение Политбюро от 15 ноября 1931 года: «Об Эрмитаже. Прекратить экспорт картин из Эрмитажа и других музеев без согласия комиссии в составе тт. Бубнова, Розенгольца, Стецкого и Ворошилова».

Жуков не скрыл потерь, понесённых советскими музеями и картинными галереями в ходе распродаж предметов живописи за рубеж. Он пишет: «По неполным подсчётам, «Антиквариат» сумел получить для вывоза за рубеж и сбыта там 2730 картин западноевропейских мастеров. Однако почти половина из них так и не была продана — в Советский Союз вернулось 1280 полотен. Навсегда остались за границей, украсив там государственные музеи и частные собрания, 1450 произведений живописи: портреты, жанровые картины, пейзажи, натюрморты».

Жуков ставит вопрос жёстко: «Был ли какой-либо смысл в этих распродажах? Если подсчитывать выручку, сравнивать доход от продаж музейных ценностей с прибылью, которую дал вывоз нефти и золота, леса и платины, хлеба и пушнины, то следует признать: безусловно, экспорт антиквариата никак не оправдал возлагавшихся на него надежд. Но можно оценить сделанное Внешторгом и по-иному. Да, картины старинных мастеров, фарфор и бронза, мебель и гравюры, рисунки и монеты, медали дали Советскому Союзу чуть больше одного процента всего дохода от внешней торговли. Однако на первый взгляд ничтожная сумма получена была в самые трудные для страны годы».

Вывод Жукова таков: «Советский Союз победил потому, что за довоенные годы сумел, сразу же расплатившись со всеми внешними долгами, выполнить, пусть и не полностью, план индустриализации. Только благодаря тому была модернизирована слабая, предельно отсталая оборонная промышленность, созданы ранее не существовавшие отрасли — танковая, авиационная. Во имя этого народ не только героически трудился, но и шёл на невиданные жертвы, отказывая себе буквально во всём. Одной из таких жертв и стал экспорт антиквариата … Для этого пришлось продать тысячи произведений искусства, исторических реликвий, в том числе мировые шедевры. Но страну спасли, сохранили. А вместе с ней спасены были и музеи с миллионами экспонатов, с сотнями мировых шедевров. Мы пожертвовали малым, дабы сохранить всё остальное».

В КНИГЕ «Сталин. Тайны власти» Жуков осветил, как происходило спасение страны в годы войны, как её сохраняли и восстанавливали после Победы. Как и при знакомстве с другими книгами Жукова, постоянно идущего непроторёнными путями и ищущего нестандартных решений, внимательный и придирчивый читатель книги «Тайны власти» может обнаружить передержки в выводах и усомниться в правоте ряда категоричных суждений. Однако несомненно одно: в этой книге, как и в других пяти книгах шеститомника, читатель найдёт огромное количество уникальных сведений.

Собрание трудов Ю.Н. Жукова безусловно является важным вкладом в исследование советской истории и незаменимым пособием для всех граждан страны, стремящихся глубоко понять её прошлое.

Рекомендуем:

Сталин. Неизвестные архивы СССР (Комплект из 6-ти книг)

============================================================================